Начало весны, но весной даже не пахнет. Лишь слякоть на улицах, из-за которого я в очередной раз промочил свои ботинки. И вот, хлюпая по этой непонятной жижи из грязи и чуть талого снега, я вышел из автобуса и направился в сторону библиотеки.
Прошу простить меня за мою оплошность. Позвольте представиться, Шарап. Ну же, мужчины, пожмите мне мысленно руки, а дамы наверняка уже почувствовали мои губы на своих хрупких женских руках. Мне х лет. Именно х. Не больше и не меньше. А чему равняется это неизвестное число решать вам. Так вот, я – некий человек, живущий в неком городе. Надеюсь, у вас не осталось вопросов, ведь я сейчас приступаю непосредственно к моему рассказу.
Итак, леди и джентльмены, именно в этот солнечный прохладный весенний день заканчивался крайний срок сдачи книги, которую я взял в библиотеке. И именно в этот день я только начал её читать. И как это обычно бывает, я решил просто продлить книгу. Пройдя испытание с жутким монстром, со скромным, но многозначащим званием Библиотекарша, который своим бормотанием и вечно недовольным видом только отпугивает читателей, полностью не соответствуя своему имени, я со спокойной душой включаю плеер, но не музыку включаю, а аудиолекцию.
Впрочем, неважно.
Вот я уже выхожу из библиотеки и вот уже стою на перекрёстке и жду зелёного сигнала.
Если вы посмотрите сейчас на меня со стороны, то увидите юношу одетого теплее, чем следовало бы в это время года. На мне тёплое зимнее пальто, выбранное моей скрупулёзной подругой, в руках чёрный чемодан-портфельчик. Волосы соответствуют творческому беспорядку в моей голове. Мои глаза ничем не отличаются от глаз других жителей моей страны. Но сейчас глаза людей стоящих вокруг меня куда более заинтересованы. Мне тоже становиться любопытно.
И только сейчас я замечаю, что на противоположной стороне улицы толпятся люди. Заранее убавляя звук в плеере, перехожу улицу, иду, медленно приближаясь к этой толпе. Я крайне заинтересован, но не подаю вида. Медленно, чуть вальяжно вышагиваю по тротуару, миную базарных бабок, которые тоже о чём-то громко разговаривают, что даже через наушники и включенную ещё музыку я отчётливо слышу: «Давно пора! Уж больно старые они». Усмехаюсь этому совершенно искреннему высказыванию. Бабушка явно не имела себя в виду, но для меня это приобрело именно такую форму.
Я прохожу через ещё один магазинчик, и всё более отчётливее вижу эту толпу. И только сейчас я замечаю, что справа от меня на этой же стороне улицы, сзади магазинов и киосков стоят грустные дома. Казалось бы каждый их кирпичик погружён в какую-то только им ведомою тоску, каждый из них плачет и вместо слёз сыплет кирпичную крошку, каждый из них кричит от отчаяния и обиды. Водосточные трубы завывают своеобразную симфонию звуков. Крыши шуршат шифером. Двери подъездов жалобно скрипят, добавляя особенную изюминку в этот оркестр. Стёкла на окнах дребезжат, наполняя пустоту в комнатах звоном.
Дома качались из стороны в сторону, грозясь упасть друг на друга. И вот я замечаю как тихонечко волна этого крика, плача и жалобного стона уходит на другой конец улицы. И вновь возвращается, не доходя до ближнего ко мне конца улицы, ведь замыкающий улицу дом уже вовсе не дом, а какой-то огрызок камня.
Ко мне приходят образы. На этот раз дом превращается в огромную скалу, которую раз за разом бьют своими ударами волны бушующего моря, раз за разом откалывая от неё небольшой кусочек гранита. И вроде эти куски ничего не значат, но для вершины, для самой макушки этой скалы, которая гордо возносится к небесам, эти маленькие отколовшиеся кусочки гранита являются роковыми.
И вот она, лишившись опоры, медленно, но неизбежно рушиться, сползая по своим же бокам, которые скала некогда подставляла под лучи солнца. И ударяется об волны. А те беспощадно уносят их вниз на глубины таинственного моря.
Эти видения, как я их называю, приходят ко мне часто и внезапно и так же внезапно уходят.
Я вновь оказываюсь на улице переполненной шумными и любопытными зеваками. И вокруг меня снуют какие-то люди, в оранжевых странных костюмах. А я всё ещё не могу отпустить то видение и стою, не понимая того. Меня грубо толкают в плечо и я слышу мерзкий жаргон рабочей силы нашей родины. Я не замечаю, как меня уносит толпой, куда-то вдруг спешащей, и как я оказываюсь на проезжей части. Я лишь замечаю жуткий скрип тормозов и протяжный автомобильный гудок. И я возвращаюсь.
Возвращаюсь на эту улицу. Попутно огорчаясь, что должно быть моя маска высокомерия и презрения слетела. И вот, леди и джентльмены, я стою невероятно растрёпанный, растерянный и покрытый толстым слоем пыли. Возможно даже, что чрезвычайно любопытные люди найдут в моих волосах щепки. Я снова слышу в наушниках бархатный голос почтенного профессора. И я снова замечаю, что люди куда-то разошлись. И улица, которая была недавно шумной, вдруг стихла. Лишь несколько куда-то торопящихся людей мимоходом окидывают меня любопытным взглядом.
А я стою всё там же и наблюдаю, как покачиваются из стороны в сторону старые дома. Резко повернувшись, ухожу. Ухожу, ни разу не обернувшись назад. Я покидаю эти пустые дома. Оставляю их один на один с безысходностью. Один на один с останками их соседа.
Я перекручиваю лекцию назад и слушаю. И сразу забываю обо всём, вникая в смысл сказанных слов профессора. Стараюсь вновь забыться в этом потоке юношеских дней, умышленно откладывая свой разговор с самим собой. Перед этим, для начала, я лучше поговорю с вами, леди и джентльмены. И я надеюсь, этот наш первый, так скажем, разговор не окажется последним.
До встречи, mon cher.
С вами был ваш покорный слуга Шарап.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2013/05/26/1717