Втянув голову в плечи и как всегда широко шагая, разводя при этом ещё шире в разные стороны свои длиннющие руки, Сергей шёл, и улыбался ему на миллион баксов.
Он, видимо тоже, ещё издалека узнал Игоря и после пережитого ими ночью, и их внезапного расставания на палубе "Белоснежной Красавицы", был так же очень сильно перевзволнован,
и приятно удивлён до самой глубины своей души, и своего мозга включительно, их, такой неожиданной, и такой желаемой встречей.
....Ведь когда ночью, на той злосчастной палубе их захлестнуло волной и Игоря куда-то унесло, его самого, обратным потоком этой самой волны, как пинком в спину, выбросило далеко от корабля в океан.
После чего, его какое-то время, абсолютно по-всякому, как мелкую щепку в очень бурном половодье, крутило и швыряло, перебрасывая с волны на волну, а между делом, крутило, и переворачивало под волнами, и снова, с силой выбрасывало на поверхность воды.
И он при этом до предела захлебывался солёной водой, и оценивая поглощённый им её объём, искренне удивлялся своей безразмерности.
И во время всего этого ужаса, он с лихвой натерпелся самого, что ни на есть, нереальнейшего страха за собственную жизнь, про который он раньше, даже, и не знал, и не догадывался о его существовании.
Но тем не менее, не взирая ни на что, всё это время, он ни на секунду не сдавался, и почти не падая духом, изо всех своих сил, не переставая, боролся за свою жизнь с таким неугомонным в своей слепой ярости океаном, веря, что последнее слово всё равно останется за ним.
Висевшую через плечо, свою большую, синюю, спортивную сумку, полную всем необходимым для непродолжительной, автономной жизни, которую, он на всякий случай, собрал ещё в каюте и с которой, он так, и сидел на своём диване, и пил из горлышка литровой бутылки заметно потёплевшую в его руке водку, ему пришлось всё-таки отцепить от себя, и подарить её, требующей хоть какой-нибудь жертвы от него, сверепо бушующей вокруг стихии.
Правда, в этой неравной и смертельной схватке с океаном он был не один.
Его бесконечно выручал, застёгнутый на все пуговицы, ярко-оранжевый, корабельный спасательный жилет, который, не смотря ни на что, не смотря ни на какие коллизии, перепетии и усилия шторма, не позволял ему окончательно утонуть, и пойти на дно океана.
И тут - ему очень крупно, и неожиданно повезло!!!
Морское провидение наградило его самым наиглавнейшим призом в его жизни!!!
Он выскочил на одну секунду на поверхность волны и наткнулся лицом на край большого куска деревянной перегородки с корабля.
И тут же, в тоже самое мгновение, и ни одной микросекундой позже, он впился в него обеими своими руками, и сразу же, вообще нисколько не раздумывая, изо всех своих сил, моментально, и наверное, самым резким рывком в своей жизни подтянулся на эту перегородку, и ничком упал на неё всем своим телом.
И так же моментально перехватил свои руки, и как стальными плоскогубцами, навечно ухватился руками за края этой перегородки.
И эти, в буквальном смысле, два мгновения полностью решили его судьбу.
И ещё изрядно поносившись по волнам на своём плоту, он в конце концов, с этим куском корабля, как на сказочном ковре-самолёте, высоченным гребнем пожалевшей его волны, с бешенной силой был выброшен на этот берег.
Точнее - он со всего маху упал на большие, но слава Богу не острые, а почти гладкие камни, километров на пять правее высадки Игоря.
На берегу, от сильного удара об камни, он слетел, а правильнее сказать -катапультировался со своей деревянной перегородки и несколько раз, словно цирковой акробат, перекувыркнулся в воздухе, после чего, очень-очень удачно упал между камнями на песок.
Затем, в кромешной темноте, боясь, что его может смыть обратно в океан очередная, более мощная волна, он наощуп спрятался за высокими камнями, откуда его уже не могла достать никакая, даже самая мощная и свирепая волна.
И там, за этими камнями, он, и пережидал шторм, пока не наступило утро.
А утром, шторм неожиданно, вдруг полностью успокоился.
Дальше, он как и Игорь, тоже нашёл на берегу ручей, тоже напился из него до краёв пресной воды, и потом, его тоже стошнило, и два часа рвало на части.
После чего, он так же как и Игорь, какое-то время тупо валялся на песке, и приходил в себя после рвоты.
Но в конце концов он всё ж таки встал, тоже поел фиолетового винограда и пошёл вдоль берега, выбрав на удачу встречное направление.
И вот оно - настоящее чудо!!!
После всего того, что они пережили, невероятно, но они снова встретились!
И они оба целые, и можно сказать - невредимые, без переломов, и смертельных ран.
А их единственные и одинаковые потери выглядели сейчас, по меньшей мере, смешными.
У них, у обоих, всего лищь, были вдребезги разбиты их новые, преобретённые перед круизом для солидности, достаточно дорогие, позолоченные, китайские часы, а их мобильные телефоны, тоже новые, насквозь пропитала морская вода, и они больше не работали.
Но это сейчас им казалось абсолютной ерундой, не заслуживающей даже внимания.
Хотя, телефоны в их ситуации, были бы им очень и очень даже кстати.
Но самым главным и самым важным для них на данную минуту было то, что они оба живы, и что они встретились!
И они как можно быстрее шли навстречу друг другу, и их души переполняла неподдельная, искренняя радость, а их сердца колотились со всей силы, а из глаз, по их щекам текли крупные, мужские слёзы.
...Ведь вообще-то, если по честному всё вспомнить, то Сергей как бы случайно оказался и в этом круизе, и на борту "Белоснежной Красавицы", и на этом берегу соответственно тоже.
Всё началось с того, что за месяц до всех этих событий, жена Игоря - Галина купила в
тур-агенстве, где она работала гидом и переводчиком с английского, достаточно редкую для их маленького города, семейную путёвку в круиз по островам меланезии, полинезии, и микронезии, включительно.
И всё для того, чтобы во время этого круиза отметить пятнадцатилетие их счастливой, семейной жизни.
И поначалу, у них действительно было всё хорошо, и всё шло по их намеченному, стратегическому плану.
Они отпустили свою, двенадцатилетнюю доченьку Дашу к маме Игоря в Хабаровск, собрали и упаковали сумки, подкопили ещё немножечко американских денежек, и договорились с двумя Галиными подругами, чтобы те присмотрели за их квартирой во время их отсутствия, и обязательно поливали цветы.
Но за два дня до запланированного отъезда, Галя, прямо на глазах у Сергея, абсолютно случайно, как говорится - на ровном месте, попадает под пассажирский автобус номер шестнадцать, который ломает ей несколько рёбер /три/, ключицу и правую руку /закрытый перелом/.
Сергей как настоящий друг, не дожидаясь приезда скорой помощи и сотрудников ГИБДД, тут же ловит такси, и на нём отвозит Галину в областную больницу, где её сразу же поместили в отделение травмотологии, и сразу же сделали все, необходимые в таких случаях, операции, и процедуры, и наложили везде, где надо гипс, повязки, и швы.
А пока ей всё это делали, Сергей позвонил Игорю и рассказал ему о случившемся.
Игорь, работая руководителем своего собственного, архитектурного бюро, в это время находился в своём офисе и как раз, в срочном порядке, подбивал все свои, предотпускные хвосты.
Но узнав о случившемся, тут же всё бросил и примчался в больницу к Галине.
А появившееся чуть позже руководство пассажирского предприятия, под чей автобус она и попала, очень убедительно перед ней извинилось за доставленные ей неудобства, и пообещало ей, что вылечит её за свой счёт, выплатит ей страховку, компенсацию, и даже оплатит её больничный.
В общем, ни о какой поездке и круизе уже не могло быть, и речи.
И Галина осталась в больнице.
Но при этом, как только она полностью отошла от наркоза, она настояла на том, что бы Игорь, никогда ранее, если не считать Украину, не бывавший за границей, всё-таки поехал в этот круиз.
Игорь же, в свою очередь, хотя и знал, что спорить с его женой в принципе бесполезно, вначале пытался её отговорить от этой идеи, но потом, не сразу, но всё же, под натиском её аргументов, был вынужден согласился с ней.
Сергей же, присутствующий при этой их беседе и тоже раньше, кроме Китая, нигде не бывавший, узнав об этом Галином решении, и услышав согласие Игоря, тут же, на удачу перекупает у неё эту путёвку /берёт взаймы, клянясь расчитаться по возвращению/.
После чего, берёт на своей работе /государственная силовая структура, где его мама - одна из руководителей/ трёхнедельный отпуск за свой счёт по семейным обстоятельствам, и через двое суток, их с Игорем размещают на борту трансатлантического, пассажирского, круизного лайнера "Белоснежная Красавица" в каюте первого класса для двоих.
Тут, правда, надо заметить про одно, существенное обстоятельство - прежде, чем наши парни взошли по трапу на борт этого суперсовременного лайнера, тот уже успел проделать путь из Сингапура до Владивостока, заходя по пути во всякие, хорошие и знаковые порты, и забирая там, таких же как они путешественников, купивших точно такую же путёвку, только в другой стране, с другой продолжительностью, и за другие деньги.
И так уж получилось, что во Владивостоке от России, они сели на этот корабль только вдвоём.
Остальные же запланированные пассажиры уже были там и как бы, уже успели немного осмотреться, а заодно, и присмотреться к друг другу, и шикарной, корабельной обстановке.
И из-за этого, Игорь, и Сергей, непроизвольно, оказались на корабле людьми новыми, и никому пока ещё незнакомыми.
В связи с этим, к ним естесственно, со стороны уже присутствующих на корабле людей, был сразу же проявлен вполне закономерный, и определённо-повышенный интерес.
Так вот: ничего не подозревая, поселяются они, значит, в каюте для семейных пар и сразу же начинают ходить везде вдвоём, и очень счастливые, зачарованно смотрят с разных палуб на морские пейзажи, открыто восхищаются этими сказочными видами, и красиво так,
по-митьковски, разводят по сторонам руками, и лаского так, всяческим, тамошним фишкам радуются.
А их попутчики и попутчицы, а так же некоторые члены экипажа, в первые два дня, как-то уж чересчур умилительно, и забавно, а главное - понимающе поглядывают на них, а некоторые, даже кокетливо улыбаются им, подмигивают, и перешёптываются между собой.
Игорь же с Сергеем, как воспитаные люди с высшим образованием, тоже, по-дружески улыбаются им и даже пытаются начать общаться.
Но получалось это у них как-то не очень.
И не только потому, что по-русски, кроме них, переводчика, и двух матросов-украинцев, на всём корабле больше никто не говорил, а другие языки, включая, изрядно подзабытый после окончания институтов, английский, наши парни сами почти не понимали, и что весь, если быть честными, их иностраный, словарный запас на двоих, сводился к сотне-другой разноязычных, в основном английских слов, когда-то случайно, но навсегда засевших у них памяти.
А ещё и потому, что на контакт с ними, почему-то охотнее всех, шли только мужчины весьма сомнительной, не мужественной внешности, а так же заурядные женщины, откровенно вульгарной наружности.
А тут ещё, в плюс ко всему, Сергей, конечно же абсолютно без всякой задней мысли, зато крайне торжественно, потому что по-английски, пару раз во всё услышанье объявил, что они с Игорем - "фрэндс".
Причём, во второй раз он ещё и добавил коротенькое, но очень ёмкое, английское слово "биг", так чтобы получилось - "биг фрэндс."
"Ес-ес.., ю а - рашэн фрэндс.., ви а андэстэнд..., ю а - свит бойз..., андэстэнд-андэстэнд-андэстэнд..., - услышали они в ответ со всех сторон и от этого, такого откровенного их объявления, на корабле вокруг них стало ещё веселее, и загадочнее.
Но на третий день, Игорь с Сергеем, наконец-то, всё ж таки поняли всю двоякость своего положения и так сказать - морального, и эстетического имиджа, и отменив своё, восторженное торчание на палубах, пошли после обеда в ближайший к их каюте корабельный бар.
Собственно говоря, первые два с половиной дня, от посещения баров их сдерживали, если учесть широту их душ, не особо значительные запасы долларовой наличности в их карманах, которые они планировали потратить при посещении, предусмотренных путёвкой, различных экзотических островов, а так же, их совместная, торжественная клятва "на крови", данная ими в больнице травмированной Галине - "не пить - вообще!".
Но получалось так, что судьбой им было не суждено сдержать перед Галей эту их клятву, потому что с ними случилась, если можно так сказать - незапланированная и нештатная, а главное, весьма курьёзная ситауция, которая, очень уж задевала их натуральное, мужское самоуважение.
И парни, стоя на палубе, через океан телепатически извинились перед Галей за свою необязательность, и так же, телепатически рассказали ей о создавшейся вокруг них нездоровой ситуации, заодно объяснив, что у них есть только один-единственный, и доступный выход из неё, закончив в итоге свои витиеватые монологи, простыми, но честными, мужскими словами: " Извини, Галь, но так надо, а то за Отчизну, понимаешь ли -обидно. Да и мы по чуть-чуть, так - для виду. Ты, веришь нам? ".
И появившись через полчаса в баре, пахнущие мужским духами, и порознь, они быстренько выпили за стойкой по паре стопок виски без содовой, и их глаза загорелись желанием приключений, а их языки тут же вспомнили все-все-все, даже давно забытые, иностранные слова.
А ещё через пару стопок, они реально стали вызывать вполне уже здоровый, неподдельный и однозначный интерес у отдыхающих здесь после обеда многочисленных, иностранных туристок.
А буквально ещё через час, они уже были настоящими центрами женского внимания, восхищения и ухаживания.
Особенно, Сергей.
С его непосредственностью, обнадёживающей улыбкой холостяка и высокорослым телосложением, его популярность, ежеминутно росла прямо на глазах.
И в результате этого, следующие трое суток, он дневал, и ночевал у своей, весьма, и весьма симпатичной, и прятной во всех отношениях, длинноволосой, сингапурской знакомой, китайско-вьетнамского происхождения по имени Нэнси.
И которая, кроме всех своих очаровательных, женских достоинств тридцатилетнего возраста, судя по всему, была ещё, и весьма состоятельной, и продвинутой во всех отношениях особой.
Но с Игорем они обязательно ежедневно пересекались - днём на палубах, или в бассейне, а по вечерам в барах, или на дискотеке.
Игорь же, оставшись в каюте один, каждый вечер знакомился заново и мог запросто позволить себе пригласить свою, очередную знакомую зайти к нему в гости.
Хотя при этом, он каждый раз чуствовал себя крайне виноватым перед Галиной.
Но выбранный ими их имидж нормальных парней, обязывал их так себя вести.
Днём же, на палубах, он карандашами, либо художественным углём, или разноцветными пастельками, рисовал небольшие картинки проплывающих мимо удивительных красот и видов, безбрежного, и абсолютно безмятежного Тихого океана.
Вначале, Игорь рисовал эти картинки для себя и ещё, чтобы потом показать их Гале, и своей дочечке Даше, как говорится - на память о незабываемом путешествии.
Но потом, стал рисовать их и для других людей, как для пассажиров, так, и для членов команды, но правда, уже за деньги, хотя тоже - на память.
И к вечеру, на его удивление, у него в кармане складывалась неплохая сумма американской валюты, которой, ему с лихвой хватало, и на бары, и прочие радости корабельной жизни.
Сергей же, в свою очередь, был на полном пансионе у своей миниатюрной и уже не одинокой, а заметно счастливой, и заметно потерявшей свою голову, сингапурской подруги.
Хотя, это альфонское обстоятельство ему не совсем нравилось, и он даже как мог этому противился, выигрывая обеими своим руками каждый вечер баре небольшие суммы долларов с помощью популярного там армрестлинга, что позволяло ему покупать для Нэнси шампанское, и недорогие безделушки, от чего она была в неописуемом восторге.
Но по-большому счёту, её кредитка была решающей в их, совместном времяпровождении.
А потом, был шторм.
И Сергей, ещё в самом его начале забежавший на минуту в их каюту за спасательным жилетом, и ещё за кое-какими своими вещами, намереваясь сразу же вернуться к Нэнси, был вынужден остался в каюте, потому что, согласно корабельным правилам, которые они услышали в этот момент по внутреннему радио - все должны были быть на своих местах.
А шторм, из почти шуточного и совсем не опасного волнения, постепенно превратился в свирепого, и не управляемого монстра.
И беспрерывно продолжаясь, вначале - сутки, потом - вторые, потом - третие, всё время наращивал, и наращивал свою мощь.
А потом, была катастрофа и этот берег.
И вот - они уже стоят, и обнимаются на неизвестном берегу, и громко, истерически, и радостно до слёз, смеются во весь голос.
Но минут через пять-шесть-семь, закончив с приветствиями, вопросами и смехом, они развернулись лицами к джунглям, и стали в слух соображать, что же им теперь делать, куда идти, и где они вообще, сейчас находятся.
- Игорь.... А - Игорь?
- Да, Серёга...
- А мы - сейчас, где?...
- На земле, Серёж...
- Это понятно и даже очень хорошо заметно...
- Ага-а-а...
- А ты, случайно не знаешь, как она называется, эта земля?... А - Игорь?...
- Случайно - знаю. Всё - очень просто, Серёга. Она называется - Земля...
- И всё?...
- И всё... Ну-у, в смысле, пока что - всё...
- Ну, в принципе - это не плохое название для земли... Да?..
- Ну - да... Но можно пойти куда-нибудь и узнать другое её название. Ты - как?
- Согласен - пошли ...
Но прямо перед ними, в метрах ста по прямой, очень круто и величественно возвышались две огромные скалы метров по пятьдесят ввысоту, которые одиноко стояли рядом, имея абсолютно отвесные склоны, и головокружительные уступы, которые заканчивались таким же, головокружительными обрывами.
А окружены они были, эти две скалы, несколькими холмами пониже, правда уже, с более пологими склонами, и которые были сплошь покрыты разнообразной тропической растительностью, а местами, где этой растительности не было, ещё, и фиолетовым виноградом.
А вокруг этих холмов было много пальм и других, высоких, и неизвестных им деревьев. Преодолеть эти почти сто метров по джунглям и взобраться на одну из скал, чтобы оттуда рассмотреть неизвестный им мир, и его обстановку, показалась им нереальной, и даже, откровенно смешной мыслью.
И они, отвернувшись от джунглей, стали смотреть по разным сторонам вдоль берега.
Но береговая, песчаная полоска берега, шириною, где - пять, где двадцать пять метров, где с торчащими из песка большущими, чёрными камнями, а где без них, одинаково заманчиво шла в обе стороны.
- Та-а-ак, а куда, мы по этой земле пойдём?.. Ты, как думаешь ?..
- Ну-у-у, я думаю - дальше...
- Понял. Я тоже так думаю. Осталось понять, где - это "дальше"...
- А ты, сколько времени примерно шёл в мою сторону, Серёга?
- Минут двадцать, можь - полчаса... но не больше...
- Вот. А я - больше часа... и там - ничего нет...
- Значит, мы пойдём в мою сторону... И Солнце как раз, будет светить нам в спину...
- Да, Серёга. Мы пойдём на восток....
- Ну, тогда всё - пошли... Чё, мы стоим?..
- А есть курить, Серёж?
- Нет... А у тебя?
- Не знаю...
- Ну, посмотри...
- Вот..., - и Игорь вытащил из заднего кармана своих светленьких, летне-круизных брючек сильно помятую, и сильно подмокшую пачку сигарет.
Это была почти полная, распечатанная за пять минут до кораблекрушения пачка "Мальборо".
Но полностью размокшие в ней сигареты развалились прямо в пачке и смотрелись сейчас мокрой, табачной массой, с бумашками, и фильтрами вперемешку.
- Вот - "Мальборо" есть...
- Понятно...
- Только вот, спичек у нас - нет...
- Х..ёво..
- У меня, правда - есть зажигалка... Но она не работает...
- Х..ёво... У меня, Игорёха, тоже есть зажигалка, но она, тоже - не работает... Мне её Нэнси подарила... Где, она щас ?
- Её каюта, Серёга, была в центре. А ты видел, что оттуда торчало...
- Ну-да. Мне так жалко её - аж, плакать хочется...
- ..........
Игорь сочувственно пожал плечами, ткнул по-приятельски друга кулаком в плечо и они пошли по горячему песку в ту сторону, откуда, только что пришёл Сергей.
Солнце, как и договаривались, светило им в спину, а появившийся недавно лёгкий ветерок лаского обдувал их с правой стороны.
Заходить в джунгли они пока не решались.
Метров через сто пятьдесят или двести им улыбнулась их первая удача - они подняли с песка две, выброшенные океаном, длинные, метра по два, ровные, аллюминевые трубки.
Крепкие и упругие, они были сейчас, как нельзя, кстати.
Теперь, на безлюдном и незнакомом берегу они стали, как бы, вооруженными.
И сходу заценив нужность своей находки, они снова продолжили свой, выбранный ими на удачу, долгий путь в неизвестность.
Но им обоим, по-прежнему, очень сильно хотелось курить.
Приостановившись, Игорь аккуратно разорвал мокрую, сигаретную пачку по её клеевым швам, расправил её и равномерно распределив по её поверхности весь, имеющийся у них табак, положил её себе на ладонь, и понёс эту, расправленную пачку на вытянутой ладоне перед собой, подставив её Солнцу, и ветерку, в надежде, что табак в ней всё же просохнет, и его можно будет покурить.
Сергей точно так же нёс на своей ладоне обе зажигалки, с той же самой, убеждённой надеждой, что они тоже просохнут и заработают.
А где-то через час ходьбы по горячему песку, они остановились возле большого, почти целого листа газеты, который, зацепившись за поваленный, и уже давно высохший ствол пальмы, мило шелестел от слабенького, океанского ветерка.
Сергей положил зажигалки на ствол этой пальмы, отцепил от неё газетный лист и распрямил его на песке.
- Это свежая газета, Игорь.
- В смысле ?
- В смысле - ей всего неделя.
- И что, там пишут ?
- Она - на английском. И я не для этого её распрямил. Высыпай - табак.
Присев, Игорь бережно высыпал на эту газетную скатерть из развёрнутой пачки весь их табак и продолжая подсушивать его на припекающем Солнце, аккуратно выбрал, и выбросил все фильтры, и бумажки, перемешавшиеся с табаком ещё в пачке.
А Сергей уселся на ствол пальмы и на удачу, одновременно щёлкал обоими зажигалкам, и одна из них неожиданно зажглась.
Это была Игорева зажигалка - настоящий, американский, бензиновый "ЗИПП".
- Игорёха, твоя зажигался заработала!
- За..бись! Это, Серёга - настоящий, американский "ЗИПП". Мне его Галя подарила. Понимаешь ?
Положив Игореву зажигалку рядом с собой на ствол, Сергей продолжал щёлкать своей зажигалкой.
На ней тоже было написанно "ЗИПП", но она была скорее всего из Китая, или Малазии.
- Да-да-да-да!... О-па!!! Приколись, Игорь - моя тоже загорелась! Нэнси - спасибо!
- За..бись, Серёж... Табак, кстати, тоже уже подсыхает.
- Игорь, а ты ничего не слышишь, кроме океана?
- Слышу... Что-то шумит, вон там - куда мы идём...
- Я слышу это уже минут десять, наверное....
- Я тоже. Но ты не торопись, Серёж... Сейчас мы перекурим, а потом, пойдём и посмотрим что там... Да?
- Ну - да... Давай покурим и пойдём, посмотрим - чтой-то, там у нас шумит ?
И Сергей, с серьёзным, и крайне многозначительным лицом, приложив ладонь к своему уху, ещё раз внимательно посмотрел вдаль, и тщательно прислушался к неизвестным звукам.
" Это - там.", - сказал он, обращаясь к Игорю и показал рукой реальное направление источника этих звуков.
Игорь же тем временем, досушив и перебрав табак, удовлетворённо выдохнул из себя воздух, оторвал свой взгляд от газеты, и посмотрел в указаную Сергеем сторону.
Потом, оторвал кусочек газеты и скрутил себе самокрутку.
"Ты - будешь ?", - спросил он Сергея, показывая ему уже готовую "козью ножку".
"Я - сам.", - и Сергей, бросив слушать неизвестное, присел рядом с Игорем, и сделал, почти тоже самое.
Потом, они подкурили свои самокрутки каждый от своей зажигалки и жадно, за несколько глубоких затяжек, скурили их.
Посмотрели друг на друга и не сговариваясь, закрутили ещё по одной самокрутке, и опять подкурили.
Они сидели на старой, поваленной пальме, спиной к океану и курили как в первый раз в жизни - с кашлем, обильной слюной, и глубокими, першащими ноздри, затяжками.
Высушенный на Солнце табак, промытый сперва океанской водой, а потом и речной, и завёрнутый в такую же, высушенную после океана, газету, на вкус был крайне отвратительным, и противным, примерно как заплесневевшие северо-корейские сигареты с жёлтой, маленькой птичкой на пачке.
Но сейчас, им на это было наплевать.
Им хотелось курить и они курили.
Парни, сплёвывая на песок после каждой затяжки, молча курили свои "козьи ножки" и откровенно наслаждались жизнью.
Они ощущали себя настоящими людьми на настоящем перекуре.
Но потихоньку, первичная эйфория от табачного дыма стала у них проходить и их человеческое наслаждение плавно перешло в рвоту.
И они оба опять упали на четвереньки, и истошно блевали каждый в свою сторону.
Табак, обильно пропитанный солёной, океанской водой, у них не прижился и теперь, вместе с желудочными судорогами, планомерно вытягивал из них все, съеденные ими виноградины, воду, слюни, жилы, и желание курить.
Впрочем, минут через пять, им стало полегче.
А ещё через пять минут, отпустило совсем.
А ещё минуты через две, после короткого, но откровенного разговора между собой, они высыпали оставшийся табак на песок, а оставшуюся газету Игорь свернул в конвертик и положил к себе в карман рубахи.
- А ты, разве не хотел бросить курить, Серёга?
- Я - нет... А ты?
- Не знаю...
- Так у тебя есть возможность узнать об этом...
- Хорошо - я попробую. И кстати, у тебя эта возможность тоже есть...
- Ну-да - к сожалению...
Так, сидя спиной к океану на поваленной пальме и слегка, на какое-то время расслабившись после рвотного, антитабачного приступа, они туповато рассматривали близлежащие холмы, и джунгли, делали очевидные умозаключения о том, что вокруг нет никаких признаков присутствия человека, и что не слышно никаких, других звуков, кроме природных, и того, непонятного пока, то ли рокота, то ли грохота от чего-то.
А заодно, заметили для себя и то, что судя по Солнцу, дело шло не то, что бы к вечеру, но было явно - послеобеденным.
- Так, что же это всё-таки шумит? Ты, как думаешь ? А - Игорь?
- Не знаю, но что-то шумит. Ништяк, если б это был бы какой-нибудь завод...
- А может - это что-нибудь добывают. Типа карьер, машины-экскаваторы-драги...
- Может, вообще-то похоже... Место-то - дикое....
- Пойдём - посмотрим?
- Давай, только надо быстрее, Серёга, а то скоро вечер. А темнеет здесь рано и резко.
- Давай так - если не будем успевать и увидим хорошее место, то остановимся, и заночуем.
- Да. Давай так и сделаем.
- Тогда встаём и пошли...
И они встали, и пошли в сторону высокого и издалека почти чёрного холма, откуда, судя по всему, и шёл этот шум.
продолжение следует.