Колчим. Девичья падь. Избушка лесников. В избушке, сложенной из толстенных елей на грубо сколоченных лавках сидят семеро лесников. Мужики все здоровые, все русские, все хотят есть. Рабочая, восьмичасовая смена давно закончилась, а машины всё не было. В лесу, на свежем воздухе развивает зверский аппетит. Так уж сложилось, что нынче, ночевать им придется в этой самой избушке, а не дома, на печи накушавшись от пуза домашних харчей.
Васёк, - водитель-шофер грузового ЗИЛ с «конурой» за место кузова, либо ошибся дорогой, …а всего быстрее пьян в уматину, съехал в кювет, застрял в сугробе, там и заночевал.
Делать нечего. Мужики, проработав всю смену, с перерывом на обед сильно хотели кушать. Кушать было нечего. У меня, как у бригадира, под лавкой стоял ящик, наполовину наполненный свежими, красными яблоками, а на крыше занесенной снегом зарыто мороженое мясо. Мясо собаки.
Собаке не было и года, когда мы с Петькой, моим напарником по лесосеке, а точнее огрёбшиком, порешили её. Порешили её не просто так, а специально, для супа на обед. Собака была чужая.
Сия песня, так сказать это момент заключается в том, что именно мясо домашней собаки очень калорийно, и оно сильно выручает лесного человека во времена недоедания, или прямо скажем, от голода. Верно ведь: лучше самому собаку съесть, нежели дойти до такого состояния, когда она съест своего хозяина. А то, что в экстренной ситуации собака способна съест своего хозяина, можете не сомневаться.
Мясо собаки вкусное. Вкус, где-то между курицей и свининой. Из-за своей особой калорийности собачатина очень помогает при туберкулёзе.
Я вышел из избушки, выгреб из снега початую тушку некогда резвой, рыжей с седыми подпалинами, западносибирской лайки, и недолго думая отхватил топором целую холку.
Зайдя в крепко протопленную избушку, весело выкрикнул «Готовлю на всех! Блюдо называется: «Собака в яблоках»!» Смотрю, мои лестнички рожи воротят, видать не китайцы-малайцы, к собачатинке не привыкшие, аристократы значится.
Я по шустрому настрогал мороженое мясо строганиной, не забыв при этом один кусочек сунуть себе в рот… - вкуснота прямо не могу, так на языке и тает.
Пока, суть да дело… - а у меня на раскалённой плите уже шкварчало и плавилась мороженная собачатинка. Пятилитровая, чугунная сковорода источала не земной, мясной запах по избе. Народ, шевелился и ёрзал. Где-то минут через сорок, я запустил в мясо крупно нарезанные пластинами красные яблоки. Посолил, перемешал. Далее почти дошедшее мясо покрыл толстым, толстым слоем тех же яблок. Открыл топку буржуйки, выбросил горящие поленья на улицу, оставив при этом малую толику углей. И последняя процедура: пихнул в топку сковороду. Через пятнадцать минут бухнул сковороду на стол, открыл крышку, перемешал всё варево-жарево и пригласил друзей-товарищей отужинать со мной.
Странно, но никто моим приглашением не воспользовался. Я в одиночестве, не спеша уделал треть сковороды, и завалился спать, тут же на бригадирскую, свою, родную скамеечку. Перед тем, как провалится в сон, подумал: «Ну, надо же какие у меня подчиненные крепкие, даже мой друг и соратник по лесным стёжкам дорожкам Петька, который кстати и резанул собачку по горлу отказался от столь шикарного и изысканного блюда. Хотя конечно, одно дело убивать, другое дело кушать. Сон настиг меня в самый разгар размышления о житие-бытие…
Утром в горах, да еще и зимой, темно, - так темно, хоть глаз коли.
Славно выспавшись, подкинув дров в буржуйку, глянул на часы… - времени в самый раз, ровно шесть. Вышел на улицу, на небе звезды, много звезд. Луны нет. Я оглядел небосвод, - нет Луны, - ну, наверное фаза такая, не лунная.
Я набрал полную пригоршню снега, растёр лицо, с удовольствием фыркнул.
Из трубы пошел дым бойчей, и искры тоже… Ощущение было такое: будто бы красные искры стремительно вылетая из чугунной печной трубы, долетали до самых звезд, там и таяли. Чудно, но это было именно так. Звездное небо было плоское, как лепёшка. Звезды быль рядом, до них можно было дотянуться рукой.
Я зашел, в избушку. Моя бригада храпела, как говорится, кто во что горазд. Один Потапыч спал, как младенец. Потапыч, - это щуплый мужичок, малого росту, но крепкого здоровья. Он всю жизнь прожил на Колчиме, и всю жизнь проработал в лесничестве, на лесосеке. Потапыч был ко мне добр. Остальные не очень. Наверное потому, что приходилось работать за двоих, а зарплату получать за одного с половиной. Полторы зарплаты, это тоже хорошо. Нужно добавить, что именно они все, гвалтом на собрании лесничества выдвинули меня в бригадиры. Хотя неписаный закон тайги гласит: кто лес валит, тот и хозяин на лесосеке, то есть бригадир. А как мне не быть бригадиром, коль я вальщик.
За этими размышлениями я вдруг вспомнил о «Собаке в яблоках». Подняв двух килограммовую крышку, заглянул в сковороду… - чугунная сковорода была пуста. Для верности поскреб по дну ложкой…- пусто!
Проснулся Потапыч. Бойко соскочил с нар, направился к выходу, по пути тихо произнес: «Не скребись Сашок, твою Собаку в яблоках еще ночью прикончили». Я вопросительно глянул в весёлые светло-голубые глаза Потапыча… - «…да-да Сашок, ели все, даже я попробовал».
Снова посмотрев на дно полуведерной сковороды, я тихо прошептал: «Да-а голод не тётка».
___16.12.2012
Трое в лесу. Автор: Кандинский-ДАЕ А.О.