Кейлот не относил себя к суеверным людям, однако и он не мог отделаться от мысли, что день, не задавшийся с самого утра, едва ли изменится к вечеру. Зловещая атмосфера Мрачного Леса как никогда располагала к подобным пессимистичным мыслям, но вскоре и с ней начало твориться что-то неладное, что, впрочем, тоже не сулило ничего хорошего. Чем дальше продвигался отряд, тем все более ощутимой становилась близость туманного облака, которое Кейлот и его спутники увидели с пригорка, прежде чем углубились в чащу. Воздух сделался влажным, почва потеряла твердость, и сапоги путников начали оставлять на ней легкие следы. Еще не увязали, но Кейлот понимал, что все к тому шло. Роса на листьях папоротников могла продержаться с раннего утра до позднего вечера, пока не обращалась в крошечные ледышки, а порой капли ее оказывались настолько велики, что могучие листья прогибались под их тяжестью.
- Что это еще за новая напасть? – Кейлот пригладил рукой волосы. Он обратил внимание на то, что с каждым шагом в лесу становится светлее, а воздух буквально звенит от непрерывной капели.
- Это место, где Мрачный Лес переходит в Лес Плача, - обернулся Ватто.
- Лес… Палача? – хмурясь переспросил воин.
- Нет. Лес Плача, - поправил его Ватто. – Там довольно светло, не в пример Мрачному Лесу. Но дер…, - договорить он не успел, потому что его правая ступня зацепилась за выступающий корень.
- Ватто! – Кейлот попытался схватить его за руку и предотвратить падение, но кисть воина прошла в паре дюймов от локтя южанина, так что Ватто беспрепятственно нырнул своим многострадальным носом в заросли папоротника.
- Ах, проклятье… - глухо и раздосадовано выругался он.
Лютто остановился, мгновенно обернувшись на шум. В руке у него что-то блеснуло. Кейлот пригляделся и мысленно похвалил парня за то, что тот успел выхватить кинжал. В будущем подобная быстрота могла сыграть ему на руку.
- О, Небеса! Ватто, какой ты неуклюжий! – невесело усмехнулся Кейлот, протягивая руку, чтобы помочь южанину встать. – Тебя часом никто не проклинал?
- Нет, господин, - Ватто потер ушибленное колено, а потом коснулся носа, чтобы проверить не течет ли кровь. - Кроме вас, никто.
Кейлот оторопел.
- Я тебя… что?
- Прокляли, господин. На ночные кошмары, - тем не менее, в голосе Ватто не звучало ни обиды, ни упрека. Хотя он имел на них полное право, если в его словах была истина.
- Ты что-то путаешь! Я ничего такого не говорил!
- Сказали, господин. Когда я заснул во время ночного дежурства. Вы еще сказали, что больше никогда не оставите меня на посту, и отныне все ночи напролет я буду спать, однако не так безмятежно, как прежде.
Кейлот взглянул на Лютто в поисках поддержки. Но тот лишь мрачно кивнул в подтверждение слов брата. Лицо его было непроницаемо и неумолимо, как у судьи. Если кто и корил Кейлота за содеянное, так только он. Воин внезапно вспомнил как Лютто держал себя в присутствии королевских стражников, и ему не хотелось видеть его таким вновь.
- Говорили, господин. Я был тому свидетелем.
- И это проклятье? – недоумевал Кейлот. Какое-то страшное и очень черное воспоминание зашевелилось в голове, но воин предпочел не видеть, как кобра раскрывает капюшон, а размытые образы обретают четкость. То были призраки прошлого, а им следовало оставаться в Денвилле.
В ответ на его вопрос Лютто и Ватто синхронно кивнули.
- Но я был просто зол, - принялся оправдываться Кейлот. – Зол и раздосадован, больше ничего. У меня и в помыслах не было… Я не хотел, ты понимаешь, Ватто?
Ватто сочувственно улыбнулся, словно вовсе не винил Кейлота в том, что тот отплатил ему такой монетой за помощь и верную дружбу.
- По-другому и быть не могло. Разве радостные люди склонны кого-то проклинать? Их голоса слишком высоки, а лица повернуты к небу, поэтому сказанные слова плохо слышны под землей и не достигают маленьких ушей Локи-шана. А вот к тому, что люди говорят в моменты досады, обиды или злости, он прислушивается очень внимательно. Лица таких людей обращены к земле, и пусть говорят они очень тихо, Локи-шан прекрасно их слышит. И рад исполнить все сказанное. Поэтому, господин, когда вас разбирает досада или злость, нужно тщательно взвешивать каждое слово.
- Кто такой этот Локи-шан? - спросил Кейлот.
- Это бог злорадства, - пояснил Лютто, держа руки скрещенными на груди.
- Что-то вроде дьявола?
- Нет. Дьявол – это дьявол. А Локи-шан – это темный бог, представитель нашего пантеона. Он и впрямь живет под землей, но не в Чертогах Проклятых, а в темных пещерах, которые лишены украшений или каких-либо иных отличительных особенностей. В мифах это довольно тусклое и унылое место. Души людей, которые позволили зависти завладеть своим сердцем или ценили мщение превыше иных земных радостей, вынуждены после смерти обитать в аду однообразия. Существует поверье, что они превращаются в кротов и проводят целую вечность, роя новые подземные ходы для своего повелителя.
- Вот оно что, - протянул Кейлот. – Чудная ваша религия.
- Так и что? – в голосе Лютто прозвучало возмущение. Выглядел он оскорбленным. Кейлот счел, что при других обстоятельствах из него мог бы получиться замечательный религиозный фанатик.
- Мы, в Королевстве Низовья, верим в одного бога, - пояснил воин. – Ну, в двух, если считать дьявола его темной альтернативой.
- Если вы не верите в наших богов, это еще не означает, что их не существует, - довольно прохладно возразил Лютто.
- Ну, ладно-ладно, - сказал Кейлот, вскидывая руки ладонями вверх. Меньше всего ему сейчас хотелось вести философские дискуссии. – В любом случае, я не хочу, чтобы Ватто страдал из-за моей минутной слабости. Как я могу снять это проклятие?
Лютто и Ватто обменялись взглядами, которые совсем не понравились Кейлоту. В тылу он не раз замечал, как такими же молчаливыми взорами обменивались лекари, собиравшиеся отрезать раненному изувеченную конечность. Они превращали его в калеку, но зато спасали тело от гангрены.
- Я сделаю все, что в моих силах, - поспешил заверить их Кейлот, чтобы братья не думали, будто он собирается спасовать.
- Дело в том, - заговорил Ватто (их с братом дуэль взглядов лишь определяла, кому следует взять на себя смелость и поведать Кейлоту суровую правду; выбор пал на Ватто). – Вы уже ничего не сможете сделать. От проклятия я могу избавиться сам, но только в том случае, если искуплю свою вину.
- Каким образом? – спросил Кейлот.
- Если спасу вам жизнь. Сегодняшней ночью я пренебрег ею, но впредь мне следует быть очень осмотрительным.
- Если учесть, куда мы направляемся, то осмотрительность тебе вряд ли пригодится. Насколько я знаю, Алмазному Дракону не известно слово «пощада». Сомневаюсь, что он вообще понимает человеческую речь.
- Поэтому мне придется в известной степени изловчиться. В предстоящей схватке с Алмазным Драконом вашим оружием будет меч. Позвольте же мне стать вашим щитом.
Кейлот не знал, что и сказать. Путешествие Лютто и Ватто по уговору, заключенному еще в Королевстве Низовья, заканчивалось у подножия Хрустальной Горы. Их задача состояла в том, чтобы сопроводить воина к логову чудовища и предоставить ему в одиночку разбираться с исполинской тварью. И до недавнего времени подобный исход вполне устраивал обе стороны – братья-южане могли не рисковать, подставляясь под смертоносное дыхание Алмазного Дракона, а Кейлот получал возможность всецело сосредоточиться на поединке, не задумываясь о жизнях тех несчастных, коими пришлось пожертвовать ради отвлекающего маневра.
- Ватто, мы оба погибнем. Надеюсь, ты это понимаешь?
- Если я не спасу свою душу, то кошмары будут преследовать меня и в загробной жизни, - невозмутимо пояснил южанин. – Превратиться в стеклянную статую куда как лучше, чем целую вечность трудиться в подземельях Локи-шана.
- В таком случае, - сказал Кейлот, не найдя особых преимуществ ни в первой, ни во второй озвученной перспективе, – эту последнюю черту мы переступим вдвоем.
- Втроем, - поправил их Лютто. – Хотите оставить меня в одиночестве и неизвестности? Не выйдет!
- Что же, пусть будет так! – пожал плечами Кейлот, признавая, что за время путешествия из едва знакомых людей они превратились в очень дружную команду. Жаль, что ей оставалось просуществовать совсем недолго.
Кейлот встал. Колени хрустнули, что невольно напомнило о его далеко не юном возрасте. В связи с этим предстоящее восхождение на Хрустальную Гору могло превратиться едва ли не в самую сложную часть пути. Прежде чем двинуться дальше, Кейлот помассировал пальцами колени. Суставы откликнулись на прикосновение тупой ноющей болью.
Ватто тоже поднялся. Оглянулся, чтобы посмотреть на то, что стало причиной его очередного падения. Да, из земли торчал корень. Но какой-то необычный, угловатый. Ватто нагнулся, чтобы получше его рассмотреть, но тут же в испуге отпрянул назад. Почувствовал, как зашевелились волосы на затылке. То, что он поначалу принял за загрубевшую коричневую кору, на деле оказалось полуистлевшей тканью. А в ее прорехах белели… кости?
- О боги, - пошептал Ватто. – Да это же чья-то рука!
- Кейлот! – позвал он. Воин уже успел сделать с десяток шагов прочь от места их неожиданного привала, но, услышав зов южанина, остановился и оглянулся:
- Что?
- Кажется, я кого-то нашел.
- Кого? – Кейлот вернулся. Ватто тем временем подцепил «корень» носком сапога и, когда из земли вылезла костлявая пятерня, удостоверился в своей догадке. У них под ногами лежал мертвец.