***
Компиляции
***
''Татарский след боя под Кроянтами''
***
Уланы (польское ulan, это слово произошло от татарского слова, значившего «удалец», «молодец» и обозначавшего сперва искавших военной славы младших сыновей татарских ханов), вид лёгкой кавалерии. В монголо-татарском войске 13—14 вв. У. назывались конные воины, вооружённые копьями с флюгерами, в отличие от основной массы конницы, вооружённой луками. В 16 в. У. появились в Литве и Польше и первоначально представляли собой иррегулярные части, формировавшиеся из переселившихся сюда татар. В 18 в. полки У. были созданы в Австрии, Пруссии, а в начале 19 в.— во Франции. Вооружение У. составляли сабли и пики с флюгером, позже пистолеты и с середины 19 в. карабины. Особенностью обмундирования была уланка — головной убор с квадратным верхом (происходивший от татарской шапки).
***
Президент Польши поблагодарил татар за 600-летнюю службу 29.11.2010 22:03
***
Памятник «Татарин Речи Посполитой», выполненный из бронзы, открыт в польском городе Гданськ.
«Памятник представляет собой воина-всадника в характерном боевом убранстве польского улана, держащего в руках штандарт воинского соединения с мусульманским полумесяцем», - говорится в пресс-релизе.
В торжествах по случаю открытия памятника, которые прошли на прошлой неделе, принял участие Президент Польши Бронислав КОМОРОВСКИЙ, члены польского правительства, генконсулы Беларуси, России и Украины, представители общественных организаций татар, отметили в меджисе.
Б.КОМОРОВСКИЙ поблагодарил польских татар, которые служили Польше на протяжении 600 лет.
«Татарин рождается на коне - подтверждением чему является и этот памятник польского татарина - и все мы помним, что польские татары громили врагов Речи Посполитой, врагов Короны и Литвы, будучи непревзойденными наездниками. У своих вызывали восхищение, среди чужих сеяли невероятный страх благодаря храбрости, воинственности и мастерски освоенному военному ремеслу. Польские татары принесли хвалу Речи Посполитой. Не всегда Речь Посполита баловала их вниманием, но они всегда верно ей служили, ведь всем известно: если уж татарин полюбит, то всем своим горячим сердцем», - сказал глава Польского государства…
***
Однако не забудем, что польские татары во все времена придавали исключительное значение воинской службе. Она была как бы следствием их давних и наиважнейших занятий. Татары и до сих пор считают, что каждый молодой мужчина в определенный период своей жизни обязан учиться воинскому порядку и дисциплине, так он приобретает мужские черты. Бедой и позором было для молодого татарина, если он по каким-то причинам не призывался на службу: старшие осуждали его за это, а младшие высмеивали как неполноценного/
Вот почему весной 1936 года по желанию татар был вновь создан в польской армии татарский эскадрон, все его уланы стали носить на своих мундирах полумесяц со звездой, хотя в нем служили не только мусульмане, но и католики, и православные, все они гордились этим знаком отличия. Теперь татарский эскадрон 13-го виленского полка уланов стал одним из политических и религиозных факторов, ведущих к возрождению общины польских мусульман, сильно пострадавшей при политических разделах Речи Посполитой…
***
…’’хотя сегодня все и являются равноправной шляхтой, но являются тремя отдельными ветвями, не имеющими между собой никакого родства [Сравн. А. Мухлинский. «Отчет о татарских муслимах». Виленская папка, №4, ст. 271], а такими являются: дагестанское племя [В татарских государствах цари и высший класс народа имели тюркское происхождение, родом из Дагестана, а поэтому наши литовские беки и эмирзы происходят из дагестанского племени; простой народ в этих государствах был монгольской и финской ветви (многократное указание Барановского)], состоящее из родовитых князей, беков и (э)мирз, которые по причине политических волнений должны были эмигрировать из своих стран, а по прибытии в Литву поступали на службу, великим князьям и становились верными и мужественными начальниками в литовско-татарских полках. Их потомки и сегодня имеют, но уже остатки, больших когда-то имений, выделенных великими литовскими князьями и польскими королями. Их фамилии следующие: Найман-бек-Олешкевич-Кричиньские, Туган-бек-Дагестаньски-Барановские, Улан-бек-Поляньские, Улан-бек-Малушицкие, Улан-бек-Ахматовичи, Яляр-бек-Заблоцкие, Даняр-бек-Юшиньские, Эдигей-эмирза-Корыцкие, Кульземан-эмирза-Тальковские, Мухер-эмирза-Рейжевские, Кердей-эмирза-Муховские, Терек-эмирза-Бучацкие, Гузман-эмирза-Сулкевичи, Янус-эмирза-Беляцкие, Денир-Романовичи, Урус-эмирза-Довгиловичи, Эристан-эмирза-Азулевичи, Аксак-эмирза-Сктрмунты, Теникей-эмирза-Базаревские, Бутат-эмирза-Тупальские, Валил-эмирза-Ловчицкие, Гюзаль-эмирза-Рудевичи, Урман-эмирза-Халецкие и Джигит-эмирза-Юзефовичи’’...
***
Бой под Кроянтами (польск. Bitwa pod Krojantami[1]) — кавалерийская атака польской армии против немецких войск в ходе польской кампании вермахта. Произошла 1 сентября 1939 под Кроянтами. Польские войска, продвигаясь вдоль Восточно-Прусской железной дороги, в семи километрах от Хойнице атаковали немецкий отряд. Польская кавалерия вынуждена была отступить под пулемётным огнём. Эта битва стала частью большой серии боёв в Борах Тухольских.
Сражение стало известным благодаря следующему факту: очевидцы, глядя на трупы убитых поляков, по непонятным причинам стали заявлять, что польские кавалеристы пытались повредить танки своим холодным оружием. Немецкая пропаганда[2] стала использовать этот факт, доказывая абсолютное неумение поляков различать истинную и ложную информацию. С другой стороны, для запугивания противника поляки придумали миф, что поляки всё же разрубили хотя бы один танк или бронеавтомобиль холодным оружием, доказывая свою отчаянную храбрость и желание защищать свою Родину от захватчиков[3].
Польские войска были брошены в битву в 5 часов утра 1 сентября 1939 против 76-го пехотного полка из 20-й моторизованной дивизии вермахта, которая действовала на левом фланге 19-го танкового корпуса под командованием Хайнца Гудериана. Польская кавалерия всеми силами старалась задержать наступление немцев на Гданьск. Уже к 8 часам немцы прорвались через границу Польши южнее польских кавалеристов, что вынудило поляков немедленно отступить к линии обороны на реке Брда. 18-й Померанский уланский полк должен был прикрывать наступление.
Бой
18-й уланский полк столкнулся с отрядом немецкой пехоты на равнине около Тухольского Бора и перекрёстка на железной дороге Хойнице-Руново. Полковник Казимир Масталеж дал распоряжение командиру 1-го эскадрона Эугениушу Свищаку в 19:00 подготовить засаду и атаковать силами двух эскадронов (250 человек) немецкие силы. В резерве оставались ещё два эскадрона и бронетанковый отряд из танкеток TKS и TK-3.
Первоначально атака оказалась успешной, поскольку немцы разбежались, и поляки заняли равнину. Однако на помощь немцам пришли бронеавтомобили из 20-го разведывательного отряда Sd.Kfz.222 и Sd.Kfz.231. Пулемётный огонь заставил поляков спешно отступить на ближайшую возвышенность.[4] Во время отступления погибли и Свищак, и Масталеж, а всего же поляки потеряли около трети личного состава. Впрочем, это замедлило продвижение немцев и помогло полякам отправить силы из 1-го стрелкового батальона и батальона «Черск» к Хойнице.
Атака польской кавалерии произвела впечатление на немцев и вынудила их перейти временно к обороне, в течение которой должно было произойти тактическое отступление. Однако Гудериан немедленно отменил это распоряжение: в мемуарах он назвал глупостью то, что «отряд солдат в шлемах готовил противотанковую пушку против отражения атаки польских кавалеристов»[5]. Также, по его словам, «паника в течение первого дня быстро прошла».[6]
Последствия и мифы
Польская кавалерия на день задержала наступление немцев, и войска оперативной группы «Черск» получили шанс для отхода. Впрочем, немцы оправились от такого удара в течение нескольких часов. 18-й полк по приказу генерала Станислава Гржмот-Скотницкого был награждён орденом Virtuti Militari за храбрость, проявленную в бою.
В тот же день немецкие военные корреспонденты и их итальянские коллеги исследовали поле боя (а также трупы польских солдат). Итальянский журналист Индро Монтанелли принялся за написание статьи о битве и написал о мужестве и героизме польских солдат, которые бросились на немецкие танки с саблями и пиками. Хотя ничего подобного не происходило в реальности, эта выдумка стала распространяться со стремительной скоростью: в немецком журнале «Die Wehrmacht» от 13 сентября было отмечено, что польские войска серьёзно недооценили мощь немецкой армии; польская пропаганда заявляла, что немецкая бронетехника вообще не была бронирована, чем и пытались воспользоваться польские войска. В послевоенные годы в СССР событие расценивалось как образец глупости и безрассудства польских командиров, которые пролили кровь невинных солдат и вообще не были готовы к войне.
По заявлению Джорджа Парада:[7]
В отличие от заявления немецкой пропаганды, польские кавалерийские бригады никогда не нападали на танки, будучи вооруженными саблями и пиками, поскольку у них были противотанковые орудия 37-мм калибра (например, Bofors wz.36, носивший название в Великобритании Ordnance Q.F. 37 mm Mk I), и такие орудия могли пробивать 26-мм броню на расстоянии 600 м под углом 30 градусов. Кавалерийские бригады в то время реорганизовывались и становились моторизированными бригадами.
Ещё одним оружием было противотанковое ружье wz.35 калибра 7,92-мм. Ружьё пробивало 15-мм броню на расстоянии 300 м под углом 30 градусов. В 1939 году немцы были вооружены танками Pz.I и Pz.II, которые были уязвимы против такого оружия.
***
Польская кавалерия во 2-й Мировой войне
18-й полк поморских улан в бою 1 сентября 1939 г. и кавалерийская атака под Кроянтами
***
50 лет назад нацистская Германия напала на Польшу, развязав тем самым 2-ю Мировую войну. Сопротивление, оказанное поляками вероломному агрессору, располагавшему значительным превосходством в танках и авиации, продолжалось недолго (с 1 сентября по 6 октября 1939 г.), но эта короткая кампания отмечена многими славными для польского оружия боевыми эпизодами. К числу последних, безусловно, относятся конные атаки польской кавалерии, которые на фоне тогдашней «войны миров» воспринимались как романтический анахронизм и породили известную легенду о храбрых, но безрассудных уланах, бросавшихся с пиками и саблями на немецкие танки. Созданию этого мифа немало способствовали фашистская пропаганда, которая хотела доказать «природную дикость» поляков, пытавшихся подобными архаичными методами бороться с могучей машиной — творением военного и технического гения германского народа.
Подлинные факты разоблачают лживость этих утверждений. Действительно, в 1939 г. польская кавалерия совершила по крайней мере 6 атак в конном строю, однако только две из них отмечены присутствием на поле боя немецких бронеавтомобилей (1 сентября под Кроянтами) и танков (19 сентября при Вульке Венгловой), причем в обоих эпизодах бронетанковая техника противника не являлась непосредственной целью атакующих улан. Следует отметить, что в польской кавалерии конная атака (szarza*) не являлась тогда регламентированным видом боевых действий. Согласно «общей инструкции для боя» (Ogolnej instrukcji walki), изданной еще в 1930 г., кавалерия должна была двигаться в конном строю, а сражаться — в пешем. На практике, однако, допускались исключения (например, при неожиданном нападении на противника с целью застигнуть его врасплох или при прорыве из окружения). Инициатива конных атак 39-го г. исходила, как правило, от самих командиров кавалерийских частей и подразделений, а в одном случае (под Калушином) польский эскадрон атаковал подобным образом вследствие неправильно понятого приказа старшего начальника.
------------------------------------
* Словом «Szarza» в польском языке обозначается исключительно конная атака, а остальных случаях употребляется термин «atak»
------------------------------------
Честь проведения первой в истории 2-й Мировой войны кавалерийской атаки принадлежит 18-му полку Приморских улан*. Этот полк был образован 25 июня 1919 г. в Познани под именем 4-го Надвислянского уланского, а с февраля 1920 г. стал называться «поморским», получив № 18. В 1920 г. он участвовал в освободительном походе в Поморью, а затем в советско-польской войне. В мирное время 18-й уланский полк был расквартирован в Грудзендзе, в польском Поморье (эту стоянку он получил еще в январе 1920 г.). Свой полковой праздник он отмечал 29 мая: в этот день в 1920 г. 1-й эскадрон полка отправился из Грудзендза на фронт, а ровно через два года президент Польши Станислав Войцеховский вручил поморским уланам их штандарт, изготовленный на пожертвования жителей Поморья.
------------------------------------
* Последнюю кавалерийскую атаку 2-й Мировой войны также совершили поляки: 1 марта 1945 г. два эскадрона улан Войска Польского (из 2-го и 3-го уланских полков 1-й Варшавской кавалерийской бригады) под командой майора В. Богдановича захватили в конном строю местечко Шенфельд (Боруйско) — один из немецких опорных пунктов «Поморского вала». Интересно, что атака была проведена в том же районе, что и первая.
------------------------------------
22 августа 1939 г. полк получил приказ о мобилизации. В этот день из него был выделен сводный эскадрон, который под командой ротмистра Зыгмунта Эртмана расположился сторожевой заставой у деревни Лихновы, чтобы патрулировать ближайший участок польско-германской границы. 25 августа весь полк, завершив мобилизацию, выдвинулся из Грудзендза в район Лихновы, получив задачу обеспечивать левый фланг отряда «Хойнице», а в случае наступления превосходящих сил противника — сдерживать их на общем направлении: двор (хутор) Рацлавки – Езиорки – Сарбиново – Рытель. В это время 18-й уланский полк имел следующий состав: штаб (командир полка – полковник Казимеж Масталеж, заместитель – майор Станислав Малецкий, 1-й адъютант – ротмистр Вацлав Годлевский, 2-й адъютант подпоручик запаса Тадеуш Милецкий, взвод связи – вахмистр Ядзинский); специальный подотдел (противотанковый взвод – подпоручик Роман Чишельский, самокатный взвод и пионерная дружина); капеллан; подотдел квартирмистра (административно-хозяйственный эскадрон под командой полкового квартирмистра ротмистра Влодзимежа Рачинского, полковой обоз, казначей полка, офицер вооружений и химзащиты, врач, ветеринар и офицер продовольственной части); 4 линейных (конных) эскадрона (1-й – ротмистр Эугениуш Щвещчак, 2-й – ротмистр Ян Ладось, 3-й – поручик Шлосовский, 4-й – поручик Глыба-Глыбович) и пулеметный эскадрон (ротмистр Зыгмунт Эртман). После мобилизации полк насчитывал около 35 офицеров, более 800 подофицеров и рядовых, 850 коней, 2 37-мм противотанковых орудия (вместо 4 штатных), 12 противотанковых ружей, 12 тяжелых (станковых) пулеметов (в том числе 4 вьючных 8 на тачанках), 18 легких (ручных) пулеметов, 2 мотоцикла с колясками и 2 радиостанции. 29 августа к 18-му полку улан присоединились приданная ему 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона, мобилизованная на полевых квартирах. Командир той батареи, капитан Ян Пастурчак имел в своем распоряжении 180 канониров, 248 лошадей. 4 легких орудия (с боекомплектом из 1.440 снарядов) и 2 тяжелых пулемета.
31 августа 1939 г. поморские уланы занимали позицию вблизи границы, вдоль шоссе, ведущего из Хойнице на юг. В боевой оборонительной линии, протянувшейся от двора Замарте (на юге) через деревни Деренговице и Мошченица до Нежиховице и Шенфельд (на севере), были расположены 1-й, 2-й и 3-й (без одного взвода) эскадроны полка, поддержанные частью пулеметного эскадрона и одним противотанковым орудием. На их правом фланге, непосредственно впереди Хойнице, находился 1-й стрелковый батальон подполковника Густава Зачного, на левом — рота пограничной охраны комиссариата Замарте, а еще южнее — 35-й пехотный полк подполковника Яна Малишевского (из 9-й пехотной дивизии). С фронта оборонительная линия 18-го уланского полка, возглавляемая майором Малецким, была прикрыта сторожевыми постами. В полковом резерве у деревни Лихновы располагался 4-й эскадрон, усиленный взводом 3-го эскадрона, тяжелыми пулеметами и противотанковым орудием. Этой частью полка командовал ротмистр Эртман. 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона заняла огневую позицию в районе двора Рацлавкию имея наблюдательный пункт вблизи деревни Лихновы, где размещался на квартире командир поморских улан полковник Масталеж. Последняя ночь перед вторжением была тревожной. Уланские патрули, наблюдавшие за границей, слышали в темноте шум многочисленных моторов, раздававшийся со стороны Германии. Накануне днем они видели, как направляются к польской границе эшелоны с немецкими войсками и боевой техникой. Около 1.00 1 сентября полк получил из штаба группы прикрытия «Черск» приказ удвоить бдительность. В связи с этим полковник Мастелаж в 3.00 собрал на своей квартире офицеров, чтобы ознакомить их с общей обстановкой и повторить еще раз задачу полка. Около 4.15 участники собрания услыхали со стороны Хойнице глухие раскатистые звуки. Сначала они подумала, что там идет гроза, но когда грохот повторился, в нем распознали артиллерийскую канонаду. Полковник прервал совещание и велел офицерам вернуться на свои места.
Сторожевые посты полка доложили, что на них движется сильный неприятель (пехота и броневики). Утро было холодное, над землей стоял густой туман, который очень затруднял ведение боя. В это время на всем участке обороны отряда «Хойнице» границу Польши перешла 20-я немецкая мотопехотная дивизия*, наступавшая на левом фланге 19-го танкового корпуса генерала Гейнца Гудериана. Ближайшей задачей этой дивизии являлся захват города Хойнице, а в дальнейшем она должна была подвигаться через Тухольскую пустошь и город Оше на Грудзендз. Непосредственно против позиции поморских улан действовал 76-й мотопехотный полк 20-й дивизии**, а южнее его — 2-я мотопехотная дивизия вермахта, которая должна была прорвать пограничные укрепления на участке 35-го полка польской пехоты, а затем наступать к городу Тухоля.
------------------------------------
* 20-я мотопехотная (гамбургская) дивизия (командир — генерал-лейтенант М. Викторин) имела в своем составе: 69-й, 76-й, 90-й моторизованные пехотные и 56-й артиллерийский полки, 20-й наблюдательный (АИР), 20-й истребительно-противотанковый, 20-й разведывательный дивизионы, 20-й пионерный батальон и 20-й дивизион связи.
** 76-й моторизованный пехотный полк (командир — полковник Рейнхардт) имел в своем составе три батальона: 1-й (подполковник Шрепфер), 2-й (майор Леммель) и 3-й (подполковник Бойе). В каждом батальоне было четыре роты (три стрелковые и одна пулеметная). 27 ручных и 14 станковых пулеметов, 9 легких и 6 средних минометов.
------------------------------------
Сторожевые посты 18-го уланского полка не смогли сдержать натиска во много раз более сильного противника и отступили, потеряв убитыми своих командиров — подпоручиков Дембского и Московского. Немцы 3стремились на оборонительную линию улан, перед которой, однако, были задержаны огнем пулеметов и противотанковой пушки. В 5.45 над наблюдательным пунктом и позицией 2-й батареи 11-го конно-артиллерийского дивизиона начал кружить самолет противника. По приказу капитана Пастурчака оба батарейных пулемета (под командой подхорунжего Карнковского) обстреляли эту воздушную цель и поразили ее в тот момент, когда она показалась в просвете между тучами. Сбитый немецкий самолет упал в 80 м от наблюдательного пункта батареи, его пилот был убит, а штурман тяжело ранен.
76-й мотопехотный полк, поддержанный бронеавтомобилями, возобновил вскоре свое наступление в направлении деревни Лихновы, одновременно угрожая обходом левому флангу улан. Последнее обстоятельство вынудило полковника Масталежа около 8.00 начать отвод своих эскадронов на новую линию обороны в районе Павлово-Рацлавки. Около 9.00 2-й эскадрон полка (правофланговый), отойдя к деревне Агновице, был там прижат к земле пулеметным огнем и не мог отрываться от сильно наседавшей на него немецкой пехоты. Тогда, по предложению капитана Пастурчака, полковник Масталеж послал офицера к ротмистру Ладосю с тем, чтобы последний отметил на карте расположение своего эскадрона. Получив эти данные, конная батарея открыла огонь по немцам. Серия стальных гранат с моментальным взрывателем, выпущенная из польских орудий*, легла в 50 м перед стрелковой цепью улан, заставив противника остановиться. 2-й эскадрон смог после этого отступить вслед за 1-м и 3-м эскадронами полка.
------------------------------------
* На вооружении польской артиллерии в 1939 г. находились старые орудия русского производства (3-дюймовки образца 1902 г., переделанные в 1926 г. под калибр 75 мм). Польские солдаты называли их «православными».
------------------------------------
Туман начал рассеиваться, когда немецкие бронеавтомобили 20-го разведывательного дивизиона*, двигаясь впереди своей пехоты, появились у охваченной пламенем деревни Лихновы. Здесь они были встречены меткими выстрелами противотанковых пушек и ружей уланского полка. Вскоре несколько бронемашин противника уже горело, а остальные быстро откатывались назад. Командир противотанкового взвода подпоручик Чишельский лично подбил 3 бронеавтомобиля, но сам был поражен немецкой пулей в шею и скончался на месте. Прекратив наступление, немцы начали обстреливать новую оборонительную позицию поляков своей артиллерией. С 4.45 до 10.00 противник смог продвинуться на участке 18-го уланского полка на расстояние около 8 км, остановившись перед линией его обороны, проходившей от стыка с позиций 1-го стрелкового батальона через Павлувко и Павлово до Рацлавок. Левый фланг этой боевой линии, прикрытый взводом полковых самокатчиков, был открыт, и его легко могли обойти немецкие части, разбившие польскую пограничную стражу в районе Замарте-Камень.
------------------------------------
* 20-й разведывательный дивизион, которым командовал майор Шенфельд, состоял из двух эскадронов (мотоциклетно-стрелкового и бронеавтомобильного).
------------------------------------
Около 11.00 полковник Масталеж, получивший от самокатного взвода донесение об обходе противником южного фланга, приказал своему полку и приданной ему конной батареи отступить на рубеж железной дороги в районе Павлово-Рацлавки. Около 12.00 немцы развернули для наступления на эту позицию два батальона пехоты (76-го полка), но удачные действия батареи капитана Пастурчака, открывшей стрельбу шрапнелью, а затем стальными гранатами, сорвали вражескую атаку. В течение 40 минут батарея выпустила половину своего боекомплекта, причем стволы так разогрелись, что их пришлось специально охлаждать (у одной пушки от перегрева разорвался ствол и был сломан замок).
Польские уланы и канониры стойко выдерживали огонь артиллерии и налеты бомбардировщиков, но около 14.00 ситуация резко осложнилась, так как частям 20-й немецкой мотопехотной дивизии удалось благодаря численному превосходству вытеснить из Хойнице 1-й стрелковый батальон. Создалась угроза правому флангу уланского полка, поэтому полковник Масталеж отвел его не новую позицию: 1-й, 2-й и 3-й эскадроны организовали оборону на рубеже Нова Церква – Стерново, 4-й эскадрон (резервный) расположился позади них. В районе Якубово – Лотынь, а 2-я батарея 11-го конно-артиллерийского дивизиона встала на опушке леса северо-восточнее Лотыня.
Около 15.00 1-й стрелковый батальон, защищавший район Хойнице, и действовавший севернее батальон национальной обороны «Черск» начали отход на новую оборонительную линию за рекой Брда. Немецкие войска, наступавшие с юга, угрожали перерезать польской пехоте путь отступления. Чтобы избежать этого, командир отряда «Хойнице» полковник Маевский, посоветовавшись с генералом Гжмот-Скотницким, приказал полковнику Масталежу с частью 18-го уланского полка, оторвавшейся от противника, нанести контрудар по немецкой пехоте в районе деревни Кроянты. Для усиления улан генерал решил направить часть резерва группы «Черск» (эскадрон танкеток TK из 81-го бронедивизиона и эскадрон самокатчиков Поморской кавалерийской бригады). Около 17.00 в распоряжение полковника Масталежа прибыл с эскадроном танкеток командир 81-го бронедивизиона майор Франтишек Шыстовский*. В это время офицер связи (поручик 13-го полка Висленских улан Гжегош Цыдзик) привез приказ генерала Гжмот-Скотницкого, согласно которому 18-й уланский полк должен был перед сумерками ударить по немцам всеми своими силами, а затем, оставив один эскадрон в соприкосновении с противником, отступить за Брду и там закрепиться. Кроме того, согласно одной неподтвержденной версии, генерал прислал полковнику Масталежу, с которым вместе служил в легионах Пилсудского, короткую записку следующего содержания: «Заклинаю тебя, Казю (уменьшительное от имени Казимеж), нашей легионерской частью, задержи немецкое наступление».
------------------------------------
* Эскадрон танкеток TK (13 боевых машин) остановился на шоссе в лесу у перекрестка дорог напротив Нова Церкви). Некоторое время спустя командир 81-го бронедивизиона, не дождавшись приказов начальства, по собственной инициативе приказал эскадрону наступать на Нову Цервев. Выезжая из леса, польские танкетки обнаружили моторизованную колонну немецкой пехоты и открыли по ней огонь из пулеметов. Пехотинцы противника выскочили из грузовиков и, понеся большие потери, побежали к лесу. Ров, непроходимый для танкеток TK, помешал полякам организовать преследование. Танковый эскадрон без потерь вернулся на исходную позицию, а поздно вечером отшел обратно в Черск.
------------------------------------
Оценив сложившуюся ситуацию, командир поморских улан приказал 3-му эскадрону (без 1-го взвода) и двум взводам пулеметного эскадрона оставаться на занимаемой позиции (в районе деревни Стерново), дожидаясь подхода танкового и самокатного эскадронов; 4-му эскадрону (без 1-го взвода) и взводу пулеметчиков перейти в район Лотыня и удерживать край леса к западу от Езиорок (у шоссе Хойнице – Рытель). Все три вышеупомянутые эскадрона вместе с конной батареей капитана Пастурчака находились под командой ротмистра Эртмана. Конный маневренный отряд во главе с майором Малецким (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов) должен был через деревни Крушки, Кроянты и Павлово выйти к 19.00 в тыл немецкий пехоте, атаковать ее, а затем отступить на Граново и далее к линии укреплений в районе местечка Рытель, занятых польской пехотой.
Узнав об этой диспозиции и приказе полковника Масталежа, поручик Цыдзик (офицер связи генерала Гжмот-Скотницкого) усомнился в целесообразности такого решения. «Не лучше было бы, пан полковник, наступать в пешем строю?» — спросил он с беспокойством. В жилах Масталежа взыграла кровь старого солдата. «Не учите меня, пан поручик, как следует исполнять невыполнимые приказы», — сказал он с раздражением в голосе. «Так точно», — ответил Цыдзик, но все-таки связался по телефону с начальником группы прикрытия «Черск» и сообщил ему о намерениях Масталежа. Выслушав своего офицера связи, генерал Гжмот-Скотницкий согласился с его доводами и лично отправился на командный пункт 18-го уланского полка. Однако он опоздал: конная группа майора Малецкого, выступившая в 17.30, уже совершила свой рейд в тыл неприятеля.
На марше охранение маневренного отряда обеспечивал 1-й взвод 4-го эскадрона под командой поручика Урановича. Пройдя около 10 км, дивизион майора Малецкого оказался в лесу недалеко от деревни Крушки, северо-восточнее Кроянт. Приближалось время, назначенное для начала атаки (19.00), а до исходного района Павлова было еще 7 км, когда головная застава отряда обнаружила батальон немецкой пехоты, бивакировавший в 300 – 400 м от лесной опушки. Майор Малейкий решил атаковать этого противника в конном строю, используя эффект внезапности. Он построил свой дивизион в два эшелона: впереди 1-й эскадрон (ротмистра Щвещчака), развернутый в линию взводов, а за ним на дистанции 200 м 2-й эскадрон (ротмистра Ладося), в таком же боевом порядке. Численность обоих эскадронов составляла тогда примерно 200 всадников*. Уланы, одетые в полевые мундиры, были вооружены саблями и кавалерийскими карабинами**. На головах они имели каски французского образца (модели Адриана).
------------------------------------
* Утром 1 сентября 1939 г. 1-й и 2-й эскадроны поморских улан (вместе с двумя взводами 3-го и 4-го эскадронов) насчитывали в строю 256 человек, но с начала боевых действий до 17.30 они потеряли около 20 % своего личного состава.
** Свои пики полк оставил в депо, сохранив в строю лишь несколько штук (в качестве эскадронных значков).
------------------------------------
По старинной команде «szable dlon» («Сабли вон!») уланы быстро и слажено обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах заходящего солнца. В тот момент, когда эскадроны лихо развернулись на опушке леса, на их флангах появился со своим штабом полковник Масталеж. Догнав дивизион Малецкого, полковой командир захотел лично принять участие в конной атаке. Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага, ошеломленного столь неожиданным нападением. Немецкий батальон, не принявший должных мер предосторожности, был застигнут врасплох и в панике рассыпался по полю. Кавалеристы, настигая бегущих, беспощадно рубили их саблями. Однако этот триумф кавалерии продолжался недолго. Увлеченные своей блестящей атакой, поляки не заметили несколько бронеавтомобилей противника, укрытых в лесу. Выехав из-за деревьев, эти бронемашины открыли во фланг скачущим эскадронам частый пулеметный огонь. Спрятанная в зарослях немецкая пушка также начала обстреливать улан. Десятки коней и людей пали от вражеских пуль и снарядов… Адъютант полка ротмистр Годлевский, рухнув на землю вместе с убитой под ним лошадью, видел, как в нескольких метрах от него погиб полковник Масталеж. Полковой командир и его верный конь были сражены наповал одной и той же очередью.
Понеся большие потери, дивизион майора Малецкого отступил за ближайший лесистый гребень, где укрылся от неприятельского огня. Кроме полковника Масталежа, были убиты 2 офицера (командир 1-го эскадрона ротмистр Щвещчак и 2-й адъютант, поручик запаса Милецкий) и 23 улана. Поручик Антоний Унруг и около 50 улан были тяжело ранены. Только половина участвовавших в атаке всадников собрались в лесу возле шоссе Хойнице – Рытель.
Вскоре на месте сбора уцелевших улан появился генерал Гжмот-Скотницкий, прибывший на автомобиле вместе с несколькими офицерами (в их числе находился и командир 1-го дивизиона 9-го легкого артиллерийского полка капитан Юзеф Амстер). Майор Малецкий доложил генералу о ходе атаки и понесенных дивизионом тяжелых потерях. Свидетелем данного рапорта был поручик артиллерии Станислав Славинский, прикомандированный к штабу армии «Поможе». Он еще раньше приехал к сборному пункту уланских эскадронов и теперь подошел к начальнику группы прикрытия «Черск» за инструкциями. «Прошу Вас донести (в штаб армии) обо всем, что Вы здесь видели, — сказал ему Гжмот-Скотницкий. — Я приказа об этой конной атаке не отдавал и не способен был ее предотвратить». Круто повернувшись, генерал быстрым шагом направился к стоящему вдали автомобилю. Уже садясь в машину, он подозвал майора Малецкого и командира 2-го эскадрона ротмистра Ладося и приказал им с остатками дивизиона спешно отходить в направлении Рытеля, забрав с собой раненых и боевое снаряжение.
В то время, когда дивизион майора Малецкого совершил свой обходной маневр, атаковал под Кроянтами, а затем отступал за Брду, остальные эскадроны 18-го уланского полка (3-й, 4-й и пулеметный), поддержанные самокатным эскадроном Поморской кавалерийской бригады и 2-й батареей 11-го конно-артиллерийского дивизиона, обороняли рубежи Стерново – Лотынь – Якубово. Около 20.00 командовавший этим отрядом ротмистр Эртман получил приказ любой ценой удержать до 22.00 западный край леса с районе Якубово – двор Езиорки, а затем отойти за Брду. Во исполнение данного приказа 3-й эскадрон (поручика Шлосовского) перешел из Стернова на опушку леса Якубово – Езиорки, оседлав шоссе Хойнице – Рытель. За ним отступил к Рытелю бригадный эскадрон самокатчиков, а конная батарея капитана Пастурчака заняла новую огневую позицию позади 3-го эскадрона, юго-восточнее деревни Млынки. 4-й эскадрон (поручика Глыбы-Глыбовича) прикрывал эту перегруппировку и должен был отойти последним.
Около 21.00 батальоны 76-го немецкого мотопехотного полка начали сильное наступление на 3-й эскадрон приморских улан и оттеснили его за шоссе, к самой опушке леса. В результате 4-й эскадрон, еще не успевший отступить, был отрезан противником и разбит (лишь его остатки ночью смогли пробиться в район Рытеля). 3-й эскадрон в ночь на 2 сентября благополучно отошел к Рытелю, испортив за собой шоссейную дорогу. К полуночи весь 18-й уланский полк собрался в деревне Квьеки (под Рытелем), образовав резерв отряда «Хойнице». Команду над полком вместо убитого полковника Масталежа принял майор Малецкий.
Бой 1 сентября 1939 г. дорого обошелся поморским уланам, потерявшим до 60 % людей и коней, 7 пулеметов, 2 противотанковых орудия и радиостанцию. Однако эти жертвы не пропали даром. Благодяря самоотверженным действиям полка, в том числе и лихой атаке под Кроянтами, была сорвана попытка противника, располагавшего большим перевесом в живой силе и технике, отрезать путь отступления пехоте польского отряда «Хойнице» (последняя ночью собралась за Брдой и вновь организовала там линию обороны).
Возвращаясь к конной атаке под Кроянтами, следует привести посвященные ей строки воспоминаний «отца германской танковой мощи» Гудериана. «Польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действия наших танков, — писал знаменитый генерал вермахта, — атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери». Факты, уже известные читателю настоящей статьи, разоблачают лживость этой цитаты, превратившей 3 неполных польских эскадрона в целую бригаду, немецкие броневики — в танки, а 26 убитых и 50 раненых улан — в «чудовищные потери». Подобную клевету маневренная, хорошо обученная, имевшая превосходный личный состав кавалерия 2-й Речи Посполитой неоднократно опровергала на поле боя. В трагические дни сентября 1939 г. она достойно противостояла сильному врагу и нередко побеждала его, сражаясь как в пешем, так и в конном строю, и в обороне и в наступлении.
Литература и источники:
А. Васильев. Польская кавалерия во 2-й Мировой войне. 18-й полк поморских улан в бою 1 сентября 1939 г. и кавалерийская атака под Кроянтами.//Цейхагауз. № 1. 1991.
***
Объяснения предполагаемой атаки
Немецкий генерал Гейнц Гудериан в своих мемуарах описывал один из эпизодов войны так:[1]
‘’Польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действий наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери’’.
Существуют два варианта объяснения предполагаемой кавалерийской атаки:
Якобы польские кавалеристы считали, что немецкие танки — это макеты, призванные устрашить поляков (объяснение немцев);
Польские кавалеристы проявили исключительную храбрость, идя в неравную битву против танков (послевоенная польская версия). Так, в фильме польского режиссера Анджея Вайды «Лётна» есть эпизод, где польские всадники атакуют танки.
Историки однако указывают, что в польской армии военное знание не находилось на столь примитивном уровне, поляки понимали бессмысленность атаки всадников на танки, так как в их армии имелись танки и противотанковые орудия.[2] Подобное отношение к танкам могло существовать в 1920-х годах. Например, Гудериан вспоминал, что в Германии на учениях с макетами танков солдаты смеялись над муляжами, забрасывая их камнями и протыкая штыками.
Бой под Кроянтами
Бой под Кроянтами, произошедший 1 сентября 1939 года, лёг в основу истории о кавалерийской атаке. В мемуарах Гудериана говорится о кавалерийской атаке 3 сентября. Историк А. Исаев описывает бой следующим образом: польский 18-й Поморский уланский полк в первой половине дня 1 сентября вёл оборонительный бой. Во второй половине дня полку было приказано атаковать немецкую пехоту с тыла и затем отступить назад. Маневренный отряд полка (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов) должен был зайти пехотинцам с тыла, а после атаки отойти к польским укреплениям в местечке Рытель.[2]
Отряд обнаружил, что батальон немцев расположился на привале в 300—400 м от опушки леса. Было решено атаковать, пользуясь эффектом внезапности. Командир 18-го полка полковник Масталеж принял участие в атаке. По словам Исаева, атака оказалось успешной: кавалеристы рубили саблями застигнутых врасплох и бежавших пехотинцев. Однако из леса показались немецкие бронемашины, открывшие пулемётный огонь. Также в бой вступило одно немецкое орудие. Поляки были вынуждены отступить, понеся большие потери, уцелела половина всадников. По данным Исаева, после кавалерийской атаки погибли три офицера (в том числе командир полка) и 23 улана, один офицер и около 50 улан были ранены.[2] В целом же, как пишет Исаев, большую часть потерь 1 сентября 1939 года полк понёс в оборонительном бою (до 60 % людей, 7 пулемётов, 2 противотанковых орудия), а не в этой атаке.[2]
Таким образом, заключает Исаев, кавалеристы не атаковали танки, а сами подверглись обстрелу бронемашин.[2]
Позднее немцы пригласили военных журналистов Уильяма Ширера и Индро Монтанелли и показали поле боя с убитыми кавалеристами, заявив, что те пытались напасть на танки. Журналисты, приняв это всерьёз, распространили эту версию, которая позже стала очень популярной.[3]
Бой под Вулкой Венгловой
Кадр из фильма польского режиссёра Анджея Вайды «Лётна» (1959). На съемках использовался советский танк Т-34
Ещё один бой с участием польской кавалерии и немецкой бронетехники произошёл 19 сентября 1939 года под Вулкой Венгловой. Этот эпизод показан в картине Анджея Вайды «Лётна» (1959). Однако и в этом бою немецкая бронетехника не была непосредственной целью атаки всадников, кавалерия пыталась выйти из окружения, пробиваясь через отдыхающую немецкую пехоту. Однако поляки были встречены плотным огнем, потеряв около 100 человек убитыми и 100 ранеными.
Другие возможные случаи
На сайте воспоминаний советских ветеранов iremember.ru приведены слова механика-водителя 139-го отдельного танкового батальона Ивана Маслова (был на танке Т-26) о вступлении Красной армии летом 1939 года на польскую территорию:[4]
Никаких особых сражений там не происходило, но мне пришлось стать свидетелем и участником отражения атаки польской кавалерии на наш танковый батальон. И это не анекдот. И когда польские кавалеристы «лавой» с саблями наголо пошли на наши танки, мы подумали, они что, эти польские уланы или гусары, совсем охренели? Быстро их подавили и постреляли. Поляки побросали коней и оружие, и разбрелись — кто к нам в плен, а кто-то побежал к себе домой, на запад. А потом пленные поляки нам рассказали, что перед атакой им объяснили, что у русских все танки из фанеры и никакой опасности они не представляют…
***
Алексей Валерьевич Исаев
Глава 5. Кто стучал по крупповской броне
***
Когда перед нами выстраивается теория и практика боевого применения кавалерии в новых условиях, возникает законный вопрос: "А что с поляками? Кто стучал саблями по танкам?" На самом деле польская кавалерия по тактике своего применения ничем не отличалась от советской конницы тех лет. Более того, в польской кавалерии конная атака не являлась регламентированным видом боевых действий. Согласно "Общей инструкции для боя" 1930 г., кавалерия должна была совершать марши в конном строю, а сражаться - в пешем. На практике, разумеется, встречались исключения. Например, если противник застигнут врасплох или деморализован. Ожидать каких-либо безумств от кавалерии с таким уставом не приходится.
Главным героем упомянутого Гудерианом эпизода (вошедшего в историю как бой под Кроянтами) стал польский 18-й Поморский уланский полк. Этот полк был образован 25 июня 1919 г. в Познани под именем 4-го Надвислянского уланского, а с февраля 1920 г. стал 18-м Поморским. 22 августа 1939 г. полк получил приказ о мобилизации, которая завершилась менее чем за неделю до войны, 25 августа. После мобилизации полк насчитывал 35 офицеров, более 800 подофицеров и рядовых, 850 лошадей, два 37-мм противотанковых орудия Бофорса (по штату их должно было быть вдвое больше), двенадцать 7,92-мм ПТР Марошека обр. 1935 г., двенадцать станковых пулеметов и восемнадцать ручных пулеметов. Новинками века "войны моторов" стали 2 мотоцикла с колясками и 2 радиостанции. Вскоре полк был усилен батареей 11-го конно-артиллерийского дивизиона. Батарея насчитывала 180 артиллеристов, 248 лошадей, четыре 75-мм пушки с боекомплектом из 1440 снарядов и два тяжелых пулемета.
Полк поморских улан встретил утро 1 сентября 1939 г. на границе и первую половину дня вел вполне традиционный оборонительный бой. Во второй половине дня кавалеристы получили приказ нанести контрудар и, воспользовавшись переходом противника вследствие этого удара к обороне, отступить назад. Для контрудара был выделен маневренный отряд (1-й и 2-й эскадроны и два взвода 3-го и 4-го эскадронов), он должен был выйти к 19.00 в тыл немецкой пехоте, атаковать ее, а затем отступить к линии укреплений в районе местечка Рытель, занятых польской пехотой.
Однако обходной маневр привел к неожиданным для обеих сторон результатам. Головная застава отряда обнаружила батальон немецкой пехоты, находившийся на привале в 300-400 м от опушки леса. Поляки решили атаковать этого противника в конном строю, используя эффект внезапности. По старинной команде "szable dlon!" (сабли вон!) уланы быстро и слаженно обнажили клинки, заблиставшие в красных лучах заходящего солнца. В атаке участвовал командир 18-го полка полковник Масталеж. Повинуясь сигналу трубы, уланы стремительно понеслись на врага. Расчет на внезапность атаки оказался верным: не ожидавшие атаки немцы в панике бросились врассыпную по полю. Кавалеристы беспощадно рубили бегущих пехотинцев саблями.
Прервали триумф кавалерии скрытые доселе в лесу бронемашины. Выехав из-за деревьев, эти бронемашины открыли пулеметный огонь. Помимо бронеавтомобиля, огонь открыло также одно орудие немцев. Теперь по полю под смертоносным огнем заметались поляки.
Понеся большие потери, кавалеристы отступили за ближайший лесистый гребень, где собралась едва ли половина участвовавших в атаке всадников. Однако потери в кавалерийской атаке были намного меньше, чем можно себе представить из описания боя. Были убиты три офицера (включая командира полка полковника Масталежа) и 23 улана, один офицер и около 50 улан были тяжело ранены. Большую часть потерь 18-го уланского полка за 1 сентября 1939 г., составивших до 60% людей, семь пулеметов, два противотанковых орудия, полк понес в общевойсковом оборонительном бою. Слова же Гудериана не имеют в данном случае ничего общего с действительностью. Польские кавалеристы не атаковали танки, а сами подверглись атаке бронемашин в процессе рубки зазевавшегося батальона. В аналогичной ситуации обычная пехота или спешенная кавалерия понесла бы вполне сравнимые потери. Более того, ситуация с фланговым обстрелом из орудия могла стать пикантной и для выехавшего на поле взвода танков. История с рубкой крупповской брони оказывается выдумкой от начала и до конца…
***
Выпускники школы «Кама»
Во время совместного советско-германского парада по случаю занятия Брест-Литовска. Справа - комадир 29-й легкотанковой бригады РККА С.М. Кривошеин, в центре - ген. Г.Гудериан (22 сентября 1939)
Многие выпускники танковой школы «Кама» стали выдающимися советскими командирами, в их числе Герой Советского Союза, генерал-лейтенант танковых войск Кривошеин, Семён Моисеевич. Для немецкой стороны за время функционирования школы подготовлено 30 офицеров вермахта, в их числе выдающиеся немецкие полководцы Г.Гудериан и Э.Гёпнер.