Нет Сна

Джек Шаров
 



НЕТ СНА

 В последнее время нет сна. Внезапное пробуждение после тревожной полудрёмы и долгие, как сама ночь терзания образами из прошлого. Распластанный на огромной чёрной простыне, я созерцаю их через прозрачную ночную шаль такими какие они есть. Я не оправдал их надежд. Они получили от меня только мечты и миражи, которыми постоянно жили. Сейчас они реальнее чем я. Их холодное дыхание растворяет меня в лишённом запахов воздухе, сделав частью оглушительной тишины. Они говорят о многом и в то же время ни о чём. Несмотря на их реальность, они уже стали камнями, застыв памятниками моих побед и надгробиями моих поражений, спрятанных за ржавые ограды равнодушия и предвзятого непонимания. Я им объявил войну и принял условия перемирия на неравных для себя условиях. Стало легче, может быть даже больнее, когда вместо хищных глаз, я увидел преданные собачьи. Завистники стали союзниками, а вчерашние враги стрельнули сигарету. Никто не пускает пыль в глаза, не строит воздушных замков, не разбивает мечты. Оглянувшись вокруг себя и увидев руины, мы стремимся ударными темпами убрать их и поскорее забыть прошлое, чтобы через некоторое время вновь всё повторить. Однако, пока идёт золотой век творчества и созидания, никто об этом не задумывается. Чёрные и белые полосы на этом насколько бесконечном, настолько безыдейном пути как пешеходная зебра – одинаковы и периодичны с небольшим допуском на человеческую ошибку.

 Как музыка, создающая один ритм. Ритм и больше ничего. Добровольно став его заложниками, мы отвечаем на каждый такт определённым жестом, абсолютно уверенные, что нам это поможет. Маленькие мокренькие целочки, жёны, страдающие от постоянного недоёба, маньяки, расхаживающие как надутые павлины и просто любители наблюдать за теми, кто в ритме. В плавном и расплывчатом от алкоголя движении они пытаются уловить тот лёгкий, почти незаметный, но самый главный жест, дающий сигнал к действию. Ритм может пожинать плоды своей деятельности, наблюдая как обманутые световым калейдоскопом, музыкальной синусоидой и экстазным ночным опьянением, все они почти с детским задором бросаются в холодные как могила постели, чтобы утром откусить себе руку по самый локоть, дабы не будить удовлетворённое животное, под храп и мерное дыхание которого, так и не удалось заснуть. Ночь одела колпак позора, удовлетворила похоть, вернула, казалось, навсегда утраченную надежду на чудо и готовность ожидать его следующую тысячу лет.

 Правильные и сильные постоянно воюют за свои приоритеты и наивно верят в свою одну и единственную правду. На самом деле они выбирают одно будущее на двоих, искренне пугаясь малейших отклонений от заранее продуманного сценария. В конце концов, они проиграют поэтам, которые, казалось, отстали от них на самом старте. Поэт без раздумий взваливает на себя бремя чувств с множеством оттенков, разнообразными формами наполняющих его. Поэт не может чувствовать наполовину, любить и ненавидеть наполовину. Он будет выворачиваться наизнанку, не щадя никого, даже самого себя. Поэту изначально дозволено всё, даже ошибаться, ибо собственные ошибки направлены только против него самого. Постоянно спотыкаясь об них, он разбивается на эмоции и становится бессмертным. Никакого намёка на однообразие, содержание важнее формы, победа не результат, а следствие, смелость не отсутствие страха, а способность преодолеть его. Нужны ли ещё доказательства настоящей силы, что сосредоточена в революции, происходящей в уме. Мир можно изменить лёжа на диване. Под лежачий камень вода течёт, тонны мегачуши больше чем мегатонны чуши, кони злости не так опасны как кони зла, терпение и труд до могилы доведут. Я знаю одного малого, он каждый день умирал на работе: утром был абсолютно живой, а вечером уже не прощупывался пульс. Он не ходил на работу как мертвец, он не работал как мертвец и не работал мертвецом – он на работе умирал. Неужели вы думаете, что он так любил свою работу? Он её ненавидел каждой клеткой своей тонкой и ранимой души. Всё закончилось плачевно, а могло закончиться ещё хуже, если бы он не бросил гоняться за расплывчатыми призраками и не посвятил себя самому себе. Сейчас он ведущий специалист по безделью и по совместительству счастливейший человек в мире. Он преуспел в бесполезных, но очень важных для себя делах. У него есть всё, и никто ему даже не завидует. Правильные и сильные продолжают воевать за мифические истины, расстраиваются и удивляются, падают и встают, льстят и дерзят, а поэтам остаётся вытягивать этот мир из пропасти, в которую он медленно, но верно скатывается.

 Ты никогда не узнаешь, сколько раз это повторялось. И никто уже не помнит как дикий восторг и сладкое безумие сменялись кромешной темнотой и неподвижным рассматриванием случайно выбранной точки. И уже не важно, что это было единственным спасением от одиночества, которое становилось невыносимым. Беспомощно протягивая руки к светлому образу и ощущая каждую складку, морщинку, лёгкие вздрагивания такого тёплого и гладкого тела, я на самом деле обнимал пустоту. Под прессом темноты и опустошающего одиночества я сам нарисовал эти губы, глаза, волосы, знал интонацию голоса, предугадывал следующие движения… Ветер уносит звёзды прочь, тучи прячут луну, дождь мнит себя Рашидом Али, а мне холодно без тебя. Мысли не согревают. Не хватает твоего огня, неровного биения наших сердец и робкого трепетания двух вот-вот взорвущихся тел от малейшего движения, сделанного навстречу друг другу. Неосторожный шаг, дурацкий взгляд, неверное слово мигом сорвут в бездну. Мы останемся старыми добрыми врагами и навсегда потеряем мечту. О, боже! Продли это мгновенье. Пусть погаснут все звёзды, пусть ложе станет ещё более тесным, пусть ангел безмятежно спит на плече – и так до бесконечности. Я буду летать беззаботным мотыльком по красочным аллеям средь ярких цветов и возвращаться назад, в это мгновенье. Осталось четыре часа. Я распадаюсь на атомы.

 Воздух станет тёплым от огня, вода потушит огонь, а земля впитает в себя воду, постепенно отдавая живительную прохладу воздуху. Под неусыпным надзором неподвижных звёзд и яркого солнца происходит бесконечная борьба стихий. Никто не выиграет и никто не проиграет. Будут сильные, будут слабые, будут фавориты, будут аутсайдеры. Крутые круто обломаются, а рождённых ползать ждут головокружительные полёты. Красота вокруг нас, надо лишь внимательно смотреть. Спектр имеет столько цветов, сколько хотят увидеть. Мы одновременно стоим на краю гибели и на пороге рая, и только нам решать, делать этот шаг или не делать, навсегда оставаясь в неведении.