По тем временам, приличную пенсию получала за геройски погибшего мужа тётя Проня. Но всё равно приходилось ей подрабатывать, чтобы старшая дочь могла учиться в институте, что находился в другом городе. Да и меньших девочек нужно было одевать и кормить. Зимой, чтобы не тратить лишние деньги на дрова, они закрывали большую комнату, под её дверь ставили кровать, а на дверь цепляли круглое чёрное радио. Передачи по радио проводились утром и вечером по два часа. В нашей квартире вообще не было радио и я любила слушать его у Зимки.
Днём, когда тётя Проня отсутствовала и радио молчало, Зимка мне говорила:
- Утром и вечером, когда говорит радио - мы его слушаем, а днём, когда оно молчит, нас слушает сам товарищ Сталин.
И я ей верила. Она становилась на кровать, обнимала радио и посылала свои просьбы Сталину:
- Дорогой и любимый , товарищ Сталин! Я знаю – ты слышишь меня! Дай моей маме столько денежек, чтобы она всегда была дома и могла покупать нам не только хлебушек, но и конфетки, и колбаску, и разные вкусности.
Ещё много чего она просила. Потом уступала мне место у радио и тут уж я просила всё, что приходило мне в голову.
Мы так много фантазировали, что забывали о постоянном чувстве голода, холода и в мечтах уносились в счастливое будущее, где можно будет принимать пищу три раза в день, как это было в семьях военкома и директора банка.
Когда наступало лето, жизнь становилась намного интересней. Больше времени проводили на улице. Мы ели все растения и цветочки, которые не были горькие. У петушков откусывали сладкие от нектара хвостики, ели цветочки акаций, маленькие круглые калачики объедали во всей округе. С наслаждением употребляли корень аира. Среди камышей выискивали аир с более широкими и длинными листьями.
Купались в речке не раздеваясь. На нас были одеты лишь одни платьица. Обувь одевали лишь на большие праздники, а каждый день бегали босиком.
Однажды с Зимкой пошли купаться. Она плавала как рыба. Могла вместе с пацанами переплыть речку, а я только научилась держаться на воде и далеко не плавала.
Купаясь, вдруг вспомнила, что надо к обеденному перерыву отца налить в тарелку суп и охладить, чтобы он мог за 10 минут пообедать. Обеденный перерыв длился час, а ему за это время нужно было дойти до дома, поесть и возвратиться на работу. За опоздание могли и посадить.
В это время Зимка переплыв речку, была на другом берегу. Определив по солнцу время (приблизительно), я выскочила из воды и побежала домой. До прихода отца успела принести с колодца холодной воды, сорвала в огороде и помыла зелень к обеду, налила в тарелку суп с кастрюли, которую мама оставляла в закрытой духовке, что долго хранила тепло.
Когда отец поел и ушёл на работу, я тут же снова побежала на речку. Подбегая, увидела на берегу толпу людей и Зимку, которая плача, показывала нырявшим рукой на речку и выкрикивала:
- Левее! Левее! Она далеко не заходила! Ищите у берега!
Подбежав к ней, спросила:
- Кто утонул?
Не оглядываясь, она произнесла:
- Верка Рудькова.
Потом, как в замедленной съёмке, обернулась, смотрела широко открытыми глазами и бросилась на меня с кулаками.
- Зараза! Зачем ушла молча? Уже час, как тебя ищем! – и со слезами убежала.
Окружающие поняли, что «утопленница» - я, и прекратили поиск.