''Нибелунген'' - 28
Штрафники \Справка\
***
Штрафные войсковые подразделения — войсковые подразделения, в которые в военное время в качестве наказания направлялись военнослужащие, совершившие преступления (кроме тяжких преступлений, за которые полагалась смертная казнь).
Во время Второй мировой войны штрафные войсковые подразделения существовали в виде штрафных батальонов и штрафных рот. В авиационных соединениях непродолжительное время существовали штрафные эскадрильи.
Помимо Красной Армии, штрафные подразделения имелись в вооружённых силах других государств.
Штрафник — разговорное наименование бойца штрафного войскового подразделения.
Немецкое командование обычно использовало штрафные роты на разных участках, но под Курском, они все были собраны и брошены в бой единой ударной силой. Хотя им и удалось пройти минные поля, они оказались под шквальным пулеметным огнем, а так же артиллерии и танков, понеся большие потери и не достигнув никаких успехов, части штрафников отступили. А когда советская армия пошла в наступление, штрафников кидали в контратаки, они гибли сотнями, но остановить красноармейцев им не удалось. После таких неудач, с использованием штрафников, они снова были распределены по всему фронту и более не использовались вместе.
О том, как командование обращалось со штрафниками, во многом говорит тот факт, что на Днепре из дзотов, по наступавшим стреляли люди прикованные цепями к оружию. У них не было возможности сбежать или отступить, оставалось только вести огонь. Понятно, что пощады они не ожидали и потому стреляли до последнего боеприпаса, после чего умирали от рук перешедших Днепр советских солдат.
Нельзя сказать, что штрафники были готовы бросить оружие и сдаваться в плен при первой возможности, напротив, они готовы были драться до последнего. Так, в Тернополе из них был сформирован костяк обороны, который так ожесточенно оборонялся, что бои можно было сравнить со Сталинградом. Советское командование желало как можно быстрее покончить с очагом сопротивления и потому кидало все новые и новые силы на это направление, но защитники сражались упорно, и только 9 марта удалось прорваться в город и завязать уличные бои. Тогда оставшиеся штрафники отступили в подземелье одного из монастырей, где организовали свою крепость и обстреливали наступавших, только спустя 6 дней сопротивление было полностью подавлено и город пал. Хотя штрафники и не ждали пощады, за стойкость и мужество, проявленное ими при обороне города, с ним обошлись достаточно гуманно, оставив в живых.
...Во время Второй мировой войны штрафные подразделения в Красной Армии существовали с 25 июля 1942 года по 6 июня 1945 года. Они направлялись на самые трудные участки фронтов, чтобы дать штрафникам возможность «кровью искупить свою вину перед Родиной»; при этом были неизбежны большие потери в личном составе.
Самой первой штрафной ротой во время Великой Отечественной войны была сформирована Армейская Отдельная Штрафная рота 42-й Армии Ленинградского фронта — 25 июля 1942 года, за 3 дня до знаменитого Приказа № 227. В составе 42-й Армии она воевала до 10 октября 1942 года и была расформирована. Самой последней штрафной ротой была 32-я Армейская Отдельная Штрафная рота 1-ой Ударной Армии, расформированная 6 июня 1945 года.
За все годы Великой Отечественной войны через штрафные подразделения прошло, по некоторым данным, 427 910 человек. Если учесть, что за всю войну через армию прошло 34 476 700 человек,[1] то доля бойцов и офицеров РККА, прошедших через штрафные подразделения за весь период Великой Отечественной войны, составляет примерно 1,24
Например, в 1944 году общие потери Красной Армии (убитые, раненые, пленные, заболевшие) — 6 503 204 человек; из них штрафников — 170 298. Всего в 1944 году в Красной Армии имелось 11 штрафных батальонов по 226 человек в каждом и 243 штрафные роты по 102 человека в каждой. Среднемесячная численность Армейских Отдельных Штрафных рот в 1944 году на всех фронтах колебалась от 204 до 295. Наивысшая точка ежедневной численности Армейских Отдельных Штрафных рот (335 рот) была достигнута 20 июля 1943 года
PaK 40
/Справка/
***
Действительно эффективным средством борьбы с советскими танками стали 75-мм противотанковые пушки с кинетическими бронебойными и подкалиберными снарядами – «ПАК-40» и «ПАК-41». Вторая выпускалась в небольших количествах и просуществовала недолго, а «ПАК-40» вскоре стала основой противотанковой обороны пехотных и танковых дивизий вермахта. 75-мм противотанковые пушки были способны поражать «Т-34» с дистанции порядка 1200 м. Но и эти орудия оказались не лишены весьма существенных недостатков. Первое боевое применение показало, что «кругового обстрела можно потребовать только от 37-мм противотанковой пушки, 50-мм противотанковой пушки обр. 1938 г. и от противотанковых пушек на самоходных установках. В то же время поворот тяжелой противотанковой пушки для стрельбы в новом направлении совершенно невозможен после того, как эта пушка сделала несколько выстрелов.
Сошники настолько глубоко зарываются в землю, что вытащить 75-мм противотанковую пушку было возможно лишь при помощи тягача. Отсюда угол горизонтального обстрела тяжелой противотанковой пушки, как правило, не будет превышать 60 градусов».
И далее в том же духе:
«Опыт показывает, что своевременно повернуть тяжелые противотанковые пушки в сторону фланга после нескольких выстрелов невозможно, в особенности на мягком грунте».
Я процитировал «Отчет о боевом опыте за время с 6 по 11 июля 1942 г.», который подписал командир 88-го противотанкового дивизиона майор Рудольф 17 июля 1942 г. Созданием «Т-34» и «KB» СССР добился не чудо-оружия, но вынудил противника использовать для борьбы с ним тяжелые, малоподвижные орудия, уязвимые для ударов артиллерии, штурмовиков и обходных маневров танков.
Легкую 37-мм «ПАК-35/36» можно было легко разворачивать на любое направление. 50-мм «ПАК-38» уже намного тяжелее, а «ПАК-40» забивалась в грунт после первых выстрелов намертво, напрочь лишаясь маневра.
Пак 40
***
Хугель подошел к орудию в тот момент, когда расчет прощался со своим командиром. Труп, завернутый в брезент, лежал позади пушки. Ситуацию с погибшими он не знал, но потом заметил, что трупы со всех позиций сносят к штабу, если можно так выразиться, и складывают в разбитом строении позади него.
Хугеля коротко приветствовали, и он на взгляд оценил ситуацию.
Тяжелая ‘’Пак’’ была повернута к тому, что раньше было улицей, но теперь последняя представляла собой просто большую кучу камня, к тому же еще забитую сожженными танками и он тут же понял, что с ее стороны им теперь грозит лишь атака пехоты.
Зато вот справа от этого коридора смерти дома сложились так неудачно, что представляли противнику очень удобный мостик настил между их позициями на штрассе и дальше прямиком в парк.
Присев к рамке прицела он убедился, что доворота орудия не хватает, чтобы перекрыть технику, если она пойдет в том направлении. Снарядов у него хватало и Хугель тут же приказал развернуть неповоротливую ‘’Пак’’ в новом направлении.
Затем отменил свой приказ и отвел орудие назад, выстроившись в одну линию с двумя другими орудиями… точно такой же ‘’Пак 40’’ и маленькой верткой ‘’Пак 37’’…
-Все слушают меня, - приказал он, вставая слева от орудия и расставив ноги, приложился к биноклю.
-Те, кто должен заряжать – заряжают.
-Те, кто должен наводить – наводят.
-Но все стреляют только по моей команде.
-Еще раз повторяю – только по моей.
-Даже если я решу подпустить их на расстояние руки.
Он сам разрешил им сидеть, и теперь они жадно курили, почти не вслушиваясь в его слова.
И он вдруг отчетливо понял, что это не Африка, не Франция и не Россия, где надо было объяснять солдатам, зачем они здесь, и что они должны сделать. Они все уже были готовы…
Это были не новобранцы, которым надо было объяснять и заставлять их подчиняться. Здесь собрались люди, заранее согласившиеся с тем, что они проиграют. Все уже знали, что ни Венк, ни Штайнер не сумеют помочь. Да их сил и не хватило бы, даже если бы они прорвались сквозь заслоны. Атакующая мощь противника все нарастала, и теперь вопрос был лишь в том, когда они погибнут.
Хугелю больше не представлялось, что они играют в какую то странную взрослую игру с рыцарскими приветствиями и этикетом. Как это было до этого в той же Африке и Франции, где всегда можно было надеяться, что кошмар закончится, и тебя раненого или сдавшегося в плен, тут же отведут в лазарет, напоят кофе и сурово, но справедливо будут допрашивать. И, в конечном счете, отправят в не очень чистый, но дисциплинированный лагерь. Он слышал о таком, от людей побывавших в плену.
Сейчас все они знали, что столкнулись с чем-то более древним и жестоким. Еще до того как их победят, поймают и осудят, их всех ждала смерть… слепая и жестокая, не разбирающая прав ли ты или виноват,… участвовал ли ты в чем-либо предосудительном или нет.
Это больше не походило на игру, придуманную человеком. Это была история Дарвина с ее законами выживания и право на жизнь более сильного. Никто не даст последнего слова и не выполнит последнего желания. Никто не спросит тебя напоследок, о чем ты думал и как ты жил. Более сильный просто вопьется зубами в горло, и, выпустит кровь, чтобы освободить место под солнцем для себя и своего потомства.
Хугель понял вдруг что, прервав себя на полуслове, давно уже молчит, разглядывая почерневшее от пороховой гари лицо унтера с эмблемой ‘’Эдельвейс’’, докуривающего сигарету до фильтра.
-Ребята, - сказал он. - Мне больше вам нечего сказать. Я не пастор чтобы рассказывать вам сказки о рае и аде и не хочу сейчас говорить ни о Валгалле ни долге.
- У меня там… - он ткнул пальцем за спину.
- Там моя жена с сыном и я просто не хочу, чтобы до них добрался противник.
- У нас тоже, - сказал ‘’Эдельвейс’’ и закашлялся. Он подошел к ‘’Пак’’ и присел к рамке прицела.
Хугель ждал, не скажет ли он чего-нибудь еще, но он ничего не сказал. Никто вообще больше ничего не сказал.
Хугель выпрямился у орудия и поднес бинокль к глазам, но заметил, как ‘’Эдельвейс’’ показал ему рукой пониже и он послушно пригнулся, продолжая наблюдать в окуляры за развалинами.
Противотанковые ‘’Пак’’ были похожи на рогатых гадюк, которых он наблюдал в Африке. Зарывшись в песок и щебень, они безмолвно и настороженно ждали свою добычу.