Но разговора с Сашей не получилось.
Не успела Маша снять куртку, как внезапный телефонный звонок поднял всё вверх дном.
Звонила Ольга.
- Наденька, случайно не у вас? – дрожащим от волнения голосом спросила она.
- Нет… А что, должна была приехать?
- Странно… - на другом конце провода повисла гнетущая тишина.
- Оля! Что случилось? Надюшка что, потерялась?
- А Саша дома? – будто боясь произнести жуткие слова, спросила Ольга. – Может, она что-то знает?
- Дома. Саша, иди сюда!
Александра, действительно, вчера вечером разговаривала с Надюшкой по телефону.
- Она была какая-то странная, - припоминала Саша. – Непривычно тихая, наверное. Она спросила, можно ли ей у нас пожить. Я подумала, что это просто детские фантазии и объяснила, что она ещё маленькая и должна жить с мамой и папой.
- А потом что? – нетерпеливо спросила Ольга.
- Ничего. Больше она не звонила.
По правде сказать, у Саши вчера были гости, и ей было совсем не до Наденьки.
- Она сегодня без спросу ушла из садика и… пропала. Нигде её нет, - у Ольги сдавали нервы. Даже по телефону чувствовалось, как её трясёт.
- А в милицию звонили?
- Там посоветовали опросить знакомых, сказали, что если в течение двух дней не появится, объявят в розыск. Да я за два дня с ума сойду!
- Оля, ты успокойся. – Маше очень хотелось помочь. – Может она у кого-то из подружек?
- Уже всех обзвонила. Ни к кому она не приходила.
Маша вспомнила, что был какой-то случай, когда Наденьку забрала Ольгина свекровь, и предположила:
- Может у бабушки?
Маша не назвала, у какой бабушки, но Оля сразу поняла, о ком речь, и быстро ответила:
- Первое, что я сделала – позвонила ей. Но у них никого нет дома. Телефон не отвечает.
- Это ещё ничего не значит. Может, аппарат сломался.
- Нет-нет. Антонина Семёновна всегда предупреждала воспитательницу, когда забирала Наденьку.
- А что сама воспитательница говорит? Как это можно проворонить ребёнка?
- Ей самой хоть «скорую» вызывай. Вот она рядом со мной. Говорит, вернулись с прогулки – ничего не заметили. И только, когда сели обедать, дети сказали, что Наденьки нет. Воспитательница сразу мне позвонила.
- И дети ничего не видели?
- Ничего… Ну, всё, Маша. Зря я вас побеспокоила. Извините.
- Оля! О чём ты говоришь! Ты скажи, чем мы можем помочь? Может приехать?
- Не надо. Спасибо. Я попробую обзвонить больницы и.., - она хотела сказать «морги», но язык не повернулся, и Маша услышала гудки.
Она положила трубку и ещё под впечатлением от услышанного растеряно посмотрела на Сашу. Та тоже не сводила с сестры испуганных глаз.
- Маша, я не хотела ещё больше расстроить Ольгу… Надя сказала, что она не хочет жить ни с мамой, ни с папой. Что они оба ненормальные.
Тогда Маша не догадывалась, какие неурядицы в семье Ольги предварили эту беду. Позже она узнала, как развивались события.
На имя Ольги пришло письмо. Оно было от матери её любовника Николая. Это послание попало в руки Виктора Антоновича. Маша не бралась судить о правоте каждого из супругов. Вышло так, что случайно или умышленно Виктор прочёл письмо.
Пожилая женщина писала, чтобы Ольга немедленно отстала от её сына и не смела разбивать его семью, в которой растёт двухлетний сын, и невестка беременна вторым. Письмо отчаявшейся женщины было бурным, и она не давала себе труда подбирать выражения.
После такого «фугаса» цунами было неизбежно. Оно смыло остатки видимости добропорядочных отношений между Ольгой и Виктором.
Свекровь, которая и раньше недолюбливала невестку, но души не чаяла в Наденьке, устроила Ольге разнос, не оставив «камня на камне» и напоследок пригрозила, что отберёт у неё внучку и лишит непутёвую мамашу родительских прав…
« Странно, - размышляла Маша, не зная этих подробностей. – Что могло восстановить шестилетнюю девочку против обоих родителей. Особенно против матери. Ольга всегда такая нежная и заботливая с Наденькой.
После тревожной вести об исчезновении малышки, Маше не хотелось затевать воспитательную работу с Сашей. В квартире уже был полный порядок, подружки ушли, и ничто не напоминало о вчерашнем разгуле.
Резкий телефонный звонок заставил Машу вздрогнуть.
- Ну вот! Наверное, Ольга, - радостно воскликнула она. – Я же говорила, найдётся Надюшка.
Но незнакомый женский голос спросил:
- Это квартира Струковых?
- Да, - Мария терялась в догадках, кто бы это мог быть.
- Это Саша?
- Д-допустим… Кто вы?
- Вы меня не знаете…
- Тогда почему вы звоните? Что вам надо от Саши?
- Ваша Надя у меня.
- Что с ней? Она здорова? – вскакивая, закричала Маша.
- Успокойтесь. С ней всё в порядке.
У Марии мелькнула мысль, что сейчас будут просить выкуп и загнут запредельную сумму. Но женщина сказала:
- Вы можете её забрать. Запишите мой адрес.
- Говорите, я запомню.
Это оказалось довольно близко от их дома.
- Я сейчас приеду. Не уходите, пожалуйста.
- Я с тобой! – заторопилась Саша, надевая шапочку.
Они быстро нашли нужный дом по улице Ремесленной.
Дверь открыла благообразная старушка, за ней в прихожую живая и невредимая выбежала Наденька.
- Как хорошо, что вы приехали! – она повисла у Саши на шее.
- Как Надя оказалась у вас? - спросила Маша женщину.
- Нашла в булочной, - пожала плечами та. – Смотрю, маленькая девчушка, одета прилично, крутится с голодными глазёнками возле прилавка.
- Продавщица у неё спрашивает:
- Тебе что, девочка?
- Булочку хочу.
- Ну, покупай. Где твои деньги?
А она головку опустила и тихо так говорит:
- У меня нет денег.
А продавщица Валька, такая грубая, я её знаю, накричала на неё. Иди, мол, отсюда, нечего меня отвлекать. Надя вышла в тамбурочек и стоит, пригорюнилась. На улицу не идёт – холодно. Я скупилась, выхожу. Спрашиваю у неё:
- Ты почему одна?
Молчит.
- Есть хочешь?
Молчит.
Я ей булочку дала. А она спрашивает:
- У вас телефон есть? Мне позвонить надо.
Ну, я и привела её домой.
Маша с признательностью смотрела на удивительную женщину.
- Как вас зовут, бабушка?
- Баба Таня все называют. Можно просто Ивановна.
- Спасибо вам большое, Татьяна Ивановна. Вы нам очень-очень помогли, - у Маши от волнения повлажнели глаза. – Мама её обыскалась. Что вы хотите в благодарность?
- Да бог с тобой, детка! Разве я не понимаю… Ребёнок на улице… У меня самой внуки такие!
- Да ведь пенсия у вас, наверное, маленькая?
- Хоть бы её платили, дочка, а и ту на три месяца задерживают. Спасибо, сын из Мурманска деньги высылает.
Маша не решилась предложить Ивановне какую-либо сумму в качестве вознаграждения, чтобы не обидеть старушку. Но в ближайшем коммерческом магазине накупила полный пакет отборных продуктов и, наказав Саше с Надюшкой ждать её на автобусной остановке, побежала к Татьяне Ивановне.
- Вот. Возьмите от нас… Не отказывайтесь, пожалуйста. Такой человек, как вы, сейчас – редкость. – Маша говорила искренне. – Если что надо, бабушка Таня… по хозяйству или ещё что… Звоните. У вас же наш номер остался? Мы вам обязательно поможем.
- Ну что? Поедем домой? – Обнимая Надюшку, спросила Маша. – Мама там уже с ног сбилась, тебя разыскивая.
Надя отвернулась.
- Домой не поеду, - упрямо сдвинув бровки, сказала она.
Мария с Сашей переглянулись. Маша решила не обострять и, как ни в чём ни бывало, воскликнула:
- Тогда поехали к нам!
Дома гостью первым делом спросили:
- Кушать будешь?
- Нет. Меня баба Таня покормила.
Пока Мария звонила Ольге, чтобы успокоить, что её дочка у них, Саша подсела к Наденьке и спросила:
- Так зачем ты из садика убежала, лягушка-путешественница?
- Я не убегала. Меня бабушка Тоня увезла.
- Бабушка Тоня?!
Девочка вдруг заплакала:
- Меня никто не любит, Саша, - горько всхлипывала она.- Мама и папа не хотят жить вместе. Бабушка Соня кричит на папу, бабушка Тоня кричит на маму… Мне так плохо. Моя лучшая подруга Настёна переехала в другую квартиру так далеко, что я никогда её не увижу…
- Ну что ты… Увидишь! Чуть-чуть подрастёшь…
- Мне некогда расти. Я хочу сразу стать большой! – горячо сказала Наденька и так посмотрела на Сашу, будто та могла помочь ей в этом деле.
- Так тебя взяла бабушка Тоня? Как же ты очутилась у бабы Тани? – осторожно вступила в разговор Маша, пытаясь направить его в нужное русло.
- Ты не будешь меня ругать? – покосилась на неё малышка. – Я убежала от неё.
- Как? Зачем? – хором изумились сёстры.
Ещё не высохшие от слёз глаза Наденьки округлились от вернувшегося страха.
- Она увезла меня, чтоб никто не знал.
- Ничего не понимаю, - Маше стало казаться, что она на малой скорости съезжает с ума.
- Я сидела в сторонке на лавочке. Мне не хотелось играть с детьми. Вдруг смотрю: у заборчика стоит бабушка Тоня и машет мне рукой. Я подошла, а она говорит:
- Ты не заболела, внучечка? Что такая скучная? Сейчас тебя бабушка развеселит. Смотри, я билеты в цирк взяла. Пойдём, ты же давно хотела?
Конечно, хотела! Маме и папе всегда некогда!
Я говорю бабушке:
- Прямо сейчас пойдём?
- Ну, да, сейчас!
- Тогда я Елене Максимовне скажу… А бабушка говорит:
- Не надо. Потом позвоним. А то опоздаем. Вон машина ждёт.
Я и побежала к ней. Там, правда, такси стояло. Только приехали мы не в цирк, а к бабушке домой. Она сказала мне посидеть на кухне, сока налила, а сама стала кому-то звонить в другой комнате. Она думала, я не слышу, дверь прикрыла, а у меня, видишь, какие большие ушки? Я всё слышала.
У Надюшки, правда, смешные оттопыренные ушки, как у маленького слоника.
- И баба Тоня говорит:
- Я её привезла… Да никто не видел…
Тот, с кем она разговаривала, наверное, не слушался, и бабушка начинала сердиться:
- Сразу не кинутся! А я тебе говорю… Да как это не по закону?! А шляться ночами где-то по закону? Эта развратница (Наденька по складам выговорила трудное слово) больше дитя у меня не получит. Это она маму мою так называет. И ещё баба Тоня добавила… как там…Я лишу её материнских прав! Она ещё умоется слезами!
Я так испугалась, что забыла у неё варежки и шарфик. Открыла тихонько дверь и убежала. Бабушка Тоня немного глухая, она ничего не услышала. А я быстро-быстро побежала. Я не хочу у неё жить всегда. Я хотела приехать к вам. Помните, один раз мы были у вас с мамой? Когда Сашу из больницы выписали. Я села в трамвай и искала, искала вашу остановку… А потом вышла и не знала куда идти. А на улице дождик пошёл, мне без варежек холодно. Я спряталась в магазин. А там так вкусно пахнет! У меня в животе как заурчит, я же в садике пообедать не успела. Вот и попросила у тёти булочку…
- Теперь всё ясно, - озадаченно пробормотала Маша, потрясённая чужой тайной, над которой неожиданно приподнялась завеса. – А вот, кажется, и мама! – Обрадовалась она, услышав звонок, и бросилась открывать.
Скорый поезд на Киев отстукивал километры в ночи. Саша и Наденька спали, обнявшись, на нижней полке. Маша время от времени бросала на них взгляд сверху и перебирала, как грустные струны, свои мысли.
Кроме них в купе спали пожилые муж с женой. Только к Маше не шёл сон.
Решение отвезти Сашу к тётке в Киев пришло после тяжких раздумий, навеянных разговором с Лидией Фёдоровной.
Когда же Ольга посвятила её в свою семейную драму, Маша предложила ей отправить в Киев и Наденьку, пока суд не определит, с кем должна остаться девочка.
Ольга, действительно запуталась в сетях неосторожной любви.
С Николаем они познакомились летом в Волгограде на курсах повышения квалификации. Живя в одном городе, работая в соседних школах, они никогда раньше не пересекались.
Он не выглядел моложе её на восемь лет, хотя именно так и было. Ольга сама не заметила, когда их добрые отношения, базирующиеся на энтузиазме сподвижников и любви к своему делу, переросло в нечто большее, чем дружба.
Ей всё нравилось в нём: и желание непременно отстоять свою позицию, и неизменная корректность в отношениях с коллегами, и природный оптимизм, редкий в это трудное время. Его открытая улыбка и синеглазый взгляд очаровал не только её.
Отношения Ольги с Николаем развивались стремительно, как в короткометражном фильме. За две недели, отведённые на курсы, они успели понять, что созданы друг для друга, в чём вскоре признались со свойственной им импульсивностью и прямотой. Презрев все условности общества, с одержимостью сумасшедших окунулись они в космический омут порицаемой любви. Единственной помаркой на сияющей странице их романтической истории была тревога о семьях.
По возвращению в родной город свидания их стали ещё более страстными, мучительными, всё сильнее принимая драматическую окраску.
Решительная и пылкая Ольга по первому зову Николая была готова развестись с мужем. Обстановка у неё дома становилась всё невыносимей.
Но Николай, в отличие от своей возлюбленной более ответственный, медлил, сомневался, терзал себя и её. Тогда он ещё не знал, что его жена, по странной случайности тоже Ольга, беременна вторым ребёнком. Когда же эта тайна с беспощадной неотвратимостью стала явью, чаша весов перевесила не в пользу любовницы.
…Убаюканная своими мыслями под мерный перестук колёс Маша задремала.
Проснулась от заливистого смеха Наденьки. Она играла с толстяком-попутчиком. Девочка клала свои ладошки на пухлые розовые ладони добродушного дядьки, и надо было проявить сноровку, чтобы хлопнуть партнёра по руке и в то же время успеть отдёрнуть свою руку, чтобы не получить шлепок. Толстяк поддавался, и Наденька, выигрывая, хохотала от души.
Саша, считавшая себя взрослой для такой забавы, снисходительно наблюдала за игроками.
Пожилой пассажирки в купе не было.
Маша пожелала всем доброго утра и спустилась на нижнюю полку.
Занимался солнечный день, и это был добрый знак.
После вчерашних треволнений настроение сменилось на приподнятое, хотя внутреннее беспокойство не давало расслабиться в полной мере.
Саша не сразу согласилась на поездку. Маше пришлось преодолеть её бунт, сопровождаемый слезами и угрозами. Но Мария была непреклонна, и младшая сестра смирилась. Да и, по совести сказать, если бы это была не насильственная мера за дурное поведение, поездка, сама по себе, очень привлекала Сашу и возбуждала её воображение: в Киеве она ни разу не была. Мария и сама гостила у тёти Кати лишь однажды в десятилетнем возрасте и мало что помнила.
Перед отправкой поезда она послала родственникам телеграмму с просьбой встретить, и теперь переживала, как всё сложится.
Тётя Катя с мужем и шестнадцатилетним сыном жили на окраине Киева в собственном доме. Дядя Петя был ответственным работником в каком-то Главке. Жена его, сколько Маша помнила, была домохозяйкой. Артёма, их сына, Маша воспринимала очень вредным мальчишкой, от которого в любой момент можно ожидать какой-нибудь шалости.
Тётя Катя с сыном приезжала на юг к старшей сестре Светлане почти каждое лето, к племянницам относилась с большой сердечностью, баловала дорогими подарками…
В купе вернулась жена добряка-попутчика, посвежевшая после водных процедур, улыбающаяся.
- Ну что, девчата, давайте знакомиться. Вы тоже до самого Киева едете?
Маша подтвердила.
- Меня тётя Люся зовут. А моего деда – Паша.
- Интересно получается, - с напускным возмущением отозвался толстяк. – Она, значит, тётя, а я – дед!
Маша улыбнулась.
- Это моя сестрёнка Саша, а…
- А с этой егозой Наденькой. – подхватил дед Паша, - мы уже познакомились.
- А я – Маша.
- Вот и прекрасно, - неизвестно чему обрадовалась тётя Люся. – Умывайтесь, и будем завтракать.
За завтраком, который быстро «соорудили» вскладчину, установилась такая доброжелательная атмосфера, будто случайные попутчики были знакомы не первый год.
Выяснилось, что тётя Люся родом из Таганрога и приезжала в родной город в гости к младшему брату, а теперь они с мужем возвращались домой.
- Раньше в ваших краях много рыбы было, - смакуя к картошечке худосочную селявку мечтательно сказал дед Паша. – Большая жирная чехонь в рыбном магазине по восемьдесят копеек за килограмм была, а помельче - по сорок-пятьдесят. Я когда приезжал, сразу брал авоську и шёл в рыбный. Набирал полную сетку рыбы, и мы варили её со специями, с укропчиком. Вкус – что ты! Крупная варёная чехонь масленая, сладкая – бесподобная! Маленькая чехонька уже не то… Её лучше жарить в сухарях. А на рынке рыба – сула, чебак – по три рубля пятьдесят копеек. Огромные рыбины – в тележку не помещались!
- Да когда ж это было? – в удивлении спросила Маша.
- Давно. В семидесятых годах. Первый раз я приехал в Таганрог в командировку в шестьдесят втором году. Тогда и с Люсенькой познакомился. – Он подмигнул своей миловидной супруге. – А мясо тогда было по восемь рублей килограмм. Это получалось для нас дорого. Рыбой спасались.
- Да, в те времена наше море славилось рыбой, - согласилась тётя Люся. – Однажды, мне лет тринадцать было, вот как Сашеньке, случился ночью сильный шторм. Выхожу утром на крыльцо (а мы над морем жили), смотрю – весь берег сверкает. Мне любопытно: что бы это значило? Спустилась по ступенькам к морю. А весь берег в рыбе, разной-разной, ещё живой. Я прибежала к маме:
- Давай два ведра, там рыбы видимо-невидимо!
А она сказала, что эта рыба укаченная, её есть нельзя.
- Так и пропала? – расстроилась Саша.
- Ну да. Куда ж её?.. А вы к кому едете, девочки? – поинтересовалась попутчица.
- К тёте, погостим немного, - уклончиво ответила Маша. Раскрывать причину поездки, несмотря на радушие этих простых людей, ей не хотелось.
- У нас в Киеве дочка, да вот внуков бог не дал. А Паша мой так детей любит, - с грустной улыбкой сказала женщина, наблюдая, как Наденька с её дедом снова затеяли возню.