1
…себя не убежишь. И бег трусцой –
не панацея, но стремленье к Богу.
Мы знаем о немногом понемногу
и ко всему относимся с ленцой.
Пытаясь необъятное объять,
иной наивно верит, что успеет.
Однако тот, кто по весне не сеет,
не вправе прав на жатву заявлять
и, более того, – на урожай.
Вселенная стремится в бесконечность.
Жить будущим – преступная беспечность,
равно и в настоящем жить дрожа.
2
Когда ночного неба гуталин
подёрнется рассветной синевою,
напрасно думать, что жестокий сплин
сойдётся с офицерскою вдовою
и будет только ею увлечён,
чем даст тебе свободу от терзаний.
Лишь сбросив бремя личных притязаний,
сумеешь осознать, что в жизнь влюблён.
3
Всё – сон. А что не сон, то – суета.
Всё было. Всё давно уже случалось.
Лист жизни весь исписан. Эка жалость,
что не дано нам нового листа
и ластика, чтоб старое стереть,
ведь говорили ж: “Набело пишите…”
Остановитесь, люди, не спешите –
ещё никто не смог не умереть.
4
Ещё никто, нигде и никогда –
на солнечном верху иль в грязной луже –
навечно этой жизни не был нужен
и покидал её в свой срок всегда.
Когда? Зачем тебе об этом знать,
какие в том прибытки иль потери?
Бухгалтерша небесных бухгалтерий
запишет твои цифорки в тетрадь
и этим оцифрует жизнь твою –
всю: посекундно, точно, скрупулёзно…
Усядутся за стол все скорбно, слёзно
и, выпив крепко,... песни запоют.
5
Ты превратишься в песню! Благодать!
Ты песней был в начале – в колыбели,
а после – только свистом:
просвистели
дожди и ветры, вьюги и метели;
минуты, дни и годы пролетели
со свистом мимо…
Земляной постели
ритм свистопляски дадено унять –
лишь ей одной.
Не стоит унывать:
всё позади; ты песней стал опять.
Чем ближе – тем всё больше интересней...
...себя не убежишь
и станешь песней.