Когда я нашел себя, был, кажется, май.
Мы ехали в какую-то страну вкуса солнца и смеха моря. В ней пели гимны разноцветным пальцам. Отчего-то люди в этой стране принимали на веру две шутки: что мир был создан рукообладающими, и что я не люблю тебя.
Когда я нашел себя, ты была сбоку, спящая, доверившая мысли моему плечу.
Мы ехали в какую-то страну цвета чаек и голоса ветра. Мы ехали оставить себя в ней.
Я пытался задержать внутри воду, не дать ей вылиться, но ничего не получалось, потому попросту промокал щеки рукавом и считал за тебя слонов.
Когда я нашел себя, было тепло.
Это было во мне, и оно меня делало. Знаешь, как мастерят журавлей из бумаги, а потом подвешивают на нитке к потолку и пускают к ним ветер. Нигде не было нитки. А значит и меня нигде не было.
Когда я нашел себя, было смешно. Я был в твоем сне. А если я кому-то снюсь, значит я где-то есть. За окнами плакали рельсы, снег прятался в землю и появлялся снова, люди меняли религии, языки, кожу, а я обретал себя.
Когда я нашел себя, был, кажется, май.
Мы ехали, чтобы самая теплая страна на свете поняла, как я люблю тебя исчерченными календарями и слепыми окнами многоэтажек.
Я нашел себя в твоей голове.
Мы ехали, чтобы ты поняла, как я люблю тебя.