Судно связи 1. 23

Виктор Дарк Де Баррос
Отряд из шестнадцати человек поднимался по одной из сопок, на которых располагался город. Шли быстрым шагом, словно боясь опоздать на работу вместе с толпой людей спешащих по своим делам. Тучи между тем расползались и открывали уставшее бледно – жёлтое ноябрьское солнце на выцветшей лазури неба. Дорога привела к длинному высокому забору, Виктору Шумкову он показался подобием стены, которые строятся для ограждения тюрем. Поверх была проложена колючая проволока. Вошли через КПП и сразу направились к главному зданию. Оно было на территории самым большим и нарядным. В нём располагалось расспредуправление и медкомиссия для призывников в ряды Тихоокеанского флота. Внутри толпилось множество народу - это были такие же призывники, которые ждали своей участи. Отличие от призывной комиссии на гражданке здесь состояло, только в том, что здесь сортировали уже годных к службе и по крепости здоровья, физическим данным направляли в нужные места; хотя тут, тоже при изощрённой изобретательности можно было облегчить себе службу или при благоприятном стечении обстоятельств вовсе избежать её. Виктор вспомнил слова Марьина. Он нащупал у себя в кармане рубашки листки бумаги и достал их оба. На одном, красивым подчерком были написаны координаты Марины Николаевны, на другом, беглым неразборчивым подчерком слова Марьина «Каб. 208 Кап. Лейт. Якимчук Валерий. Не в службу, а в дружбу. Помоги пареньку. Владимир Марьин и подпись». Виктор осмотрелся, подумал и почувствовал себя неловко. Быть чьим - то протэже ему льстило, но использовать эту возможность не позволяла совесть. Он свернул листок и засунул себе обратно в карман и решил, что разделит со всеми одинаковую участь. Авось и повезёт.
После прививки ему стало плохо. Обычно раньше он падал в обморок после вакцинаций. Но, здесь, выбравшись из душного коридора в туалет, Виктор смог преодолеть своё полуобморочное состояние. Он справился со своим организмом силой воли и, подставляя нос холодной струям воздуха, проникавшим из полуоткрытой форточки, был доволен собой. Виктор отдышался, прошли потемнение и слабость, кровь снова хлынула к мозгу и нормализовала давление. Он смахнул с себя пот вышел из туалета и радовался тому, что смог овладеть собой, и никто не заметил его плохого состояния. Теперь оставалось пройти врачей – это его уже не особенно беспокоило.
- Шумков Виктор, кто по профессии? – спросил его офицер.
- Столяр – ответил призывник – Могу делать мебель и интерьеры.
 Офицеры стали совещаться, рассматривая его анкету и после короткой паузы, сказали.
- Если хочешь на берег, на производство, подожди за дверью, зайдёшь после всех.
Виктора этот ответ озадачил неизвестностью. Её он боялся больше всего. И у него сразу рефлексивно вырвалось.
- Мне бы лучше с ребятами вместе.
- Тогда на «Алтай» - дружно ответила комиссия – Свободен!
 Виктор вышел за дверь, в коридоре призывники обсуждали то, чего ещё не видели и с помощью догадок и фантазий, а также слухов получалось очень даже неплохо.
- Куда тебя сказочник? – спросили Шумкова.
- На «Алтай».
- Меня тоже – ответил Одиноков – Будем служить вместе зёма.
- А куда остальных?
- Славку и Андрюху на подлодку записали, Серёгу с Парамошей в морпехи и двоих деревенских, а остальных тоже по «коробкам» раскидали.
- Говорят на «Алтае» полная задница – добавил Парамонов.
- Не грузи пацанов, везде нелегко – перебил его Лещёв.
- Тебе Парамоныч, вообще косить надо было, как тебя только взяли туда, ведь ласты склеишь – подтрунил Одиноков.
- А чё, у вас с глазами, вы чё, ширнулись? – перевел взгляд на будущих подводников Парамонов.
- Ты у меня сейчас сам шизанёшся – вознегодовал Юминов – Нас на давление испытывали, в барокамере, вот и сосуды полопались, понял идиот.
- Ну, а сейчас - то мы куда? – поинтересовался Шумков.
- В баню, конечно, всем стадом – ответил Парамонов.
Баню топили для всех. В это день прибыло много призывников, со всех концов страны. Из труб валил, не прекращаясь серый и чёрный дым. Серый дым шёл из котельной бани, здесь же находилась печь, где сжигали старую одежду и прочие пожитки защитников родины – шёл чёрный дым. В одни двери заходила пёстрая толпа, такая многоликая и интересная, а в другие выходила вся одинаково чёрная, безликая и унылая. На мытьё давали не более пяти минут. Душевых на всех не хватало и чтобы уложиться вовремя приходилось стоять в кабинках двум – трём людям одновременно. Вода еле текла, то пробивалась резким напором кипятка или холода. Кто не успел себя смыть уходил в мыле и стирал его уже полотенцем, которое получал в следующем помещении. Там выдавали и форму и обувь. В этом зале было холодно, особенно после такого душа, и приходилось ждать, когда старослужащий налитой матросик подберёт на глаз нужный размер для матроса. Толпа голых парней дрожала от холода, короткой дробью стучали зубы. А необутые ноги танцевали твист на каменном полу.
Матрос получал полный комплект формы, рассчитанный на весь срок службы. В него входили: зимняя шапка – ушанка, две бескозырки, пилотка, две фланки, две голландки (тёмно – синяя и белая – парадные, по сезону), три тельняшки, также по сезону, гюйс, комплект повседневной робы, кальсоны 2 шт., тренчик и ремень, пара сапог, ботинки - хромачи, брюки, бушлат и шинель. Опытный глаз старослужащего матроса, стоявшего на раздаче формы, не ошибся в размере. На Шумкове шинель сидела как по мерке, только вот Лещёву и Парамонову опять не повезло и грудь сжимало, и рукава были коротки. Ничего уж тут не поделаешь, других размеров не было.
«Ну, вот и всё», - подумал про себя Виктор – «Теперь только оставаться на плаву надо и быть таким как все, безмозглым, одетым, будто в траур телом».
Выходя из бани, молодые матросы тотчас строились и небольшими отрядами в сопровождении старшин, направлялись на камбуз обедать. На камбузе пахло тем, чем должно по обыкновению пахнуть в столовках общепита, хлоркой. Её резкий запах, напрочь отбивал всякий аппетит. На длинных баках – столах по - морскому, было всё накрыто для обеда, и во главе каждого стоял дежурный, руководя процессом приёма пищи. Если бы не хлорка, то обед получился бы ничего. Здесь был и суп из квашеной капусты и перловая каша с мясом, и свекольный салат со сметаной, аккуратно и равномерно разложенный на тарелках, достаточно много чёрного хлеба и компот из сухофруктов, который можно было просить в добавку.
Из камбуза строем направились в большое одноэтажное здание, по своему виду напоминавшее ангар для военной техники, но переоборудованный под временное проживание. Внутри стояли шконки в два яруса, их было так много, что можно было поместить весь полк. У входа стоял дневальный и здесь же огороженные деревянной перегородкой отдельно стояли шконки старослужаших морской пехоты. Теперь бывший отряд Марьина смешался с другими отрядами, все стали одной общей чёрной массой ожидавшей отправку в учебки. Земляки старались держаться вместе, они уже знали, что может и не увидятся больше. Пару дней карантина и начнётся служба, о которой никто и не мечтал.
Когда дали отбой, началась ночная жизнь. Проснулись сторослужащие и сразу же заскучали. Подходили к тем, кто не спал, и задавали странные вопросы. Виктор Шумков слышал, как эти провокации срабатывали и дембеля смеялись во всю глотку над растерявшимися молодыми матросами. Он очень хотел, чтобы эта ночь выдалась для него спокойной и, чувствуя слабость, мучился ещё и оттого, что сильно хочет по нужде. Наконец, он не выдержал и направился к входу, гальюн находился на улице, но довольно далеко от места дислокации. Никто особо не рисковал бежать туда. Все устраивались за бараком, ближе, укромнее и удобнее. За выход пришлось заплатить сигаретой, из тех, что дал ему на вокзале Марьин. Небо было чистым и металлически холодным, звёзды, казалось, сами дрожали от такой стужи. Но, оно было также красивым и воздух, заполнивший пространство между небом и землей хранил в себе запахи неизвестности.