Предисловие.
Знаете, что такое субботник? Постоянный субботник - это жизнь.
Большую часть свободного времени наша семья проводит в уборке по дому. Каждый день, несмотря на число, время и революционные настроения, царящие в рядах личного состава, командир отделения "почетная Мама" ведет ожесточенную войну с грязью в комнатах.
Ежедневное расписание предполагает:
- мытье полов с мыльным раствором и без,
- пылесоска ковров, диванов и кресел,
- чистка до блеска ванной комнаты и туалета,
- избавление от пыли на люстрах, карнизах и книжных полках,
- приведение в порядок бытовых электроприборов (никаких разводов на экране телевизора, кухонной плите)…
Таков сокращенный распорядок домашних дел, выпадающий на долю маминых подчиненных, то есть на нас.
Мы с братом Владиком давно уже привыкли чувствовать себя военнообязанными. 3 часа систематической нагрузки выработали строгий дисциплинированный подход к маминым указаниям: когда старший по званию отдает приказ, ты обязан его выполнить пусть даже ценой невыполненного домашнего задания, лишней минуты отдыха перед компьютером или прогулки с друзьями.
Все всегда должны быть задействованы в борьбе за чистоту, тряпки и швабры найдутся на каждого!
Наверное, со стороны это выглядит очень забавно: взрослые дети слушают свою чокнутую мамочку, которая, как Мойдодыр, заставляет их мыться, мыться и еще раз мыться... Но на самом деле это грустно и по-настоящему тяжело, все время находиться в напряжении и держать руку на пылесосе.
Кто был у нас в гостях, знает, что даже операционная не может сравниться с санитарной обработкой нашей квартиры.
И мистер Пропер прослезился бы от увиденного ослепительно белого напольного кафеля в ванной, который словно Айсберг сияет даже при выключенном свете, даже, тогда, когда по всей квартире уже ночь (и я то и дело просыпаюсь от его неземного мерцания).
А Маме по-прежнему наших усилий кажется мало. Я не знаю, как объяснить ей, что при отсутствии в доме кошек, собак, попугаев, хомяков, семейства свиней и стада слонов НЕ НУЖНА подобная уборка.
Дома нужно чувствовать себя уютно, должен царить эффект легкой неубранности.
Дома нужно отдыхать!
В конце концов, мы с братом устали быть рабами матриархата, жить в полнейшей дезинфекции.
Сегодня или никогда я выясню, почему наша Мама ставит чистоту превыше наших интересов!
И аргумент вроде: " Чистота - залог здоровья!" - меня не устраивает. Пусть объяснит, до каких пор будет все это продолжаться и есть ли этому предел...
Разговор по душам.
Братика нет дома. Мама сидит на кухне пьет чай. Переступаю порог. Беру стул и присаживаюсь напротив нее. Попытка не пытка. Кто знает, как она отреагирует. Может, выставит за дверь и отправит восвояси, посмеется или заплачет... Главное, чтоб не вычеркнула меня из своей жизни.
- Мама, заранее прошу простить меня. Я знаю, что мои слова тебе не понравятся, но умоляю, не перебивай и выслушай, пожалуйста, до конца.
Мама тактично поставила кружку на блюдце, чтобы не мешать громкими глотками и внимательно посмотрела на меня.
- Жить с тобой больше невыносимо! Вернее сказать, с твоим чистолюбием... Я не хочу убивать лучшее время своей жизни, отмывая плинтуса и расщелины между батарей...
Мама перевела взгляд вниз и задумчиво продолжала слушать.
- Я и Владик в отличие от тебя не настолько фанатично относимся к домашней обстановке. Поэтому наши требования следующие: либо ты перестаешь делать из нас профессиональных клинеров и мы остаемся дома, либо собираем вещи и переезжаем жить к бабушке... Навсегда.
Ух! Совсем не плохо. Хорошая речь получилась. Теперь бы догадаться, о чем думает Мама.
- Это все? - тихо спросила Мама, будто непроницаемая стена приглушала ее.
- Да. - Ответила я в ожидании ее ответных слов.
Она встала из-за стола, оставив недопитый чай и отрешенно вышла из кухни.
И что это значит? Ушла и никакой реакции. Что мне делать теперь?
Послышался скрип дверцы ее шкафа, шуршание... По-моему, она выкидывает на пол свои вещи. Как-то подозрительно. Я надеюсь, Мама не собирается уходить из дома.
Шаги из ее спальни, возвращается обратно.
Мама входит... Что с ней? Она... Она плачет.
Я слежу за каждым ее движением.
Она подходит к окну, открывает его на проветривание. С улицы пошел холодный воздух.
Мама взяла стул. Села ближе к окну. Достала из кармана в халате пачку сигарет... Мама курит?! Ничего себе!
Она затягивается и выпускает дым...
- Ты хочешь знать, почему я так борюсь за чистоту?
Я кивнула в знак согласия. Я все еще не могу поверить своим глазам и пребываю в небольшом шоке...
- Тогда тебе придется узнать о своем отце... Потому что из-за него я стала по-другому смотреть на некоторые вещи. Ты должна узнать правду... Сейчас или никогда...
Пепел от сигареты серым круглым пятном упал на пол.
Начало.
Я никогда не рассказывала о твоем отце, ни тебе, ни Владькиному папе, ни кому-нибудь еще... Поверишь, даже бабушке я не договаривала многих вещей, потому что для меня твой отец был и остается человеком особенным...
С ним я познакомилась в музее искусств. Тогда мечтая стать журналисткой, я пришла на выставку раритетных старинных вещей, для того, чтобы написать статью. Но, когда я увидела твоего папу, все это потеряло смысл.
Его добрый ясный немного застенчивый взгляд просто сражал наповал! Я впервые в жизни влюбилась.
Он был экскурсоводом музея. На правах начинающего журналиста я могла попросить его о личной встрече.
Похоже, так и состоялось наше первое свидание. Позже выяснилось, что он был на шесть лет старше, гораздо образованнее и симпатичнее меня.
Мы стали встречаться. Он был именно тем интеллектуалом, о котором я долго грезила в мечтах... Нежный, чуткий, внимательный. Хороший слушатель, интересный рассказчик. Все шло очень-очень хорошо. Я просто не верила своему женскому счастью.
Правда, познакомившись с его мамой, и, увидев квартиру, в которой он жил вместе с ней, в моей душе почему-то появилось странное сомнение...
Квартира была чем-то похожа на склад. Везде лежали какие-то коробки, пахнувшие отвратительной подвальной плесенью.
Его мама объяснила все тем, что они только недавно переехали и не успели разобрать все по своим местам...
Меня смутило и то, что на поданной мне видимо плохо помытой кружке для чая был неприятный липкий ободок ...
Хотя все это были лишь мелочи, мне они почему-то запомнились...
Твой папа сумел сделать так, что я надолго забыла об этих мелочах...
Мы много времени проводили вдвоём. Музей стал для нас постоянным местом встреч, где он с воодушевлением говорил о важности реставрации, о том, как необходимо хранить вещи, переданные от предков, о том, что у каждой вещи есть своя память...
Я восхищалась эрудицией этого человека.
Ведь не все его слова я до конца понимала...
Наша любовь друг к другу крепла с каждым днем.
После шести месяцев знакомства мы решили узаконить наши отношения и стать полноценной семейной парой.
Мои родители были, конечно, против, потому что считали полгода маленьким сроком... Но мне было абсолютно все равно. Для себя я все решила.
Наша свадьба до сих пор остается самым счастливым днем в моей жизни.
Медовый месяц мы планировали провести во Франции, но, к сожалению, свадебному путешествию не суждено было сбыться...
За день до нашего отъезда от остановки сердца умерла его мама.
Соседи рассказывали, что к ней по их коллективной жалобе приходили сотрудники по санитарной службе, которые предъявили ей бумаги на немедленный вывоз мусора из квартиры. Она объявила, что вывоз состоится только через суд...
Через час после их ухода, ей вызвали скорую и она умерла...
Так в наследство твоему отцу досталась четырехкомнатная квартира, в которой мы стали сосуществовать...
Как думаешь, что я сделала, заселившись в квартиру?
Правильно! Я начала убираться.
И не усмехайся, пожалуйста.
Перспектива жизни в квартире, которая воняет, как помойное ведро, меня не устраивала.
Коробки ушли вслед за своей старой хозяйкой.
Следующим моим шагом было провести косметический ремонт и купить новую мебель.
Уговорить твоего отца, оказалось непростой задачей.
Я упрашивала: " Мишенька! Любимый! Ну, пожалуйста, давай избавимся от этих страшных облезлых розочек на стенах! Купим новые красивые светлые обои, комнаты зрительно станут больше и потолки выше. Венские стулья трухлявые выбросим, купим мягкий кухонный уголок. В гостиной на диван присесть невозможно, того и гляди, пружина выскочит".
Он спокойно отвечал: " Хорошо, любимая! Завтра и обои, и мебель выберем... Только пусть одна свободная комната будет со старыми обоями, мы же не решили, что там у нас будет. Стулья туда уберем, мало ли вдруг много гостей придет, а сесть не на чем... Мебель лучше отдадим на перетяжку, потому что в моду снова возвращаются антиквариат. В интерьере нашей квартиры обязательно должна сохраниться наша самобытность".
Я неохотно соглашалась и верила вкусам мужа.
Мы договорились, что самая просторная первая комната, расположенная напротив входа в квартиру, останется гостиной. Комната Миши будет нашей спальней. Кабинет сохраняет прежние рубежи, а комната умершей Мишиной мамы превратится в будущем в уютную детскую, но до времени переделка ее не затронет.
" Понимаешь, Рит", - объяснял мне твой отец, " Готовить комнатку до рождения ребенка - плохая примета. Так что лучше повременить там с ремонтом..."
Мы с Мишей договорились, что ремонт проведем сами от начала и до конца, без чьей-либо помощи. Он считал, что нельзя доверять обустройство семейного гнездышка посторонним.
Для того чтобы принимать непосредственное участие в воплощение наших грандиозных планов, необходимо было все делать сообща. Поэтому твой папа стал брать отгулы на работе. Вместе с ним мы круглые сутки, не жалея сил, проводили дома, с любовью создавая своими руками наше общее пространство. Таким образом, за месяц наша квартира преобразилась до неузнаваемости. Никакого сходства с угнетающим прошлым...
Просторные, наполненные солнечным светом и воздухом комнаты, будто бы ждали какого-то торжественного часа. Все вокруг дышало нашим благодушием. Стены украшали различные пейзажи неизвестных художников в ярких рамах и наши свадебные фотографии. На подоконниках располагались нежные фиалки...
К нашему дому потянулись люди. Каждую субботу на вечерний чай или ужин к нам то и дело приходили гости: родственники, друзья, Мишины коллеги или мои однокурсники. Даже соседи, которые поначалу с опасением принимали приглашение на новоселье, после того, как перешагнули порог, сменили гнев на милость.
Квартира ожила... Шумные веселые компании, тихие посиделки, утренние и обеденные беседы... Интересно проходили дни. Бурно протекала жизнь.
Только за закрытой дверью недоделанной детской по-прежнему ничего нашего не было. Тихо и мрачно. Старые обои, стулья, которыми так и не пользовались, вещи покойной Мишиной мамы... Почему-то я жутко боялась смотреть в глубину этой комнаты... От нее всегда веяло неприятным неживым холодком. Находясь дома одна, я старалась не проходить мимо места, от которого бросало в дрожь...
Как-то ночью я проснулась, разбудила твоего папу, вскрикнув:
" Миш, я боюсь!"
" Рит, ты что? Спи, спокойно, малышка!" - сонным голосом прошептал он.
" Я не могу уснуть... На душе, будто кошки скребут! Плакать хочется!"
" Да, ты что, милая? У нас ведь все хорошо? Ты же меня любишь?"
" Люблю! Мишенька! Очень люблю!"
" И я тебя тоже люблю. И все у нас есть. Своя квартира огромная. Работа. Скоро машина будет..."
" Мишуль, я тревожусь... Предчувствие у меня не хорошее. Может быть... Знаешь, я долго думала... В нашем доме не хватает топота детских ножек..."
" Рит, мы ведь с тобой кажется, договорились... Дети будут, но позже. Сначала машину купим, а потом..."
" Я все понимаю. Но я не могу. Не могу больше ждать. Чувствую, еще немного ..."
" Успокойся! Дела скоро устроятся..."
На следующий день он принес мне котенка, а через полтора месяца мы купили автомобиль...
А еще через месяц я узнала, что беременна тобой. Твой папа целовал мои руки и плакал... Мы были рады, словно ангел спустился с небес и посетил нашу скромную квартиру...
Это был последний день нашей семейной жизни.
Бумажное сумасшествие.
Что-то окончательно вскружило Мишину голову... Я и раньше замечала за ним некоторые странности, но не предавала им серьезного значения. Какой мужчина не собирает у себя какие-нибудь гвоздики и шурупчики! Рыболовные крючочки и лесочки! Бумажечки и булавочки! «Все они одинаковые» - так я думала, а оказалось... В той закрытой комнате своей мамы Миша прятал от меня гораздо больше... Я никогда не посягала на эту территорию. Он мог распоряжаться ей до поры до времени сколько угодно.
Однажды он пошел подработать в субботу. Я захотела немного прибраться. Зашла в ту злосчастную комнату и просто ахнула...
Окно было закрыто темными шторами так, чтобы совсем не проникал свет... На полу лежали горы бумажных свертков, вырванных страниц из книг и газет. Комната напоминала увеличенную в десятки раз копию клетки хомяка или крысы. Сказать, что я была удивлена, значит ничего сказать.
С переизбытком макулатуры я боролась до самого вечера, с нетерпением ожидая Мишиных объяснений...
Когда за ужином я рассказала ему о том, что в комнате наведен полный порядок, он вместо того, чтобы обрадоваться сюрпризу, выскочил из-за стола...
Грубо отворил дверь, влетел внутрь комнаты и стал причитать о том, какая я плохая жена.
" Что ты натворила! Кто тебе позволил трогать мои вещи!"
" Твои вещи... Но это, же был просто МУСОР! Бумага!"
" Мусор... Ты называешь исторические публикации, статьи, страницы из шедевров великих писателей МУСОРОМ! Боже, как же я в тебе ошибался!"
Он сел посередине комнаты, закрыл голову руками и стал нервно раскачиваться из стороны в сторону:
" Сначала ты избавилась от мамы... Потом переделала мой дом... Все выбросила... Все разрушила... А меня... А меня... Ты скоро тоже выставишь на помойку..."
Я не могла произнести и слова...
" Миша, что ты говоришь... Я просто не представляла, что для тебя это так важно... "
Я бросилась к нему на коленях. Стала обнимать. Но он оттолкнул меня, резко встал и, склонившись надо мной и, смотря прямо в глаза, жестко сказал:
" Никогда! Слышишь! Никогда не заходи в эту комнату, Рита. Я запрещаю тебе прикасаться к бумагам. Эта комната - только моя обитель. Ты не имеешь право, переделывать мою жизнь. Если хочешь быть со мной, живи по моим правилам!»
Я клялась, что исполню всё то, о чём он просит. Я не могла предугадать последствий…
Запретная комната под замком стала убежищем, в котором он мог творить всё, что только вздумается больному воображению. Он считал себя создателем ценной коллекции экземпляры, которой существуют в мире только в его руках.
Страсть к бумаге застилала глаза. Он перестал интересоваться домашними делами, работой и жизнью… Мной и нашей любовью. Наш дом помрачнел.
Гости стали заходить всё реже, потому что никому из них не было приятно видеть, как хозяин дома прячется от них в одной из комнат, когда хозяйка нервно беспричинно начинает смеяться.
Стоя за дверью, мне не раз приходилось слышать, как он пересчитывает вслух свои богатства. Постепенно мы оба стали сходить с ума.
Его уволили с работы, и он вместо того, чтобы искать себе новую, бросил силы на поиски шедевров в мусорных баках. Нашу квартиру наполнил запах непереносимого смрада. Я пыталась разговаривать с Мишей, думала, что его можно переубедить. Но он не слышал меня и не воспринимал моих слов.
Старая пожелтевшая бумага постепенно покидала пределы комнаты. Бесчисленное количество листков заполнило место нашего общего обитания. Словно писатели всего мира попросили у нас приюта для своих несчастных работ.
Все возможные ящики, шкафы, столы, стулья, диваны и кресла были заняты стопками никчемного печатного текста. Холодильник походил на архив, где в замороженном виде хранились самые дорогие секретные документы.
Я пробовала бороться с ЭТИМ СУМАСШЕСТВИЕМ.
Я вывозила горы бумаги, пока он спал. Наняв бригаду рабочих, я закрывала его в комнате на ключ, чтобы он не мог выбраться, и увозила печать на свалку. С ним разговаривали мои родители. Но он был невменяем. Вновь и вновь приносил обрезки фраз и слов…
От пола до потолка, смятые и бездушные, скомканные и прогнившие, шершавые и глянцевые листки заполнили всё вокруг. Мы жили, будто в бумажной упаковке, как посторонние люди. Не разговаривали. Не притрагивались друг к другу. Любящая пара обрела вид отдельно живущих едва различимых серых блеклых теней.
Он не слушал и не понимал. А я была слишком слабой, чтобы что-то доказывать.
Втайне от него я по совету твоей бабушки пригласила к нам психиатра…
« Ну и ну! Вот так дом. Вам бы бумагу в Японию поставлять на оригами. Такие деньжищи сделали!» - сказал он, войдя в квартиру.
После осмотрев твоего папашу и нашу четырехкомнатную коробку внимательнее, поставил однозначный диагноз – ШИЗОФРЕНИЯ.
Кажется, для меня это не было новостью. Мои умозаключения подтвердились. Наследственная шизофрения разрушила общее настоящее и будущее.
Узнав о болезни Миши, твоя бабушка хотела заставить меня бросить его и сделать аборт. Я до последнего берегла надежду о его выздоровлении…
Последняя капля.
В ту беззвездную ночь я проснулась от истошных криков. Из-за стены доносилась ругань. Он спорил с воображаемым объектом. Для нас это было не ново. Громкие истерики и припадки случались с ним примерно раз в три дня, поэтому я уже знала, как его успокаивать: пожалеть, положить в кулак кусочек фольги, погладить по голове и уложить спать на полу на бумаге. Миша страдал от беспокойного сна и кошмаров, поэтому приходилось не смыкать глаз практически целыми сутками. Охранять его покой было тяжело...
Открыв глаза, я ничего не увидела. Камерное помещение поглотила абсолютная кромешная тьма. Направившись к входу его комнаты, полусонная, стоя у двери, прекратив двигаться, прислушалась. Возгласы прекратились. Только шелест, шорох и едва слышный шепот... Он почему-то притих. Я прижалась к стене. Напряжение застучало в висках.
" Тише... Она здесь. Она может нас услышать. Разведать и украсть нашу тайну. Знаешь, какая проныра! Бумаги... Ей нужна наша коллекция" - кто-то усиленно зашептал в той комнате.
" Она нам помешает. Ее надо убрать. Изолировать... Уничтожить!". - Тогда впервые у меня появилось чувство опасности. Страх сковал все тело, не дрогнул не единый мускул.
" Ее нельзя убивать у нее наш ребенок..." - сказал Миша своим естественным голосом, которым раньше говорил обыкновенно.
" Наш ребенок... Наши бумаги... Никого не выпустим отсюда. Здесь наш дом. Мы должны хранить здесь самое ценное" - жуткий шепот угрожал расправой.
" Что же делать, если она захочет убежать?"
" Поймать и сжечь ее вместе с домом. Наш ребенок... Наши бумаги..."
Шепот прекратился. Темнота. Тишина. Остановилось дыхание и громко забарабанило сердце. Решив, что все это лишь дурной сон, сильно зажмурившись, я прикусила губу... Боль не прошла. Чувство паники и ужаса заставили рвануться вперед к входной двери. Шесть замков и три цепочки не могли открыться мгновенно. Я почувствовала, что кто-то дышит мне в спину.
" Рита... ты, что здесь делаешь? Почему не спишь?" - как ни в чем не бывало, спросил Миша.
" Я..." - я обернулась, чтобы увидеть его, но разглядела только мужской силуэт. - " Хотела проверить все ли замки в порядке. А то вдруг кто-нибудь захочет украсть бумаги..."
" А я подумал, что ты решила убежать от меня".
И он стал приближаться ко мне. Я боялась, что он увидит выступившие слезы. В его руке блеснул нож. Бежать не было смысла, звать на помощь тоже. Я держалась за дверную ручку, и молча, молилась Богу, чтобы он спас меня от неминуемой смерти.
" Рит, ты что молчишь? С тобой все в порядке?" Левой рукой он схватил мой подбородок, а правой приставил нож к шее.
" Да, со мной все хорошо". - Дрогнувшим голосом, не в силах сдерживать эмоций ответила я.
" А наш малыш? Он как?" Он положил левую руку мне на живот.
" Он с нами. Наш малыш всегда будет с нами".
" Это прекрасно". - Бросив нож на пол, он крепко стиснул меня мертвой хваткой.
" Ты понимаешь меня... Ведь я люблю тебя... Люблю нашего ребенка... Бумаги... Мы должны быть всегда рядом".
" Я понимаю, милый..." - дотронувшись рукой до его затылка, сказала я.
" Мы должны хранить здесь самое ценное..."
Продолжив гладить голову, я отвела его в нашу спальню, уложила на бумаги и, отворив дверь, выбежала из дома в ночной рубашке... Больше в этой квартире не я, не мои родители не появились ни разу... Разве, что после смерти твоего отца...
Да, он умер, когда тебе было пять. Я тогда только переболела им. Не знаю, каким образом соседи узнали мой новый номер домашнего телефона, чтобы сообщить назначенную дату похорон... Не понимаю, как они смогли подобрать правильные слова...
Отпевание его дальние родственники заказали в морге. Людей было мало, ни друзей, ни работников музея, которому он отдал большую часть своей жизни... Никого. Родня из русской глубинки, слетевшаяся за наследством, парочка соседей, мои родители и я... Знаешь, твой папа был человеком особенным... Его возвышенные идеи, не воплощенные мечты стали для меня напоминанием о том, как скоротечна жизнь. Лежа в гробу, он больше походил на серую засушенную моль... Замученные глаза усталого страдальца, бледные щеки, будто покрытые пылью, опущенные вниз уголки рта, волосы, как прозрачная паутина - все, что осталось от самого дорого и безумно любимого человека. Я не плакала на похоронах, потому что итак давно овдовела...
Скорее всего, мой рассказ покажется мал... И ты будешь абсолютно права в этом. Я не хочу бередить прошлое. Его квартира, бумаги, с которыми он умер от истощения и страха - все кануло в неизвестность. Я отказалась от прав на них. Со мной осталась только ты и вечный ужас шизофрении.
Беспокойство за чистоту стало моей манией, тревога не покидает, становится с каждым днем всё сильней и сильней. Хорошо, что теперь мы можем делиться друг с другом секретами. Возможно, моё состояние улучшится…
Так завершился долгожданный разговор по душам между мной и моей мамой. Признаюсь, что не ждала таких откровений.
Главное, теперь известно причины маминого странного поведения...
Золушка ждала своего принца, а вместо него появился Плюшкин…
Мой отец, о котором я грезила, был сумасшедшим шизофреником…
Лучше и быть не может.
И сегодня я вряд ли усну, сверкающая чистота снова режет глаза…
Мама и через столько лет не перестала бояться сора и бумаги…
Конечно, я считаю её страхи бредом.
И не перестаю прятать тетради с особенными историями о передающейся по наследству неизлечимой болезни…