Заблудился в пургу.
В 1957 году в начале марта (точную дату не помню), утром, я, как обычно, запряг в санки моего конька-горбунка и поехал в Н.Курлак за почтой. Сверху сыпал небольшой снежок. Получив почту, я выехал в посёлок Кретовка. Снег уже сыпал густо, слепил глаза и засыпал дорогу. Между селом Моховое и посёлком Кретовка дорога была накатана практически одними моими санями, на которых я ездил по этой дороге 3-4 раза в неделю. Жители посёлка Кретовка тоже редко ездили по этой дороге, а потому дорога была плохо накатана и, даже в хорошую погоду, была плохо приметна, а сегодня её и вовсе было не видно, но мой конёк-горбунок как-то её интуитивно находил. Снег сыпал и сыпал, да такой густой, что даже не успевал таять на спине моего конька-горбунка и оттого мой конёк-горбунок казался как бы вылепленным из снега. На половине пути между селом Моховое и посёлком Кретовка мы с коньком-горбунком окончательно сбились с дороги, ехали по целине, шагом, конёк по колени проваливался в снегу. Вдруг он провалился по самое брюхо. Когда я вышел из саней, то понял, что мы попали в овраг, засыпанный снегом. Я распряг конька, с большим трудом оттянул назад сани и затем помог коньку выбраться из оврага.
После чего я запряг испуганного и измученного коня и поехал так, чтобы ветер был сзади и снег не лепил коню в глаза. Ехал без всякой дороги, куда и сам не знал, лишь бы ехать и не замерзнуть. Конь еле тащил пустые сани, а я шагал рядом, держась рукой за сани. И конь, и я проваливались по колено в снегу. Начинало темнеть, я уже терял надежду на благополучный исход и вдруг неожиданно впереди, чуть в стороне, я увидел стог соломы. Подъехав к стогу, я выбрал с подветренной стороны более удобное место для стоянки, распряг коня и привязал его к саням. Потом специальным крюком надёргал из стога большую охапку просяной соломы и положил её в сани своему коньку-горбунку. После этого в стогу сделал конуру, в которой я решил отсидеться до утра. Одет я был в полушубок, на ногах были тёплые валенки, на голове – меховая шапка, так что замёрзнуть не мог.
Через час, когда я уже блаженно дремал в своей конуре, вдруг мой конь забеспокоился и стал храпеть. Моя дремота мигом прошла, я понял, что где-то рядом волк или волки. Страха за себя не было, я знал, что для волка я не представлял интереса, ему была нужна лошадь. Так оно и случилось, волк бросился к лошади, лошадь рванулась изо всех сил, оборвала поводья, которыми она была привязана к саням, и ринулась в сторону от стога. Скоро она скрылась из виду, так как снег продолжал сильно лепить и снизу и сверху. Больше я никогда не видел моего конька-горбунка.
После этого я сидел в своей конуре, держа на изготовке свой крюк, на случай, если волк нападёт и на меня, но этого, слава Богу, не случилось.
Крюк я всегда возил с собой в санях. Этим крюком я, когда возвращался домой из посёлка Кретовка, надёргивал сено из стога, который был на пути. Этим сеном дома кормил своего конька-горбунка. Крюк был сделан из металлического стержня, длиной 70-80 сантиметров и толщиной 12 мм. С одной стороны стержня был сделан остро заточенный крючок, с другой - изогнутая овалом рукоятка. Такой крюк вполне мог бы послужить и как оружие при защите от нападения волка.
К утру снег и ветер неожиданно прекратились. Когда совсем рассвело, то вокруг было абсолютное безмолвие, тишина и первозданная белизна. Снег был белый, белый, чистый, чистый, лежал на полях ровно, ровно, как скатерть на столе.
Оглядевшись вокруг, я был удивлён, потому что, оказывается, я находился не более чем в одном километре от своего дома. Это меня, конечно, обрадовало и я радостно зашагал в сторону дома, утопая по колени в снегу.
Мать всю ночь не спала, беспокоилась за меня и теперь была очень рада моему возвращению.
Конёк-горбунок мой пропал бесследно, видимо, волк или волки съели его за зиму без остатка.