«У нас уже осень, хотя ещё август…» - услужливо напомнил мне плеер.
Как нельзя кстати! (И вы ещё считаете их бездушными механизмами?!)
Я вышла из метро и невольно поежилась. В лицо неслась зябкая морось, ледяной ветер пробирал до костей.
Лето в этом году уродилось болезненным и слабеньким - оно даже не делало попыток побороться за законные последние денечки августа.
На моё счастье, трамвай подкатил быстро, тяжело стуча неповоротливыми железными колесами.
Я ехала к брату, хотя родными мы не были.
Просто так бывает, что в какой-то момент твоей жизни один-единственный человек оказывается ближе и понятней других. Когда гармония стала слишком очевидной, я просто и естественно начала называть его братом, а он меня – сестрой. Остальные не видели в этом ничего, кроме глупости, но нас это мало беспокоило.
Раньше мы не могли прожить друг без друга даже одну неделю.
Хотя бы одну ночь проводили в уютном кафе на краю города. Называлось оно символично – «Amigos». И кожаные мягкие диваны, и приглушённый свет, и неизменный зелёный чай, и даже официанты – всё это составляло общую атмосферу, всё здесь было знакомо, привычно и как-то по-домашнему уютно. Я не воспринимала это место в отрыве от него - настолько органично были переплетены все элементы этой маленькой системы. И, казалось, стоит одному исчезнуть, как весь мирок лопнет, как разноцветный мыльный пузырь.
Когда в силу обстоятельств ночное рандеву откладывалось, я остро чувствовала его нехватку, будто из жизненного пазла вытащили кусочек.
К. обладал уникальным свойством: он умел…вселять надежду. После встречи с ним настроение резко повышалось, каким бы отвратительным оно не было до этого. Я летела домой в безумной эйфории!
И достигал он подобного эффекта не банальными глупыми фразами аля: «Всё будет хорошо». Нет. Он просто приводил парочку аргументов (спорных, разумеется,…но в тот момент казавшихся незыблемыми), а то и делал что-нибудь конкретное. Добавьте к этому уверенный голос и проникновенную интонацию.
Конечно, надежда – не более чем самообман. Но это, зачастую, всё, что остаётся. А абсолютной пустоты внутри ведь быть не может, не должно, ведь правда?
…У людей, которые часто и довольно близко общаются, рано или поздно появляются общие фразочки, действия, жесты. Как правило, они приурочены к какому-нибудь незначительному событию. Я не представляю отношения (не важно, какие) без общих тем, которых никто не понимает. И, что забавно, когда рассказываешь остальным историю возникновения фразы (жеста, действия…), им не смешно. Должно быть смешно, а вот ни черта! Потому что для появления этой общности нужно особое настроение, атмосфера. Когда рассказываешь, немного отстраняешься, абстрагируешься, и тогда слова теряют смысл. И даже сам иногда задумываешься: «А что в этом забавного? И над чем мы так смеялись тогда?».
У нас с братом таким общим моментом был Ритуал Второй Чашки.
Это событие, несущее в себе во истину сакральный смысл, произросло из глупой шутки. У меня была привычка держать чашку по-детски, обеими руками. Нечто в этом жесте таило магию. В какой-то момент мне захотелось поделиться с ним этим чувством, и я передала ему чашку чая таким образом.
Он проникся странным ощущением. Молитвенно возведя глаза к небу, брат замер со столь многозначительным лицом, что я не могла удержаться от смеха. Не меняя торжественного выражения, он с чувством сделал глоток, а затем тем же способом вернул мне напиток. С тех пор по-иному мы чай не пили.
Посторонние люди смотрели на нас с изумлением и непониманием, и от этого общность ещё более крепла. Мы посмеивались над «непосвящёнными» и искренне удивлялись: «Ну, как можно не оценить Ритуал Второй чашки?».
Почему именно второй? Да просто к этому времени чай успевал слегка остыть, и чашку можно было смело передавать, не боясь обжечься.
У нас была своя маленькая тайна, а, как известно, ничего не объединяет людей так сильно, как маленькие тайны.
Вот такая появилась традиция, как нельзя лучше сочетающаяся с главной фразой, звучавшей здесь чаще обычного: «Ты ведь меня понимаешь…».
***
Многое изменилось с тех счастливых времен. Сначала мы стали видеться реже, быстро пропала ощущение друг друга «на одной волне».
К моменту моего приезда мы не виделись несколько месяцев. За это время он успел обзавестись квартирой и молодой женой. Сколько же всего может произойти за одно лето! Я тоже многое успела…только…наоборот.
Потерять ...
Для меня его женитьба стала шоком, потому что подобные ему люди обычно не женятся. Они похожи на тополиный пух или одуванчик – порыв ветра носит их по жизни, непринужденно, легко. И даже мечтаний нет прибиться к тихому берегу. Потому что этот берег просто убьет индивидуальность.
А вот надо же – прибился.
На свадьбе я не была (терпеть не могу подобные мероприятия), и о жене его знала мало – вроде молоденькая девчушка, студентка второго курса.
Но уже мысленно её жалела.
Сколько бессонных ночей, терзаний и сомнений ей предстоит! Где он, с кем, когда вернется – эти вопросы будут разъедать душу, затем появится ревность…ну, вы в курсе, чем заканчиваются подобные браки.
А в том, что К. не собирается менять разгульный образ жизни, сомнений не было.
За всеми этими размышлениями я чуть не пропустила свою остановку.
Он уже ждал меня. Такой же немного неряшливый, веселый и дурной. Внешне практически никак не изменился, но встретил без особой радости. Впрочем, я её тоже не испытала.
Немного смущенные возникшим напряжением, мы медленно побрели к его дому.
Я завела светский разговор ни о чем, он вяло поддержал.
Подъезд обдал нас непередаваемой смесью запахов, а лифта пришлось ждать долго. Я настаивала на том, чтобы пойти пешком, но К. упорно отказывался.
Он позвонил в дверь, открыла его жена. Ей-Богу, никак не могу запомнить, как её зовут…что-то такое простое русское вроде Оля-Аня. Худенькая, блеклая, в фартуке поверх домашнего костюма. Смущенно поздоровалась, тут же убежала на кухню.
Не знаю почему, мне вдруг остро захотелось сбежать. Придумать нелепое оправдание, рискуя обидеть хозяев – и прочь, прочь!
Весь вечер с надеждой смотрела на телефон, но он предательски молчал.
К. показал мне новую квартиру. Что ж, добротно, красиво, евроремонт (вроде так называется чистенький уютный пафос?).
Мы устроились на кухне, и Аня-Оля быстренько сообразила чаю. Стол был сервирован изумительно – идеально порезанный сыр, шоколад в миниатюрной вазочке, какие-то печеньки-прянички. Сама она при этом с нами не села, да и в разговор старалась не вмешиваться – все готовила- готовила.
Мне стало неудобно. Однако попытки вовлечь её в нашу формальную беседу плодов не принесли.
- Чем занимался все лето, помимо свадьбы? – осведомилась я, когда тема погоды исчерпалась.
- Эээ…этого мало? Но вот с понедельника, видимо, придется работать…- С тоской заключил он.
«Бедный мальчик!».
Возникла томительная пауза. К. постарался как можно быстрее её разрушить, с энтузиазмом начав рассказывать, как они выращивают на балконе помидоры и сами пекут хлеб в хлебопечке. Ни слова о его группе, музыке, песнях, планах.
Я сидела и гадала, куда же делся «вчерашний бунтарь и вчерашний певец»?! Куда делся огонь, льющийся из его безумных глаз?! Который заставлял (пусть даже и немногих) людей на его концертах хором петь сочиненные им песни. Который согревал когда-то меня, даря желание – нет, даже не просто побеждать – хотя бы бороться.
Я была не права. Она не будет несчастной женой – этот нарочитый уют привязал К. хуже любого каната.
Он все продолжал пустопорожний бред про дачу, картошку и кулинарные умения своей избранницы, но я уже не слушала. Просто смотрела на золотой ободок вокруг его пальца и понимала, что это – все.
Наше единство официально объявляю закрытым.
- А помнишь Ритуал Второй Чашки?... – С какой-то последней отчаянной надеждой спросила я.
На его лице отразилось недоумение.
-Ээээ?..
- А, ерунда... Мне пора уже.
- Да? Ну ладно.
Ни единой попытки остановить.
Братишка, а ты ведь раньше вдохновлял меня на творчество. После беседы с тобой мои руки тянулись к клавиатуре. Таких, как ты, - вдохновителей – по пальцам пересчитать.
Впрочем, ты вдохновил меня и теперь, спасибо.
P.S. «И я не знаю точно, кто из нас прав – меня ждет на улице дождь, их ждет дома обед».