Студент, провожая поздно вечером девушку домой, оказывается в незнакомом районе города. Возвращаясь в свое общежитие глубокой ночью, он очутился на кладбище. Жуткий кошмар пришлось ему пережить.
Вот Вы, читатель, утверждаете, что с нуля до четырех часов ночи быть одному на кладбище страшно? Наверное, страшно. Только подумать, что глухой ночью ты один-одинешенек стоишь между могильных плит, гранитных надгробий и просто крестов. Куда ни повернешься - кругом кромешная темень. И ты не видишь, а только ощущаешь кладбищенское окружение. Уже от одного этого становится страшно. А если представить, что даже в жаркое лето здесь тебя обдает сыростью и как бы вибрирующим холодком так, что кожа твоя на спине начинает щетиниться, волосы на голове встают дыбом, то уж и душа твоя уйдет в пятки. Ух, как страшно!..
А, не дай Бог, еще и Гнома там встретишь – разрыв сердца можно получить!
Пришлось мне как-то безлунной летней ночью пройти через все Лукьяновское кладбище, что в Киеве. И ничего! Как видите, жив. Хотя… мог бы и не выйти оттуда.
Случилось это, если мне не изменяет память, в 1965 году. Да, точно. Я тогда был на летних каникулах после окончания третьего курса моей учебы в Политехническом институте.
Как и все приезжие парни-студенты, Киев я изучал, только провожая домой девушек, с которыми часто и много знакомился. На девушек я находил время, а на экскурсии по городу времени никогда не хватало. То учеба, то работа, то девушки. Так было и в тот раз…
На город опускался субботний чудесный теплый летний вечер. И я с товарищем по общежитию махнул на танцплощадку в Пушкинском парке. Естественно, через «Пирожок». Так ласково называли студенты закусочную в левом дальнем углу парка. А какая же закуска без выпивки?
Деньги у меня были. Ведь потому я и не уехал домой из Киева на летние каникулы, что работал. Конечно, зарплата у меня была скромная, т. к. я работал всего лишь техником в исследовательском институте. Но если к этой зарплате присовокупить еще и мою стипендию, то получалось, по тем временам, для студента совсем недурно.
Выпили, закусили, еще выпили…
Танцплощадка уже вовсю гудела. Музыка от нее разлеталась по всему парку, приманивая к себе молодежь. «Пирожок» располагался всего в двухстах метрах от танцплощадки, поэтому мы прекрасно слышали звуки фокстротов, танго и вальсов.
Зазывала музыка и нас. Насытившись, и захмелев, мы тоже подошли к танцплощадке.
У входа группками толпилась молодежь. Мы с товарищем прошлись, высматривая свободных девушек. Подошли к одной паре, но девушки не приветливо встретили нас. Видимо, ожидали своих кавалеров. Заговорили с другой парой девушек. Эти нам не понравились своим лексиконом. А вот третья пара девушек нас устроила. Да и они были не против познакомиться с нами. Мы постояли, поговорили и пригласили девушек на танцы.
Все шло как нельзя лучше. Я танцевал с понравившейся мне девушкой, а мой товарищ – с ее подружкой.
К концу работы танцплощадки наши пары потеряли друг друга из виду. Так что Катя (моя новая знакомая) пошла домой только со мной.
Выйдя из парка, Катя повернула налево, и мы пошли по Брест-Литовскому шоссе в сторону зоопарка. Пройдя медицинский институт, мы вышли на тихую узкую поперечную улочку, Зоологическую, которая довольно круто поднималась в гору. Повернув налево, пошли по этой улочке.
Мы шли и говорили. Темы разговора были самые разнообразные: от погоды сегодня до концертных выступлений Эдиты Пьехи и даже до игры в футбол Лобановского.
Белокурая Катя, на голову ниже меня, нормального телосложения была девушкой довольно симпатичной и в то же время рассудительной и серьезной. Она была моего возраста. И, конечно же, этот возраст уже обязывал ее, в отличие от меня, серьезно задумываться о своей дальнейшей жизни.
За разговором и ухаживанием за Катей, а также, находясь под действием спиртных паров, я не особо обращал внимание на название улиц, по которым мы шли. И только перед ее парадным, когда, остановившись, она сказала:
-Все. Я вже дома, - осмотрелся по сторонам и понял, что в этом районе Киева я еще не был.
Это меня совершенно не обеспокоило. Вот и хорошо, подумал, познакомлюсь с еще одним районом Киева.
Пока я осматривался и размышлял, Катя прощебетала:
-До побачення, Микола! – и скрылась за дверями парадного.
Мне ничего не оставалось, как самому искать дорогу к общежитию. Вот тут-то все и началось. Общественный транспорт уже не ходил. А я вдруг почувствовал, что, пройдя в новых туфлях такой длительный путь, натер на пятке правой ноги мозоль, который здорово стал беспокоить меня. Но идти надо, не ночевать же на улице!
Еще раз осмотревшись, осознал, что нахожусь я на тихой улочке, по одну сторону которой расположены пятиэтажные жилые дома (в одном из них и жила Катя), а по другую тянется бесконечный, так мне тогда показалось, как в одну, так и в другую сторону, высокий кирпичный забор. А идти, как предполагал я, нужно перпендикулярно этому огромной длины и непреодолимой высоты забору.
Был я немного пьян и потому рассеян, и не запомнил, с какой стороны мы подошли к дому, в котором жила Катя. И спросить уже было не у кого. Катя убежала от меня, а из-за позднего уже часа на улице не было ни души.
Тоскливо посмотрев на забор, и в одну, и в другую стороны от него, я решил идти вдоль него влево, т.к. улица в этом направлении освещалась редкими, тускло светившими фонарями, и вдалеке ее просматривалось большое освещенное пятно. С правой же стороны мой взгляд упирался только в кромешную тьму.
Перешел на другую сторону улочки и, прихрамывая, пошагал. Минут через десять-пятнадцать пути я вдруг осознал, увидел, что забор-то уже вовсе не кирпичный. Кирпичный только парапет, а на нем ограда из металлических прутьев, через которую я вполне могу перелезть.
Нога болела все сильней и сильней. И я стал присматриваться, что же там, за оградой. Было темно, но там, где улицу освещали редкие фонари, за оградой кое-что все же просматривалось. Смутно я там угадывал деревья, кусты, какие-то земляные валики и холмики и возвышающиеся над ними разной высоты и ширины предметы. Но понять, что же там находится, и можно ли через это нечто пройти, чтобы сократить свой путь до общежития, я пока не мог.
Впереди, в свете нескольких фонарей уже явственно обозначилась примыкающая слева тупиковая поперечная улица. Несмотря на усиливающуюся боль в ноге, я прибавил шаг, в надежде, что там я, наконец-то, хорошо рассмотрю, что же находится за оградой.
Действительно, когда до поперечной улицы оставалось метров пятнадцать, я уже отчетливо видел за оградой не только очертания близстоящих деревьев, но даже и поблескивавшие при колебании от ветерка листья. Когда же я вышел на ярко освещенную фонарями площадку, то взору моему открылось… кладбище. Да-да, за оградой располагалось кладбище! Я отчетливо видел расположенные вдоль ограды и дальше, насколько могли пробить тьму лучи уличных фонарей, опрятные могилы, красиво оформленные цветами.
Израненная пятка на правой ноге горела огнем. Пойду через кладбище, окончательно решил я, и ловко вскочил на парапет. Парень я молодой, отслуживший в армии, да еще и подвыпивший, а потому и удалой. Препятствие – ограду преодолел за несколько секунд. Очутившись уже на территории кладбища, подумал, что страшно мне будет, и тут же успокоил себя тем, что видно же все. Поэтому я спокойно пройду на другую сторону кладбища, а там – рукой подать до Брест-Литовского шоссе. И, волоча правую ногу, стал, петляя между могил, удаляться от ограды.
Чем дальше я уходил внутрь кладбища, тем становилось темнее и темнее. И вот лучи фонарей меня уже только достигают, но уже не освещают. Небо звездное, но безлунное. Впереди и вокруг меня сплошная темень. Оглянулся. Большое яркое пятно освещенного пространства за спиной превратилось в маленькое серое пятнышко. Стало не по себе. А внутренний голос уже начал нашептывать: «Зачем тебе эти страхи. Вернись! Еще не поздно!»
Я и хотел уже вернуться. Оперся на правую ногу, чтобы сделать разворот назад, и ойкнул. Так сильно болела нога. Ну, куда же я с такой ногой пойду? Ведь я, наверное, уже прошел треть кладбища! Надо идти только вперед! И снова заковылял в темноту, хотя уже без первоначальной уверенности и осторожно.
Идти приходилось, в буквальном смысле слова, на ощупь. Часто натыкаясь на ограды или валики могил, я приседал, чтобы на фоне звездного неба хоть чуть-чуть рассмотреть свой дальнейший путь. Понимал, что если потеряю выбранное направление, то буду блукать по кладбищу до утра. Поэтому, когда обходил могилы, то после поворота налево делал поворот направо, и наоборот.
Некоторые могилы располагались очень близко друг от друга. И тогда мне приходилось буквально протискиваться между их оград. Иногда я останавливался и оглядывался по сторонам в надежде увидеть хоть где-нибудь небольшое свечение. Но по всем сторонам меня окружала черная темень и зловещая тишина. Город спал, и только далеко и высоко за горизонтом ощущались равномерные отсветы уличных фонарей.
Обходя очередную могилу, я вдруг почувствовал, что уже был здесь! Да, точно! Такие же вензеля на ограде я совсем недавно уже ощупывал, и уже пролазил по такому тесному проходу. Значит, уже блукаю. Только этого мне и не хватало!.. Сразу стало тоскливо и одиноко. Тотчас же пришло ощущение своей беззащитности. Господи! Как же мне выбраться поскорее отсюда? Куда же, в какую сторону мне идти? Нервы напряглись до предела. Закралось постоянно усиливающееся чувство страха…
Вспомнил, что вышел я к этому месту после очередного поворота направо. Значит, я сделал круг правее того направления, которое взял, отходя от забора. Стало быть, сейчас мне надо брать левее. Обойдя могилу, сделал поворот налево и побрел в темноту.
Медленно, теперь уже с большой опаской продвигаясь все дальше и дальше, я вдруг стал слышать сзади себя шорохи. Не прекращая движение, прислушался. Так и есть – кто-то крадется за мной. В висках застучало. Чувство страха усилилось. Стал успокаивать себя: наверное, собака. Но тут же подумал, а вдруг это какой-то бешеный пес? А еще хуже, какой-то зверь из зоопарка! Ведь зоопарк-то совсем недалеко!
Остановился, оглянулся, присел и прислушался. Тихо. Успокоил себя: наверное, показалось. Поковылял снова в темень, петляя вокруг могил. Но теперь я уже стал тщательно прислушиваться, будут ли преследовать меня сзади шорохи. И снова услышал, что кто-то движется за мной.
По спине пробежали мурашки. Жаль, что у меня нет фонарика. Зверя можно было бы им отпугнуть. И спичек нет. Я не курю, поэтому и спичек с собой не ношу. Но это, видимо, не зверь. Животное давно бы уже бросилось на меня. Сколько можно тащиться за мной?
Преодолев страх, решил проверить. Выпрямился, обернулся и громко спросил:
-Кто здесь?
В ответ - безмолвие. Темень и безмолвие.
Продвигаюсь дальше. Вдруг впереди затемнело прямоугольное пятно. Сзади - уже не шорохи, а совсем нескрываемые шаги. Не оборачиваясь, приближаюсь к пятну. Передо мной зияет свежевырытая могила. Не выдерживаю, снова развернулся и крикнул:
-Кто все-таки здесь?
-Я, - был ответ совсем-совсем близко.
Услышав этот мужской голос, но никого не увидев, я мгновенно протрезвел. Непроизвольно у меня вырвалось:
-Кто ты, и где ты?
-Я здесь, - донеслось откуда-то снизу.
Низко нагнувшись, я разглядел невысокого, ростом с полметра мужчину. Вернее, не мужчину, а его лицо, голову и его короткие руки. Мне показалось, что это лежит пьяный, и это меня обрадовало. Боже, теперь я могу пообщаться здесь с живой душой! Наклонившись еще ниже, я спросил:
-Вас, что, поднять что ли?
-Да нет. Я стою на ногах, - и он шагнул мне навстречу.
От неожиданности я выпрямился и поднял ногу, чтобы отступить назад, но, слава Богу, вспомнил, что позади меня могильная яма. Нога моя повисла в воздухе. Туды его в качель, что этот Гном собирается сейчас сделать? Кожа на спине моей вздыбилась. Не дай Бог, столкнет меня в эту могилу, и я уж никогда из нее не выберусь! Что же мне делать, думал я, осторожно ставя ногу на прежнее место и чуточку наклоняясь вперед, чтобы повысить устойчивость, сопротивление своего тела.
А Гном, как бы прочтя мои мысли, угрожая, продолжил:
-Вот столкну тебя сейчас в могилу, чтоб не шатался ночью по кладбищу!..
Все, мне конец! Ощущение такое, что кто-то уже приподнимает меня за волосы на голове. И понесла же меня нелегкая через это кладбище! Дурак, пропаду тут ни за что и ни про что! Засыпят меня здесь землей, и знать никто не будет, куда я делся!
И опять, читая мои мысли, Гном продолжил:
-Ага, испугался! Так что же ты тут делаешь? Как ты тут оказался?
Еле шевеля трясущимися от страха губами и языком, я, заикаясь, выдавил:
-Д-д-да я уже д-д-давно ищу в-в-выход. З-з-заблудился.
-Так что же ты тут делаешь в три часа ночи? Могилы грабишь?
Мозги мои лихорадочно искали, что же мне ответить на этот дурацкий вопрос. Губы тряслись в попытке что-то возразить. Но из горла вылетали звуки, напоминающие мычание коровы.
- Ты что, хотел пошарить мои карманы, когда наклонялся ко мне? – не дождавшись ответа, злобно спросил Гном.
-Да Бог с Вами! – воскликнул я, искренне возмутившись. И чуточку успокоившись, добавил, - просто думал, что Вы лежите, и хотел помочь Вам встать.
-Так, говоришь, заблудился? – как будто пропуская мимо ушей сказанное мною, прохрипел Гном.
-Да, заблудился я. Скажите, пожалуйста, куда мне идти, чтобы выйти на главную кладбищенскую улочку?
-Ладно уж, иди. Рядом тут главная. Иди вот сюда, - махнул он правой рукой в сторону. - Через несколько могил и выйдешь.
-Спасибо, Вам! – у меня отлегло от сердца. Осмелев, я спросил, - А потом куда?
-А потом налево и дуй прямо на выход.
-Далеко еще до выхода? А то я мозоль натер и еле иду.
- Иди, иди, увидишь. Минут за десять доковыляешь.
-Большое спасибо! Вы очень помогли мне, - спешно проговорил я, и, все еще не веря, что меня отпускают, быстро-быстро пошел по указанному направлению.
Я шел, не оборачиваясь и поеживаясь от чувства, что по моей спине ползают полчища мурашек. Волосы на голове стояли дыбом. Перед моими глазами стояло небритое, с широкой бородой лицо Гнома, окруженное лохмами волос, а в ушах звучал его хрипловатый голос:
-Вот столкну тебя сейчас в могилу, чтоб не шатался ночью по кладбищу!..
Боже, где же эта дорога? Иду-иду, а ее все нет! Но, действительно, обойдя три-четыре могилы, я вышел на светлевшую в темноте полосу. Вот она – долгожданная дорога на выход из кладбища! И я как можно быстрее зашагал на светящееся вдалеке пятно выхода.
Боли на пятке правой ноги я уже не чувствовал. Несколько раз бросал взгляды назад, еще не веря, что меня никто не преследует. Но нет, за мной никто не шел, только проплывали назад надгробия, памятники и кресты.
А вот и выход! Оказавшись на улице, я облегченно и радостно вздохнул. Жив! Значит, правду мне говорила мама, что я родился в рубашке.
Обернувшись, я прочитал на фасаде: «Лукьянівський цвинтар».
Дует свежий ветерок. Замечаю, что уже светает, и меня изрядно знобит. На моих новых туфлях и калошах брюк, густо покрытых пылью, висят комья сырой глины и земли. Ладони рук тоже вымазаны. Стал приводить себя в порядок. Из-за угла выехала поливальная машина. Киев начинал свой новый день жизни. Голосую. Водитель «поливалки» остановился:
-Ну, ты, друже, и гуляешь! – были его слова, когда он открывал дверь кабины.
За рассказ о моем ночном пути через Лукьяновское кладбище водитель «поливалки» доставил меня прямо до улицы Полевая, на которой я тогда жил.
И знаете, читатель, теперь, когда мне ночью нужно идти мимо какого-нибудь кладбища, я обминаю его, как говорят, десятой дорогой.
ВАШ ФАС
Февраль 2011