В последнюю пятницу апреля, когда на деревьях и кустах распустились уже давно набухшие почки, чета Семёновых получила малосемейку из двух комнат в шестом квартале. В третьей комнате жила бездетная супружеская пара лет под сорок, педагоги в ближайшей школе, которую видно из окна, очень удобно — работа под боком, никуда ездить не нужно, даже обедать приходили домой.
Александр и Лариса помогли друзьям перевезти немногочисленные вещи с коляской Игорька. На восьмой этаж по лестнице втащили тяжеленный раскладывающийся диван, только что купленный в мебельном магазине.
Постояли за скромным столом с бутылочкой вина на четверых, а ля фуршет, стульев пока ещё не было. Малыш в коляске мирно посапывал, не мешал в радостном торжестве. Пригласили соседей составить им компанию, но те учтиво отказались, мол, они пьют лекарства, которые нельзя смешивать с алкоголем. Не стали настаивать, главное, предложение сделано. Распитая бутылка развязала языки, весело шутили, смеялись.
— Ну, здесь вам полное раздолье. Если соседи начнут жаловаться на ваши крики, скажите, я их присмирю, это им не общежитие.
Понимающе посмеялись.
— Завидую вам, ребята, есть, где разгуляться и гостей принять.
— Да, Саша и Лариса, не забывайте нас, навещайте! — воскликнула Ирина. — У нас же здесь никого. А вы нам, как родные стали, вы такие замечательные!
— Придём, — ответила Лариса. — Пока обустраивайтесь. Мы лишь мешаем.
Когда они шли пешком к своему общежитию, врачи рекомендовали больше ходить, Саша сказал:
— Лара, мне нужно с тобой посоветоваться.
— Я люблю, когда ты со мной советуешься. Это так редко бывает. Всё сам решаешь.
— Я не против, решай ты.
— Нет. У тебя это лучше получается. Что-нибудь да сделаю не так, потом сама жалеть буду. О чём ты будешь со мной советоваться?
— У нас намечается два варианта малосемейки.
— Ой, как здорово! И какие они?
— Первый вариант: получить такую же малосемейку, как у Семёновых, двухкомнатную, но только после того, как ты родишь — нужно справку предоставить. На двоих не дают две комнаты. И второй — уже в июле получить изолированную однокомнатную квартиру в одиннадцатом квартале — это возле леса.
— Это как, изолированная? — не поняла Лара.
— Без соседей, — терпеливо объяснил Александр.
— Здорово! Ненавижу соседей.
— Ну, Семёновы-то нормальные были.
— А если какие-нибудь башибузуки попадутся?
— И это вполне возможно, никто не знает, как судьба распорядится.
— Подумать можно?
— В понедельник нужно дать ответ. Май уже на носу. У них там комиссия назревает, будут решать, кому дать, кому — погодить.
— Хорошо, я подумаю. А ты сделаешь, как я решу?
— Конечно, тебе же быть хозяйкой, а то будешь потом выговаривать: у нас был отличный вариант, а ты заставил. Тебе не тяжело идти? Может быть, посидишь на скамейке, отдохнёшь?
— Нет, всё нормально. День такой чудесный. Здесь так красиво. Скульптуры изумительные. Столько простора! Улицы широченные. Мне в конце июля рожать. Ещё три месяца. Так надоело это общежитие! Патронажная сестра туда не сможет приходить. Две комнаты хорошо, но изолированная лучше. Верно? Что хочешь, то и делай в квартире, можно даже голыми ходить.
— Согласен. Все преимущества. Можно будет и в потолок поплёвывать.
— Зачем? — не поняла Лариса.
— Ну, так говорят: лежи и в потолок поплёвывай.
— Малыш не больно даст расплеваться. Лишь пока спит, по Игорьку уже знаю.
— Ничего, найдём время.
— В потолок поплевать?
— Ну да! Ты будешь плевать…
— А ты — подхватывать то, что не прилипнет.
Громко рассмеялись, представив эту картину семейного счастья.
Вернулись домой, в свой блок, который, пока снова не подселят, полностью был в их распоряжении, и это тоже радовало. Лариса сразу пошла в душ. Вышла обнажённой — хвастаться округлым животом.
— Как ты думаешь, кто там, мальчик или девочка?
— А ты кого хочешь?
— И девочка хорошо, и мальчик — неплохо. Мне всё равно.
— Да и мне тоже. Иди ко мне. Ты восхитительна в таком виде. Никогда не видел обнажённых беременных женщин.
— Гляди. Любуйся. Ой!
— Больно?
— Нет. Приятно. Ты всё так хорошо делаешь. Тебя моя мама научила? Ой! Ой! Я с ума сейчас сойду!
Когда они, уже уставшие и расслабленные, пили чай, Лара заметила:
— Я уже привыкла к Семёновым. Без них что-то не то. Секс потерял остроту.
— Может, позовём на воскресенье на совместный секс, или к ним придем? Вспомним старое, пока не забыли.
Они посмеялись, представив эту картину.
— Нас никто не поймёт, если снова услышат эти звуки.
— А, может быть, слишком хорошо поймут?
В конце мая Александр получил ордер на изолированную малосемейку в девятиэтажном доме. Жилищная комиссия заседала четыре раза в году, и о проходе в «дамки», в обход иных членов соискателей малосемеек, решали голоса, которые благоволили Александру.
Заселились через два дня. Сразу же «ухнули» все сбережения, хотя купили лишь самое необходимое. Главное — широкую софу, которую на день можно складывать. Стол, стулья, кастрюли, тарелки, ложки. Бог мой, как много всего нужно, ужаснулся Александр. И это притом, что получили сторублёвые переводы от Марии и Матвея, когда написали, что получают квартиру, прониклись пониманием. Рита строчила письма, чуть ли не каждый день, и просилась к ним приехать, мол, не может выносить Юрия Александровича, который каждое утро, пока она спит, пытается прикоснуться к ней грязными лапами, лезет в трусы.
И в какой-то день Лара сказала:
— Может быть, пусть Ритка приедет к нам жить? Я слишком хорошо представляю, как ей в станице живётся. Пока я там была, химик не решался лапать, а сейчас, видимо, совсем оскотинился.
— А где она будет спать? Комната-то одна.
— На кухне раскладушку поставим.
— Только напиши, если будет плохо учиться, сразу же домой отправлю.
— Она всегда хорошо училась, не то, что я.
— Она у нас должна в институт поступить.
— Если не родит, поступит.
— От кого? — не понял Александр.
— От тебя. Ты разве не понял, зачем она рвётся сюда? Мы обе от тебя без ума. Ты наш возлюбленный.
— И ты соглашаешься так жить?
— А куда денешься? Только здесь я поняла, как я её люблю! Мне её не хватает, хотя мы постоянно ссорились, когда в мечтах делили тебя.
— Нет, она не должна рожать. Научишь, как нужно предохраняться?
— А чего тут учить? Мама давно уже всё рассказала. Осталось дело за практикой.
— Завтра я куплю раскладушку, видел в магазине спорттоваров.
— Зачем? Всё равно, без дела простаивать будет. Наша софа четверых вместит. Мы не такие обширные, как ты. Ляжешь посередине. Будешь выбирать по-настроению.
Александр пожал плечами. Кто же будет возражать? Будет свой мини-гарем. Для этого и мусульманином не нужно становиться, и налево ходить не придётся. Жизнь налаживалась. Всё виделось в розовом свете. На работе, уже ставшей привычными буднями, его ценили из-за готовности в любой момент помочь, подменить заболевшего, выбрали комсоргом участка, не многие соглашались, а он был на всё готов, понимая, что от благорасположения начальства зависят все его будущие привилегии, и даже судьба.
Лариса уже почти освоилась в квартале, узнала о местонахождении ближайших магазинов, подружилась с соседями, такими же молодыми матерями, но уже вышедшими с колясками, делились опытом. День до прихода мужа проходил почти незаметно.
По воскресеньям они ходили на пляж водохранилища, купались, загорали. В пасмурный день отправлялись в лесопарковую зону с высоченными мачтовыми соснами, смотрели, как другие играют в бадминтон, разжигают костры, жарят шашлыки. Всё это будет и у меня, думал Александр, не всё сразу.
Приходили домой и с чувством занимались любовью, но с учётом нового состояния Ларисы, перебирая в определённой последовательности все известные им позы, уже ставшие привычными и несколько скучноватыми, если бы не страсть неофитов. Потом с аппетитом ужинали. И Лариса принималась за стирку домашних вещей, всякий раз напоминая, что надо бы приобрести стиральную машину. Саша с энтузиазмом соглашался, но когда получали на руку получку, выяснялось, что денег хватит только на питание, и то, если сильно ужиматься. Ни на кино, ни на пиво уже не оставалось.
В начале июля получили телеграмму о приезде Риты в Сызрань. Поезд приходил в 22 часа с минутами, когда междугородние автобусы уже не ходили. Мастер смены Леонид Петрович, узнав о его затруднении, сам вызвался привезти на своей «девятке», мол, за бензин лишь заплатишь. Свет не без добрых людей.
И в полночь они уже были дома. Рита сразу же пошла в ванную. Потом пили чай с бутербродами и тортом по случаю приезда, делились новостями. Софа была уже расстелена во всю ширь. Три подушки на ней, благо, сейчас лето, одеяла не нужны Одну подушку Рита привезла с собой.
— Это моё приданое, — пошутила она. — Дом мама не стала делить, мол, в сумку не поместится.
— У Ритки глаза горят, — сказала Лариса. — Не уснёт, пока ты её не распечатаешь. Я лягу с края, не буду вам мешать.
Александр не возражал, возбуждение Риты перешло и в его страсть, пошел в ванную, весь намылился дорогим туалетным мылом, ополоснулся под душем, вытерся, и, не одеваясь, вошел в тёмную комнату. Свет лился лишь из окна, где на улице всю ночь горели фонари на высоких столбах.
— И как я вас различу? — буркнул он.
Рита хихикнула и притянула к нему руки из-под простыни, на ней ничего не было. Ойкнула, когда он на неё навалился, чтобы почувствовала всё его тело, и лишь потом начал ласкать. Рита напряглась в сладострастной истоме. Лариса лежала на самом краю софы, хотя места вполне хватало. Он было провел ладонью по её телу, мол, как ты? Но она сбросила её, сказав:
— Не отвлекайся. Эта ночь ваша.
Ну, коли так. Рита уже начала постанывать, вся её промежность была мокрой. Под нею запасливо лежала старая простынка, которую можно и запачкать.
— Ой, больно!
— Ты этого хотела, — тут же откликнулась Лара. — Терпи.
— Да я ничего, уже вполне… Ах!
— С вами не уснёшь.
Лариса поднялась и пошла на кухню.
— Милый Сашенька, как же я мечтала об этой минуте! — лепетала Рита. — Да, да! Вот так. Не бойся. Я вся твоя.
Через десять минут Александр снова пошёл в ванную, чтобы смыть кровь. Когда он вернулся, Рита покрыла всё его тело частыми поцелуями. В это время и Лара осторожно прилегла. Он притянул её тело к себе и погрузил в него своё лицо. Что ни говори, в этом что-то есть, думал он, лаская двух сестёр.
Спали допоздна. Мастер дал отгул по такому случаю. Позавтракав, вышли в город на прогулку к парку «Победы». Александр посередине, женщины по бокам. Ну, это он знал, что они обе женщины, а сзади обе выглядели стройными девушками. Беременность нисколько не испортила Лару, которая показывала сестре, где находятся магазины и другие местные достопримечательности.
— Но к промтоварным нужно ехать на автобусе. У нас вблизи есть один, но там выбор очень маленький.
Идущий впереди мужчина громко рассказывал своим спутницам:
— "Советская Россия" напечатала про аварию в Курумоче. Оказывается, летчик поспорил со штурманом, что может вслепую посадить самолет, и опустил в кабине шторки. Сажал по приборам. Промахнулся мимо полосы, штурмана хватил инфаркт. Сколько человек погибло, не сообщили. ТУ-134 сгорел, летчику дали 15 лет. Отсидит, будет жить на свободе, а погибшие причем? Какая странная у нас гуманность! За несколько десятков погибших — 15 лет, за сотни утонувших на "Нахимове" — те же 15 лет.
— Ты предлагаешь, давать пожизненное? — спросил собеседник.
— Почему бы и нет?
— По статистике жертв в аэрофлоте намного меньше, чем в дорожных происшествиях.
— И там нужно ужесточать.
В конце июля, когда Александр утром пришёл домой с ночной смены, Рита из-за невероятной жары в Волго-Вятском районе мыла полы в трусах, больше на ней ничего не было. Груди, с её кулачок, соблазнительно торчали вперёд, окна настежь — сплошное наслаждение для вуайеристов из дома напротив. Увидев Сашу, улыбнулась и сказала:
— Лару в три часа ночи увезла скорая, благо, до роддома всего ничего, с полтора километра. Хорошо, я рядом была. Кушать будешь?
— После ночной смены и такой жары аппетит пропадает. Я лишь чай попью.
— Там баранки лежат. Сегодня купила. Днём вместе к Ларисе сходим. Я взяла телефон приёмной. Ложись спать. Врач скорой сказал, что у неё всё нормально.
Когда Александр проснулся и вышел в трусах на кухню, где хозяйничала Рита, она похвасталась:
— Я уже и справку принесла. Родился мальчик весом 4 300, поэтому много разрывов, придётся полежать. К ней никого не пускают. Ходить пока не может. Вечером отнесём сок и фрукты. Как ты, рад? Отцом стал.
Саша пожал плечами, конечно, рад, что всё благополучно завершилось, было опасался за исход, мало ли что может, ведь и умирали при родах, и разные осложнения случались.
Рита радостно приникла к нему.
— У нас будет свой малыш! Как хорошо, что я приехала к вам! Помогу Ларке по уходу.
Близость обнажённого женского тела возбудила его, поднял и отнёс на ещё неубранную постель.
— Милый, сегодня нельзя. У меня пошло. И так много. Но, если ты сильно хочешь, мы можем по-другому.
Рита стеснялась произнести слово — минет. Ничего не ответил, начал ласкать волнующее тело, целовать и тискать стоячие груди, но ниже не опускался, хватало верха. Рита застонала и приникла к нему, нежно целуя. Саша, приподняв голову на подушке, смотрел за манипуляциями очаровательной девушки, это было очень приятное и возбуждающее зрелище. Для полного счастья не хватало Ларки, вот именно сейчас хотелось в неё впиться губами, разрывая ладонями упругое тело. Ну, ничего, пусть только выйдет.
Минут пять полежал в расслабленном состоянии, потом пошёл принимать душ. Из-за единственного окна в комнате циркуляции воздуха совершенно не было, не будешь же держать входную дверь открытой? Услышал доносившееся пение с кухни, и улыбнулся, до чего же хороша жизнь!
После обеда вместе сходили в ЗАГС и зарегистрировали рождение Ивана Александровича Белоглазова. Отнесли регистрацию в роддом, передали пакет с фруктами и соком. Едва пришли домой, как начался проливной дождь. И на заводе всю ночь шумел по крыше литейного цеха. Сразу стало легче дышать.
Ребята в курилке вспоминали о словах Рыжкова, напечатанных в газете "Правда". "...Советская власть нисколько не пострадала оттого, что люди стали лучше жить, больше зарабатывать".
— Значит, было, такое мнение, что власть пострадает, если народ будет хорошо жить? А как же тогда разговоры про коммунизм? Или он, как морковка для осла, который всю жизнь за ней тянется, и никак не может дотянуться?
— Да сейчас уже никто не верит в этот долбанный коммунизм, — заявил литейщик Семён.
— Нет, ребята, никто ещё ничего не придумал лучше этой идеи, — заступился мастер Леонид Петрович.
— Ну, это тебе по-должности необходимо так высказываться, — не уступал Семён.
— Почему же? Я в этом просто уверен. Я же не говорю, что мы его построим. Сказал, что идея правильная.
— А толку от неё? Сколько людей из-за неё погубили?!
Александр не вмешивался в спор, был далёк от политики, он даже на недавние выборы в местные советы не пошёл, как и многие его знакомые, всё равно ничего не изменится.
Через неделю мастер Леонид Петрович помог привезти Ларису с малышом, понимал, что вызывать такси для Александра чрезвычайно накладно, на счету у того каждый рубль. И тот не видел выхода из создавшегося положения, хоть головой об стенку бейся. Да, заработки в литейном цехе самые большие по заводу, но расходы на семью стремительно опустошали карман. Рита с собой привезла двести рублей, но большая часть ушла на ребёнка, чего только ни нужно ему? Хорошо хоть ребята скинулись и купили детскую кроватку, коляску.
Чтобы отблагодарить ребят за подарки, принёс на завод две бутылки водки и закуску. Ну, как принёс? Леонид Петрович помог пронести в портфеле, его вахтёрши знали, а всех остальных строго досматривали, если видели неуставной пакет. И после окончания смены все задержались в раздевалке и наскоро распили две бутылки, лишь немного захмелели и подняли настроение. Человек родился! За это не грех и выпить.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2013/03/13/282