Эту историю мне рассказал друг моего отца (ныне покойный) дядя Чингиз.
Она произошла в начале семидесятых прошлого века. В те времена было многое по-другому,это знает каждый из нас, во всяком случае везде еще сохранялись обычаи и порядки, заведенные предками. Девушки были стыдливы, парни мужественны и верные данному слову, короче, все было с точностью наоборот, но это было...
Дядя Чингиз рассказал ее за столом,в непринужденной беседе, когда в очередной раз с женой пришли в гости к моему отцу. Это было буквально за год до его смерти. Он был очень образованным человеком, любил восточную и русскую поэзию. Он рассказывал очень живописно, с присущим ему тактом и сдержанным юмором. Красивая история зарождения любви так впечатлила меня, что я в считанные дни просто "вылила" ее на бумагу. Затем передала тете Севиль (жене дяди Чингиза), чтобы та оценила проделанную мною работу. Она сама позвонила и сказала: "Марина, я ведь не сказала ни слова, как тебе удалось описать то, что творилось у меня на душе. Все было именно так".
Но когда я, воодушевленная, решила отдать рассказ в один известный литературный журнал, завпрозой после ознакомления долго увещевал меня, что "такого произойти не могло" и "надо писать о реальных вещах, а не придумывать фантастические истории. Естественно, мой рассказ, который я писала с таким вдохновением,завис в воздухе.
Со временем я поняла, что люди почему-то лучше воспринимают небылицы и выдуманные истории. Но ведь жизнь полна таких сюрпризов, что если, к примеру, я начну описывать свою жизнь, читатель непременно отнесется с сомнением к моему правдивому рассказу. Итак, выношу свой рассказ на суд читателя...
* * *
Чингиз проснулся, словно от толчка. Рядом кто- то плакал. Постепенно плач начал усиливаться и, в конце – концов, перешел в горькие рыдания. Чингиз продолжал лежать, не открывая глаз. Он знал, чувствовал, что мать смотрит на него.
- Бедный мой мальчик! - между тем начала та причитать вполголоса, но Чингиз уже понял, что мать разгадала его маневр и знает, что сын ее слышит. - Сколько же еще ждать? Все друзья уже по второму кругу пошли детей делать, а ты еще себе невесту по сердцу не выбрал. - Она плакала так горько, что Чингизу стало не по себе. Да и неподвижная поза, от которой спина затекла, также порядком надоела. Он подскочил и сел на кровати.
- У меня от работы голова пухнет. Прихожу домой, хочу немного отдохнуть - и тут покоя нет! - он укоризненно посмотрел на мать. - Мне же вечером еще над диссертацией надо посидеть!
- Кому нужна твоя диссертация?! – женщина прерывисто вздохнула и утерла передником слезы.
- Мама!
- Да, я мама, - не выдержала она и накинулась с негодованием на сына, - я двадцать восемь лет как мама, а мне давно уже пора бабушкой быть! Сколько еще ждать? То одно, то другое… Посмотри, у тетки твоей Земфиры уже третий внук родился. А ты что у меня, косой- кривой?
- Мама, мы же договорились, как только закончу с диссертацией…
- Тебе уже почти тридцать, - не унималась та. - Соседи перестали спрашивать, только вздыхают, когда о тебе речь заходит. А эта наша Би-Би-Си – Гюльтекин?! Вчера, представляешь, что спросила? Подходит и шепчет так: Может, у вашего сына со здоровьем проблемы, понимаете, о чем я? Моя золовка, говорит, экстрасенс, могу отвести к ней. Представляешь, вчера только из района (сельская местность, авт.) приехала, а уже - экстрасенс!
- Мама, что ты от меня хочешь? - Чингиз вздохнул и сел за стол. Придвинул наполовину написанную диссертацию.
Мать подошла и, отобрав у него бумаги, с ненавистью швырнула их на стол.
- А ты не догадываешься? Тебе жениться надо! - Она заглянула в глаза сыну и вдруг прижала руки к груди, почти шепотом спросила. - Или может Гюльтекин права? Ты скажи, не стесняйся, я ведь твоя мать, - ее глаза расширились в ожидании ответа.
- Мама, со здоровьем у меня все в порядке, - с нажимом произнес Чингиз.- Просто на все нужно время. Ну, познакомиться, повстречаться, сходить куда-нибудь. - Он вздохнул.
- Брось ты эти городские штучки, - уловив неуверенные нотки в его голосе, мать решила «дожать» сына и сейчас же получить согласие на сватовство. - И невесту тебе надо искать не здесь, а там, откуда ты родом, откуда твои корни. Ты меня понял?
- Какая разница? - Чингиз пожал плечами.
- Разница большая! - горячо запротестовала мать. - В городе может можно найти девушку и покрасивее и образованнее. Но кто ее воспитывал, как, откуда узнаешь? А в районе все на виду. Все про всех знают, все расскажут: чем занимается, о чем думает, кто ее родня, - все, до седьмого колена.
- Ладно, я подумаю, - сказал Чингиз только для того, чтобы закончить разговор.
- Значит, даешь согласие?
- На что?
- Чтобы невесту тебе подыскали?
- Мама, подожди, подожди, я должен сам…
Мать не на шутку рассердилась. Ей надоело краснеть перед знакомыми за своего неженатого, великовозрастного сына.
- Тогда я ставлю тебе условие, - строго промолвила она, - либо ты сам в течение месяца выберешь себе невесту, либо я займусь этим сама. Какую выберу - такую выберу. И в дом приведу. И только попробуй плохо с нею обращаться! Или тогда ты мне не сын! - заключила она с негодованием, круто развернулась и вышла из комнаты.
Чингиз вздохнул. Он поймал себя на мысли, что и сам в последнее время начал все чаще задумываться о предстоящей женитьбе, мечтать о собственной семье, о жене, маленьком сынишке…
Чингиз хорошо знал свою мать. Если разговор закончился таким образом - теперь от задуманного она не отступится. Нет, уж лучше самому позаботиться о своем будущем. Он задумался. Некоторое время сидел, перебирая в памяти всех знакомых и малознакомых девушек, чей облик либо характер более- менее пришелся бы ему по вкусу.
Та, что в отделе - слишком высокомерна, в бухгалтерии – плаксива. Остальные, все с которыми пытались познакомить друзья, родные и, особенно, мать, ну, совершенно были ему антипатичны. Даже родная тетя однажды назвала его в шутку «старой девой». Ты, говорит, перебираешь как старая дева. Но, что поделаешь, если никто, ну, ровным счетом, никто не пришелся ему по душе.
И не такие уж у него высокие требования, как считают многие.
Чингиз посмотрел в окно, словно там мог увидеть образ своей возлюбленной: красивая, хрупкая, нежная. Вот он держит в своей руке ее тонкую подрагивающую руку и читает стихи. Он начал цитировать вслух.
Напоенный дыханьем кудрей мне отрадно пошли ветерок,
Как сосуд благовонный весны, что едва распечатал восток.
Утро чашей щербета пошли, от которой пригубила ты,
Поцелуй мне залогом пошли, что свидания день недалек.*
При последних строчках дверь резко захлопнулась. Мать тем самым дала понять, что ее сын, как всегда, занимается ерундой. Чингиз умолк. Через минуту дверь отворилась снова.
- Не забудь, что девушка должна быть из нашего района, – напомнила мать нерадивому сыну. - Ты будешь выбирать не только для себя, но и для нас с отцом. Ты у нас единственный и жить мы будем вместе. А мы- то знаем, что в нашем районе девушек воспитывают как положено. - Не дожидаясь ответа, она опять громко хлопнула дверью.
На следующий день Чингиз созвонился с двоюродным братом Идеалом (вот такое более, чем оригинальное имя носил этот ничем не примечательный житель сельской местности). Разве что, характер у него был поистине идеальным.
Они обговорили детали: возраст, рост, внешность, характер...
Через неделю брат сам позвонил и сообщил, что у него имеется полное « досье» на четырех наиболее подходящих кандидаток.
Теперь дело было за Чингизом. Нужно было ехать в район.
Он рассказал матери о проделанной Идеалом работе. Но и она, как обещала, вплотную занялась поисками невесты. К имеющимся четырем потенциальным претенденткам «на руку и сердце» Чингиза прибавилось еще три. Нет, ехать нужно было немедленно.
В субботу утром Чингиз выгнал из гаража сверкающий белый «жигуленок» и, загрузив багажник подарками для сельских родственников, вместе с отцом, матерью и сестрой отца они выехали по ранней прохладе в район.
Солнце еще не успело растопить дорожный асфальт, а «шестерка» уже шмыгнула в межгорье, где огромные тени, отбрасываемые величественными утесами и горными вершинами, практически до конца длинного летнего дня могут служить надежным убежищем от палящих лучей разомлевшего южного солнца.
По мере углубления в горы низкорослые заповедные леса по обеим сторонам дороги с многочисленными прохладными родниками становились все гуще, трава – все выше и сочней, а птицы- все голосистей. Теперь, вдали от знойных пыльных дорог, можно было открыть окна. Полной грудью вдыхали горожане чистый, несущий ароматы чего- то трепетного и волнующего, горный воздух родных мест.
То ли от такого близкого соприкосновения с природой, то ли от предвкушения скорой встречи с родными, на душе у всех стало легко и радостно.
Сельские родственники уже были оповещены о цели прибытия Чингиза. Поэтому и без того радушный прием на этот раз был окрашен в чуть официально- торжественные тона.
Дед, прослезившись, первым обнял, расцеловал внука и с ходу благословил: Да поможет тебе Аллах!
Бабушка, многочисленные тетки, племянницы, двоюродно - четвеюродные сестры суетились вокруг них, без конца обнимали и целовали, всем своим видом выказывая свою непомерную радость по поводу предстоящих событий.
Все улыбались, все были счастливы, так как считали, что полдела уже сделано: Чингиз приехал. Оставалось всего - ничего: выбрать невесту и начать созывать гостей на свадебный пир.
Поздний завтрак, спонтанно перешедший в обед, явно затянулся. Наконец, покончив с «соютмой» тушеное мясо, авт,), закусив отменным районским сыром, зеленью и овощами «с куста», родственники традиционно, самым естественным и, как всем казалось с детства, вполне логически завершенным образом приступили к чаепитию.
Районский (деревенский, сельский) чай – это напиток, которому поэты просто обязаны сочинить отдельное посвящение, хвалебную оду, панагирик.
Заваренный на чистейшей родниковой воде, с добавлением местных «секретных» трав этот напиток по своей оригинальности и целебным свойствам соперничает, а чаще просто превосходит все, опробованные человеком.
Хороший чай бодрит уставшего после работы или дальней дороги, остужает не в меру разволновавшегося в споре, примиряет разошедшихся во мнениях. Чай, заваренный по всем правилам, располагает к длительной философской беседе, способствует умиротворенному созерцанию окружающего мира, он словно приближает нас к Богу.
Представьте себе традиционную сельскую чайхану где-нибудь на пригорке, с уютными столиками в тени плодового дерева, с мирно журчащим ручейком невдалеке и живописнейшим видом на бескрайнее зеленое море горного леса. Высоко в небе парят орлы, над лугом проносятся быстрые стрижи…
Услужливый чайханщик не успевает разносить чайники с готовым чаем и заполнять огромные пузатые самовары водой. Опытный чайханщик всегда знает, в какой момент нужно поднести чай.
Чайхана оживает после полудня и бурлит до самого заката солнца.
Чайхана в селе - это действующий сельский информационный центр. Мужчины, не занятые работой или хозяйственными делами, спешат в чайхану узнать последние новости из жизни родного села и большой мировой политики и поделиться только что услышанным или увиденным по телевизору.
Общее обсуждение позволяет многим лучше уяснить интересующее событие, составить правильное мнение, излить свое возмущение или недовольство, то есть частично освободиться от стрессового состояния. В этом смысле чайхана является своеобразным центром нетрадиционной медицины. Может потому сельские жители, как правило, более терпимы, степенны и уравновешены.
Чайхана есть и в городе. Но, как мне кажется, городская чайхана утратила свое первоначальное значение: объединять, делать людей единомышленниками, почти родственниками. Да и не каждый городской житель в силу своей занятости, нехватки средств или отдаленности от данной точки может позволить себе посещать чайхану так часто, как ему того хотелось бы.
Итак, Чингиз пил душистый вкусный чай во дворе деда. Мужчины ушли с нардами на топчан под раскидистый тутовник. Женщины остались чаевничать на веранде. Внизу у лестницы уютно попыхивал трубой желтый начищенный самовар.
К чаю подали неимоверное количество сладостей, начиная от душистого меда в сотах, шекинской халвы, мармелада, рахат лукума, всевозможного варенья и кончая несколькими видами пахлавы.
Женщины на славу потрудились к приезду дорогих гостей. Мать Чингиза вынесла из дома распечатанную коробку дорогих импортных конфет, привезенную из города.
Становилось прохладно. Бабушка принесла свой жакет и заботливо накинула на плечи Чингиза. При этом она не удержалась, погладила по голове любимого внука.
Чингиз счастливо ей улыбнулся. Он вспомнил свое беззаботное детство, когда каждое лето проводил в этом дворе, рядом с бабушкой.
Здесь, в селе было так прекрасно! Жизнь, словно чистая родниковая вода, текла по давно устоявшемуся руслу, размеренно и неторопливо, красиво и правильно.
Никакой спешки, никаких диссертаций.
Жизнь в гармонии с природой и самим собой.
Для чего люди создали города, подумал Чингиз? Эти несуразные скопища цивилизации? Почему человек так стремится к тому, что, по - существу, служит для его же саморазрушения? Рассадник болезней, зависти и вражды. Почему именно в городах растет преступность, процветает проституция, наркомания?
Почему вот в этом селении, раскинувшемся, как любят говорить городские жители, на задворках этой самой пресловутой цивилизации, за все время его существования не было ни одного случая воровства, а тем более – разбоя или грабежа? Все живут мирно и скромно.
Почему Гасан, тихий и незаметный паренек, уехав в Москву, вдруг заделался в наркодельцы, и вовлек в свой мерзкий бизнес племянника. Может потому, что здесь, в родном селе все на виду и заниматься преступным делом тебе не позволят ни родные, ни соседи?
Почему жизнерадостная, смешливая Зульфия, к всеобщему ужасу, стала заниматься проституцией и не где-нибудь, а в Дубае? Кто надоумил ее на это унизительное занятие, да еще помог забраться так далеко?
Очутившись в городе, обретя неожиданную свободу, неискушенные и простодушные сельские ребята, нередко попадают под чье-нибудь авторитетное влияние, подаются на уговоры « временно» заняться прибыльным делом, чтобы побыстрее стать обладателем вожделенного статуса «городской» и вовсю наслаждаться дарами цивилизации.
Почему- то у сельских жителей с детства формируется комплекс своей неполноценности по сравнению с городскими. Хотя более ущербными порой в духовном, моральном и плане здоровья зачастую встречаются горожане и им в пору завидовать сельчанам.
Но, видно так уж устроен человек, что заложенное в нем природное «стремление организма к прогрессу», как заметил Ч. Дарвин, превалирует над остальными жизненно важными качествами человеческой природы.
Души деревенских парней и девчат как неограненные алмазы драгоценны своей скрытой природной чистотой. Им, часто чрезмерно доверчивым, сложнее бывает ориентироваться в мире лжи, коим является этот монстр - современный город.
И вместе с тем, они более хватки, выносливы и целеустремленны, и многим из них все же удается освоиться и завоевать свое «место под солнцем» в городе, как они о том когда- то мечтали.
Чингиз удовлетворенно думал о том, что он правильно сделал, когда послушал свою мать и приехал за невестой в эти Богом благословенные места. Где, как не в этих дорогих сердцу краях можно найти достойную спутницу жизни, свою единомышленницу?. Ведь она (пусть даже еще и незнакомая) с детских лет дышала с ним одним воздухом, любовалась одним и тем же закатом, - впитала, так же как и он, частицу этой неописуемой красоты родного края.
Выйди в вешний сад, красуясь красотою розоцветной,
Да предстанет пред очами дивный блеск твой искрометный!
Посрами все розы сада,– да стыдятся все бутоны:
О, яви свой лик, играя уст улыбкою приветной!*
- Кого посватаем? - между тем, обменявшись последними новостями, женщины приступили к обсуждению главной новости.
- Кого посоветуете? - «закинула удочку» городская тетка.
- Все девушки хорошие, - в один голос заявили сельские, - все умницы, из порядочных семей. Работящие, дома все делают, матерям помогают. По дворам не шастают. Хорошие, домашние. - У женщин, особенно, у будущих свекровей, вопрос о красоте даже не обсуждался. Это считалось не самым главным достоинством будущей невестки.
Мать Чингиза вопросительно посмотрела на свою свекровь. Она не сомневалась, что та не сидела, сложа руки, в ожидании внука.
- Что скажете, мама?
- Я слышала, завтра у дочери соседа нашего - Айбениз - день рождения. Там ее подружки соберутся, пойдем, посмотрим, - незамедлительно предложила свекровь.
- А удобно? - засомневался кто- то из женщин.
- Мать Айбениз сама пригласила, - дочь- то на выданье. - Бабушка перевела взгляд на внука, и в уголках ее глаз собрались паутинки морщинок от счастливой улыбки. – Жених - то у нас какой завидный! Не мальчишка какой- то. Взрослый, самостоятельный, культурный. Они еще со вчерашнего дня шакер – бура (традиционное печеное с орехами, авт.) напекли как на свадьбу.
Вернувшись назавтра после смотрин, тетка с матерью заспорили. Мнения разделились: матери больше всех понравилась именинница Айбениз, тетке - ее подружка,
действительно очень красивая девушка Тамилла. Чингиз в спор не вмешивался. Но когда зашел разговор о девушке по имени Севиль, по какой- то причине не появившейся на дне рождения, Чингиз вдруг заинтересовался. Красивое имя слегка ранило его сердце.
- Что за Севиль?
- Мы ее мать у магазина встретили, спросили, почему дочери не было на дне рождения, - стала рассказывать ему мать. - Еще пошутили, говорим, что специально приходили невесту выбирать.
- А она что нам ответила?! - возмущенно продолжила тетка. - Ехидно так спрашивает: а, что, ваш жених не мужчина, что ли, сам выбрать не может? Представляешь, так прямо и сказала!
- Что?! - бабушка от возмущения аж привстала со своего места. Глаза ее засверкали от гнева. - Про моего внука сказать такое?! Ну, я ее встречу!
«Севиль» - почему- то в эту минуту окончательно и бесповоротно решил для себя Чингиз.- « Только перед тем я покажу им, какой я мужчина!» Он захотел сегодня же побывать в доме у своей будущей невесты. Он даже где- то был благодарен матери Севиль, позволившей отпустить такую реплику в его адрес. Это только подстегнуло его к действию и словно развязало руки. А ведь он до последней минуты был согласен жениться « вслепую». Нет, теперь он имел все права на первое свидание.
Чингиз сидел на мостике, опустив ноги в ручей. Он ожидал двоюродного брата, носившего непонятное и редкое не только для здешних мест имя Идеал. Теперь никто не мог вспомнить, откуда оно возникло и где мать ребенка ( натура, по - видимому, с чересчур обостренным восприятием прекрасного) могла услышать благозвучное для слуха слово. По - видимому, по - своему истолковав достоверный перевод, она решила, что это имя как нельзя лучше подойдет ее прелестному крошке - сыну. Сельчане быстро привыкли к странному имени. Среди людей старшего поколения встречались и не такие экзотические: Трактор, Конституция и - привезенное с войны на память о заботливой медсестре, - Зина. Не Зинаида, просто Зина.
Наконец вдалеке появился Идеал. Он отчаянно жестикулировал. Чингиз быстро натянул носки прямо на мокрые ноги, обулся и поспешил навстречу брату.
- У Севиль только что родители уехали со двора. Тетку повезли в соседнее село. Севиль дома одна с младшими осталась, - с трудом переводя дух, сообщил Идеал. - Поспешим!
Они огородами добрались до нужных ворот. «Да, за таким забором держат только необыкновенно красивых дочерей», - подумал Чингиз.
Идеал смело постучал в ворота. Во дворе послышался собачий лай и веселый топот быстрых детских ног.
- Кто там? - не дожидаясь ответа, дети, отталкивая друг друга, отодвинули засов.
Старшая из детворы, шустрая, быстроглазая девчонка лет двенадцати, взглянув на Чингиза, вдруг резко развернулась и помчалась во весь дух вглубь двора.
- Городской! Жених! - вопила она во всю мочь, словно стремясь предупредить сестру о грозившей ей опасности.
Чингиз успел заметить выпорхнувшую из дома на шум тонкую девичью фигурку. Услышав крик, девушка юркнула обратно в дом. Это видение мгновенно завладело вниманием Чингиза,- он словно охотник за быстрой ланью, не раздумывая, бросился следом. Взбежал по лестнице.
Легкая тень мелькнула в конце коридора. Звук шагов заглушал мягкий ковер, застилавший пол гостиной. Тень скользнула в смежную комнату. В ней царил полумрак. Девушка боязливо и как- то обречено застыла у окна, но при его приближении вновь тревожно заметалась.
- Куда же теперь? - Запыхавшись от быстрого шага и от непонятного охватившего его волнения, вполголоса произнес Чингиз. Поймал и крепко сжал тонкую руку в своей руке. - На окнах – решетки. Да и от судьбы все равно не убежишь! - при звуке его голоса девушка замерла. Он попытался заглянуть ей в глаза, но она упрямо отворачивалась.
Конец косы, который она судорожно теребила в руке, вдруг соскользнул с плеча. Коса мгновенно расплелась. Густые непокорные волосы вольной волной рассыпались по спине. Тонкий лучик, случайно заглянувший в глубокое окно, радостно заплясал на волосах, открыв Чингизу восхитительную радужную игру света.
Чингизу нестерпимо захотелось дотронуться до луча. Он поднял руку, но не посмел. С этой минуты он не смеет ни словом, ни жестом обидеть эту девушку.
- Ты хочешь пойти за меня? – напрямую спросил он и почувствовал, как еще сильнее задрожала ее рука. Девушка ничего не ответила.
С улицы послышался протяжный свист, затем подряд два коротких, - сигнал к тому, что родители возвращаются.
- Жди сватов! - только и успел бросить на прощание Чингиз. Выпустил ее руку из своей и поспешил обратно на улицу по лабиринту комнат большого дома.
Ему удалось добраться только до веранды. Снизу по лестнице поднимался отец Севиль. Увидев чужого мужчину в своем доме и по внешнему городскому облику догадавшись, кто это мог быть, строго спросил.
- Что надо?
- Салам, - слишком уж суетливо подхватил руку отца Чингиз, - я Салеха ищу, - Салех был родным братом матери Севиль. Дом Салеха в низине слегка подтопило паводком, и он с семьей временно проживал у сестры. Этой «легендой» Чингиза снабдил вездесущий Идеал как раз на такой случай внезапной встречи.
- Он пошел проверить свой дом, - не очень уверенно ответил отец, все еще смекая в уме, что на самом деле могло понадобиться этому «городскому» в их доме.
- Всего хорошего, - Чингиз, не медля, покинул дом.
Идеалу удалось достать школьную виньетку Севиль. При одном только взгляде на нее Чингиз понял, что не ошибся. Он попросил мать засылать сватов как можно скорее.
Севиль была первой и, как Чингиз уже понял, последней, о ком ему захотелось узнать поподробнее.
Семья в селе числилась на хорошем счету. Отец- директор МТС, мать - домохозяйка, как большинство местных женщин.
Севиль - красивая, приветливая, скромная,… было бы бессмысленно перечислять сейчас все достоинства, которыми наградили ее сельчане, а тем более свахи.
Вечером, глядя на звездное небо, он ощущал себя безумным Меджнуном, влюбленным Хосровом (герои поэм Низами, авт.) и молил Бога ускорить час их свидания, когда он сможет еще раз дотронуться до ее трепетной тонкой руки и вдохнуть запах волос, соединивший в себе все ароматы родного края.
* * *
Севиль, не поднимая глаз, выслушала речь отца о своем решении выдать ее замуж за городского. Зовут его Чингиз и ему двадцать восемь лет.
«Какой старик!» - грустно подумала юная восемнадцатилетняя красавица.
Она знала, что перечить воле отца нет смысла. Она четко осознавала с детства, что целиком и полностью принадлежит отцу, и он вправе распоряжаться ее жизнью так, как посчитает нужным. Но это не рождало никаких противоречий или обид. Ведь также как безоговорочно вверяла она родителю свою судьбу, велика была вера в то, что отец ее любит и не пожелает своей дочери мужа недостойного, непорядочного или жестокого. Наверняка, прежде чем поставить ее перед фактом, отец собрал нужные сведения, взвесил все «за» и «против».
Кстати, из - за этого Чингиза отец довольно строго отчитал ее. Словно она сама приглашала этого незнакомца к ним в дом. Отец ругал городского на чем свет стоит, говорил, что тот опозорил имя его дочери и ей теперь трудно будет жить в селе, где каждый знает, что во время отлучки родителей она «принимала» в доме постороннего мужчину. Он долго кипятился и, в конце концов, пригрозил, что если «городской» не пришлет сватов, он пойдет с ним разбираться лично.
Но на следующий же день отец успокоился, так как уже в первой половине дня делегация сватов переступила порог их благословенного дома.
* * *
Женщины поздравляли Севиль с предстоящим замужеством. А она не знала, радоваться ей или печалиться.
Женщины говорили, что он очень красивый и умный. Но она слышала, что жениху и невесте друг о друге всегда говорят только хорошее. Кто же сейчас, накануне свадьбы расскажет ей о его недостатках или вредных привычках? Их задача – поженить и они будут во всю стараться.
Какой он, ее будущий муж?
Ночью Севиль не могла заснуть. И почему она тогда хоть мельком не рассмотрела его?
В памяти всплыли события того дня.
«А он настойчив, - подумала Севиль, - и смел, - она улыбнулась, - находчив, - вспомнила его объяснения с отцом на лестнице. - А руки сильные как тиски»,- она словно опять ощутила крепкий обхват запястья.
Больше ничего о своем женихе сказать она не могла.
«И все- таки староват, - немного разочарованно подумала Севиль, - если бы лет Двадцать два- двадцать три, а то- двадцать восемь! Целый дядя». Ей даже стало страшно. Усов у него, слава Аллаху нет - это она узнала точно, - и седых волос тоже. Хотя в его почтенном возрасте, как ей представлялось, вполне могли быть. Десять лет разницы! Целая пропасть!
И о чем они будут разговаривать, когда останутся наедине? Ей даже жарко стало от этой мысли. Он такой умный. Ученый!
Взрослый. И слова его все взрослые. Разве он будет говорить ей о любви?
Взрослые мужчины никогда не говорят о таких глупостях. О делах, о деньгах, о политике, о детях… о чем угодно, только не о любви. Нет, это занятие не для взрослых. И «не узнать мне сладость поцелуя», как писал о том Низами.
Она укрылась с головой и, не переставая утирать без конца скатывающиеся куда- то за ухо прохладные бисеринки слез, долго мучилась бессонницей, рисуя в воображении картины далеко не романтических взаимоотношений со старым мужем.
Не всем любовью одержимым закон любви познать дано,
Не всем свидания с любимым изведать благодать дано.
Кто видел, чтобы чадным дымом в ночи не тлела бы свеча?
Но ведь не всем в огне палимым, как мотылек, сгорать дано.
Меджнуна увидав в смятенье, не упрекайте в том Лейли, –
Не всем в ворота отрешенья внести такую длань дано.
Иной при встрече с вожделенным о сокровенном умолчит,
А будет ли о сокровенном ему еще сказать дано?…*
Севиль еще не успела как следует привыкнуть к мысли, что уже невеста, как стало известно о назначенном дне свадьбы.
Севиль по- прежнему находилась в чрезвычайном волнении. Почему- то ее меньше, чем родителей радовало то обстоятельство, что ее будущий муж- единственный сын у родителей, хорошо зарабатывает, что он научный сотрудник и имеет шикарную квартиру в самом центре Баку.
Ее очень волновал тот факт, что она его не видела. Какой он? Одни говорят: высокий и голубоглазый, другие: среднего роста, обыкновенный, третьи, - что он очень молодо выглядит, четвертые, - что он умный и солидный. Она никак не могла составить о нем хоть какое- то представление, все говорили разное.
Севиль никому никогда не признавалась, каким представляет себе будущего мужа. Даже матери. Да и с подружками они редко говорили на такие темы. Нет, они, конечно, обсуждали своих одноклассников или соседских парней, но чаще просто награждали тех всякими смешными прозвищами: длинноухий, кривоногий. Если же парень был действительно красив, - это означало, что он просто оставался без прозвища.
«Красивые», «бесподобные», «любимые»,- были чаще певцы или герои фильмов. Ими можно было восхищаться сколько угодно даже в присутствии взрослых. Ведь все они были чужие, далекие люди, вымышленные герои. Во всяком случае, до этих красавцев никогда не дойдет слух, что какая- то из здешних девчонок в кого- то из них влюблена.
Севиль была самой замкнутой по натуре, самой молчаливой и стыдливой из всех подруг. Она с большим удовольствием выслушивала признания подружек, но сама никогда не признавалась в своих симпатиях к кому- либо, даже телевизионному герою.
Никто не знал, что ее будущий муж, по ее представлениям, должен быть не богатым или умным, а обязательно- голубоглазым, красивым и очень ласковым.
Считая дни до свадьбы, она все чаще вздыхала и украдкой смахивала слезы. Разве ее великовозрастный муж мог быть голубоглазым, а тем более, ласковым?
* * *
Кортеж из десяти порядком запылившихся в дальней дороге машин, преимущественно «Волг» притормозил у голубых ворот, украшенных цветными лентами и полевыми цветами.
Из головной машины вышел Чингиз в светлом костюме и галстуке. В руках он держал свадебный букет из роз. Он слегка нервничал, то и дело поправлял галстук и оглядывался назад, на товарища, словно ища у того поддержки.
Товарищ без конца нажимал на кнопку фотоаппарата, стремясь запечатлеть каждый момент счастливого дня лучшего друга. Он работал фотокорреспондентом в центральной газете.
Айдын был другом Чингиза еще с университетских времен. Он был хорошим товарищем и прекрасным человеком, готовым в любое время прийти на помощь.
Но природа почему- то обделила его такой же внешней красотой как внутренней. Наверное, посчитала, что для одного человека непозволительная роскошь – иметь слишком много достоинств.
Айдын был, мягко говоря, невысок ростом, Пропорции тела в связи с преждевременной задержкой роста были слегка нарушены. Ко всему, - под подбородком имелся страшный безобразный шрам, - след от доставившего ему когда- то много страданий сквозного свища.
Друзья любили Айдына, и за широтой его души не замечали физических недостатков.
На пороге женской половины, где находилась невеста, делегация остановилась.
Женщины со стороны жениха под громкий аккомпанемент традиционных народных инструментов внесли подносы с подарками для невесты.
Две тети Севиль приняли подношения, затем начали танцевать, вовлекая в круг гостей.
Севиль чувствовала, как дрожат ее руки. Голова была как в тумане. Вокруг суетились подруги, родственницы, - поправляли фату, цветы в свадебном головном венке, расправляли фалды платья, беспрестанно обнимали и целовали ее.
Невеста ничего не чувствовала и не слышала. Расширенными глазами смотрела она на дверь, которая отделяла ее от жениха. Сейчас, наконец, она увидит его собственными глазами, того, с кем с этого момента пойдет рядом по жизни. Отсюда – до самой смерти - его или ее.
Повернулась ручка. Ладони невесты стали влажными от усилившегося волнения. Невероятным усилием воли она держала себя в руках. Ей казалось, что вот- вот упадет в обморок.
Ну, что там? Где он? Где?
Ручка дернулась сильней. Дверь распахнулась…
* * *
Жених нервничал не меньше невесты. Он машинально кивал головой на слова, то ли поздравительные, то ли напутственные, которые произносила пожилая женщина, видимо,
бабушка невесты.
Айдын незаметно подталкивал друга к двери. Ему, женатику, было лучше знать последовательность торжественного действа. От обычаев отступать было нельзя.
« Скорее бы все закончилось», - подумалось Чингизу. Он уже второй раз берется за ручку двери. Ему не терпится поскорее увидеть невесту.
Наконец жениху сделали знак, позволявший войти в покои невесты и вывести ее оттуда.
- Дай я запечатлею момент! – шепнул Айдын товарищу и первым шагнул к невесте.
Увидев маленького, по плечо ей, несуразного человека с глубоким, как от лихой пули, шрамом на подбородке, Севиль покачнулась и с трудом удержалась на ногах.
Хорошо, тетя успела опустить короткую фату ей на лицо. Слезы заволокли глаза Севиль.
« За что? - только и успела она подумать, хватая воздух губами. - Отец, за что?»
С этой минуты все вокруг нее словно заволокло пеленой. Опустив глаза и даже не заметив сверкнувшей вспышки фотоаппарата, она покорно протянула руку. С отвращением ощутила, как будущий муж крепко сжал ее холодную руку.
* * *
Весь путь до города Севиль провела как во сне. Машина с женихом и гостями ехала сзади. Рядом с нею посадили любимую бабушку и двоюродную сестру. Желающих попасть на свадьбу в город оказалось больше, чем предполагалось, и Чингизу пришлось уступить свое место в головной машине женщинам, что его немало раздосадовало.Но районские обычаи предполагали такое разделение: женщины отдельно от мужчин.
Он уступил место водителя своему другу - родственники решили, что не пристало жениху самому управлять машиной в такой день. Теперь он сидел, зажатый с двух сторон двумя дядьями - со стороны матери и отца. Они не очень-то дружили между собой в селе, поэтому на протяжении всего пути в машине стояла напряженная тишина.
Путь был недолгим. Лишь однажды останавливались у родника, попить холодной воды.
Севиль видела, как из машины выходил красивый мужчина. Друг жениха, со вздохом подумала невеста.Самого "жениха" Севиль тоже видела - тот сидел за рулем, девушка знала, что эти "Жигули" принадлежат ее будущему мужу.
И пока он еще "не законный", к Севиль слава Богу, не подходил. У девушки затекли ноги в тесной машине, но выходить ей не полагалось - воду в стаканчике ей принесла младшая сестра.
Жених и невеста ехали в разных машинах, но Севиль была этому факту очень даже рада.
Она словно цеплялась за последние минуты своей девичьей безмятежности и свободы, которых отныне будет лишена навсегда.
Кортеж с гостями, добравшись до столицы, направился прямиком в ресторан, где для торжества был зарезервирован богато украшенный самый большой торжественный зал.
Пригнувшись, жених помог невесте выбраться из машины, затем помощи попросила бабушка...на помощь подоспел галантный Невеста боковым зрением ухватила из общей картины всю ту же согбенную фигуру своего суженного... туман поплыл перед глазами...
За столом Севиль ни к чему не притронулась.
Сидела, по-прежнему скрываясь от пронзывающих взглядов под полупрозрачной фатой.
Жених несколько раз предлагал ей что-нибудь cъесть, но она только испуганно отстранялась, когда он пытался с нею заговорить.
Перед ее мысленным взором стояла картина сегодняшнего празднества. Гости, наверное, потешаются над ними, думала несчастная невеста, а может кто- то откровенно жалеет ее. Она была на грани отчаяния.
Звуки воспринимались одной сплошной какофонией, она потеряла ощущение времени и словно находилась в прострации. Ей все еще не до конца верилось, что все эти злоключения происходят именно с нею.
Наконец, заиграла «Вагзалы», мелодия, традиционно оповещающая об уходе молодых с пиршества.
Перецеловав кучу новых родственников, Чингиз с радостно бьющимся сердцем влез вслед за молодой женой в украшенную шелковыми лентами и цветами машину.
Он почувствовал, что устал не на шутку.
Но, взглянув в сторону своей красавицы – жены, вмиг позабыл о своей усталости.
Правда та сидела с низко опущенной головой. Чингиз подумал о том, что его будущая жена чрезмерно стеснительна, но стеснительность - одно из украшений женщины, это даже где-то польстило его самолюбию.
Неужели настал тот счастливый момент, когда они смогут уединиться и получше узнать друг друга?!...
* * *
Чингиз смотрел на небо, усыпанное звездами, словно чалма звездочета – драгоценными камнями. Он вышел во двор покурить, оставив свою молодую жену ненадолго одну.
Стукнула железная калитка, - во двор кто- то вошел.
Пожилая женщина без приглашения проследовала мимо Чингиза в дом.
У нее был какой- то усталый, недовольный вид.
- Простите, хала (тетя, азерб.авт.), вы куда? - остановил ее на пороге удивленный Чингиз. Он узнал в ней одну из пассажирок свадебного поезда.
- Куда, куда, - туда! - пробурчала в ответ старуха. – Я - енгя (свидетель невинности невесты, авт.), не понял, что ли?
- Я же сказал матери, чтобы никакой енгя не было…, - возмутился было Чингиз.
- Мало ли что ты сказал! - не глядя на него, довольно грубо отрезала женщина. - Это у себя в городе будете делать, как хотите, а у нас делается, как положено.
Она зашла в дом и довольно громко захлопнула за собой дверь.
«Теперь мы не одни!»- Чингиз в сердцах стукнул кулаком по перилам.
Перечить было бесполезно, тем более, что присутствие в столь неурочный час «третьего», но, по мнению деревенских родственников, совершенно не «лишнего» тоже было частью традиционной свадебной программы.
Енгя, которая должна находиться непременно недалеко от молодых (хотя бы в соседней комнате) должна успеть забрать у них простыню со следами непорочности новобрачной сразу же после того, как у новобрачных «все свершится».
Не давая шанса перехитрить ее в случае, если их отношения до свадьбы зашли слишком далеко.
Или если вдруг жених, ослепленный любовью, захочет скрыть предыдущий грех своей возлюбленной.
Тогда они могут попытаться одурачить всех, поранив, например, палец ноги жениха и выдавив пару капель на брачную постель.
Настоящая профессиональная енгя обладает развитой интуицией и отличным слухом.
На следующий день по случаю предоставленного ею доказательства (если в невинности невесты у молодого мужа или дотошных родственников не возникло никаких сомнений) состоится настоящее торжество с подарками от благодарной свекрови и хвалебной речью в честь родителей невесты, сумевших достойно воспитать свое чадо.
Многие в наши дни давно отказались от услуг пронырливых енгя, отнеся сам факт присутствия стража девичьей чести у дверей спальни новобрачных к «нецивилизованным деревенским предрассудкам» и считая этот обычай чуть ли не анахронизмом.
Но стоит ли безотчетно отметать мудрый опыт поколений, как показало время, чаще, чем теперь, замешанный на разумной нравственности?
Нельзя человеку давать повода для расслабления и, тем более, для распущенности. Пускай этот обычай кому – то и может показаться диким.
Однако многих влюбленных девушек, в жилах которых течет горячая кровь горянки, воспоминания о грозной енгя, как талисман, не раз хранили от опрометчивых поступков, заставляя не забывать о своем самом лучшем и дорогом украшении для будущего мужа – девичьей непорочности.
Капли чистой крови новобрачной, предоставленные законным свидетелем – енгя, - на самом деле обладают особой магической силой: на долгие годы надежно скрепляют не только союз двух сердец, но и часто создают целые крепкие родственные кланы.
Неожиданное появление в доме постороннего слегка испортило настроение и охладило первоначальный романтический настрой жениху.
Вздохнув, он пошел в беседку, выкурить еще одну сигарету и успокоиться.
* * *
Мир ненадежен: добро и тщета – все бесполезно,
Осени тленье, весны красота – все бесполезно.
Если влюбленный не встретит в любви страсти ответной,
Стоны и крики, ссор суета – все бесполезно.
Если влюбленной нет счастья в любви, нет единенья,
Страсти напрасны, и жизнь отнята – все бесполезно *…
Севиль страдала. Душевная боль начинала перерастать в физическую.
На нервной почве у нее ужасно разболелась голова, ныло сердце и ломило все суставы.
Оставшись наедине со своим мужем, она упорно не поднимала на него глаз, на вопросы отвечала односложно, как бы нехотя.
На самом деле, это было просто выше ее сил.
Чингиз, как ему казалось, нервничал ничуть не меньше своей невесты.
Поэтому решил, что нужно дать ей время (да и себе тоже) придти в себя после всех треволнений дня.
Когда жених, наконец, вышел, Севиль дала волю своим слезам.
Рыдая, вдруг сорвала с головы фату, выдергивая шпильки вместе с цветами и пучками волос, бросила ее на пол и начала яростно топтать ногами.
Неожиданно увидела себя в зеркале. Подошла ближе и с удивлением начала рассматривать свое отражение.
Неужели эта несчастная с вспухшими глазами и красным носом и есть невеста? Разве так должна чувствовать себя она в свой самый счастливый день?
Снаружи послышались голоса. Ее супруг разговаривал с какой- то женщиной. «Енгя!»- догадалась бедная девушка. - «О, Аллах! Ведь сегодня должно произойти…»- она зажала рот рукой. Нет! Нет! Он никогда не прикоснется к ней! Лучше - смерть!
Она обвела комнату глазами. Ни одного острого предмета!
Севиль на миг представила себя, лежащей поперек кровати в белоснежном свадебном платье с ужасным кровавым пятном на груди. Красиво, но очень уж страшно.
Она невольно вспомнила отчий дом: отца, мать, сестер и маленького братишку, которого любила больше всех на свете.
Скорее всего, своей смертью она заставит их страдать. Но ведь и они обрекли свою дочь на незаслуженные страдания: жить с таким мужем, рожать ему детей, зачатых в ненависти. Ведь она никогда не сможет полюбить этого ужасного старика.
Севиль решительно направилась к двери.
Надо проникнуть на кухню и раздобыть там нож.
Она тихо выскользнула за дверь и сбежала вниз по ступенькам.
Старалась двигаться как можно тише, чтобы подозрительная енгя ни о чем не догадалась и не подняла шум прежде времени.
Ничего, не более, чем через час закончатся ночные бдения стража девичьей чести. Только на этот раз одежды непорочной невесты окрасит совсем другая кровь…
Севиль вышла из кухни с ножом в руке.
Что дальше? Здесь или на глазах этого ужасного человека? Но ведь он не виноват!
Это родители… Силы покинули ее окончательно.
- О, Всевышний, помоги!- только и смогла вымолвить Севиль.
Цепляясь за стену, сползла по ней на пол и зарыдала, спрятав лицо в ладонях.
Нож с гулким звуком упал рядом.
На шум из соседней комнаты выскочила старая енгя.
На этот раз, несмотря на внушительную фигуру, ей удалось проявить удивительную прыть.
- Ай, аман! – громко запричитала она при виде рыдающей девушки. - Что случилось?!
Из –под края пышной белой юбки невесты выглядывало широкое лезвие тесака для разделки баранины.
Женщина, мгновенно оценив ситуацию, носком тапка отбросила опасный предмет подальше - аж в конец коридора.
Затем присела рядом с Севиль и обняла ее за плечи. Ей по-женски было жаль глупую девчонку.
- Ну, что ты, глупая, чего в жизни не бывает! – Она по- своему истолковала поведение девушки: скорее всего - невеста не девственница – такое тоже встречается в последнее время, особенно в городе. "Разучились дочерей воспитывать!" - гневно подумала затем,затем спохватившись, обратилась со словами утешения к несчастной,покачала енгя. - Нельзя на себя накладывать руки - это большой грех! Муж твой - городской, говорят для них и не важно девушка ты или нет...
- Что?! – Севиль, от возмущения позабыла на миг о своем несчастье, даже отодвинулась от старухи, посмевшей так ее оскорбить. – Мне нечего стыдиться перед своим мужем, я чиста перед ним, как перед Аллахом, - с вызовом произнесла она.
- Ну и хорошо! Слава Аллаху! – миролюбиво ответила женщина.- Зачем тогда так плачешь? Не будь такой глупой. Для женщины самое главное что? Замуж выйти! Детей нарожать. Мужу опорой быть. У мужа за спиной жить. Э- эх, мне бы твои годы! Да моего достопочтенного Али с того света вернуть…уж такой веселый, такой ласковый был! - она смахнула мгновенно навернувшуюся слезу и покачала головой. – Нет моего Али, нет и не вернуть. Это плохо. А вы – молодые, самое время жить, любить. Чего тебе еще надо?! Умный, здоровый, слова красивые знает. Любить будет, ласкать будет, если, конечно, сама не будешь глупой. Ну, чего рыдаешь, да еще в такой день?
От этих слов Севиль стало еще горше. Она опять уронила голову.
- Севиль, дорогая, что с тобой? – Чингиз вернулся в дом. Увидев Севиль с растрепанными волосами и в слезах, он упал на колени рядом с женой и попытался отнять ее руки от лица. Севиль некоторое время сопротивлялась. Почувствовав, что муж ее одолевает, крепко зажмурила глаза.
- Севиль, радость моя, любовь моя, скажи мне, что произошло? – У Чингиза от волнения внезапно сел голос. – Почему ты не открываешь глаза? Я твой муж, я жизнь готов отдать за твое счастье! Не разрывай мое сердце, не плач так горько! Скажи, что случилось? Ты упала, да, ударилась? Где, покажи!
Енгя на его слова только покачала головой, - сюсюкается как с маленькой. «Да и сам еще совсем ребенок!»- она, кряхтя, с трудом поднялась с корточек.
Вспомнив о ноже, на цыпочках пошла в конец коридора, кряхтя подняла и незаметно завернула в край кофты.
Пронесла за спиной Чингиза на кухню, затем вернулась к молодоженам.
Севиль, казалось, немного успокоилась, хотя из - под пышных ресниц продолжали катиться слезы.
Но она упрямо не открывала глаз.
Ей хотелось продлить этот миг до бесконечности.
Его голос! Такой красивый и нежный! А слова! Словно бархатные лепестки розы сыплются ей на щеки.
«Лучше бы я родилась слепой!» - удручено подумала Севиль и… открыла глаза.
Увиденное было для ней просто шоком.
Какой – то незнакомый, довольно симпатичный мужчина смело обнимал ее за плечи и нашептывал нежные слова. Она непроизвольно отпрянула от него.
Разве достойно новоиспеченной невесте принимать ласки постороннего, да еще на глазах у свидетельницы.
«Я твой муж…» Где ее настоящий муж?
Пускай горбатый и страшный, но – благословенный Богом и родителями.
И почему вообще в этом доме в такой поздний час находится посторонний мужчина?
Что происходит?
Она метнула недоуменный взгляд на старуху и встретила такой же, полный недоумения, взгляд.
- Дочка, ты хорошо себя чувствуешь? – внимательно вглядываясь в перепуганное лицо девушки, поинтересовалась енгя. – Ответь своему супругу, не молчи, а то он подумает, что в нашем районе девушки совсем дикие. А наши девушки, между прочим, на вес золота, - она вызывающе посмотрела на Чингиза, - только на одну свою жену посмотри, - какая красавица! А лишнее смущение - лишнее украшение женщины. Я права?
Чингиз вытащил носовой платок и утер застывшие слезы на глазах своей возлюбленной.
Ее лицо распухло и покраснело от слез, но было по- прежнему прекрасно.
Она такая нежная, юная, беззащитная - ему захотелось прижать ее к своей груди и расцеловать прямо в присутствии этой несносной старухи.
Глаза Севиль от недоумения были широко распахнуты. Молодые сидели на полу, впившись глазами друг в друга.
"Это мой муж?!№ – хотелось крикнуть Севиль.
В голове творилась страшная неразбериха.
В дверь неожиданно постучали.
Чингиз помог Севиль подняться с пола и увел ее на кухню. Старуха пошла к двери.
- Ты еще здесь? – услышал Чингиз голос своего друга.
Старуха приходилась ему двоюродной теткой.
- Не все же такие шустрые, как ты! – парировала та.
Чингиз вышел к товарищу.
- Извини, что побеспокоил. Тысячу извинений! - обратился к нему Айдын.- Можешь выйти на минуту?
- Заходи в дом! – пригласил Чингиз.
- Нет, нет, выйди во двор, просто срочное дело!
Севиль осторожно выглянула из – за занавески: во дворе под фонарем стояли мужчины: один высокий и красивый, другой – страшный, согбенный почти пополам.
Севиль глубоко вздохнула: «О, Аллах, прости меня!» Она все еще не до конца верила своему счастью.
- Наверное, что – то очень важное, - заметила женщина, махнув рукой в сторону окна, - просто так он сюда не явился бы. Вот Бог наказал беднягу, - енгя тоже подошла к окну.
– А ведь золотой человек! А жена какая красавица, души в нем не чает.
- Он женат?! – Севиль не могла поверить своим ушам.
- Трое у него, трое детишек! – засмеялась енгя. – Жена хорошая, живут душа в душу.- Севиль опять с любопытством посмотрела во двор, покачала головой. - Когда душа красивая, лица не замечаешь! – мудро заметила старая женщина. - Ты поймешь это с годами. - Она подошла и по - матерински ласково обняла Севиль. – Успокоилась? Ладно, я пока домой схожу. Утром рано зайду. Внизу все оставите. – Интуиция ей подсказывала, что сегодня она может спать спокойно.
Вернулся Чингиз.
- Как ты? – с озабоченным видом обратился он к жене.
При его появлении на ее бледном лице яркой зарницей вспыхнул румянец.
Она улыбнулась, впервые за этот день, и вдруг, не удержавшись, смело заглянула в глаза своего нареченного.
Они были голубыми!
Как цветы на лугах, как родное небо после дождя, как вода в прохладном лесном роднике!
Вступивший в океан любви свой перл блестящий обретет.
Кто жизнь отдаст, тот и любовь душой горящей обретет.
Тот не расстанется вовек с нарциссами хмельных очей,
Кто хоть однажды, словно в дар, их взор пьянящий обретет…*