Nemo praeter te

Максиму Чибирову


ПРЕДИСЛОВИЕ

Личный дневник

«Он никогда не знал, какой я была - на самом деле. Не хотел знать или просто - не сложилось. Кем он считал меня? Боюсь, портрет вышел бы очень мерзким. Если бы мне и ему дали краски и лист бумаги, с просьбой нарисовать портреты друг друга, во что бы это обернулось? Я не могу говорить за него. Но то, что нарисовала бы я, могу рассказать.

Не думаю, что в портрете была бы графическая точность. Хотя... Почему бы и нет? Я столько раз смотрела на его фотографии, столько раз мысленно касалась его лица, что знаю каждую его черточку. Каждый выступ. Каждую линию. Иногда мне кажется, что я по памяти могла бы нарисовать его. Но разве в этом дело? Нет... Скорее всего, если бы я вновь нарисовала его портрет, на рисунке был бы свет. Именно свет, а не лицо, не взгляд. Образно говоря, я бы отбросила краски. И рисовала бы портрет слезами души, кровью сердца, задыхаясь - от нежности и от тоски. Сгибаясь пополам от невыносимой боли, я рисовала бы - свет.
               
А он... Он, как мне кажется, не стал бы вообще ничего рисовать. Возможно потому, что таков его характер, а возможно и потому, что я для него не существую. Но если бы все же нарисовал... Какой он бы вывел меня? И какой я была для него? Он так и не узнал меня - настоящую, потому что я стала самой собой только тогда, когда поняла, что люблю его.
Ровно через месяц у него будет День Рождения. А я даже не смогу поздравить его и пожелать ему счастья. Он так захотел. На то была его воля. Впрочем, речь не об этом.
               
Он не знал, что я с детства ждала его - подсознательно, отчаянно, глупо, свято. Верила - сначала в прекрасного принца, потом, став старше, верила просто в то, что однажды я перестану быть «ледяной королевой» - так меня прозвали. Я надеялась, хотела продолжать верить, что в один из дней мое сердце впервые заставит меня почувствовать, что я - нашла. И я больше никогда не буду одна. Это нельзя объяснить словами. Как электрический ток, прошивает разрядом - сквозь то, что, наверное, и называется душой. Но сначала ничего не происходит. Недоумение, любопытство... А потом... Потом волна счастья, безумного, светлого, абсолютного - накрывает с головой. И вот ты сидишь за столом, или стоишь у окна, или едешь в машине - это не имеет значения, где ты, и что делаешь. Главное - что именно ты ощущаешь. Уже потом замечаешь, чье имя шепчешь - совершенно бессознательно. И улыбаешься, переставая узнавать себя в зеркале. Потому что никогда ты не была такой красивой, будто свет твоей любви и счастья озаряет тебя. Совершенно новое осознание мира приходит на смену привычному, и воздух становится пьянящим, как шампанское. Эта эйфория подхватывает тебя, и ты обретаешь крылья. А что потом? В моем случае - стена. Ледяная, каменная, стальная - я не знаю, какой термин лучше всего применить. Моя любовь прошла все стадии. От эйфории до безумия. От счастья до отчаяния. От истерии к покою. От любви - к любви...

Подводя итоги всей своей сознательной жизни, я задумалась - какая же я, настоящая? Сначала я разложила свои маски. Это было легко, потому что за много лет они стали практически материальными. Будто их можно потрогать.

Маска детства

О, она многое помнит... Очень многое. Родители ругали меня за каждый синяк и царапину, и вот однажды, упав с приличной высоты - я в тот раз залезла на дерево - я ударилась головой об асфальт парковки. Отлично помню тот день. Маленький поселок под Ригой, курортное место. Рядом - озеро, по которому танцуют солнечные блики. Высокая сосна, на которую я залезла. Треск дерева, мгновения полета, и дикая боль. День померк на несколько секунд. А потом я встала, ощущая странную пустоту в животе, и голова кружилась. Помню, как шла к дому, старательно улыбаясь, а в душе все пело - никто, никто не видел, никто не узнает, что я упала! Спасибо той моей детской маске - она не подвела меня. Родители так ничего и не узнали. В сущности, их можно было понять - их маленькой принцессе вовсе не к лицу были синяки и царапины...

Еще моя маска позволяла мне принимать обманчиво-наивный вид, слушая разговоры взрослых. Если бы кто-то из них знал, о чем я в тот момент думала! Совсем не детские были у меня мысли... Сидя за столом, среди взрослых, я мечтала - вот сейчас раздастся звонок в дверь, и кто-то очень хороший придет за мной, и скажет: Пойдем, нам будет куда веселее вдвоем.

Но никто так и не пришел за мной...

Маска юности

Я выросла в Европе. В чудесной, сказочной стране, всю прелесть которой я узнала и увидела лишь много лет спустя, когда полюбила - в первый, и в последний раз.

Моя маска позволяла мне быть веселой, общительной, забавной, как эльф. Я дурачилась с подружками, играла с ними, хотя, если честно, меня редко привлекали обычные игры для девочек. Ходила в колледж, где часто смотрела сквозь учителей, и мечтала... О чем? О том, что однажды, когда я буду, к примеру, возвращаться из бассейна через старый парк, и вокруг, слегка бликуя в свете вечерних фонарей, будет опьяняюще пахнуть сирень или жасмин, кто-то выйдет в пятно света передо мной. Улыбнется, и скажет: Пойдем, я так долго искал тебя.
И я засмеюсь, и пойду хоть на край света, и забуду обо всем, счастливая. А на дорожке останется лишь моя юношеская маска, уже ненужная мне.

Но никто так и не вышел в слегка дрожащее пятно света от фонаря...

Маска взрослая (первая)

Мне было 15 лет, когда я, очертя голову, бросилась в семейную жизнь. Звучит абсурдно? Возможно. Но это факт. В 15 вышла замуж, в 16 - стала мамой. Моя маска - о, это был настоящий шедевр. Мне так отчаянно хотелось удрать из дома, что я выбрала самый верный способ, как мне тогда казалось. Но все сложилось печально. Из тюрьмы - в тюрьму. Все вокруг говорили о первой любви, о том, как это прекрасно, но никто, никто не знал, что накануне свадьбы я проплакала весь вечер, потому что знала - это не ОН! И я своим поступком предаю и себя, и того, кого жду. Что оказавшись в постели с тем, кто стал моим первым мужем, я закрывала глаза далеко не от переизбытка чувств. А лишь бы его не видеть... И в утро моей свадьбы я до последнего ждала - вот сейчас, через секунду, толпа расступится, и кто-то подойдет ко мне, смахнет, смеясь, с моих волос фату, возьмет за руку и скажет: Пойдем, это не то, что тебе надо. И я пойду с ним, бросив в толпу обалдевших родственников и друзей свою маску - вместо традиционного свадебного букета.

Но никто не прервал церемонию, и я стала замужней - женщиной? Нет, скорее, девочкой еще... К счастью, мой первый муж не любил меня, так что мы были квиты. Я не разбила его сердце. Спасибо Господу, нет!
Маска матери

Это была даже не совсем маска. Я делала все, чтобы мой сын не понял, что я далеко не так счастлива. Он не знает своего отца, и это даже хорошо. Хотя я не запрещала им видеться. Даже наоборот. Но этого не хотел сам отец ребенка, так что за ним прочно закрепилось: биологический отец. Не знаю, как ему живется с этим. Я не осуждаю его ни в чем. Я простила - и его гулянки, и пьянство, и то, что он частенько доказывал свою правоту с помощью кулака или еще горящей сигареты. Тело и кожа, носящая шрамы, помнят дольше, чем душа. Может быть, потому, что душу мою этот человек так и не затронул?
Я жила несколько лет в кошмаре. Я не могла осознать, как такое возможно. Но - жила. И всегда улыбалась своему сыну, играя с ним, гуляя, разговаривая. Он так и не понял, что я жила в аду. Спасибо за это моей маске.
А еще я продолжала ждать. Ждать, что однажды, когда я в очередной раз, прикладывая лед к лицу, буду курить на холодной лестничной площадке, стукнет лифт. И кто-то скажет мне: Бери ребенка и пойдем отсюда. Мне плевать, кто его отец. Главное, что ты - его мать.

Но лифт так и не стукнул - ни разу.

Маска взрослая (вторая)

Потом было много всего. Отчаянно пытаясь согреться, я встречалась с мужчинами, выходила замуж за некоторых из них, хотя понимала - это не ОН. Зачем я это делала? Из желания хоть так, фальшиво, но чувствовать себя немного счастливой? Или жалела их, тех, кто так настойчиво, и зачастую так красиво говорил, что я им нужна? Для чего я была нужна им? Один так сильно любил меня, что сидя дома, не работая, присылал мне на пейджер сообщение в стиле: "Дорогая, купи пивка, лень вылезать!". И дорогая, ехавшая с работы, покупала чертово пиво - в надежде, что выпив, человек заснет и не помешает мыслям и мечтам. А другой был куда покладистее и сам наливал мне спиртное, в результате сделав меня почти алкоголичкой. С ним я тоже пила - лишь бы забыться. Моей ошибкой было то, что я плыла по течению, вместе с моей маской. Маской - успешной в работе, счастливой в семейной жизни женщины, не испытывающей недостатка во внимании и в поклонниках. Фарс. Игра. Комедия. Крики "Браво!". И - тоска. Спасибо маске, никто так и не понял, что под ней молодая, нежная, дико закомплексованная девушка играет роль если не женщины-вамп, то уж роковой женщины точно. И все равно я ждала, что однажды, у моего подъезда, кто-то окликнет меня, и скажет: Пойдем со мной. Ты достаточно устала, и тебе надо отдохнуть.

Но, конечно, никто не окликнул меня. Никто...

Маска взрослая (третья)

Последним моим достижением во времена использования масок стал минотавр. Забавное прозвище для человека, чей тупизм превосходил все возможные показатели. Хотя нет, возможно, тупизма в нем и не было, так как он умудрился, как только я познакомилась с ним, обернуть свою тупизну, лень, кретинизм, дебильность, жестокость - в свою пользу, вызвав желание ему помочь, возбудив определенное любопытство... Это был потребитель от мозга до костей. Человек (а скорее, человеком он и не был), который на полном серьезе мотивировал свое желание вернуться ко мне после того, как мы с ним расстались, своим нежеланием жить с родителями. Бог с ним. И Бог ему судья. Одно то, что именно благодаря ему я познакомилась с тем, кого ждала всю жизнь, перекрывает все его негативные поступки. Его жестокость (удар кулака у него был очень неслабым), его подлость (к примеру, он посылал нашим общим знакомым мерзопакостные смс, выдавая их за мои), его наглость (он не жил со мной более года, но продолжал всем говорить, что я его жена, и что у нас все хорошо, хотя мы и женаты-то не были), и его вранье, от которого хотелось просто удавиться - все это прошло мимо меня, покрылось пеплом. Несколько лет я, с помощью своей маски, скрывала истинное положение дел в моей семье. Внешне все было так безупречно, что многие действительно считали - мы любим друг друга. Почему, зачем мне нужна была эта видимость? Теперь я знаю, что это было глупо. Но тогда - я просто боялась, что кто-нибудь поймет, что в моей жизни ничего нет. Нет, потому что меня настоящей — не существует! Я не живу, а жду. Жду ЕГО, единственного, с кем стану цельной. Что работа не лечит, что нет семьи, и что пусто везде. Пусто! И решат, что проблема во мне... Чертов комплекс неполноценности... А я по ночам сидела на кухне, курила и плакала, мечтая, что вот сейчас, сейчас, через минутку, я услышу звонок в домофон, и чей-то голос скажет мне: Пойдем, оставь ты все это. Будь самой собой!

Но звонка не было. Зато я отлично поняла, кого именно я ждала всю жизнь. Теперь я знала его имя, знала, как он выглядит, какой у него голос, как пахнет его кожа, какие у него руки и губы. Это произошло внезапно. Все части головоломки сложились, острая боль прошла через сердце, и все встало на свои места.

Без маски

С того момента я будто проснулась. Маска стала не нужна мне. Я начала говорить то, что думаю, и первым моим действием было расстаться с тем, кого я не любила. Я изменила профиль работы, стала чаще общаться с друзьями, сменила прическу, радовалась, приходя домой, что там больше нет никого, с кем нужно было бы играть роль, носить маску. Я хотела сделать дом уютным, чтобы тот, кого я любила и ждала всю жизнь, мог почувствовать себя в тепле, в комфорте, чтобы ему было хорошо со мной. Я знала, что не это делает отношения, но все равно - старалась. Я привозила из своих поездок разные забавные мелочи, и улыбалась, представляя, как однажды он войдет в мой дом, и ему здесь понравится.

По некоей теории, мужчина и женщина, для удачного брака, должны совпасть по нескольким  пунктам. Не помню точно, как звучит эта теория, но если партнеры видят друг в друге несколько ипостасей, хотя бы три, это уже победа. А для меня тот, кого я полюбила, был всем. Я видела в нем и мужа, и любовника, и отца, и сына, и брата, и друга, и - Единственного. Мне хотелось заботиться о нем, не принижая его этой заботой, потому что на самом деле он намного сильнее меня, намного лучше. Это мне надлежало бы ждать заботы, не становясь при этом рабыней. На равных - в этом все дело, с мужской доминацией, которая так важна для женщины, и так прекрасна, если речь идет о любимом мужчине.

В тот период я оказалась в Европе, в той самой стране, где я выросла. Как же она изменилась! Я увидела то, чего не замечала, живя там несколько лет. Я увидела красоту, почувствовала сладость воздуха, с удивлением поняла, что все здесь имеет краски. Впервые я смогла ощутить какие-то настоящие эмоции от того, что видела, и каждый раз мне хотелось обернуться со словами: "Смотри, как красиво!"

И я оборачивалась. И видела пустоту. И мне становилось невыносимо больно.

Он так и не узнал меня, настоящую. Без маски. Не знал, что я одна с легкостью научилась преодолевать по три тысячи километров, за рулем, останавливаясь лишь на заправочных станциях. Не знал, что я научилась ездить на высоченных скоростях по немецким ночным трассам, на которые так часто наползает страшнейший туман. Я не считаю это большим достижением, так как только я знаю секрет. Я повторяла его имя, думала о нем, смотрела на его фотографию, говорила с ним. И дорога не утомляла - я не замечала ее. Когда становилось совсем никак, я посылала ему смс. И Бог мне свидетель, я смеялась от счастья, когда получала отчет о доставке. Он отвечал редко. И я его не винила, мне было достаточно и этого. А потом он и вовсе перестал отвечать, и отчеты приходили уже о НЕ-доставке... У меня больше не было маски, и я плакала, вслух спрашивая Бога: почему все так? Помню, как слезы мешали видеть дорогу, и как одна за другой улетали в ночь, оранжевыми искрами, докуренные сигареты, а я все равно ждала. Ждала, что сейчас звякнет телефон, и на дисплее я увижу: Будь осторожна. Я тебя очень жду.

Но телефон был мертвым. А Бог зачем-то хранил меня, такую глупую, такую никчемную дуру, у которой не было ничего, кроме любви.

И вот, когда до его Дня Рождения остался ровно месяц, я вновь подвожу итоги. Итоги своих надежд, своих ожиданий, своей жизни. Маски лежат передо мной, ненужные и пыльные. Я жгу их, и они горят, тихонько потрескивая. А мои мысли очень далеко. Они с ним, в огромном городе, где дома почти касаются звезд. Что же теперь?

Я перестала публиковать стихи - странно было это делать, особенно после того, как их стало больше тысячи – на сайте. Все они, за исключением, может, десятка, посвящены тому, кого я люблю. Теперь пишу в стол. Просто потому, что иногда стихи - это единственное, что меня спасает. Задаю себе вопрос - а зачем я их публиковала? В безумной надежде, что ОН их прочтет? Да, возможно. Ради популярности? О нет! Это точно не мое, я ее, скорее, боюсь. Ради сохранения своего творчества? Как вариант... Но первое перевешивает, если честно. Так что же сейчас? А сейчас - здравый рассудок. Он их НЕ читает. Тогда смысл публиковать?

Он не знает, какая я. И, рисуя мой портрет, он наверняка бы вывел одно-единственное черное пятно. Слухи, сплетни, мои пьянки и мое поведение в то время, когда мной управляли наркотики - все это привело его к мысли, что черней, чем ворон, могу быть лишь я. Он не знает, что я не расчетливая, влюбчивая стерва. Не знает, что иногда я могла плакать, если фильм, который я смотрела, был сентиментальным. И он не знает, что я умею слышать звук, с которым падает снег. Не знает, что у дождя есть вкус, особенно если дождь смешивается со слезами, которые я лила - о нем, о моем единственном. Еще он не знает, что самым страшным звуком стал для меня звук, с которым обручальное кольцо с его именем внутри ударяется о стекло фоторамки, за которым - его фотография. И каждый раз, когда я касаюсь рукой стекла, желая провести по его лицу, я слышу этот звук. Да, он не знает, сколько точек на потолке моей кухни, и не знает, что за секунду до рассвета можно его почувствовать. Не знает он и то, что я больше не ношу маски.

И он не знает, что все вокруг мне твердят одно и тоже — забудь, переверни страницу, займись карьерой, отвлекись, найди другого, найди себя. Вот оно, ключевое. Я нашла себя. Впервые — нашла. Наша себя в том, кого полюбила, из-за которого перестала спать, общаться, улыбаться, радоваться, но при этом я счастлива. Просто сил на то, чтобы продолжать, у меня не осталось. Пусть те, что вокруг, назовут это трусостью, глупостью, красивыми лживыми словами, истеричностью, сумасшествием, наконец. Пусть. Но разве можно жить без души? Он стал моей душой, но его нет. Разве можно жить без сердца? Мое сердце разбилось о стену. Разве можно жить без воздуха? Ведь он и есть — мой воздух.

А еще... Еще он не знает, что вчера был самый страшный день в моей жизни. Как это не парадоксально, но это было именно так. И причина этого - в фотографиях. В его фотографиях, которые я вчера увидела впервые, в тех, где рядом с ним...

Я не смогу напечатать продолжение. У меня больше нет маски, надев которую, я могла бы с легкость закончить фразу, добавим два-три слова о том, как все забавно в этой жизни.
И поэтому он не узнает, как я, лежа на холодном полу, пытаясь успокоить зашкалившее сердце, заливаясь слезами - улыбалась, держа в руках медальон с его фотографией. Он не узнает, что во мне не было ни ревности - на это у меня нет права, ни злости - я не могу злиться на него, ни обиды на то, что все так сложилось. Только любовь, безграничная любовь, и нежность. Все, как обычно - по отношению к нему. Единственное, чего больше не было, это маски. И не было надежды, что однажды он возникнет из ниоткуда со словами: Пойдем. Похоже, ты и вправду единственная, кому я нужен по-настоящему, и любым.

Ведь он был бы прав. Потому что и правда - нужен. Любым. Без маски. Но он не знает об этом. А точнее, не верит. Поэтому, думаю, на его листе вместе моего портрета не было бы ничего. Я - ничто для него. А он был мне - всем.»

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Северная Осетия-Алания, Владикавказ, военная база миротворцев.
2005-й год, лето.

- Сколько у нас отсюда до Грозного?

- Ну... Смотря на чем.

- Я спрашиваю расстояние, а не время, Алан!

- Около сотни километров, точнее, примерно шестьдесят миль. Но сейчас можно и не мечтать добраться туда. Война кланов... - тот, кого назвали Аланом, с легкой усмешкой смотрел на высокого, с серебряными волосами, мужчину. Он был одет в гражданское, но любой, мало-мальски опытный человек сразу понимал, что перед ним — военный чин, и немалой величины.

Полковник Лавферд — это был именно он — вполголоса выругался на своем родном стаффордширском диалекте. Ну и «повезло» же ему — перед пенсией ввязаться в одну из самых серьезных операций! В отличие от Алана, он и выглядел совершенно не так, как местные, и менталитет его был далек от тех, на чьей территории он находился. Поэтому полковник старался не покидать базу без крайней надобности.

- И угораздило наших менять коды к шифрам именно сейчас, когда эти кланы вздумали делить территорию и главенство! - воскликнул Лавферд.

Алан все с той же легкой усмешкой смотрел на полковника. Его мысли были далеко отсюда. «Интересно, с каким счетом французы продуют итальянцам в этот раз?» - думал он, сохраняя свой, привычный всем, немного насмешливый и отстраненный вид.

- Хватит этого беспредела. Сегодня прилетает агент из Москвы. У него есть необходимые инструкции. Вместе вы поедете туда, где твоим соотечественникам захотелось поиграть в войну, объясните положение, и пусть это прекратится хотя бы на то время, пока ты будешь на пути в Грозный.

Лавферд слегка стукнул рукой по папке с документами и взглянул на Алана.

- Приказ ясен?

- Да, сэр.
- Тогда езжай в аэропорт. Самолет, на борту которого московский агент, приземлится через сорок минут.

Алан картинно приложил руку к голове и быстро вышел из помещения. Полковник Лавферд откинулся на спинку своего кресла.

- Какие нынче времена настали! Мы, британцы, сотрудничаем с Москвой, а наши люди — местные жители! - еле слышно пробормотал он, прикрывая глаза, и впервые думая, что, возможно, пенсия подошла как раз вовремя...

По дороге в аэропорт Алан продолжал думать о футболе. Он понимал - от того, что его мысли переключатся на задание, ничего не изменится. Сначала нужно поговорить с тем, кто прилетает из Москвы. В принципе, прорваться сейчас на машине в Грозный было равносильно самоубийству. Алан знал это лучше, чем кто-либо, так как родился здесь, во Владикавказе, и местные нравы и обычаи были ему хорошо знакомы. Пока старейшины не договорятся, война продолжится. Маленькая местная война... Но в ней никто не пойдет ни на какие уступки.

Самолет приземлился вовремя. Алан ждал нужного человека, ничем не выделяясь в толпе встречающих. Ни нетерпения, ни волнения — он не испытывал ничего. Флегматично рассматривая людей вокруг себя, он вдруг услышал женский голос:

- Хорошо бы запустить Битлз по динамикам!

Медленно повернувшись в сторону говорившей, Алан стряхнул с себя шок. Женщина. Женщина, стоящая рядом, назвала пароль агента. Но как это возможно? Зачем здесь нужна женщина?! В Москве спятили? Или это он сходит с ума?

Между тем женщина, похоже, поняла, в чем причина его поведения. Она вложила в его руку свою, увлекая его к выходу.

- Поговорим по дороге. Не будем привлекать к себе внимание. Поцелуйте меня — как свою сестру, к примеру.

Алан, будто на автомате, слегка коснулся губами щеки женщины и, продолжая держать ее за руку, двинулся к выходу. Сев в машину, он закурил и внимательно посмотрел на сидевшую рядом с ним.

- Я спятил или вы действительно назвали пароль?

- Я назвала пароль, и вы спятили, агент Кей. Да, знаю, что вы ожидали дюжего мужика с красной мордой, который усердно доказывал в самолете, поглощая спиртное, что его ну совсем никакие дела важные во Владикавказе не ждут. Разочаровала я вас прилично, но на деле это отразиться не должно. Лучше расскажите, какие новости?

Алан развернул машину по направлению к городу и, не отрываясь от дороги, вдруг спросил:

- Как думаете, Милан в ближайшем чемпионате Европы обыграет французов?

Женщина внимательно посмотрела на Алана, потом улыбнулась.

- Милан? Скорее всего, да, так как французский футбол вырождается. И особенно, если сыграет на родном поле, Сан-Сиро.

Алан удивленно взглянул на нее и вдруг засмеялся. Громко, искренне, свободно. Через секунду в его смех вплелся и смех женщины.

- Мона, - сказала она, продолжая смеяться.

- Что, простите?

- Меня зовут Мона. Это мое имя.

- Алан.

- Я знаю.

- Откуда? - немного удивился Алан.

- Как истинная леди, не могла же я сесть в машину к мужчине, даже не зная его имени!

Алан снова рассмеялся, кивнул и прибавил скорость, но внезапно поймал себя на мысли, что он хотел бы ехать вот так, вдвоем с ней, целую вечность. И говорить о футболе... Или еще о чем-нибудь, но не о работе. Мона, в отличие от него, более трезво смотрела на жизнь. Закурив сигарету, она снова задала ему вопрос:

- Итак, какие новости, агент Кей?

Алан, стараясь оперировать только фактами, обрисовал сложившуюся ситуацию.

- Идет война между двумя кланами. И военные действия они ведут непосредственно на том участке дороги, который нам интересен. Мы не можем передавать коды ни по интернету, ни по почте, ни по радио, так как это опасно. Остается только личная передача. Причем человек не должен передвигаться на самолете или поезде. Только автомобиль. Так уж решили там, наверху.

- Агент Кей, тем, кто наверху, глубоко наплевать и на коды, и на шифры, и, уж тем более, на автомобили. - спокойно заметила Мона, рассматривая пролетающие за окном улицы и дома.

Алан резко затормозил и посмотрел на женщину. Уж не сумасшедшая ли с ним в машине? Не обознался ли он в аэропорту? Хотя, нет. Она ведь назвала пароль, и она знает его имя.

- Не волнуйтесь, агент, я вовсе не пытаюсь дискредитировать наше руководство. И я пока еще в здравом рассудке, как мне кажется. Я всего лишь говорила о Боге... - тихо сказала Мона, глядя прямо в глаза Алану. И он вдруг заметил, что она очень молода, и что глаза у нее не карие, как показалось ему в аэропорту, а странно светлые, почти рыжие. И очень красивые...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Полковник ждал их. Мона задержалась на кпп, подписывая необходимые для присутствия на военной базе документы, и Алан оказался в кабинете один.

- Ну? Где этот человек? Неужели не смог удержаться и уже отправился за местным горячительным? Эти русские... - полковник Лавферд усмехнулся, барабаня пальцами по столу.

Алан, с трудом сдерживая улыбку, подошел к нему ближе.

- Полковник, это не совсем... Не совсем то, что вы, наверное, ожидали.

- Что это значит - не совсем то? У него что, четыре ноги или рога на голове?

- Нет, просто это... Это...

- Лейтенант, хватит загадок, немедленно приведите его ко мне! У нас почти нет времени!

Алан открыл рот, намереваясь сказать, что присланный агент - женщина, но в этот момент дверь открылась.

- Агент Мона, сэр. Меня прислали сюда из Москвы.

Мона смотрела на полковника, слегка улыбаясь. Похоже, она отлично знала, какое впечатление производила.

А полковник в этот момент подыскивал хоть какое-то цензурное выражение. Да, в Москве, судя по всему, совсем спятили, раз прислали сюда, во Владикавказ, эту Мату Хари. Что она сможет? Да и вообще, что женщины делают в таких серьезных структурах? Чем она поможет?! С трудом обретя обычное хладнокровие, полковник изобразил подобие улыбки.

- Агент, ваш личный код!

- 13748, сэр.

- Ваш уровень допуска?

- Ультрафиолет.

Алан тихонько присвистнул. Ультрафиолет - у нее?! Интересные дела творятся в Москве. В какой же области она ас, раз имеет такой уровень? Сам Алан считался своего рода компьютерным гением, шифровальщиком высшего пилотажа, и именно поэтому он  участвовал в этой операции.

Похоже, и полковник думал о том же. С недоверием он смотрел на женщину, пытаясь ничем не выдать свое изумление и недовольство.

- Агент Мона, вам известны детали операции?

- Да, сэр. И я вижу только один шанс на успех.

- Какой же?

Мона взглянула на Алана, и он невольно улыбнулся. Похоже, сейчас что-то будет...

- Наш шанс - это чудо, сэр.

Полковник в совершеннейшем недоумении смотрел на Мону, не имея сил вымолвить хоть слово. Наконец он справился с собой.

- Надеюсь... Вы пошутили, агент?

- Нет, сэр. Я действительно считаю, что единственным шансом передать новые коды в Грозный будет чудо.

- Вы пьяны или не в себе, агент?! - взревел полковник, отшвыривая от себя кресло.

Мона улыбнулась и пожала плечами.

- Нет, сэр. Ни то, ни другое. Просто я верю в Бога.

Алан рассмеялся, хотя понимал, что полковнику явно не до смеха. Он знаком попросил Мону выйти и подошел к Лавферду.

- Сэр, возможно, именно нестандартность ситуации и поможет нам. В Москве знают, насколько важна операция. Попробуем выслушать их предложение.

Полковник Лавферд, бледный и удрученный, внимательно посмотрел в глаза Алану. Потом он поднял руки, имитируя жест Понтия Пилата.

- Хорошо. Расскажи ей все, обговорите между собой варианты и вечером приходите ко мне. Если завтра утром у нас не будет готового плана, который сработает, начнется настоящий ад.

Алан кивнул и вышел. В коридоре он увидел Мону, пригласил ее следовать за ним. Разговаривать на военной базе не хотелось, и он предложил ей поехать куда-нибудь.

Через полчаса они сидели за столиком местного кафе.

- Агент Мона, я...

- Просто Мона. И на «ты». Иначе мы проведем большую часть времени, обращаясь к друг другу по всей форме. Итак?

- Я думал, в Москве тебе дали инструкции.

- Дали. Но, сейчас я хочу послушать тебя.

- Ладно. Буду краток! - со смешком произнес Алан. - Есть два клана. Что они не поделили, не так уж и важно. Но они воюют, и не с помощью кинжалов, как это бывало раньше, а применяя вполне современные устройства.

- Алан, ты называешь гранатометы - устройствами?! Я, конечно, женщина, но я не идиотка! - Мона изобразила комический ужас, и Алан, не выдержав, рассмеялся.

- Хорошо. У них там много всего. Это Кавказ, и здесь принято... Как бы тебе сказать...

- Знаю. Несмотря на законы Российской Федерации, на Кавказе абсолютно нормально носить оружие, появляясь с ним в общественных местах, так?

- Да.

- И что это нам дает?

- А то, что, если я завтра сяду в машину...

- Или на коня...

Алан поперхнулся.

- На коня?!

- Ну да. Мне кажется, если тебя одеть в национальную одежду, на коне ты будешь выглядеть очень естественно.

- Сдаюсь. Полковник прав, в Москве и правда спятили, раз прислали тебя! - Алан закурил, откинувшись на спинку стула. Мона пожала плечами.

- Тем лучше. А теперь давай серьезно. Что остановит войну?

- Ты сама сказала - чудо.

- Да, знаю. Но расскажи мне о местных обычаях.

Алан задумался. Он родился здесь, но уже много лет он жил в Москве, работая под прикрытием, часто бывая в Англии и Америке. Обычаи... Он мало знал о них. И теперь жалел. В конце концов, Мона права. Если они остановят войну, и он сможет пробраться в Грозный, это будет настоящим чудом.

- Дай мне немного времени. Хорошо? Отдохни пока, поешь, ну не знаю... А вечером встретимся и все обсудим.

- Договорились. Есть я не хочу и я не устала. Погуляю по городу немного.

- Будь осторожна.

- Конечно. Алан...

Он посмотрел ей в глаза. В них плясали бесенята, и он почему-то тихонько засмеялся.

- Что?

- Я говорила, что нам поможет только чудо, помнишь?

- Такое не забывается.

- Так вот. Ты знаешь, как называется кафе, где мы сидим?

- Ну... Не обратил внимания, если честно.

- Магия.

И, произнеся это, Мона вышла на улицу. Она не обернулась, а Алан почему-то так хотел, чтобы она посмотрела на него...

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Алан понимал, что разговоры о чуде — дело хорошее, но одними разговорами не решить проблемы. Мона не раскрыла карты, значит, ему придется сделать первый шаг. «Попробовать разве еще раз поговорить со старейшинами?» - думал он, допивая кофе. Набрав номер, Алан попросил организовать ему встречу.

- Мы уже все сказали тебе. Примирение невозможно. - человек в темном плаще, с почти прозрачными глазами, сидел напротив Алана. Вокруг были скалы, и ярко-голубое небо над ними буквально слепило глаза. Алан задумчиво смотрел на своего собеседника. Сколько тому было лет?

- Хотя бы скажите, из-за чего вы воюете!

- Это не касается тебя. Ты давно покинул свою родину, живи теперь, как знаешь, и не вмешивайся в наши дела. Ничего объяснять тебе я не буду. И никто не будет.

Алан вздохнул и пристально посмотрел в глаза человеку в плаще.

- Я хочу знать, отец.

В этот момент глаза старика будто вспыхнули. Он выдержал взгляд Алана и улыбнулся еле заметной улыбкой.

- Зачем тебе это? Только лишь, для того, чтобы получить желаемое? Почему ты обратился ко мне так, как принято у нас?

Алан продолжал смотреть в глаза говорившему. Медленно, будто с трудом вспоминая каждое слово, он произнес древнюю просьбу-молитву на своем родном языке.

На какое-то время наступила абсолютная тишина. Старейшина, выслушав Алана, смотрел в небо. А сам Алан чувствовал себя настолько опустошенным, будто вся его сила и энергия ушли вместе с произнесенными словами.

- Хорошо. Я подскажу тебе способ, но, если ты сможешь это сделать, то только благодаря чуду! - сказал старейшина, кладя свою руку поверх руки Алана. Тот вздрогнул. Уже в который раз сегодня он слышал о чуде и о том, что чудо станет единственно возможным выходом из ситуации. Что это? Рок? Судьба?

- Что я должен сделать? - спросил Алан.

- Для начала просто поверить, что чудеса возможны... - спокойно ответил старик, улыбаясь Алану искренней и доброй улыбкой. Будто теплый свет струился из его глаз, и Алан невольно вспомнил другие глаза, которые он видел сегодня впервые. Глаза Моны.

Через несколько часов Алан встретился с Моной на военной базе. Она сразу поняла, что произошло нечто важное. Алан не знал, как начать разговор, и старался не смотреть на нее. Мона предложила немного погулять. Над Владикавказом висело огромное закатное солнце, и теплый воздух лился на город, принося с собой дыхание приближающейся ночи.

- Тебе удалось выяснить причину этой войны? - спросила Мона негромко. Они сидели в машине, припарковав ее на набережной. Алан закрыл глаза, откинулся на сидение и негромким голосом начал рассказывать Моне то, что узнал от старейшины.
Он говорил медленно, а она слушала, глядя прямо перед собой. Алан чувствовал нереальность всего происходящего, но почему-то спокойно относился к этому своему ощущению. Скоро совсем стемнело.

- Итак, это своего рода право на последнее желание... - закончил свой рассказ Алан.

- Алан, последнее желание бывает у тех, кого приговорили к казни, а брак — это не тюрьма и не наказание! - со смехом сказала Мона.

- Хорошо, я неправильно выразился. Хотел сказать, что те, кто становятся мужем и женой, по закону местных кланов, имеют право на одно желание. И, если оно продиктовано чистыми помыслами, то его исполнят. В нашем случае желание должно быть одно — прекратить войну.

- В нашем случае хорошо было бы найти и желающих пожениться — причем завтра, и по закону гор, так сказать. И если мы найдем таких, это точно будет настоящим чудом! - Мона отвернулась и стала смотреть в окно.

На небе появились первые яркие звезды. Алан вышел из машины, постоял немного рядом с ней и окликнул Мону. Хлопнула дверь, и через несколько секунд она уже стояла рядом с ним. С трудом справившись со странной дрожью, он взял женщину за руки. Она подняла глаза, и он увидел то, что ему уже не суждено было забыть никогда. В ее глазах отразились звезды. Всего на мгновение Алан увидел это...

- Мона... Выйдешь за меня? - произнеся эти слова, Алан ожидал чего угодно. Истеричного смеха, пощечины, недоуменного взгляда. Но Мона внимательно смотрела на него. А потом... Потом он услышал ее негромкий голос и не поверил своим ушам.

- Конечно, Алан.

- Ты не шутишь? Ведь ты меня совсем не знаешь.

- Нет, не шучу. А знать — это не так уж и важно. Главное то, что я чувствую. Остальное... Это уже не имеет значения.

- Что же ты чувствуешь?

Мона медленно вынула свои руки из рук Алана, и положила их ему на плечи. Он почувствовал тепло ее тела, и странное чувство покоя охватило его. Алан обнял женщину, которая только что согласилась выйти за него замуж, и подумал, что это и есть настоящее чудо. Он вспомнил звезды, которые увидел в ее глазах. И вспомнил, что сказал на прощание старейшина. Главное условие — это брак, который заключается по любви. Иначе ничего не получится. Любил ли он Мону? И любила ли Мона — его? Алан не мог ответить на эти вопросы, но отпускать женщину не хотелось. «Если бы мы могли всю вечность стоять — вот так, и ни о чем больше не думать» - пронеслось в голове у Алана. Он крепче прижал к себе ту, кого так мало знал, но был готов сделать своей женой — по велению сердца. Она не отстранилась. Где-то рядом шумел город, и его глаза-фонари отражались в реке. Где-то в горах шла война, которая, если повезет, завтра прекратиться. Где-то на военной базе полковник Лавферд обрывал телефоны в поисках лейтенанта и агента из Москвы. А здесь... Здесь был только покой, будто время замерло на мгновение, вечный маятник встал, завис, и наступил момент Безвременья.

Мужская фигура, обнимающая женскую, отражалась в огромном бронзовом зеркале. Звездочет задумчиво смотрел на этих двоих, улыбаясь. Кому предназначалась его улыбка? Мужчине и женщине там, на далекой Земле, или же он улыбался собственным мыслям? Легкое дуновение отвлекло Звездочета от размышлений.

- Ангел, ты вовремя! - сказал он, и от его негромкого, но с характерными металлическими нотами, голоса, дрогнула тонкая пластина бронзового зеркала.

- Это они?

- Да. И, похоже, мы наблюдаем самое начало.

Ангел подошла к зеркалу, внимательно глядя на стоящих. Потом она вопросительно посмотрела на Звездочета. Он кивнул ей. Изображение пропало.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В ту ночь никто не смог заснуть. Полковник Лавферт, выслушав Алана, сказал, что он, конечно, уважает местные обычаи, но не верит в успех этой затеи со свадьбой. Да и вообще все это попахивает детской игрой, и лично он категорически против того, чтобы искать каких-то людей, желающих вступить в брак. Алан пожал плечами.

- Это единственный шанс, сэр.

- Оставьте меня в покое, лейтенант. Жаль, что в Москве нам не смогли ничего путного посоветовать. Эта Мата Хари, или как там ее, она-то что предлагает?

- Она согласна со мной. Мы должны уважать местные традиции, и не попробовать мы не имеем права.

- Ну хорошо. Меня просили не провоцировать население, но, если завтра у меня не будет доказательств того, что война прекратилась и мой человек может беспрепятственно ехать в Грозный... Кстати, а никто не интересовался, почему мы не хотим воспользоваться самолетом?

- Полковник, я сообщил старейшинам, что перегон отсюда до Грозного столь живописен, что не стоит пользоваться никаким другим транспортом, кроме автомобиля. Или коня...

- Коня? Лейтенант, вы сошли с ума?!

- Простите, полковник Лавферт. Я просто пошутил.

- Ваши шутки неуместны. Итак, даю вам обоим, вам и Мате Хари, время до полудня. Ищите себе на здоровье влюбленных, жените их, делайте, что угодно, но проезд должен стать безопасным.

- Понял, сэр. Доброй ночи.

Алан вышел из кабинета. Ему совершенно не хотелось спать. Мона и он, они решили не говорить полковнику, что той самой влюбленной парой станут завтра они сами. Почему, Алан и сам не знал.

В своей комнате он долго стоял возле окна, глядя на ночной Владикавказ. События, которые должны были произойти завтра, немного пугали его. И поэтому обычно собранный, философски-спокойный Алан ощущал странное волнение. Уже перед самым рассветом он прилег на свою кровать. Всего на несколько минут ему удалось задремать. И он снова увидел звезды в глазах Моны. И покой наполнил его сердце. «В конце концов, если все пройдет хорошо, моей женой станет женщина с самыми удивительными глазами в мире...» - подумал Алан.

Ранним утром Мона и Алан ехали в сторону того села, где должна была состояться встреча со старейшинами.

- Хороша невеста... - вполголоса пробормотала женщина, критически оглядывая себя.

- Что-то не так? - Алан сосредоточенно вел машину, стараясь не смотреть на Мону.

- Все так. Но выходить замуж, да еще на Кавказе, и в джинсах...

Алан рассмеялся. Он даже не подумал о своей одежде.

- А ты, конечно, представляла себе белое платье, фату и прочие атрибуты, да?

- Если честно... Я не планировала больше выходить замуж.

Алан посмотрел на нее с интересом.

- Это не первый твой брак?

- Нет. Но обсуждать я это не стану. Скажу одно - я никогда не выходила замуж по любви.

- Сожалею. В этот раз тебе тоже не повезло.

- А вот это решать мне, Алан! - отрезала Мона, и отвернулась к окну.

Он был удивлен. Но дорога стала сложной, и у Алана не было времени расспросить Мону о том, что значили ее последние слова. Через несколько минут он остановил машину возле обрыва. Внизу было озеро, возле которого стояли старые дома. Они добрались до нужного места точно в срок.

- Итак, вы хотите пожениться? - старейшина, одетый во все черное, внимательно смотрел на Алана и Мону. В отдалении от них стояли мужчины и женщины, жители этого села.

- Да, - ответил Алан, беря Мону за руку.

- Хорошо. Тебя мы знаем. Но по нашим законам осетин не должен жениться на иноземке. Докажи нам, что мы можем сделать исключение для тебя.

- Я люблю ее.

- Этого мало. Наши традиции ведут свое начало с давних времен, и мы не любим их нарушать.

Мона вырвала свою руку из рук Алана. Она стояла напротив того, кого видела в первый раз. Ветер, лившийся с вершин гор, слегка шевелил ее темные волосы.

- Позволите ли вы мне говорить? - спросила она.

- Ты спрашиваешь разрешения? Хорошо, говори. Я слушаю тебя.

- Насколько я знаю, здесь, в Северной Осетии, есть несколько религиозных направлений. Христианство, мусульманство и ваша исконная религия. Так вот. Я верую во Всевышнего. Верую в Создателя, и не признаю ни законов, придуманных людьми, ни догм, ни условностей. Ваши предки верили в Творца Мира, не признавали храмов, священников, идолов. Ваша истинная религия проста, как вода, чиста, как слеза. Из века в век она помогала вам бороться со злом, становиться добрее, чище и лучше. Самопожертвование во имя любимых - вот ее основа. И храмом, самым прекрасным из всех, служила вашим предкам сама Вселенная.

Старейшина подался вперед, слушая женщину. Алан был в шоке - он не представлял, что Мона так хорошо знает историю его родного края.

- Итак, если все это правда, то какое имеет значение, кто я и откуда пришла? Где я родилась, кто мои родители? Разве не читает Единый Творец в моей душе и не знает он, что помыслы мои чисты? В праве ли кто-либо судить меня только за то, что я не родилась осетинкой? Вы совершаете свои исконные обряды под открытым небом, на лоне природы. Так же, как и вы, я не признаю ничего, что ограничивает пространство души. Я выбрала этого человека из сотен других. Он выбрал меня. Благословите нас, а мы, в свою очередь, будем просить Создателя осветить наш путь.

Мона замолчала, твердо глядя в глаза старейшине. Он посмотрел на нее, потом на Алана.

- Надеюсь, моего слова будет достаточно, чтобы убедить твою семью и остальных принять этот брак. Со своей стороны я разрешаю вам пожениться. Да будет так.

Он протянул руки к Моне, обнял ее. Повернувшись к ждущим поодаль людям, он знаком пригласил их подойти поближе.

- Пусть эти люди станут мужем и женой. Алан - осетин по крови. А эта женщина - осетинка в душе. Да будет она счастливым исключением из правил. Таково мое слово. Зовите всех, мы немедленно проведем свадебный обряд.

С этими словами старейшина удалился в свой дом. Алан и Мона смотрели друг на друга, улыбаясь.

И точно такой же улыбкой улыбался Звездочет, глядя в свое бронзовое зеркало. Рядом с ним стояла Ангел.

- Думаешь, у них получится?

- Посмотрим, что скажет Свет... - Звездочет задумчиво рассматривал людей на далекой Земле.

Не прошло и часа, как к озеру стали съезжаться гости. Одни выглядели хмурыми и настороженными - это были представители враждебного клана. Другие искренне радовались предстоящему событию. К Моне подошла одна из местных женщин. Она была очень старая, но удивительная красота скользила в чертах ее лица, в ее движениях.

- Идем со мной! - властно сказала она, беря Мону за руку.

Они зашли в полутемную комнату старого дома. Женщина достала из старого сундука странный сверток. Миг - и в лучах солнца, заглянувшего в окно, засветились серебряные украшения на старинном платье.

- Раз ты выходишь замуж за осетина, то должна выглядеть достойно, как невеста, а не как позор рода! - сказала женщина. Она помогла Моне переодеться, оправила старинный наряд.

- Как тебя зовут? - спросила Мона, убирая волосы под покрывало.

- Тамира. На нашем языке это значит «целеустремленная»! - женщина улыбнулась, с хитрым прищуром глядя на Мону.

- Красивое имя.

Тамира кивнула, а потом, поддавшись внезапному порыву, обняла и поцеловала невесту.

- Будь счастлива! - шепнула она ей, и подошла к двери, раскрыв ее. Поток солнечного света хлынул в комнату, бликами играя на серебре. Если бы Алан видел свою невесту в тот миг, он заметил бы, что еще ярче светились глаза Моны.

Обряд был недолгим. Мона увидела рядом с собой Алана, одетого в национальный костюм, и старейшин кланов, с кинжалами на поясах. Они стояли у озера, а над ними, как бирюзовый купол, было небо. Сказав положенные слова и дав клятвы верности друг другу, Алан и Мона подошли к человеку, который держал в руках что-то бережно завернутое в светлую ткань.

- Что это? - спросила Мона Алана, крепко сжимая его руку и испытывая странное волнение.

- Не знаю. Но сейчас все станет ясно, - ответил он.

И через секунду в руках человека возник, освободившись от ткани, луч света. Так, во всяком случае, показалось и всем собравшимся, и новобрачным.

- Это древняя икона. Она хранится в скале, и, по преданию, защищает Осетию от зла. Ею благословляют тех, чье желание вступить в брак искренне! - донесся до Моны и Алана голос старейшины.

Возможно, это была всего лишь игра солнечного света на окладе. Но на один короткий миг мощный поток осветил держащихся за руки Алана и Мону, будто окутывая их ярким светом. В толпе гостей раздались удивленные возгласы.

- Свершилось. Свет принял их! - проговорил Звездочет, указывая Ангелу на бронзовое зеркало.

- Так вот оно какое... Чудо... - шепнул Алан Моне, не отрывая взгляд от древней святыни.

- Я люблю тебя, Алан! - произнесла Мона, повернувшись к нему.

Им поднесли кубок с вином, и они выпили из него по очереди. Поцеловав Мону в лоб, Алан знаком попросил всех замолчать.

- Я благодарю всех, кто пришел на мою свадьбу. И пользуюсь правом, данным мне нашим родом. Я прошу вас прекратить войну. Прошу брата перестать убивать брата. Во имя Создателя, я прошу вас о мире.

Голос Алана звучал звонко. Каждый из приглашенных отчетливо слышал его слова. Старейшины переглянулись и закивали головами. Ликующие крики огласили долину, и, как показалось всем, еще ярче засветило полуденное солнце. Тот, кто говорил с Аланом накануне, подошел к новобрачным.

- Когда в вашей жизни наступит трудный момент, когда тьма окутает ваш путь, и горе станет нестерпимым, вспомните этот миг. И пусть свет, озаривший вас, помогает вам всегда!

После этих слов старейшина начертил крест на лбу Алана, а потом на лбу Моны. Так издревле благословляли отцы своих детей, уходящих в неизвестность.

Оставив гостей праздновать свадьбу, Алан и Мона переоделись в свою обычную одежду. Они молча сели в машину, молча доехали до базы.

- Иди. А мне пора. Береги себя! - сказал Алан, глядя в глаза своей жены.

- Ты уезжаешь прямо сейчас? - голос Моны дрогнул.

- Да. У меня есть приказ.

- Береги себя. Я... Я буду ждать тебя. Алан, я люблю тебя! - в глазах Моны стояли слезы.

- Все будет хорошо. Я люблю тебя. До встречи! - Алан, не желая показывать свои эмоции, резко тронул машину с места.

Мона вошла в здание базы. Навстречу ей шел полковник Лавферт. Они зашли в его кабинет.

- Где лейтенант?

- Уехал.

- Куда?

- В Грозный. У него был приказ, не так ли, полковник?

Полковник несколько секунд подбирал слова.

- Значит... Значит, все получилось? Война окончена?

- Надеюсь на это. Сообщите мне, когда он выйдет на связь из Грозного. Я буду в своей комнате.

- Разве вы не должны вернуться в Москву?

- Должна. Но я прошу Вас сообщить мне новости об Алане.

- Почему это вас так волнует, агент Мона?

Мона резко подняла голову и взглянула полковнику прямо в глаза.

- Хотя бы потому, что он мой муж.

Полковник опешил.

- И... Позвольте узнать, как давно?

- С сегодняшнего утра, сэр.

Сказав это, Мона вышла из кабинета. Полковник остался один, находясь какое-то время в полном недоумении. Потом он пожал плечами. «В конце концов, они оба сумасшедшие. Англичане бы так не поступили!» - подумал полковник. Но, в глубине души, Лавферд искренне завидовал им.

Ближе к вечеру по особым каналам пришел шифр. Коды были изменены, а, значит, Алан благополучно добрался до Грозного. Полковник хотел сообщить об этом Моне, но его помощник сообщил, что она получила приказ немедленно вернуться в Москву, и час назад ее самолет вылетел из Владикавказа. 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Европейский Парламент, Страсбург, Франция. Поздняя осень 2005-го года.

- Ваша легенда безупречна, агент. Достойно уважения - столько лет... Кстати, примите мои поздравления - операция на Кавказе вошла в летопись нашего Управления!

- Спасибо, но моих личных заслуг в этом нет, капитан.

Мона и капитан Сеймур сидели в кафе, которое находилось в здании Европейского Парламента. Мона, приехавшая сюда как фотокорреспондент от одного из изданий, чувствовала себя абсолютно комфортно, чего нельзя было сказать о капитане Сеймуре. Вне стен родного ведомства ему было, мягко говоря, неуютно. Возможно, именно поэтому он и обратил внимание на сидевших неподалеку, через стол от них, двух мужчин южного типа. Внешне они мало чем выделялись в толпе чиновников и посетителей, но было в их виде что-то отталкивающее, вызывающее беспокойство.

Обменявшись впечатлениями по поводу местной публики, Мона и Сеймур ушли. Те самые двое переглянулись и придвинулись ближе друг к другу.

- Она?

- Вроде бы да. Фотография расплывчатая, но похожа.

- Тогда идем, нельзя упускать шанс.

- Сейчас, пусть отойдут немного. Слушай, а ты веришь во все эти штучки?

- Нет. Но нам за это и не платят.

- Верно. Жаль, быстро ушли, жратва у них тут дешевая.

- Прямо как у депутатов в Госдуме, а?

- Вот-вот. Ладно, идем.

- Помнишь, что нам велели? Она должна быть одна.

- Если не посмотрим, то не узнаем, давай быстрее!

Они поднялись и пошли к выходу. Никто не обратил на них внимания - в Парламенте кипела своя собственная суетная жизнь.

Попрощавшись с капитаном Сеймуром и получив все инструкции, Мона села в свою машину. Путь предстоял неблизкий, и Мона сразу настроилась на высокую скорость. Она любила дорогу, а где еще можно так комфортно ехать, как не на немецких автобанах, дорожное покрытие которых славится на весь мир? Ритмичная музыка помогала, и через пять часов на дорожном указателе впервые появился Берлин. До него оставалось чуть больше двухсот километров.

«И почему у немцев такие резкие и крутые съезды и повороты?» - думала Мона, слегка притормаживая при въезде на эстакаду. Удерживая машину, она немного отвлеклась, поэтому не сразу заметила странное поведение бензовоза, идущего слева от нее, по среднему ряду. И только, когда огромная, сверкающая металлом громадина начала уходить вправо, до Моны дошло, что происходит. Тормозить было бесполезно, прибавить скорость - тоже, так как при подъеме на эстакаду Мона погасила обороты, и двигателю не хватило бы мощности.

Сколько всего можно передумать за короткие десять секунд! «Кто? Свои, или... Но почему? Я же толком ничего и не знаю. Я не хотела, Господи! Я думала, что это красивая игра. Мисс Джеймс Бонд. Какая же я дура. Алан. Мама. Сынок. Отец. Господи, прости меня! Алан.» - эти мысли отрывочно пронеслись в голове Моны за какие-то несколько мгновений. А потом она услышала страшный лязг металла, почувствовала удар слева, потом справа, машина на миг замерла, будто сопротивляясь, но уже в следующую секунду, преодолев преграду, вылетела за пределы эстакады. Полет, удар. Мона закрыла глаза. Ее бросило сначала вперед, потом откинуло назад. Страшнейшая боль пронзила грудь. Еще один удар. И потом наступила милосердная темнота. Тишина. Мира не было - он просто исчез.

Бронзовое зеркало затуманилось. Звездочет отошел от него, и задумался.

- Мы не могли вмешаться, ведь так? - раздался голос позади него.

- Ангел, это ты? Внезапно появляешься... Да, мы не можем вмешиваться.

- Но тогда кто может? Почему мы допускаем это? Она же погибнет!

- Это дело ее Хранителя.

- Где же он?

- Для ангела ты слишком эмоциональна, Ангел! - сказал Звездочет, и снова подошел к зеркалу. Он наблюдал, как появился полицейский вертолет, потом машина спасателей, «скорая помощь»... Вдруг он услышал странный звук за своей спиной.

- Ты плачешь, Ангел? - удивился Звездочет.

- Как видишь...

- Да, вижу, что и ангелы могут плакать. Вижу... - негромко сказал он, отворачиваясь, и еле слышно добавил: Впервые...

А в это время, далеко от Германии, Алан проснулся от страшного кошмара. Он не помнил, что ему снилось. Не помнил почти ничего из своего прошлого. Грудь разрывало от боли, нестерпимо болела голова и... сердце.

- Тебе надо поспать еще. Все пройдет, очень скоро. Успокойся и спи. Сейчас!

Услышав этот повелительный голос, Алан откинулся на кровать. Странное состояние владело им. Глухая тоска и практически полное безразличие ко всему. Боль медленно уходила. Алан закрыл глаза, пытаясь нормализовать дыхание. В комнате было тепло, горела небольшая настольная лампа. Он не хотел знать, где он, и чей это голос. В эту ночь ему снова приснились глаза, в которых мерцали звезды. Они снились ему и раньше, но с каждым разом становились все более тусклыми и расплывчатыми. И через какое-то время Алан предпочел не думать об этих глазах. Так было проще. Вскоре он действительно заснул. Боль ушла, оставив после себя пустоту. Это была странная пустота, но Алан уже не думал об этом. Он не думал ни о чем. Не мог. Или... Не хотел...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Выныривать было больно и мучительно. Воздуха всегда было мало. Но где-то вверху еле заметным пятном белел свет. Каждое движение причиняло адскую боль, однако, несмотря на это, Мона очень старалась. Она часто проваливалась в забытье, но в те минуты, когда рассудок бодрствовал, она тянулась вверх, к свету. И вот однажды ей повезло. Но свет, столь желанный, ослепил ее, и Мона вновь закрыла глаза.

- Показатели в пределах нормы... Даже удивительно! - как сквозь сон, услышала она чей-то голос.

- Вы правы, доктор. Но травмы тяжелые. Если она и очнется, то участи инвалида ей точно не миновать.

- Зато она будет жить.

- Нужна ли ей - такая жизнь? Мы еще не знаем, что с мозгом, в себе ли она.

Мона хотела сказать, что она слышит их, и интуитивно она понимала, что говорят эти голоса о ней. Но боль снова нахлынула, как волна, и женщине даже не удалось шевельнуть рукой. Голоса отошли на задний план, шум в ушах усилился, и через несколько секунд Мона снова опустилась на привычное ей черное дно. Однако теперь она точно знала, что может выплыть.

Когда утром следующего дня в палату Моны вошла медсестра, она увидела, что пациентка лежит с открытыми глазами.

- Вы знаете, где вы? - спросила она по-немецки.

- Не совсем... - голос Моны был очень слабым, но медсестра расслышала ответ.

- Сейчас я позову врача, он все вам расскажет. Хорошо, что вы пришли в себя! - улыбнулась женщина и вышла из палаты. Мона осталась одна. Она с трудом повернула голову. Рядом стояли какие-то аппараты, висели трубки. Мона закрыла глаза и попыталась вспомнить, как она сюда попала. Вспоминалась почему-то только боль, еще ощущение полета, но он не нес в себе радости. Хлопнула дверь, и к кровати подошел врач.

- Рад, что вы пришли в себя. Что вы чувствуете?

- Боль... - с трудом прошептала Мона, глядя на него.

- Да, это понятно. У вас серьезные травмы, фрау. Вы помните, что случилось?

- Нет...

- Вы попали в аварию. Видимо, заснули за рулем. И ваша машина упала с моста.

Мона закрыла глаза. Авария? Мост? Она - заснула? И внезапно с невероятной скоростью перед ней промелькнули все события, которые предшествовали этому дню. Вот дорога, Мона ведет машину, играет музыка... Спать? Ей совсем не хотелось спать. А вот что-то рядом... Это грузовик, точно! И он... Господи, он перестраивается и не видит ее! Машина ломает ограждение, полет... Боль. Страшная боль, темнота.

Видимо, в этот момент боль стала такой нестерпимой, что ритм сердца изменился. Врач озабоченно покачал головой, достал шприц и ввел в иглу, которая была закреплена у ключицы, светло-желтую жидкость. Через несколько минут ритм восстановился, Моне стало легче дышать.

- Отдохните, прошу вас. Вам это необходимо! - сказал врач и вышел из палаты. А Мона так и осталась лежать с открытыми глазами. Ей было холодно.

В тот день она вспомнила все, до самых мелких деталей. Но облегчения ей это не принесло. Вопрос, почему те, кто это устроил, не довели дело до конца, стал главным для нее. Она равнодушно слушала врачей, которые будто удовольствие какое-то извращенное находили в том, что расписывали ей последствия травм. С не меньшим равнодушием она отнеслась к визиту родных. Мона спокойным голосом, стараясь не морщиться от боли, сказала им, что скоро поправится, и что не нужно оставаться рядом с ней. Через неделю она смогла встать. Вот тогда-то к ней и пришел давно ожидаемый посетитель.

- Входите, капитан. Я ждала кого-то вроде вас! - сказала Мона, глядя в глаза капитану Сеймуру. Он неловко сел, держа в руках большой букет. Розы и лилии. «Довольно безвкусное сочетание!» - подумала Мона.

- Агент, я... Я очень сожалею, что с вами такое произошло. Мы все в Управлении сожалеем! - сказал Сеймур, запинаясь. Он старался не смотреть на женщину, которую он запомнил совсем иной, полной жизни, и... Очень красивой.

 - Капитан! Не нужно меня жалеть. Понимаю, что выгляжу несколько хуже, чем в тот день, когда мы с вами были в Страсбурге. Но это... Как бы вам сказать? Это неизбежные последствия того, что произошло.

- Простите, Мона. Да, вы правы. И, если бы я мог предположить, что вы заснете за рулем, то вместо сока заставил бы вас пить кофе.

- Заснуть за рулем?! - Мона выкрикнула эти слова, но тут же боль пронзила ее грудь, и она закашлялась.

С трудом придя в себя, она продолжила ровным голосом:

- Капитан, я НЕ спала, более того, я НЕ хотела спать. Меня планировали убрать, и я четко знаю это. Теперь ответьте мне - кто? Вы и Управление, или... Или другая сторона?

Сеймур опешил. Он не ожидал услышать такое, более того, он решил, что Мона помешалась. Но что-то в ее взгляде заставило его разувериться в своих предположениях.

- Не мы точно. Вы же были блестящим агентом, и на вас возлагали такие надежды... - он не договорил.

- БЫЛА? - спросила Мона, пристально глядя на капитана.

Сеймур отвел глаза в сторону. Он должен был сказать ей правду. Ту самую, из-за которой он оказался здесь.

- Агент, ваши травмы не позволят вам больше работать, как раньше. Командование выражает Вам сочувствие, но вы больше не специальный агент. Поправляйтесь, лечитесь, отдыхайте. Мы будем рады, если однажды вы вернетесь - на консультативную работу, разумеется. О ваших подозрениях я сообщу начальству.

На одном дыхании Сеймур выговорил эти шаблонные слова. Но, он видел, как постепенно бледнело лицо женщины, хотя она и так была белее простыни. Поступить иначе он не мог. Приказ был четким. Судя по результатам обследования, в ближайшие годы Моне придется ко многому привыкнуть. И самым невинным последствием станет диабет, хроническая сердечная и дыхательная недостаточность. Он порывисто встал, положил букет на кровать и направился к двери. Но остановился, не в силах сделать шаг. Плечи его дрогнули.

- Капитан... - услышал он за своей спиной. Голос женщины был очень тихим, но в нем звучало то, чего он меньше всего ожидал - теплота. - Капитан, не нужно. Идите, а я... Я буду помнить.

- Что вы будете помнить?! - почти выкрикнул Сеймур, поворачиваясь к Моне.

- То, что вы плакали обо мне.

Больше они никогда не виделись. Через две недели Мона покинула больницу. В письменном приказе ей было рекомендовано вернуться на работу, которая раньше была лишь ее легендой. Видимо, для журналистики она еще вполне годилась. Расследования по поводу причин аварии так и не было. Мона перестала существовать, как агент. Она даже перестала быть Моной - это имя она носила лишь, как сотрудник Управления. Очень скоро о ней просто... забыли. 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Россия, Москва, 2006-й год, лето.

Личный дневник

«Я не знаю, как мне жить дальше. Да, помню, что я всегда мечтала быть режиссером, снимать кино или клипы. Но оказалось, что это совсем не так увлекательно, как мне представлялось. Я ушла на новости, но и это не спасло. Забыться в суете - не получается. Мне кажется, что краски мира пропали. Я больна? Или... Или это вообще мое воображение, а на самом деле меня не существует, или я сплю. Что толку от всей этой суеты, от оперативки, от адреналина?! Срочный монтаж, эфир, синхрон, рассинхрон, перегоны... К черту. Лучше уехать, или... Или просто выпить. Да, это лучшее решение. Выпить и забыть обо всем. Хотя, забывать не о чем. Я не помню главного. Не помню и не понимаю, почему мне так плохо.»

Нетта закрыла тетрадку, усмехнулась, глядя на смешную и наивную обложку - девушка, ловящая снежинки. Красиво, но... Бездушно. Был поздний вечер. Пройдя в ванную, Нетта медленно разделась и посмотрела на себя в зеркало. Увиденное не порадовало ее. Совершенно не порадовало. Диабет делал свое дело, гормоны, которые она принимала, тоже не облегчали жизнь. Стоя под струями душа, Нетта закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы в ее жизни что-то изменилось. Изо дня в день она мечтала об этом, но... Ничего не происходило.

В дверь постучали.

- Эй, малыш, ты скоро?

- Иду. Уже иду. - Нетта выключила воду, надела домашнее платье и зашла на кухню. Там все было, как обычно. Бутылка дешевого портвейна, полная пепельница - окурки буквально выпадали из нее.

Нетта закрыла глаза. «Вырваться из этого замкнутого круга. Куда угодно. Как угодно. Только вырваться!» - твердила она про себя. Но бежать было некуда. Ее никто не ждал. Да и сама Нетта уже давно разучилась ждать. Она не помнила о том, как однажды стояла возле красивого озера в горах, не помнила, как играли блики солнца на старинном наряде. Нетта старалась жить одним днем. А дни были похожи один на другой, как близнецы. Работа, пробки, дом, человек, чьим основным интересом была выпивка и пространно-занудные рассуждения ни о чем. И тоска. Тоска, у которой не было, казалось, ни конца, ни края. По чему или по кому тосковала эта женщина, которая с обреченным видом подставляла сейчас свою рюмку под горлышко бутылки с портвейном? Она и сама не знала ответа на этот вопрос.

- Ну, давай, твое здоровье, дорогая!

Нетта усмехнулась. Да уж, эта мерзкая дрянь точно прибавит ей здоровья... Но выпила, и тут же пожалела об этом. Какая гадость...

- Хорошо портвешок пошел! - пропел наливающий.

- Саша, я иду спать. Мне с утра на работу. - Нетта поставила рюмку на стол и быстро вышла из кухни. Она отлично знала, что за этим последует. Но уже привыкла не обращать внимания, хотя и не всегда это получалось.

- Ну малыш, ну что ты не хочешь со мной выпить? Я тебя так ждал, а ты... - голос был глухим, невнятным.

«И как это я раньше не замечала, что у него такая хреновая дикция?» - думала Нетта, расчесывая волосы перед сном. Саша продолжал бубнить о том, как ему охота выпить в ее компании, а Нетта постепенно сатанела. И вот...

- Выпить, говоришь?! Мне утром на работу, а ты дрыхнешь весь день до потери пульса! Я устала приходить на студию с похмелья, как последняя алкашка! Убирайся к чертовой матери со своим портвейном, хоть упейся им, а с меня хватит!

Саша усмехнулся. Он не первый раз видел эти вспышки. Познакомился он с Неттой через сайт знакомств. На его счастье, Нетта жила одна, так что давнишняя мечта Саши - уехать от родителей - исполнилась. Он не работал, да и не искал работу. Его устраивало все. Саша знал, что через несколько минут Нетта успокоится и пойдет с ним пить. Или заснет. Оба варианта были хороши. Он никогда не задумывался над тем, как ему жить. Сначала все решала и обеспечивала его мать. Потом - Нетта. Ее заработка вполне хватало им обоим. Что же до эпитетов, которые он слышал от той, кого он называл женой перед своими друзьями - он к ним привык. Комфорт был важнее.

- Ты ни хрена не делаешь целыми днями, ты ничем не интересуешься! Все, о чем ты говоришь, ты слышал от кого-то или от меня, но ты даже не даешь себе труда как следует изучить то, о чем говоришь! У тебя нет ничего своего в голове. Ты даже не читаешь. Знаешь, как я это поняла? Я сидела за компьютером весь вечер, спиной к тебе. Ты держал в руках книгу. Но, ты ни разу не перелистнул страницу, мать твою! С тобой скучно до мерзости, ты даже кино не смотришь, не смотришь даже футбол и Формулу 1! Пусть это не совсем женские увлечения, но они зрелищны, они интересны!

- Малыш, ну я не люблю футбол. Вот Макс, мой дружбан, он любит. Познакомить тебя с ним?

- А что любишь ТЫ? ТЫ сам, а? Не тогда, когда подражаешь мне, не тогда, когда приписываешь себе интересы своих друзей, нет!

- Ну... Я люблю фотографировать, ну еще читать там люблю.

- Там — читать! Шикарно! Фотографировать? О да! Великий художник! Я видела все твои фотографии. В них нет жизни. Это пустые кадры. Ты просто тратишь время на свои прогулки, а где то, что ты видишь?! Где красота природы, где городские мотивы, где они?! Или я слепая?!

- Ну малыш... Ну вот Лехе вчера понравились мои фотки, он сказал, что я гений.

Нетта резко поднялась с постели.

- Гений?! Знаешь что, уважаемый гений, когда в следующий раз ты будешь показывать людям МОИ фотографии, да еще и те, что сняты  мной давно, помни - я НЕ слепая и, уж тем более, не страдаю склерозом.

- Малыш, ну они же и мои тоже, раз они твои. Тебе же не жалко? Для своего котика - не жалко?!

Нетте хотелось убить его. Или умереть самой. Выскочить на улицу, и бежать, пока хватит дыхания. А потом лечь и сдохнуть - от тоски, от безысходности, от всего. У нее тряслись руки.

- Иди ты к черту. Я устала с тобой спорить. Я промолчала вчера только потому, что мне было стыдно. МНЕ - стыдно, ясно? Стыдно, что ты — такое ничтожество.

- Ну малыш... Может, это как раз ты ничтожество, ты же не Бог, чтобы судить, правда?

Нетта пристально посмотрела в глаза Саше.

- Да, ты прав. Я и сама - ничтожество. А знаешь, почему? Потому что я живу - с тобой. Потому что до сих пор ломаю перед всеми комедию, играя в счастливую семью.

- Малыш, а давай заведем ребенка?

Нетта расхохоталась. Это был истеричный смех отчаявшейся женщины.

- Ребенка?! От тебя?! Да ты спятил, идиот. Никогда, слышишь?! Никогда у меня не будет детей - от тебя! Я скорее умру! - с этими словами она ушла на кухню. Рюмка за рюмкой, пока не наступило то самое скотски-тупое состояние, в котором все уже - безразлично.

Личный дневник

«Я опять в хлам. Господи, забери меня. Я больше не хочу так жить. А надо. Работа. Скоро утро. Теперь спать. И никого, Боже Господи, никого, кто утешил бы... Кого любила бы... Не нужна. Жаль...»

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Когда Ангел появилась перед Звездочетом, он, вопреки обыкновению, не стоял возле своего бронзового зеркала. Сидя за странным, больше похожим на кусок скалы, столом, Звездочет рисовал что-то на золотистой табличке. Звезды перемигивались у него над головой, и он кивал им, будто ведя никому не слышную беседу.

- Ты знаешь, как она живет?

- Знаю. И знаю, как живет он. Но ему проще – не помнит, не ждет.

- Но почему? Чем они заслужили это? Почему мы не можем помочь им?

Звездочет вздохнул. Ангел была молода и полна того огня, который ему уже был недоступен. Века умудрили его, научили сдержанности, спокойствию.

- Хочешь знать, как все было бы, если бы события развивались иначе?

- Конечно! Мы можем это увидеть?

- Да, можем. Подойди к зеркалу.

Ангел послушно подошла к огромному бронзовому зеркалу. И через несколько секунд появилось изображение. Сначала оно было нечётким, но очень скоро картинка улучшилась.

1256-й год, Фландрия, Брюгге, весна

Раннее утро только-только позолотило крыши Брюгге розовыми лучами солнца. Весенний ветер влетал в окна, принося с собой запах моря, запах смолы - на верфях и на причалах корабли готовились к отплытию. Ганзейские купцы пили свой утренний кофе, и, глядя в окно на свои корабли, потирали руки, намереваясь этой весной совершить крупные закупки. В квартале, где жили ювелиры, зажигался огонь под тиглями.

В маленьком домике, что стоял в глубине улицы Порт Флери, было тихо. Солнце, проходя сквозь витражи, рассыпалось по полу зелеными, желтыми, синими и красными бликами. Сонная тишина окутывала комнату и двух спящих в ней - мужчину и женщину. Но вот женщина открыла глаза. Посмотрев на спящего рядом, она улыбнулась и легонько коснулась его волос, потом провела рукой по щеке. Мужчина, не открывая глаз, засмеялся тихим, ласковым смехом, ловя губами пальцы женщины. Спустя мгновение он обнял ее, а она приникла к груди любимого. Слушая биение его сердца, женщина тихо прошептала:

- Не уходи!

Мужчина закрыл глаза. На лице его читалась растерянность, сожаление, нежность.

- Я должен, ты же знаешь. Корабль готов, и сегодня мы выходим в море.

- Знаю. Но, мне так плохо без тебя... Я всего лишь слабая женщина. Море коварно...

Мужчина обнял ее еще крепче, до боли стискивая плечи в своих руках. Он целовал ее так, как если бы это был последний раз. И она отвечала ему, не раскрывая глаз... В комнате было по-весеннему прохладно, камин давно погас, но эти двое не чувствовали холода.

- Ты будешь изменять мне? - спросил мужчина хриплым голосом, не прекращая целовать женщину.

- Нет, конечно же, нет.

- Я убью тебя, если ты мне изменишь. Потому что ты только моя.

- Да... - женщина вцепилась в его плечи, словно боясь отпустить их хоть на миг, прижалась к нему всем телом.

- Я люблю тебя. Просто знай это. И я вернусь.

- Пожалуйста... Не уходи сейчас... Еще... Сделай меня своей... Может быть, у нас будет ребенок...

Этого мужчина вынести не мог. Обнимая теплое тело, ощущая нежность кожи своей любимой, видя ее слезы, он был готов послать к чертям все - и честь, и долг, и все, что мешало ему остаться.

- Сделай меня своей... - вновь шепнула она, и он потерял счет времени. Почти не контролируя себя, боясь и, одновременно, желая причинить ей боль, в самый пиковый момент он осознал, что глаза женщины больше не закрыты. Она смотрела прямо на него. И в ее глазах, влажных от слез, он увидел невероятное. В них сияли звезды. А потом мир взорвался, и мужчина на несколько секунд будто бы выпал из реальности.

Через час он стоял на пороге дома. Женщина, одетая в длинное темно-зеленое платье, повесила ему на шею цепочку с древним кельтским крестом. Откуда у нее был этот странный амулет, он не знал, да и знать не хотел.

- Мой прекрасный воитель... Возвращайся скорее, я буду ждать тебя!

Мужчина наклонился и поцеловал ее теплые, удивительно мягкие и нежные губы, вдохнул запах волос, напоминающий пряности - корицу, ваниль... Огромным усилием воли он заставил себя прервать поцелуй и вырвал руки из ее рук.

- Я вернусь. Береги себя.

Он шел по направлению к набережной, не оборачиваясь. А она смотрела ему вслед, и сердце ее разрывалось на мелкие кусочки, разбивалось на тысячи осколков. Страшное предчувствие беды пронизывало ледяным холодом все тело женщины. Когда фигура любимого скрылась из вида, женщина вернулась в дом. Там, опустившись на колени возле кровати, еще хранившей тепло, женщина горько заплакала. Потом она достала старинные каменные четки и начала молиться. Она просила о своем единственном, о том, кто заслонил ей свет. О том, кто отправился в опасный путь, и о том, кого она любила всем сердцем и всей душой. Корабль вышел из порта, а она все еще просила за того, кто стоял сейчас на палубе, тщетно пытаясь рассмотреть в толпе на пристани фигуру своей возлюбленной...

Зеркало затуманилось, и изображение исчезло. Ангел посмотрела на Звездочета глазами, полными слез.

- Он ведь вернулся к ней, правда?

- Этого я не знаю. Но ты можешь смотреть дальше, если желаешь.

Ангел кивнула и вновь подошла к зеркалу. Через туман снова проступили контуры Брюгге. На крышах города лежал снег...

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Зима в Брюгге была холодной, сырой и унылой. Северный ветер, летящий с моря, рыдал и выл над крышами домов, мелкий снег сыпался с неба, пронзая, будто тонкими иглами, все, что мог. Люди спешили поскорее вернуться в свои теплые дома, камины и печи топились практически без перерыва, и запах угля плыл над городов, смешиваясь с горечью северного ветра.

Но один из домов на улице Порт Флери был холодным и пустым. Не вился дымок из трубы, мертвым казался камин. Возле него, закутавшись в одеяло, сидела женщина, перебиравшая каменные четки.

- Мой единственный! Мой прекрасный воин! Услышь меня, где бы ты ни был сейчас! Исполни свое обещание, вернись ко мне! Великий Создатель, сохрани моего любимого, не дай ему погибнуть! Прости меня, грешницу! Великий Боже, если его нет в живых, отними у меня жизнь. Мне больше нечего ждать, если я никогда не увижу моего возлюбленного! - женщина опустила голову и замолчала. Пламя свечи чуть дрогнуло, она посмотрела сквозь огонь, и горькие слезы потекли по ее бледным щекам.

Она молилась всем богам, которых знала, каждый день, и каждую ночь. Часами простаивала она на пристани, вглядываясь в горизонт. Женщина ни с кем не разговаривала, и в конце концов ее стали принимать за помешанную и оставили в покое. Уголь, которым на зиму запасались жители Брюгге, тот самый уголь, запах которого плыл над городом, он не мог согреть ту, чья жизнь заключалась в человеке, ушедшем за море.

Женщина снова начала перебирать четки. Она не чувствовала холода так, как его ощущают обычные люди — холода тела. Но сердце ее было замерзшим, и душа закована в лед, как если бы тот, кто покинул ее, унес с собой все краски жизни, все тепло. Впрочем, так оно и было — для этой женщины.

Окончив очередную молитву, женщина встала и прошлась по комнате. Она старалась не смотреть на кровать. Это было слишком мучительно. Присев к столу, она достала кусочек угля и лист желтоватой бумаги. И вот, при неясном свете дня, льющемся сквозь витражи, на бумаге стали проступать черты лица мужчины, унесшего сердце рисовавшей — далеко, за море...

Она рисовала его много раз. По памяти, воспроизводя каждую черточку его лица, плача над своим рисунком, разговаривая с тем, чей портрет рисовала. Со стороны она и правда походила на помешанную...

- Где ты, любимый? Видишь ли ты еще солнечный свет или ты на дне моря, спишь вечным сном, а русалки поют тебе колыбельную? Помнишь ли ты обо мне, или другие руки заменили тебе мои? Ты обещал мне вернуться, так исполни же свое обещание. Не оставляй меня. Ты  - вся моя жизнь. Как я могу жить без тебя?! Как мне жить без моей души?!

Женщина снова начала плакать, и ее слезы капали на бумагу. Звук падающих слез был отчетливо слышен в тишине комнаты.

Через несколько минут женщина, накинув плащ, вышла из дома. Она с трудом дошла до набережной — булыжная мостовая покрылась льдом, и ноги скользили по нему. Ветер, летевший с моря, вымораживал все живое вокруг, и мало кто рисковал в это время гулять здесь. Простояв на пристани около часа, женщина повернулась лицом к городу. Ей не хотелось возвращаться домой. Но идти было больше некуда. Знакомых у нее не осталось, родных тоже. И она медленно побрела по узким улицам Брюгге, не чувствуя, как ветер продувал насквозь тело под тонкой одеждой. Внезапно она остановилась. Осмотревшись, женщина надвинула капюшон пониже, и быстрыми шагами пошла в сторону кладбища. Там, на улице Турн, жила местная колдунья. К ней-то и спешила отчаявшаяся женщина. Это была ее последняя надежда.

Яркий огонь горел в очаге, и в комнате, чей низкий потолок был увешан травами, было очень тепло. Старая колдунья с жалостью смотрела на замерзшую женщину, сидевшую возле стола. Бросив какие-то листья в котел, она помешала зелье, налила его в кубок и протянула своей посетительнице.

- Пей. Это согреет тебя! - повелительно произнесла колдунья, глядя прямо в глаза женщине.

- Мне уже не бывает холодно. Я не за этим пришла. Помоги мне. Скажи, где мой любимый. - голос женщины был тихим, но в нем еще чувствовалась сила.

И колдунья покорилась. Она много видела на своем веку. Приходили к ней и отчаявшиеся женщины, просившие о помощи, и лихие пираты, верящие в талисманы на удачу. Но такой боли, которую она сейчас читала в глазах этой замерзшей, будто бы отрешившейся от мира, женщины, она еще не видела.

- Зачем он тебе? Если ушел, значит, не твой. Все очень просто! - попробовала вразумить просившую колдунья, но осеклась. Боль в глазах женщины сначала хлынула через край, а потом... Потом в ее глазах засветились звезды. Всего на один миг, но и этого оказалось достаточно.

- Так вот оно что... - прошептала колдунья, садясь напротив своей гостьи.

- Прошу тебя, скажи мне, где он. Жив ли он или уже нет? Я должна знать, чего мне просить у богов — смерти для себя, если его нет, или... Или сил, чтобы найти его.

- Ты так любишь его? - колдунья уже знала ответ, но хотела услышать его из уст женщины.

- Да, я люблю его. Он — моя душа, он — мой воздух, и мне нечем больше дышать. Я ничего не вижу вокруг себя, мир умер, понимаешь? Он стал черно-белым, но это не просто зима, это вечный холод, это то, что нельзя рассказать словами. Мне больно, там, где... Где бывает...

- Где бывает душа, да? - мягко закончила фразу колдунья. - Хорошо. Я попробую помочь тебе, но помни — это совсем не так легко, как ты можешь подумать.

Женщина впервые улыбнулась. Улыбка была горькой, и глаза были наполнены слезами, но колдунье показалось, будто робкий луч света пробился сквозь мрачное небо.

- Мне не важно, сложно это будет, или легко. Я готова на все. У меня ничего нет, и терять мне нечего. Я очень люблю его. Не хочу брать, хочу отдать ему любовь. Но я хочу быть с ним рядом. Засыпать рядом и просыпаться рядом. Знать, что я смогу обнять его среди ночи, почувствовать тепло его тела, услышать его голос. Вдвоем мы со всем справимся, я знаю. Он воин, да, а я - просто женщина. Но у меня есть любовь. Это сильнее всего.

- А если он не любит тебя? - попробовала привести последний аргумент старая колдунья.

- Моей любви хватит на двоих. Он вспомнит меня, даже если забыл. Я стану согревать его, когда ему будет холодно, стану беречь его покой. Он ведь делал это для меня — раньше. И тогда... - в этот момент нервы говорившей окончательно сдали. Она сползла на пол, и, стоя на коленях, будто заклинание, повторяла одну и ту же фразу: «Создатель, пусть ему никогда не будет холодно! Только пусть ему никогда не будет холодно!»

И колдунья, эта старая, пожившая женщина, привыкшая ко всему в этом мире, почувствовала, как по ее морщинистому лицу текут слезы. Она и забыла, что может плакать...

Зеркало погасло. Ангел повернулась к Звездочету. Он уже давно перестал писать на своих табличках, и внимательно следил за тем, что происходило в зеркале.

- Колдунья помогла ей? - спросила Ангел.

- Она дала ей какое-то очень странное зелье. Откуда эта старая женщина узнала, что произошло, не понимаю, но, видимо, на то она и колдунья. Тот, кого искала эта отчаявшаяся, оказался очень далеко от Брюгге. В совсем ином измерении и времени. Зелье дало ей возможность последовать за ним. Но у него нет ни его памяти, ни его сердца. Даже если однажды та, кто его любит, найдет его, он ее не узнает. Не вспомнит. И лишь только в тот миг, когда он увидит звезды в ее глазах, целуя ее, он начнет вспоминать.

- Но почему? Это испытание или... Наказание?

- Ангел, не пытайся узнать все и сразу. Ты видела достаточно.

- Да. Я видела. И я поняла очень важную вещь.

- Какую же? - Звездочет смотрел на Ангел с отеческой улыбкой.

- И в этом мире, и в том она любила его, точнее, любит, безоговорочной, святой любовью. Так любят единожды. И любят человека — любым. Не судят, не пытаются изменить. Я права?

- Ты взрослеешь, Ангел. Да, ты права. Но такую любовь встречают очень не часто. И судьба проверяет тех, кто так любит, устраивая им испытания. И сурово карает за малейшее отступление, за самую маленькую ошибку.

- Но в чем ее ошибка, почему ей так больно — и там, и здесь, в этой ее жизни?

- Ангел, ей больно от того, что он не с ней. И довольно вопросов.

Ангел кивнула. Ей очень хотелось знать, в чем же причина страданий женщины, где она допустила ошибки. Но любопытство было наказуемо. И Ангел предпочла подождать. В конце концов, время никуда не уходит. Оно стоит на месте. Это люди и события движутся куда-то вперед, к неизведанному рубежу...

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Россия, Москва, 2006-й год, осень.

Личный дневник

«Я не понимаю, что вчера произошло. Это было больше, чем удар грома, сильнее, чем разряд молнии. Почему мне кажется, что я знаю этого человека — всю свою жизнь? Со мной никогда не происходило ничего похожего. Это не алкоголь. Я проанализировала. Кто он? Кто же он такой?! У него самое красивое имя на свете. Бог мой, самое красивое...»

Нетта отложила ручку и закурила. Закрыв глаза, она снова и снова вспоминала вчерашний день.

- Малыш, ну я договорился, Макс к нам приедет! - голос Саши вызвал на лице Нетты судорогу, как от боли.

Гости. Она не любила гостей, если речь шла о друзьях этого человека. В основном они были такими же никчемными, как и он сам. Незнающие жизни, с примитивными интересами — вот, что представляли из себя эти люди. Хотя... Были и исключения. Тот же Алексей, с которым Саша учился в одном классе, оказался интересным человеком. Но Нетте показалось, что он избегает общения с Сашей. И смотрел он на Нетту с какой-то жалостью, что ли. Возможно, именно Леша и понял, чего стоит этот, так называемый, брак. Да, скорее всего, понял, потому что именно в тот вечер Нетта на некоторое время вышла из роли счастливой жены. Она отчетливо помнила, как Алексей перехватил ее взгляд. Она смотрела на Сашу, который нес полнейшую чушь, с омерзением. Но как только Нетта поняла, что это стало заметно гостям, она сменила выражение лица. Снова маска. И так — всегда. Вот поэтому ее и не порадовало Сашино сообщение. Но роль хозяйки есть роль хозяйки. Итак, надо позаботиться об ужине, привести себя в порядок, примерить лучшую улыбку... В конце концов, от гостей есть и плюсы — она не останется этим вечером один на один с Сашей.

И вот все было готово. Нетте даже удалось сделать минимально приличную прическу. Она сидела на кухне в ожидании гостя. А потом... Потом что-то произошло. Нетта отчетливо помнила сигнал домофона — Саша, встречавший гостя, открыл дверь своим ключом. Помнила, как хлопнула дверь. Она осталась сидеть — почему-то у нее вдруг бешено застучало в висках. И вот... Когда она увидела стоявшего на пороге, то ей стало плохо. Будто игла пронзила сердце. Несколько секунд она просто молча смотрела на гостя, но потом, справившись с собой, встала, подошла, подала ему руку.

- Максим.

- Нетта.

Просто обмен именами. Слишком натянуто... И Нетта тут же пошутила на счет того, что Максим так долго собирался к ним приехать, и она очень рада, что все же познакомилась с ним.

Оказалось, что у них было много общих тем для беседы, как это ни странно. Кино, например. Для Нетты, особенно на фоне Саши, сам факт того, что Максим знал таких режиссеров, как Ким Ки Дук или Ридли Скотт, был настоящим и очень приятным сюрпризом. Незаметно разговор так увлек ее, что она снова почувствовала себя живой. А этого не было так давно... С тех пор, как вся жизнь пошла прахом, рухнув с той самой чертовой эстакады.

- А что скажешь об Аллене? - Нетта потеряла счет времени. Ей было легко и спокойно с этим человеком. И ей действительно было интересно, что он скажет.

- Это отдельная тема, а вообще Вуди Аллен - это режиссер, который мне очень нравится, - сказал Максим.

Его голос был удивительным. Чуть медлительным, обволакивающим. Нетте показалось, что она уже слышала его раньше, но где — не могла вспомнить. Заговорили о музыке.

- Мне кажется, что Пинк Флойд все же из разряда бессмертных, - сказал Максим.

Нетта была полностью согласна с ним. Она вспомнила концерт Пинк Флойд в Москве, на котором была, и рассмешила Максима рассказом про свинью, летавшую в зале. Отсмеявшись, оба закурили. Нетта прикуривала от Зиппо — своей любимой зажигалки. Посмотрев на нее внимательным взглядом, звонко хлопнув крышкой, она снова засмеялась:

- Я читала, что Сид Барретт играл на гитаре с помощью Зиппо. Ты веришь в это?

Максим улыбнулся. У него была чудесная улыбка, от которой Нетте стало тепло на душе.

- Думаю, Сид Барретт это мог. Мне нравится, как он сказал о себе в одном из интервью: «У меня очень беспорядочные мысли. И в любом случае, я не тот, кто вы думаете».

- А кто он? - этот вопрос прозвучал, будто гром среди ясного неба. Саша смотрел на Нетту и Максима в ожидании ответа.

Нетта вздохнула. Если честно, она почти забыла о его присутствии здесь, за столом. Впервые — за все то время, что она жила с ним... «Как же он глуп, ну разве можно быть таким тупым и глупым?!» - думала Нетта, стараясь не смотреть на Максима, который, казалось, не заметил неловкости. Он просто не ответил на вопрос Саши. Логично — ответа как такового не было. Но Нетта знала, что Саша не отвяжется.

- Выйди в интернет и набери в поиске: Сид Барретт. Прочитаешь — поймешь.

Она протянула свой бокал, и струя темного, так похожего на глаза Максима, коньяка, заполнила прозрачное пространство. Выпив, Нетта вдруг отчетливо осознала, что Максим — именно тот человек, с которым ей не нужны были слова. Украдкой она посмотрела на него. «Странно... Совершенно не мой тип мужчины, но... Но, он самый красивый из всех, кого я видела раньше...» - подумала Нетта. И тут же удивилась собственным мыслям. Впервые она чувствовала так, как сейчас. Ей нравилось в Максиме все. Его манера говорить, манера улыбаться — не явно, а чуть в сторону, с легким поворотом головы. Нетта смотрела на его руки, на пальцы, держащие сигарету. Ей вдруг до одури захотелось коснуться этих рук своими, ощутить их тепло. Усилием воли она подавила в себе это желание, и, извинившись, вышла в ванную. Там, включив кран с водой на полную мощность, Нетта прислонилась к холодной стене. Закрыв глаза, она пыталась унять собственное сердце, которое бешено билось, не давая женщине нормально дышать. Внезапно слезы хлынули из ее глаз, и, бессильно сползая на пол, Нетта вдруг осознала, что ее губы беззвучно повторяют имя  сегодняшнего гостя. Этого она от себя не ожидала.

Вернувшись в кухню, она снова начала шутить на какую-то тему, и вечер закончился чудесно. Максим уехал, а Нетта, провожая его, испытывала дикое желание сказать ему: «Не уходи. Больше никогда не уходи, останься здесь, со мной!»
Вместо этого она лишь поцеловала его в щеку, и пригласила приезжать, когда ему захочется.

- Пришли смс, когда будешь дома, а то я буду волноваться! - попросила она, закрывая дверь в коридор.

- Конечно. Все будет в порядке! - сказал Максим. Лифт закрылся. Нетта вернулась в квартиру, и снова ушла в ванную. Там она разделась, встала под душ. И снова заплакала. Но это было не от боли, нет. Такими слезами она плакала лишь один раз. Слезами счастья, слезами от радости, что она наконец-то нашла того самого, единственного. Это было у озера в горах, в тот самый день, когда Алан назвал ее своей женой. Но Нетта не помнила этого, как не помнил и Алан...

Личный дневник

«Или я перепила слишком, или это реально наваждение какое-то. Чуть было и правда не взяла его за руку. Хороша бы я была... Но он удивительный. Такая улыбка у него, и глаза... Я будто уже видела их где-то. Но где?! Это не имеет значения, важно то, что я до сих пор повторяю его имя. Почему? Мне так не хотелось, чтобы он уходил... А было бы здорово — если бы он не ушел. Мы могли бы поговорить еще... Странное ощущение — будто я долго-долго была немой, а вот теперь, с ним, обрела голос. Нет, так пить нельзя, надо спать. Еще немного, и я решу, что влюбилась!»

Нетта убрала тетрадку в стол, погасила свет и легла. Но ей не спалось. Закрывая глаза, она снова и снова видела лицо Максима, сидевшего напротив нее, слышала его голос. Потеряв надежду уснуть, Нетта ушла на кухню. Закурив, она смотрела, как на город медленно опускается рассвет. Ее губы дрогнули, и в который уже раз, начиная с вечера, она произнесла имя. Улыбнувшись самой себе, Нетта докурила и вернулась в спальню. На этот раз она заснула мгновенно. Ей ничего не снилось. Она просто была счастлива. Впервые.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Россия, Москва, 2007-й год, апрель.

Личный дневник

«Это переходит все границы. К кому мне обратиться еще? Если Бог не слышит меня, то кто же может услышать? Или я схожу с ума, и все, что происходит со мной сейчас, это бред? И не было ничего, я все придумала... Тогда почему же мне так плохо?! Почему больно даже дышать? Мне бы только знать... Только знать, что ты в порядке, Макс...»

Нетта снова расплакалась. Это повторялось изо дня в день, из вечера в вечер, стоило ей вспомнить о том, кого она столь безуспешно пыталась найти.

Все произошло внезапно. Новый Год, который, впервые за очень много лет, стал для Нетты настоящим праздником. Она не любила ни речи президента, ни концертов, ни новогодних шоу. Ей нравилось просто сидеть за столом, в кухне, где везде были красивые гирлянды, и мягким светом перемигивались огоньки на елке. Свечи горели, играла негромкая музыка, а за окном лежал снег...

В этот раз напротив Нетты сидел единственный человек, с которым ей было комфортно и хорошо. Пожалуй, впервые в жизни. Дурачась, Нетта показала Максиму на новогодний светильник. Он был сделан в виде старинного домика. Внутри — лампочка. Но благодаря умению его создателей, светильник производил впечатление настоящего чуда. Ровным светом горели его окошки с распахнутыми ставнями, снег поблескивал на покатой крыше... И казалось, что нет в мире более уютного места, чем этот дом, стоящий на столе.

- Где ты будешь жить, выбирай! - смеясь, спросила Нетта, с улыбкой глядя на Максима.

- Не знаю... Возможно, вот здесь? - он указал на одно из окошек на втором этаже, имитирующее эркер.

- Ну так и знала! Выбрал себе лучшую комнату в доме! - шутливо огорчилась Нетта.

- А ты где будешь? - спросил Максим.

Нетта уже открыла рот, чтобы ответить, но остановилась. Алкоголь ли сделал ее более прямолинейной, или же что-то еще, но она чуть было не сказала того, что было у нее на сердце. Всего два слова, казалось бы, но и их она не смогла произнести. «С тобой» - вот что хотелось ей ответить.

- Я... Да где-нибудь внизу, наверное... - ответила Нетта, и повернулась в сторону окна. Мягкий снег медленно падал на город. А Нетте почему-то вдруг стало так грустно, что она с трудом сдержалась, чтобы не заплакать.

Она до последнего не верила, что Максим приедет в этот вечер. До безумия ей хотелось его увидеть, но жизнь давно отучила верить в хорошее. Только слабая надежда — вот все, что у нее было. Переодеваясь, Нетта скептически посмотрела на себя. Нет... Это было не ее тело, не ее лицо. Будто страшная печать опустилась на нее, не давая даже вспомнить о том, какой она была раньше. Но одеваться было надо, и уж конечно не в столь привычные джинсы и футболку. Нетта выбрала темно-синее платье — в конце концов, разве это важно, в чем она будет за столом, если Максим не придет? Все еще стоя у зеркала, Нетта закрыла глаза. «Максим...» - еле слышно произнесла она, вздохнула и вновь посмотрела на себя. И замерла...

Ей на мгновение показалось, что она сходит с ума. В ее глазах, которые она теперь не узнавала, вдруг отразились звезды. Лицо приобрело то самое, нежное, мягкое выражение, которое было присуще ей раньше.

- Это же не я... - недоуменно-восторженно прошептала Нетта, но изображение в зеркале никуда не исчезло.

Звездочет вновь смотрел в бронзовое зеркало. За его плечом стояла Ангел.

- Значит... Значит, дело именно в нем, да? - спросила она, и Звездочет кивнул. - А он придет к ней? Она ведь ждет его.

Звездочет пожал плечами. Он по-прежнему считал, что не стоит поощрять любопытство Ангел. Вместо ответа он задал ей вопрос:

- Ты поняла, что произошло с ней?

- Не совсем. А что ты имеешь в виду?

- Ты заметила, как изменилась ее внешность, когда она произнесла его имя?

- Глаза? Да. В них зажглись звезды.

- Не только глаза. Ангел, Ангел... В их мире все совсем иначе, нежели в нашем. У них внешность имеет очень большое значение.

- Внешность есть всего лишь бренная физическая оболочка. Как можно судить существо по ней?! - удивленно вскричала Ангел.

- Они люди. И большинство из них смотрят, так сказать, на упаковку. Потому они и соперничают друг с другом по всяким пустякам. Это смешно, но... Для тех, кто страдает от этого, это, скорее, горько...

- А она? Что произошло с ней сейчас?

- Она стала самой собой. Свет ее любви отразился в ее глазах. Гармония, Ангел, вот и все. Он и она — это и есть гармония...

Звездочет повернулся к зеркалу, давая понять, что разговор окончен.

Сидя за столом, Нетта вертела в руках сигарету. Близилась полночь. Саша, уже изрядно пьяный, предложил пойти и посмотреть телевизор. Нетта не слушала его. Она думала только об одном. Раздался телефонный звонок, и сердце дало сбой. «Уймись, идиотка. Это не он. Он не придет!» - говорила Нетта самой себе.

- Малыш, Макс опаздывает, но приедет, очень извиняется — встретил по дороге друзей! - сообщил Саша, входя на кухню. Нетта закурила. Она могла бы ждать целую вечность, лишь бы он пришел.  - Ну, полночь. Пьем?

- Да ты только и делаешь это сегодня... - рассеянно заметила Нетта, но подставила свой бокал. Шампанское, чуть шурша, потекло в рубиново-красное стеклянное вместилище. «С Новым Годом, Макс! Я... Я люблю тебя.» - проговорила про себя Нетта и залпом выпила вино. Только через несколько секунд до нее дошло, что она сказала. Зажав рукой рот, она смотрела в пространство. Раздался звонок в домофон.

С того вечера прошло больше трех месяцев. Максим так и не позвонил больше — ни разу. Сначала Нетта не очень тревожилась. Он был весьма своеобразным человеком и мог пропадать на недели. Нетта скучала, но уважала его право на свободу общения. Хотя, много раз ей хотелось позвонить Максиму, чтобы... Чтобы просто услышать его голос. Но она сдерживала себя, не желая показаться навязчивой.

Проходили недели, и все они были пустыми и безликими. Нетта работала, Саша по-прежнему сидел дома. Они даже почти перестали ругаться — она не замечала его. Вечерами он, напиваясь, дремал перед телевизором, смотря тупые до омерзения сериалы, а Нетта... Нетта проводила время на кухне. Теперь, кроме дневника, она писала стихи. Писать она начала намного раньше, но лишь сейчас в ее жизни появился человек, которому она хотела — и могла — писать свои мысли, облекая их в стихотворную форму.

Личный дневник

«Сколько еще? Ну не в ментуру же обращаться! Мобильный не отвечает... Как глупо. Я скучаю? Да, скучаю. Черт, все хуже! Я НЕВЫНОСИМО скучаю по нему. И ничего не могу с этим сделать. Хотя... Возможно, это шанс?»

Закрыв тетрадь, Нетта прошла в спальню.

- У тебя есть домашний Макса?

- Не помню, может, где-то и был.

- Позвони ему. Просто спроси, все ли с ним в порядке.

- Малыш, ну давай завтра, я же кино смотрю! - Саша, не отрываясь, смотрел в экран. Нетта подошла к телевизору и нажала кнопку. Экран погас.

- Ты что делаешь, я же смотрел! - Саша злобно посмотрел на ту, что протягивала ему телефон.

- Позвонишь — досмотришь. В конце концов, это твой друг. Тебе плевать на то, что с ним происходит? - Нетта прекрасно знала ответ, но знала так же, что Саша сейчас спорить не будет.

- Найду телефон и позвоню.

- Сейчас найди!

Ворча о том, что звонить вечером уже неприлично, Саша долго рылся в своих бумагах, наконец нашел нужный телефон. Он позвонил, но то, что ему сказали на том конце провода, Нетту не порадовало. Скорее, наоборот. Максима нет. Когда будет, неизвестно. Как связаться — не знают. Вот и все.

Саша снова включил телевизор, а Нетта сидела перед компьютером, задумавшись. Внезапно она повернулась к Саше.

- У тебя есть его мэйл?

- Что у меня есть, малыш? - спросил Саша, не отрываясь от экрана. Видимо, приключения ментов интересовали его гораздо больше, чем разговор с Неттой.

- Электронная почта Макса у тебя есть?! - теряя терпение, спросила Нетта.

- А, почта... Да, есть. По-моему, как-то так... - и Саша назвал ей адрес. Записав его, Нетта ушла в кухню. Там, раскрыв ноутбук, она написала короткое письмо Максиму.

«Знаешь, Макс, мы очень за тебя волнуемся. Ладно, хорошо, я волнуюсь. Что произошло? Я могу тебе чем-то помочь? Пожалуйста, позвони или просто напиши мэйл. Это страшно и сложно - писать в пустоту. Я больше не хочу так. Пожалуйста, напиши мне! Нетта»

Отправила она его с адреса Саши, так как искренне надеялась, что знакомый Максиму адрес не попадем в спам. А отправив, сидела за столом и горько плакала. Она и правда писала — в пустоту.

Звездочет резко отвернулся от зеркала. Его лицо, искаженное странной гримасой, не порадовало Ангел. Она подошла к нему и легонько коснулась плеча.

- Не надо. Это всего лишь эмоции. Иногда и со мной такое происходит... - сказал Звездочет, обретая привычное холодное безразличие ко всему.

- А почему тебе было больно? - решилась спросить Ангел.

- Да просто... Просто посмотрел на нее, и подумал — а не проще ли ей было бы выпрыгнуть из окна сейчас? Не сделала бы она этого, если бы знала, что через несколько лет она снова будет писать в пустоту, только та пустота будет в миллион раз страшнее той, что сейчас перед ней...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Весна вступала в свои права. Но Нетту ничего не радовало, она почти перестала спать. Раньше она много читала, а сейчас будто какая-то апатия овладела ею. Проверять почтовый ящик Саши каждое утро вошло у нее в привычку. Но ничего, кроме рекламы... Совсем ничего...

Письмо пришло ночью. Сначала Нетта не поверила своим глазам, увидев адрес, с которого оно было отправлено. Будто горячая волна захлестнула ее сердце, и стало трудно дышать. Ничего не сказав Саше, она прочла письмо, причем не один, а несколько раз. Как наркоман, который наконец получил свою дозу, так же и Нетта — она получала незнакомый до этого дня кайф — от каждого слова. Это письмо она помнила наизусть.

«Привет! Да все в порядке. Не думал, что будешь волноваться, потому не предупредил. Вообще, уезжал в спешке, не успел никому сообщить. Но виноват, конечно, не подумал. Я же после Нового года у вас уехал в Лондон на следующий день. А как приехал - узнал,что через неделю в Чикаго надо ехать. Ну и уже 2 месяца здесь. Первое время не выходил на связь. По мобильнику с домом примерно на 1000$ наговорил за первую неделю - так что может и не подключат уже. Но сейчас уже снимаю квартиру, провел инет и телефон. Почти как в цивилизации. В целом все нравится, но чувствую больше года не останусь. Так что вернусь месяцев через 10. Даже на грин карту не стал подавать. Вспомнил, что Сашин адрес у меня был где-то, но насколько он активен неизвестно. Ну а у вас чего нового? Какие новости? В Москве хоть будете еще через год? Или тоже уезжать собрались? Пиши. Пока!»

- Макс в Чикаго... - произнесла Нетта, выключая компьютер.

- В Штатах? Классно, везет ему! - ответил Саша, слегка оживившись.

- Тебе никто не мешает работать там же! - ехидно усмехнулась Нетта. Она отлично знала, что слово «работать» всегда пугало Сашу.

- Ну малыш, это сложно, да и зачем, мне здесь хорошо! - ответил Саша, отворачиваясь к телевизору. Новые приключения ментов, прерванные рекламой, вновь возобновились.

- Не сомневалась. Хоть напиши ему, может, его твое письмо порадует.

- Ну ты сама ему напиши, я о чем напишу? - сказал Саша, не отрываясь от экрана.

- Это же ты его друг. А я... - Нетта замолчала, а потом добавила — тихо-тихо, чтобы не услышал Саша: - А я просто та, кто его любит...

В этот вечер она так и осталась сидеть на кухне — до утра. Рассвет она просто не заметила. Ощущение счастья переполняло ее, и, сидя возле окна со своей тетрадью, Нетта улыбалась — почти так же, как в то самое утро, последовавшее за первой встречей с Максимом.

Личный дневник

«Благодарю тебя, Создатель. Это самый чудесный подарок, который только может быть. Он жив, он в порядке! Я так счастлива! Ну а то, что он далеко... Это не важно! Совсем не важно!»

Нетта раскрыла другую тетрадь, ту самую, куда она записывала свои стихи. Легкий скрип пера — еще со времен колледжа в Бельгии Нетта привыкла писать только перьевыми ручками... И на листок начали ложиться ровные строчки. Это были ее первые, самые первые стихи — с конкретным посвящением. Дописав, она вышла в интернет и набрала текст стихов на сайте. Сразу после заглавия, перед основным текстом, она, не задумываясь, вписала одно-единственное слово: Максу.

Звездочет сделал какой-то знак, и изображение в зеркале увеличилось. Можно было рассмотреть даже буквы на мониторе ноутбука и текст в раскрытой тетради со стихами.

- Видишь, Ангел? - спросил Звездочет, не оборачиваясь, и пристально глядя в зеркало.

- Не совсем понимаю... О чем ты?

- Ангел, ты не ослепла? Посмотри! В тетради она пишет «мой любимый». А в интернете ее вариант - «милый друг».

- Это правда! Но почему?!

- Ей страшно.

- Но чего именно она боится? - удивленно спросила Ангел.

- Себя. Своих чувств. Она впервые — любит... - ответил Звездочет, и изображение в зеркале погасло.

Проходили месяцы, и все, что было у Нетты — это редкие письма. Она радовалась им, как ребенок. Через какое-то время она стала писать Максиму со своего личного адреса. Писала обо всем. О погоде и о работе, присылала иногда забавные анекдоты или истории, добавляла какую-то информацию о Саше — все же она, пусть и чисто номинально, была его женой. Но в глубине души Нетта давно знала — ничего у нее не будет с Сашей. Да и не было ничего. Она жалела, что столько времени играла роль его жены. Единственное, что он сделал хорошего, это познакомил ее с Максимом. Часто Нетта рассматривала карту Чикаго и пыталась представить себе, как живет Максим. Она проводила целые вечера в своих мечтах, не замечая, что природа меняла летний наряд на осенний, и что снова пришла зима...

Сквозь обычный гомон голосов в супермаркете Нетта с трудом расслышала звонок своего мобильного телефона. Посмотрев на дисплей, она чуть не выронила аппарат из рук. Номер Максима... Второй раз в жизни ей стало не по себе — до такой степени. Так было и в тот вечер, когда она впервые увидела того, кто сейчас ей звонил. Дыхание перехватило, в висках — стук молота, и... И волна безграничного счастья, окутывавшая Нетту с ног до головы.

- Да.

- Привет. Я в Москве.

- Я вижу, и это здорово!

- Что вы делаете сегодня вечером? - спросил Максим.

- Ждем тебя, конечно! - отпарировала Нетта, не замечая, что окружающие странно смотрят на нее.

- Хорошо, тогда до встречи! Что привезти?

- Что хочешь, главное сам приезжай! - закончив разговор, Нетта убрала телефон. И только в этот момент она поняла, почему так странно косились на нее люди. Она плакала. Слезы непроизвольно текли по ее щекам, а Нетта стояла и улыбалась, глядя в пространство. Она была счастлива.

Придя домой, она быстро приготовила какую-то еду. Какую, она не помнила сама — все ее мысли были заняты Максимом. Переодевшись, она сидела в кухне, курила и смотрела в окно. Руки ее дрожали. И вдруг, чувствуя, что больше не может оставаться дома, она выбежала из квартиры на улицу — в легком платье и в туфельках на босу ногу. Снегопад усилился, и видимость была практически нулевая. Стоя в этом хороводе белых хлопьев, Нетта, не чувствуя холода, вдруг засмеялась — от счастья. Если бы Максим увидел ее сейчас... Вот такую, смеющуюся удивительным, звонким смехом...

Проходивший мимо человек остановился, слушая, как смеется девушка, кружась среди снежинок.

- Нетта, это ты? Прямо не узнал. Смех у тебя, как серебряный! - улыбаясь, сказал мужчина. Он был соседом Нетты по подъезду.

- Спасибо! Погода такая чудесная! - ответила Нетта, ловя губами белые хлопья.

Внезапно она представила себе, как выглядит со стороны. «Он сочтет меня сумасшедшей!» - промелькнуло в голове Нетты. «Впрочем, какая разница? Главное, чтобы он приехал!» - думала она, возвращаясь домой.

И Максим приехал. Приехал в тот же вечер, который навсегда изменил всю Неттину жизнь. Он заметил, что Неттины волосы были мокрыми насквозь. Стоя в коридоре, она сказала ему, что только что помыла голову. А хотела сказать совсем другое... Сказать, что ждала его, что безумно скучала, а потом... Потом ей хотелось выключить свет, положить руки ему на плечи и... Остановить время. Но Нетта промолчала.

Они говорили о Чикаго и обо всем на свете, а потом Нетта предложила показать некоторые из своих недавних телевизионных сюжетов. Телевизор был только в спальне.

- Садись на кровать, а я устроюсь здесь, - сказала Нетта Максиму, садясь в кресло перед компьютером.

Он последовал ее приглашению. Пока Саша подключал телевизор, они о чем-то болтали. Но вот он вышел на кухню, чтобы принести стаканы с выпивкой.

Сначала Нетту обожгло, будто огнем. Она почувствовала, как Максим взял ее за руку. Его пальцы сплелись с ее, и мощный разряд энергии будто пронзил ее сердце. Как во сне, она увидела глаза Максима, а потом почувствовала его губы на своих. В тот миг мир перестал существовать для нее. Можно было прожить тысячи, миллионы жизней, но не почувствовать того, что почувствовала Нетта в тот момент. Вселенная сгорела и родилась заново. Солнце взорвалось, превратившись в сверхновую. Удар молнии. И — абсолютное счастье, где-то там, по ту сторону души.

Звездочет, не отрываясь, следил за тем, что он видел в своем зеркале. В тот миг, когда руки мужчины и женщины сплелись, звезды там, наверху, засияли ярчайшим светом. Но вот женщина вздрогнула, произнесла несколько слов и отвернулась. Звезды погасли. Будто черная бездна, опустилось ниже бездонное небо.

- Что произошло?! - испуганно вскрикнула Ангел, подходя ближе к Звездочету.

- Она струсила... Эта дура струсила! - с какой-то болью крикнул Звездочет, с силой ударяя кулаком по бронзовому зеркалу. Оно не разбилось, нет. Но изображение погасло.

Потрясенная, Ангел молчала. Впервые она видела такую вспышку ярости у обычно спокойного, даже флегматичного Звездочета.

- Как все могло бы быть просто.... - успокаиваясь, проговорил Звездочет, не глядя на Ангел. Небо над ними постепенно приобрело свой обычный цвет, и звезды тускло засияли на нем.

- Что она сказала ему? - осмелилась спросить Ангел.

- Она сказала... - Звездочет горько рассмеялся, - Она сказала, что поцеловала его всего лишь как друга своего мужа...

- Почему?! Она же любит его! - Ангел смотрела на Звездочета, широко раскрыв глаза.

- Именно потому и сказала так. Испугалась, что он примет ее за любительницу развлечься. Боялась, что если скажет правду, перестанет быть интересной ему.

Ангел с отчаяньем смотрела на зеркало. Но там ничего не было. Звездочет молчал...

В этот вечер Нетта пила рюмку за рюмкой. Зачем? Чтобы забыться. И не сказать того, что хотела сказать на самом деле. Или наоборот — набраться смелости, и сказать...

Личный дневник

«Прости меня. Какая же я дура, Максим! Прости же меня. Я не хотела. Я люблю тебя, понимаешь? Даже не представляла, что такое возможно, что со мной такое может быть. Ты не понял, милый? Господи, почему я такая дура?! Я так ждала, когда он вернется, так хотела сказать ему сегодня об этом! И попросить не уходить никогда, остаться со мной... Что же я натворила... Будто кто-то управлял мной...»

Нетта отложила тетрадку. Она вполне протрезвела и сидела на кухне одна. Максим давно ушел. Саша, напившись до совершенно скотского состояния, был в спальне. Через какое-то время она услышала его шаги.

- Малыш, идем спать! - пьяно покачиваясь, сказал он, стоя в проеме кухни.

Нетта медленно повернула голову в его сторону. Встав из-за стола, она подошла к Саше и, глядя ему в глаза, произнесла то, что было у нее на сердце:

- Никогда больше, слышишь? Никогда я не стану спать с тобой, целоваться с тобой, и я никогда не буду твоей. Ты можешь убить меня, но тебе никогда не получить мою душу. Я люблю другого. И буду любить всегда. Ясно тебе?! А теперь... Теперь тебе бы лучше всего исчезнуть из моей жизни. Знаю, ты этого не сделаешь и еще попортишь мне нервы. Но между нами все кончено.

Саша с удивлением смотрел на нее.

- И кого же ты любишь, малыш? Разве не меня, своего котика?

Нетту почти тошнило от отвращения к этому человеку.

- Я никогда не любила тебя. Не спорю, сначала ты показался мне необычным. Но любви, как ты знаешь, между нами не было. Хотя, ты мог ее придумать себе, рассказывая всем и каждому о нашем с тобой счастливом, якобы, браке.

- Ну ты же моя жена!

Нетта расхохоталась.

- Жена?! О нет! Никогда я не стану твоей женой. Запомни — НИКОГДА! - выкрикнув это, Нетта вышла из кухни.

- Ну-ну! - пробормотал ей вслед Саша. - Протрезвеешь — сама придешь мириться!

Он ошибался. Нетта никогда больше не будет близка с ним. С того вечера между ними не было ничего. Она сдержала слово.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Россия, Москва, 2009-й год, март.

Личный дневник

«Мне нужно принять решение. Знаю, что легким оно не будет. Но я устала жить, играя, будто на подмостках дешевого театра. Слишком пусто — и внутри меня, и вокруг. Это нужно прекратить, так почему бы и не прямо сейчас?! Мне страшно... Может, просто — уехать?»

Нетта, будто загнанный зверь, не могла найти себе места, меряя шагами квартиру. Она действительно устала. Устала от приторности фарса, которым можно было охарактеризовать ее личную жизнь. Все вокруг — родители, знакомые, коллеги — все видели ее и Сашу вместе и считали, что у них вполне удачный брак. Но на самом деле... На самом деле, жизнь давно превратилась в кошмар, и, оставаясь наедине, Нетта и Саша не разговаривали друг с другом. Точнее, не разговаривала с ним Нетта. И не хотелось, да и не о чем было. Хотя иногда, как, например, вчера вечером, молчать было сложно...

- Малыш, долго ты будешь играть в свою игру? - услышала Нетта голос Саши. Она сидела за компьютером, повернувшись к Саше спиной.

- Ты оглохла, что ли? К врачу пора? - Сашин голос становился истеричным. Нетта молчала, не поворачиваясь даже к говорившему. И тогда он с силой крутанул ее кресло, развернув Нетту лицом к себе. Усмехнувшись, но по-прежнему не говоря ни слова, она встала и уже хотела пройти на кухню, но задела клавиатуру, лежащую на столе. Фотография Максима скользнула на пол, Саша поднял ее.

- О, фотка Макса? А что это она тут делает, а, малыш? Ты ее напечатала? А зачем?

- Не твое дело! - ответила Нетта, забирая фотографию.

- Нет мое! Ты моя жена, и это мое дело! - опять начал полемику Саша, идя следом за Неттой на кухню.

- Хочешь правду, Саш? - Нетта сидела на диване, подобрав под себя колени. Она устало курила, стараясь не смотреть на того, к кому обращалась — он казался ей просто омерзительным, будто впервые в жизни она рассмотрела его — полностью.

- Какую правду, малыш? Твоя игра уже затянулась слишком. Ты не спишь со мной, вообще ты женщина или ты фригидная? - похоже, Сашу волновала исключительно физиологическая сторона вопроса.

- А такую правду. Я не хочу ни жить с тобой, ни спать с тобой, ни общаться с тобой, ни видеть тебя. Мне это не нужно, не интересно и, более того — противно. Я сожалею, если ты решил, что у нас что-то может получиться. Но жить с нелюбимым я не могу больше. Я пыталась, пойми. И ты знаешь, что я пыталась несколько лет, на радость твоим родителям, твоим друзьям, но... На горе себе. Прости меня. Я не знала, что можно иначе чувствовать. Но сейчас... Понимаешь, я люблю другого человека.

- Что это еще за человек? Ну хватит придумывать сказки, пойдем лучше в постель, или ты считаешь, что нормально столько времени не вести себя, как жена?

- Ты оглох или ты дебил? Я никуда с тобой не пойду. Больше того — я прошу тебя уйти.

- Это как уйти? Я тут живу, это мой дом.

- Твой? Прописочку глянь в паспорте и купи очки, если плохо разбираешь свой адрес. Итак, давай по-хорошему. Мужем ты мне никогда не был, общего у нас с тобой нет ни в чем, все, что я тебе покупала и дарила — забирай. Мы можем остаться просто... друзьями. Если хочешь. - Нетта торопливо говорила все эти шаблонные фразы, но ее трясло. Трясло от безотчетного страха, происхождение которого она и сама не могла себе объяснить.

- Малыш, ты пьяная что ли? - что-то в голосе Саши заставило Нетту посмотреть на него. Глаза его были совершенно безумными. Он медленно наклонился к ней, взял из ее рук фотографию Максима.

- Ты что, в Макса влюбилась? Ну и дура. Ты вообще знаешь, кто он такой?!

- Мне все равно... - тихо сказала Нетта, глядя прямо в глаза Саше. И тут он ударил ее. Прямо в лицо. Нетта на мгновение закрыла глаза, а потом, чувствуя во рту вкус крови, взяла со стола салфетку. Ей стало совершенно без разницы, что произойдет дальше. Она сказала правду.

Саша положил фотографию Максима на стол, и Нетта тут же убрала ее. Какое-то время они молчали.

- Так ты из-за него со мной не спишь?

- Да. Я не сплю с тобой не один год, если помнишь. Я слово дала.

- Не смеши меня! Слово, любовь! Я твой муж! - Саша попытался обнять Нетту и поцеловать ее, но она тут же вскочила, понимая, что перевес силы будет на его стороне, если он еще раз ударит ее. А вот дальше начался кромешный ад. Нетта почти не слушала все то, что говорил ей Саша — о Максиме. Она знала, что он всегда завидовал своему другу, и это было логично — Максим был в первую очередь интересным собеседником, личностью.

- Малыш, ну-ка веди себя, как нормальная жена! - крикнул Саша, пытаясь удержать Нетту. Она уже давно поняла, что разговора не получилось, и хотела уйти из дома, просто прокатиться на машине, успокоиться.

- Оставь меня в покое! Да, я люблю Макса. И Я НЕ ТВОЯ ЖЕНА! - ответила ему Нетта. Я не была ей и ею не стану никогда.

- Станешь! - усмехнулся Саша, взял Нетту за плечи и со всей силы ударил о стену — головой. Один раз. Второй. Третий... Сопротивляться было бесполезно. Нетта будто проваливалась в какую-то темную бездну, ей было очень больно. В голове не было ни одной мысли, кроме имени. И Нетта беззвучно произнесла это имя. Боль будто отошла на задний план, и, теряя сознание, сползая по стене коридора на пол, Нетта улыбнулась — на мгновение ей показалось, что Максим стоит рядом с ней, она увидела его чудесную улыбку. А потом... Она не помнила, что было потом. Память временами бывает милосердна...

Ангел потрясенно смотрела на события, отражавшиеся в бронзовом зеркале. Звездочет сделал ей знак не вмешиваться, и сам стоял рядом, стараясь не упустить ни одну деталь из происходящего. Когда Нетта отключилась, он повернулся к Ангел.

- Я знаю все, что ты хочешь мне сейчас сказать. Мы должны были вмешаться, остановить это, так ты считаешь? - спросил он.

- Да, я считаю именно так. Почему мы стоим и смотрим на это?

- Такова цена, Ангел.

- Цена чего? Цена любви?! Но тогда это уже не любовь, или я ничего не понимаю, объясни мне! Разве любовь может быть жестокой?

- Ангел, в чем-то ты права. У настоящей любви нет цены. И она не бывает безоблачной. То, что ты видела сейчас, это была ее плата, плата этой женщины — за то, что она струсила. За то, что несколько лет она продолжала жить, играя роль, хотя отлично знала, что она любит другого человека.

- Но разве этому... Который сейчас это все сделал — разве ему нужна была ее любовь?

Звездочет покачал головой, бросив взгляд в свое бронзовое зеркало.

- Нет, Ангел. Ему не нужно ни тепла, ни любви, ни понимания, ничего из того, без чего немыслима жизнь человека. Все, что заботит его, это низменная сторона жизни. Человек без интересов, примитив, эгоист до мозга костей. Но... Изворотливый эгоист, стоит отметить. Ты обратила внимание на одну очень важную деталь, Ангел?

- На какую?

- Ни разу этот человек не сказал ей о любви. Ни разу! Он не говорил ей, что она ему нужна, что ему интересно с ней, хорошо, спокойно. Он не говорил ей ни слов нежности, ни слов любви. Он ценил в ней лишь комфорт, который она обеспечивала. И именно страх потерять этот комфорт и заставил его сейчас сделать то, что он сделал.

- Так это даже не было ревностью?! - с безграничным удивлением спросила Ангел.

- Нет... Тот, кто не способен любить, не способен и ревновать...

- Я бы хотела быть с ней рядом, если это возможно.

- Ангелам запрещено вмешиваться в такие дела, но... Пожалуй, я знаю способ, который тебе придется по душе. А заодно и узнаем, готова ли ты к исполнению своего предназначения! - Звездочет хитро посмотрел на Ангел, прочертил над ее головой древний знак, шепча заклинание, и через несколько секунд Ангел исчезла.

Личный дневник

«В зеркало лучше не смотреться. Да и черт с ним. Я знала — легко не будет, но такого... Такого я точно не ожидала. Что же мне делать? Как разорвать этот круг раз и навсегда? Может быть, проще уехать? На время...»

Нетта старалась не вспоминать о том вечере, когда все произошло. Она редко бывала дома, где теперь было не то что тяжело находиться — дышать было нечем. С Сашей она больше не разговаривала, а он, казалось бы, и не считал, что произошло что-то ненормальное в тот вечер. Но тоже вел себя спокойно. Они жили, будто соседи по квартире. Фотографию Максима она носила с собой, боясь оставить ее даже на минуту — он будто давал ей силы жить, согревая своей улыбкой. По большому счету, Нетта с уверенностью могла бы сказать, что Максим стал для нее всем, хоть она и не общалась с ним... Боялась — позвонить, или отправить смс. Боялась расплакаться и сказать, что у нее на сердце.

Нетта стала общаться с подругами, она много фотографировала и все чаще думала о том, чтобы уехать. Куда? Хотя бы к родителям, в Бельгию. Причем поехать хотела на машине, одна. Это стало бы хорошей проверкой и ее водительских способностей, и вообще  — интересным приключением. В глубине души больше всего на свете она хотела бы поехать с Максимом. Показать ему Бельгию, поехать с ним в Голландию... Погулять по Амстердаму, а потом снять номер в маленькой гостинице, и в темноте просто положить голову на его плечо, позволив себе в первый раз в жизни быть счастливой.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Россия, Москва, 2009-й год, декабрь.

День рождения... Нетта перестала любить эти даты, и дело здесь было вовсе не в возрасте. Просто она не любила гостей. Единственного человека, которого она хотела бы увидеть, не было рядом с ней. Она получила от него смс.

«Нетт, с днем рождения! Не меняйся, здоровья тебе и удачи!» - это сообщение Нетта перечитывала сотню раз уже сегодня. Ей позвонили родители, коллеги поздравили. Но на душе было как-то совсем не празднично. Скорее, тоскливо. Вечер, 28-ое декабря. Сиамская кошка Нетты, которую звали Фея, уютно устроилась на коленях у именинницы и видела свои, лишь кошкам снящиеся, сны. Елка, гирлянды, развешенные по стенам и украшающие окно — все это казалось каким-то волшебным, уютным. Но Нетту ничего не радовало. Хорошо еще, что Сашу она уговорила остаться ночевать у родителей. Стыдно признаться, но теперь Нетта попросту давала ему деньги. Платила, так сказать, за то, что он уезжал. Вот и сегодня, протянув ему тысячу рублей, она добилась желаемого.

- Вот тебе тысяча. Езжай к родителям, у меня будут гости.

- Малыш, а как же я?

- Что «как же ты»? Тебя я видеть не хочу, сам знаешь.

Саша попытался перевести разговор на шутку, но Нетта знала, чем может закончиться их беседа. Незаметно убрав с видного места ключи от машины, она открыла дверь в общий коридор:

- Езжай. Деньги у тебя есть, так что, все, счастливо.

- Малыш, а почему я не могу с твоими гостями посидеть? - Саша оделся и был готов уйти.
Нетта знала, что за деньги этот человек сделает абсолютно все. Не раз уже в последние месяцы она платила ему, и он уезжал. А Нетта... Нетта оставалась одна, изредка позволяя себе отвлечься от мыслей и приглашая к себе в гости единственного адекватного, на ее взгляд, собеседника, точнее, собеседницу. Ее звали Ангелина, коротко - Геля. Они были очень дальними родственницами, много лет не общались. Однако, работая на телевидении, люди рано или поздно сталкиваются друг с другом. Так получилось у Гели и Нетты. При первом же разговоре выяснилось, что они во многом похожи. Интерес к литературе, взгляды на жизнь, отношение к российской действительности, да и вообще ко всему, что их окружало — все это оказалось практически идентичным. Саша ненавидел Гелю, так как отлично видел,что на ее фоне он выглядел бледно. Оживленно болтая о книгах или живописи, Нетта и Геля почти не замечали его.

Видела ли Геля, что происходит? Нетте казалось, что да, и ей было стыдно. Она тоже попала под действие легенды и считала, с Неттиной подачи, что Саша — хороший человек, и Нетта счастлива с ним. Но в последний год легенда рухнула. Однажды, не сдерживая слез, Нетта рассказала Геле все, как есть, умолчав лишь об одном — о том, что в ее жизни есть другой человек, которого она по-настоящему любит. Узнав всю правду, Геля перестала ломать комедию в присутствии Саши. Если честно, он раздражал ее с самого первого дня знакомства. И она искренне не понимала, зачем такой женщине, как Нетта, это «сокровище». Именно Геля была свидетелем их настоящей жизни. Она знала, что еду покупала Нетта. Знала, что Саша не работал. И знала, за чей счет он живет, видела, как Саша относился к Нетте. Именно поэтому он и возненавидел Гелю — она знала правду и, не стесняясь, говорила ему в глаза все, что о нем думала.

В вечер своего дня рождения Нетта осталась одна. Она действительно не хотела видеть рядом с собой никого, кроме... Кроме Максима. Но он был далеко отсюда — уехал отдыхать и, наверное, даже не думал о Нетте. Вполне логично. Она сама все сделала для этого...

Звонок домофона был неожиданным для Нетты. Она нажала кнопку, открывающую дверь, даже не спросив, кто это. Потом, вытерев слезы, вышла к лифту. На пороге стояла Геля. Румяная с мороза, красивая, живая, как молодой прелестный эльф — такой она была в этот миг. Нетта удивилась, но в глубине души даже обрадовалась.

- Ты с ума сошла? В такой холод, вечером, да еще с работы! - по-матерински пожурила Гелю Нетта, целуя в раскрасневшиеся щеки.

- А я подумала — у тебя же день рождения, как я могу не поздравить? - засмеялась Геля, и уже через несколько минут они сидели на кухне, весело болтая.

- Как же хорошо без этого любителя понудеть! Как тебе удалось его сплавить? - Геля заинтересованно смотрела на Нетту.

- Как обычно. При помощи вечных ценностей номиналом в тысячу рублей! - улыбнулась Нетта. Хорошо, что можно было больше не врать. Хотя, признаваться в том, что она сделала, было тоже далеко не очень приятно...

- Ну, тогда все ясно. Господи, и это мужик... Неттка, ну как же тебя угораздило?! - полушутливо, полужалея, Геля погладила Нетту по руке.

- Сменим тему. Я все думаю, как мне от него окончательно отвязаться. И решила уехать — в Бельгию. - Нетта закурила и внимательно посмотрела на Гелю.

Та размышляла. С одной стороны, зная Сашу, это был неплохой выход. Ну побесится месяц-два, а потом поймет, что сладкая жизнь закончилась.

- А как с его вещами быть? - спросила она у Нетты.

- А так и быть. Собрать все его вещи и отвезти ему — хоть сейчас! - Нетте было совершенно безразлично, как это сделать, главное — избавиться от того, кого они с Гелей прозвали минотавром — за тупость, агрессию и непрошибаемый эгоизм.

- Но ты уедешь не сейчас, ведь правда? Значит, пока смысла нет — мало ли, что он с машиной сделает, или опять — с тобой... - Геля опустила глаза. Она знала, как болезненно Нетта реагировала на эти воспоминания.

- Может, ты и права. Тогда подожду и займусь подготовкой к поездке. Надеюсь, все будет хорошо! - Нетта заставила себя улыбнуться.

Они проговорили весь вечер. Был третий час ночи, когда Нетта обратила внимание на время. Постелив Геле постель, она ушла в свою спальню. И здесь, не в силах сдержать слезы, Нетта расплакалась — в голос. Прижимая к себе фотографию Максима, уткнувшись в подушку, она вспоминала свою последнюю встречу с ним.

Торговый центр «Европейский», самое начало дня. Народу в кафе, которое было расположено на нижнем этаже здания, совсем мало. Нетта договорилась с Максимом встретиться здесь — отчасти потому, что это было удобно ему, самой ей было совершенно все равно, куда ехать. Главное — увидеть Максима. Остальное не имело значения. Она купила ему чисто символический подарок. На что-то серьезное денег у нее на тот момент просто не было...

И вот он сидит напротив нее. Нетта пила эспрессо, Максим — капуччино. Она старалась не показать своему собеседнику, что чувствует на самом деле. Поэтому и говорила — о чем угодно, только не о главном.

- Кто бы мне руки сейчас связал! Хочу купить себе нетбук, присмотрела здесь, в «Белом Ветре», но он тут стоит тысяч на пять дороже, чем в других магазинах. Я хочу здесь и сейчас, но не могу позволить себе такой переплаты! - Нетта состроила огорченную гримаску и улыбнулась. На самом деле она жила в режиме жесткой экономии — поездка в Бельгию на машине выльется в весьма серьезную сумму, Нетта в этом не сомневалась.

Максим тоже улыбнулся. Чему именно, хотелось бы знать Нетте... Своим мыслям, или же его и правда развеселила Нетта, ее манера говорить, шутить? Этого она не знала. «Сидеть бы вот так, с тобой, вечно...» - пронеслось в голове Нетты, и она чуть было не озвучила эту мысль. Максим сказал, что уезжает на праздники, а Нетта рассказала о своих планах — поехать в Бельгию. Проболтав о том и о сем около часа, они попросили счет.

- Знаешь... Я все же приняла решение расстаться с Сашей... - тихо сказал Нетта.

Помолчав немного, Максим ответил:

- Что ж... Возможно, это и правильно, раз не получается ничего хорошего.

Нетта улыбнулась и, глядя прямо в глаза Максиму, сказала:

- А хорошего никогда и не было.

Она быстро застегнула куртку, и они пошли к выходу. Прощаясь, Нетта потянулась поцеловать Максима, как целовала всегда — в щеку. Но он почему-то отстранился.

- Я побегу. Машину неудачно поставила. Еще раз — с наступающими тебя праздниками, и хорошего отдыха! - сказала Нетта, стараясь не заплакать. Ее коронная улыбка была больше похожа на гримасу боли, но Нетта об этом не знала.

Уже в машине она расплакалась. Точно так же, в голос, как сейчас, сидя на своей кровати.

- Что с тобой? - Геля с испугом смотрела на подругу, которая даже не заметила, как открылась дверь.

Нетта подняла на нее заплаканные глаза и покачала головой.

- Все нормально. Это просто... Просто так, бывает у меня... - всхлипнув, Нетта постаралась улыбнуться. Она прикрыла фотографию, но Геля успела заметить ее. Однако вопросы задавать не стала, и Нетта мысленно поблагодарила за это подругу.

Они посидели на кухне еще примерно полчаса. Нетта курила, а Геля старалась отвлечь ее от горький мыслей.

- Идем спать, иначе ты завтра будешь засыпать прямо на работе! - сказала Нетта и прошла в спальню. Геля присела рядом с ней на кровать и погладила Нетту по волосам.

- Ты спи, тебе надо поспать. Все будет хорошо, вот увидишь! - приговаривая так, она дождалась, пока Нетта заснула, и ушла в свою комнату.

«Пусть хоть в день рождения он ей приснится!» - прошептала Геля, глядя на зимнее небо, темневшее в окне. Далекие звезды слегка подрагивали в морозном воздухе, а в доме было тепло и тихо. Нетта улыбнулась во сне. Пожелание Гели сбылось...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Белоруссия, приграничье, февраль 2010-го года.

Дворники не успевали сметать снег с лобового стекла. До Бреста оставалось еще около двадцати километров, день клонился к вечеру. Неяркое зимнее солнце почти сливалось с горизонтом. Нетта прибавила скорость. После той тысячи километров, которая осталась у нее за спиной, эти два десятка казались совершенным пустяком. Она даже не заметила, как проехала их.

Непосредственно перед въездом в пограничную зону находился автосервис. Все его посты были свободны, и Нетта порадовалась этому - хоть тут задержек не будет.

- Привет, Москва! - добродушно улыбнулся мастер, подходя к машине. - Какие проблемы?

- Шипы. Не рискнула ехать без них по России и Белоруссии, но в Польшу-то не пустят с ними. Снимите? - Нетта устало смотрела в лицо собеседнику. Все же тысяча километров за плечами, с остановками только на заправках...

- Сделаем. Подождите в кафе, там тепло. Чего это Вас в такую погоду несет в Польшу? - мастер с любопытством смотрел на Нетту.

- Вообще-то мне не в Польшу, а в Брюссель, что же касается погоды... Сейчас все-таки зима, так что я не жалуюсь. - Нетта достала сумку, в которой сидела ее кошка, и пошла в сторону кафе.Там, заказав кофе, она раскрыла молнию, выпустила кошку, и та тотчас прыгнула ей на колени. Уткнувшись в теплый мех животного, Нетта закрыла глаза. И тут же снова увидела мелькающую по асфальту разметку, дорожные знаки, бордюры... Усталость брала свое.

- Какая красавица! - голос официантки заставил Нетту открыть глаза. Кошка тоже заволновалась и недовольно мяукнула.

- Спасибо. Она устала в дороге, вот и не в настроении. - ответила Нетта, делая первый глоток кофе. Все в Белоруссии ей нравилось. И дороги отличные, и кофе, и люди.

Немного отдохнув и восстановив силы с помощью кофе, Нетта осмотрелась. Кафе было маленьким, немного наивным по обстановке, но очень уютным. Кое-где еще висели новогодние украшения. Новый Год... Нетта поморщилась. Она старалась не вспоминать о том, что с ней было в этот день. Однако, далеко не всегда можно приказать своему разуму не думать. Далеко не всегда...

Вечер Нового Года. Нетта, сидя на кухне, смотрела куда-то в стену, сквозь свой бокал с виски. Было в холодильнике и шампанское, но ей его не хотелось. Шел снег, и погода была в буквальном смысле сказочная. Вот только настроения праздновать не было. Саша остался у родителей. Нетта заезжала к ним, поздравить и передать подарки. А заодно сообщить
Сашиной матери, что она приняла решение расстаться с Сашей.

- Понимаю, новость не праздничная, но, я надеюсь, вы сможете как-то повлиять на вашего сына. Меня он не слушает. - сказала Нетта, устало глядя на Ирину Константиновну. Она уважала эту женщину, которая, по-своему, конечно, старалась ее понять - это видно было по глазам. Вполне логично - Саша был далеко не подарком, и уж матери об этом было известно отлично.

- Нетта, ну что мне сказать тебе... Конечно, раз не можете жить хорошо, лучше расстаться.

- Вот и скажите это ему. А с меня... С меня довольно. - Нетта встала, взяла свою сумку и поцеловала свою несостоявшуюся свекровь. Она вышла из квартиры, села в машину, и чувство странной легкости наполнило ее. «Мосты сожжены!» - мелькнула в голове мысль. А Саша так и не понял, что Нетта уехала. Он смотрел новогодний концерт вместе с отцом, дегустируя тверской бальзам...

Потом, дома, Нетта надела красивое платье - то самое, в котором она была, когда Максим приезжал к ней на предыдущий Новый год. Повинуясь какому-то странному желанию, она поставила напротив себя еще один бокал, налила в него виски, добавив льда. И пока лед таял, Нетта смотрела прямо перед собой, будто пытаясь увидеть единственного человека, которого любила.

В полночь она выпила и свой, и другой бокал - залпом. А потом... Потом она чуть коснулась губами фотографии Максима.

- С Новым годом, любимый... - голос Нетты в пустой кухне прозвучал странно. Кошка, свернувшаяся возле елки, подняла голову и недоуменно посмотрела на свою хозяйку, которая вдруг заплакала в голос. Нетта опустилась на пол рядом с ней, держа в руках бутылку.

- Феечка, пожалей меня! - попросила женщина, гладя кошку по теплой шерсти. Но, что могла кошка? Удивительными, прозрачными и, в то же время, глубокими голубыми глазами, она смотрела на Нетту, вспоминавшую другие глаза, темные, бездонные. Самые прекрасные глаза в мире - глаза Максима.

«К черту!» - прошептала Нетта, делая глоток прямо из бутылки. Вискиь обожгло горло, но Нетта продолжала пить, пока кухня не завертелась у нее перед глазами. «Как хорошо ни о чем не думать...» - эта была последняя трезвая мысль Нетты. А потом... Потом начался настоящий бред. Нетте показалось, что она находится в круглой комнате, стены которой
сделаны из зеркал. В каждом зеркале был какой-то из эпизодов ее прошлого. Изображение было мутным и черно-белым, а Нетта, переходя от зеркала к зеркалу, пыталась найти того, кого полюбила. И, странное дело, - именно там, где присутствовал Максим, изображение обретало краски. Нетта пыталась разбить зеркало, чтобы сломать эту границу, дотронуться
до руки Максима, но не могла - зеркала были слишком прочными.

Звездочет наблюдал эту картину в своем бронзовом зеркале.

- Ангел! - властно позвал он, и через секунду в вихре искр возникла женская фигура.

- Я здесь. - ответила Ангел, подойдя к нему.

- Как тебе на Земле, в человеческом мире? - спросил у нее Звездочет.

- Я пока не до конца понимаю их мир, но... Там интересно... - Ангел улыбнулась, хотя лицо ее выражало тревогу. Она подошла к зеркалу.

Нетта стояла возле одного из зеркал. Она внимательно смотрела на то, что видела. Вдруг она медленно опустилась на колени.

- Забери меня отсюда, мой хороший... - услышали тихий, какой-то надломленный голос женщины Звездочет и Ангел. - Забери, потому что мне ничего не нужно без тебя. Я всю свою жизнь так верила в то, что однажды найду тебя, и вот теперь... Теперь я знаю, кто ты. Но ты меня не слышишь... Я пьяная, прости. Прости меня за то, что я сказала тебе в том вечер. Я не хотела, Максим, я... Я не знала, что скажу это. Я струсила. Пожалуйста, услышь меня! Хоть сейчас - услышь! Никого больше не будет в моей жизни. Я ведь дала себе слово. И никто не нужен. Только ты. Не знаю, как это получилось, не знаю, почему именно тебя люблю. Мне не нужно ничего от тебя - только ты сам. Будь собой, потому что именно таким я люблю тебя. Пожалуйста! - Нетта плакала в голос, протягивая руки к зеркалу. Но стекла не умеют говорить. И в отчаянии женщина ударила по ближайшему к ней зеркалу. Тысячью осколков
осыпалось оно к ее ногам. Нетта проделала то же самое и с другим, и с третьим зеркалом - до тех пор, пока она не оказалась в совершенно пустой комнате. Вокруг нее не было ничего. В бессилии она опустилась на пол.

- Все правильно, любимый, - прошептала она, - без тебя нет ничего. И ничего не будет...

Бронзовое зеркало Звездочета погасло, и он повернулся к Ангел.

- Не бойся. Она просто отключилась.

- Слишком много выпила... - покачала головой Ангел.

Звездочет махнул рукой, и в зеркале вновь возникло изображение. Это снова была странная зеркальная комната, но на этот раз в зеркалах отображались старинные дома средневекового Брюгге, а перед ними стояла та самая женщина, что выпила зелье колдуньи, желая найти своего любимого.

- Забери меня отсюда, мой хороший... - услышала Ангел голос женщины. Она потрясенно взглянула на Звездочета, но тот приложил палец к губам, призывая к молчанию.

- Мне страшно без тебя, любимый. Вернись, я прошу тебя, мир потерял краски с тех пор, как ты ушел. Мне ничего не нужно, любовь моя. Ни золота, ни серебра, ни цветных камней, ни дорогих одежд... Только ты нужен мне. Услышь меня, потому, что у меня уже почти не осталось сил, чтобы ждать! Прости мне мою слабость, но я не могу жить без тебя. Ты -
моя душа, и ты все для меня. Мне не нужен никто, кроме тебя, а ты мне нужен - любым... - голос, дрогнув, изменился, и женщина заплакала. И в этот момент все зеркала, что окружили ее, распались на части, превращаясь в пыль. Женщина осталась стоять посреди пустой и мрачной комнаты, в которой не было ничего, кроме стен. - Без тебя нет ничего, любимый! - прошептала она, - И ничего не нужно...

Ангел и Звездочет переглянулись.

- Один в один... - тихо проговорил Звездочет, и Ангел кивнула.

Каким-то непостижимым образом Нетта тоже видела эти два эпизода. Проснувшись утром на полу, она решила, что ей приснился кошмар. Рядом с ней лежали осколки от бутылки...

Именно это и вспоминала Нетта сейчас, сидя в кафе возле границы Белоруссии и Польши. Струя ледяного воздуха ворвалась в помещение, и в проеме двери возникло улыбающееся лицо мастера из автосервиса:

- Готово, Москва, теперь у Вас нет шипов! - весело крикнул он. Нетта рассчиталась за кофе, посадила кошку в сумку и вышла из кафе.

Она очень быстро прошла пограничный контроль - погода не располагала к поездкам, снежные заносы напугали даже опытных водителей. Всего полчаса - и перед ней поднялся шлагбаум, отделяющий ее от Народной Польши.

«Теперь надо найти гостиницу и немного поспать» - подумала Нетта, внимательно следя за указателями. «Военная база НАТО» - увидела она надпись с левой стороны и усмехнулась. Давно это было... Много лет она не ездила по европейским дорогам - вот так, одна, за рулем.
Отели вдоль трассы были уютными и приветливыми, все они были украшены разноцветными гирляндами и походили на сказочные пряничные домики. Был уже поздний вечер, когда Нетта остановилась возле одного из них. «Gold Hotel Restoracia» - было выведено на фасаде. А рядом — заправка.

- То, что надо, похоже, да, Фея? - сказала Нетта вслух, обращаясь к кошке. Она запарковала машину и вошла в холл. Оформив документы, Нетта поднялась на второй этаж и вошла в номер. Он был очень уютным и чистым, и в мансардном окне, на фоне черного зимнего неба, светились далекие звезды. Нетта покормила кошку, прошла в душ. Теплые струи воды
сняли усталость, и уже лежа в кровати, Нетта, погасив свет, достала из сумки фотографию Максима.

- Привет, любимый... Знаешь, а здесь совсем неплохо... Тебе бы понравилось, как мне кажется...

Кошка сонно мурлыкала, устроившись рядом с хозяйкой, шум трассы почти не мешал тишине, и Нетта сама не заметила, как заснула. Ей снилась дорога, белая разметка и снег. Тот самый снег, который неслышно падал на землю, на крыши домов, и к утру его белое безмолвие в полной мере вступило в свои права.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Польша, Минск Мазовецкий, приграничье, февраль 2010-го года.

Нетта проснулась задолго до того, как прозвенел будильник. В гостиничном номере стояла сонная тишина, было прохладно. Накинув на себя покрывало, Нетта раскрыла окно. Сумерки, но рассвет был где-то очень близко. Еле заметными огоньками светились фонари где-то вдалеке, а дома вокруг гостиницы еще спали крепким сном. Но что-то неуловимое
было в воздухе... Что-то очень родное, будто давно забытое...

Закрыв глаза, Нетта вдыхала морозный воздух и вдруг... Она почувствовала, как теплые слезы потекли по щекам, но ей не было грустно. Ощущение счастья, так давно забытое, охватило ее. Над крышами плыл запах горящего угля. Запах дома, уюта, чего-то очень далекого - вот на что это походило. И на мгновение Нетта увидела вокруг себя совсем другую обстановку. Комнату с камином, витражные окна, сквозь которые проникали солнечные лучи... Услышала, как откуда-то раздается звон церковных колоколов, и как цокают подковы лошади по мостовой... Стряхнув с себя эти смутные видения, Нетта глубоко вдохнула этот запах. И впервые в жизни ей стало ясно, чего она хочет, и что происходит с ней. Отойдя от окна, она взяла с прикроватной тумбочки фотографию Максима, посмотрела ему в глаза.

- Все сложилось, мой хороший. Теперь все части головоломки на месте. Пазл собран, если можно так сказать. Я люблю тебя. И именно с тобой я счастлива... Именно с тобой я - дома... - негромко проговорила Нетта, вновь вдыхая запах угля.

Звездочет покачал головой. Он наблюдал за Неттой уже очень давно, но лишь сейчас понял до конца, что именно происходило в ее душе все это время.

- Вот она и выбрала свой путь... - заметил он, обращаясь к Ангел, стоявшей рядом с ним. И звезды над их головами вдруг засияли ярче, почти так же, как в тот момент, когда Максим впервые коснулся руки Нетты.

- Она... Она вспомнила?! - спросила Ангел.

- Нет еще... Но она окончательно поняла, что такое любовь, и поняла, кого она искала и ждала - всю свою жизнь.

- И что теперь? - Ангел вопросительно посмотрела на Звездочета.

- Теперь? Этого мы не знаем. Но увидим. Время покажет, что произойдет дальше... - ответил он, и посмотрел на звезды. Они все еще горели ярким, неземным светом, излучая удивительную по своей силе энергию...

Личный дневник

«Я не думала, что в Польше будет так много снега. Хотя на дорогах чисто и сухо. Это утешает. Впереди Варшава, там остановлюсь, выпью кофе. Интересно, когда начнется скоростная трасса, и есть ли она вообще на этой части моего маршрута? Жаль, что я одна. Не с кем поговорить, музыка уже изрядно надоела. Хотя, в одиночестве есть и плюс - никто не отвлекает от мыслей. Фее нравится наша поездка, и я рада, что она себя так образцово ведет. Итак, до Брюсселя - тысяча пятьсот километров. И остановок больше не будет, я не вижу в этом смысла — в Германии можно ехать намного быстрее, чем в Польше. Но до Германии еще далеко, так что, не буду терять время.»

Нетта убрала свой дневник в сумку, взяла кошку и спустилась к машине. Разметая снег на лобовом стекле, она несколько раз оборачивалась и смотрела на гостиницу, на темные окна в мансарде.

- Знаешь, Максим, чего бы мне хотелось? Проснуться рядом с тобой - здесь. Однажды... И сказать тебе, вдыхая этот удивительный запах, что я счастлива. Просто потому, что ты — рядом... - вслух проговорила Нетта и улыбнулась. Она знала, что сделает в первую очередь, когда приедет в Брюссель - позвонит Максиму.

Варшава была отвратительна. И дороги плохие, и сам город произвел на Нетту удручающее впечатление. Ей повезло - она миновала утренние пробки, так как рано выехала. Через сто километров начала скоростная трасса, и Нетта немного расслабилась. Она по-прежнему любила скорость и чувствовала себя за рулем, как птица в небе. Однако протяженность трассы составила всего двести пятьдесят километров, и до границы с Германией Нетте предстояло еще изрядно проехать по узкой дороге, петляющей через лес. Фары встречных машин нестерпимо слепили глаза, но она будто не замечала этого. Все мысли Нетты были не здесь, а далеко, в Москве. Она представляла, что сейчас делает Максим, чем он занят, о
чем думает. И улыбалась - счастливой улыбкой, которой так давно у нее не было.

Уже у самой границы Нетта заметила справа от себя нечто странное. Остановившись на обочине, она вышла из машины. На небольшом холме находилось кладбище. Ничего странного в этом, конечно, не было, удивило Нетту совсем другое. Почти на каждой могиле горели свечи в разноцветных банках. Это было мистично, неожиданно. «Как красиво!» -
подумала Нетта. Каким-то покоем веяло от того, что она видела. Будто дыхание вечности ощущалось здесь, в Померании. До границы оставалось всего тридцать километров. И Нетта поспешила к машине - она хотела как можно скорее попасть в Брюссель.

Но все оказалось не так просто, как она думала. Сильнейший туман опустился на Вестфалию, и начался он с Бранденбурга. Не видя ничего впереди, Нетта старалась придерживаться средней для этих дорог скорости - примерно сто пятьдесят километров в час. Мимо нее пролетали немцы - они, конечно, не считали туман стихийным бедствием, так как много лет ездили по этим дорогам и знали здесь каждый поворот. А Нетте приходилось ориентироваться на навигатор, который иногда запаздывал с указаниями. Чтобы немного разрядить обстановку, Нетта решила поговорить с кошкой.

- Страшновато, да, Фея? - обратилась она к сидящей на переднем сидении сиамской красавице. Кошка, будто понимая, о чем ее спрашивают, согласно мяукнула. Нетта рассмеялась. В конце концов, что такое туман? Она много туманов видела за свою жизнь. Справится - как-нибудь. Ведь теперь у нее есть тот, кого она любит. А, значит, все будет хорошо. Однако, когда Нетта выходила из машины на очередной заправке, она заметила, что на ладонях отпечатались глубокие вмятины от руля. С такой силой она редко вцеплялась в него, видимо, туман все же порядочно взвинтил ей нервы...

Было около шести утра, когда Нетта попала в Брюссель. Город, в котором она выросла, еще спал. С радостью узнавая знакомые места, Нетта улыбалась. За два километра от дома ее родителей находился чудесный лес - это было излюбленное место для прогулок у всех жителей Брюсселя. Остановившись возле озера, Нетта опустила стекло. Пели птицы... «Как
странно!» - подумала Нетта. «В Москве тишина в это время, разве что вороны закаркают, а здесь...»

Трели лесных птиц, встречающих новый день, доносились со всех уголков леса. Воздух был каким-то прозрачным, сладким. Нетта закурила и положила руки на руль. Закрыв глаза, она слушала птиц. Оставив за спиной больше, чем две с половиной тысячи километров, пролетев через страшные туманы по автобанам Германии, она практически не чувствовала усталости.

- Ну вот... - тихо прошептала она, не открывая глаз, - Похоже, я наконец-то вернулась домой...

Нетта думала о том, как однажды рядом с ней будет тот, кого она по-настоящему полюбила. Может быть, ему тоже понравится пение птиц, и он вместе с ней будет смотреть, как проступают контуры вековых деревьев через предутренний туман, а потом... Потом он возьмет ее за руку и улыбнется своей чудесной, сводящей Нетту с ума, улыбкой. И мир
вновь исчезнет, останутся лишь он - и она. Вдвоем.

Звездочет сделал знак, и бронзовое зеркало погасло. Ангел вопросительно посмотрела на него, но Звездочет лишь покачал головой.

- Вот теперь все и начнется. Ты готова?

- К чему? Что произойдет? - со страхом спросила Ангел.

- Падать с высоты - это всегда больно... - тихо сказал Звездочет и бросил взгляд на звезды. Они еще переливались, светились там, высоко, в бездонном небе. Но их свет становился тусклее и был каким-то тревожным...

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Бельгия, Брюссель, февраль 2010-го года.

Личный дневник

«В Москве, наверное, самые морозы. А здесь... Здесь дожди. Хотя, в этом году и снег был, погода сильно изменилась с тех пор, как я жила в Брюсселе - девчонкой. Только не в этом дело. Набрать еще раз? Смысл?! Господи, что же я сделала не так, что?! Почему он не может просто ответить на звонок или на смс? Кого ты обманываешь, идиотка? Не не может - не хочет...»

Нетта сидела на террасе, выходившей в маленький садик. Капли дождя мерно барабанили по козырьку, из сада тянуло сыростью и холодом. Но Нетта не чувствовала этого. Она не замечала ничего, все ее мысли были там, в Москве.

Прошло около двух недель с момента ее приезда сюда. Проезжая по улицам Брюсселя, она с радостью узнавала знакомые дома, магазины, музеи. У нее вошло в привычку гулять по ночам, слушая плеер. Дожди, обычные в это время года, не мешали ей. Скорее, наоборот - помогали. Впервые Нетта была им благодарна — ведь, когда лицо мокрое от дождя, на нем не видно слез. Изо всех сил она скрывала то, что происходило с ней — от близких. Родители, если и понимали, что с их дочерью что-то не так, то предпочитали не задавать вопросов. Впрочем, по-настоящему близкими людьми они никогда и не были.

Нетта, как и планировала еще в Москве, съездила в Брюгге, Остенде, Антверпен. Но нигде она не могла найти покоя. И если она видела что-то интересное, то инстинктивно оборачивалась, почти уже начиная говорить. Кому? О чем? Ответ всегда был неизменным. Максиму. О том, как красиво или интересно то, что Нетта видела в тот или иной момент. Это стало похоже на одержимость. Куда бы она не поехала, все ее мысли были — о нем. Сидя в уютных маленьких кафе, Нетта смотрела сквозь стекло окна, сквозь дождь, сквозь спешащих по своим делам пешеходов. Она мысленно вела диалог с невидимым собеседником. Ведь наяву диалога не получилось...

Приехав в Брюссель, Нетта, как и планировала, в тот же день позвонила Максиму. С бельгийского номера телефона. Она запомнила каждое сказанное им слово. Беседа ни о чем, в принципе, но, как же важно ей было, хотя бы, просто услышать его голос. Стараясь казаться веселой и беспечной, она немного рассказала о дороге, о своих планах. В Брюсселе как раз шел один из кинофестивалей, и Нетта планировала сходить хотя бы пару раз в кино. А, Максим рассказал ей о том, что в Москве все рутинно, добавил, что был простужен и даже один раз ответил на письмо Нетты. Это письмо она распечатала и везде носила с собой. И в тот же день зачем-то зашла в аптеку. Сама не понимая, что именно она делает, Нетта попросила фармацевта порекомендовать ей что-нибудь от простуды. Но, покупать лекарство не стала. Осознав, что она спрашивала о лекарстве, беспокоясь о Максиме, Нетта выскочила из аптеки. «Я схожу с ума...» - пронеслось у нее в голове. Она молча курила, стоя возле
своей машины, подставив лицо дождю. Смоет косметику? Плевать. Ведь все равно ее не увидит тот, кого сама Нетта мечтала увидеть - до боли в сердце. Именно здесь, в Брюсселе, она обратила внимание на то, что почти перестала спать. Засиживаясь до рассвета в гостиной, слушая бой часов, отмеряющих время, Нетта писала стихи. Фотография Максима,
которую она поместила в красивую рамку, стояла напротив нее, на столе. И вместе с ней, видела, как откуда-то из сада в дом вползает предрассветный туман, слышала, как просыпаются птицы.

Звездочет все больше и больше мрачнел. Он больше не вызывал к себе Ангел, но по нескольку раз на дню смотрел в свое бронзовое зеркало. Картина не радовала его. Скорее, удручала. К философскому спокойствию Звездочета примешивалась ему самому не понятная горечь. Звезды над его головой едва светились, и это еще больше огорчало властителя бронзового зеркала.

Чаще всего Геля звонила Нетте с работы. Они обменивались новостями, шутили на разные темы, но все чаще Геле казалось, что с подругой что-то не так. Голос Нетты был похож на голос робота или, точнее, на голос человека, который потерял интерес к жизни. Однажды она решилась спросить о причине.

- Милая, что все же происходит? Что не так? - Геля старалась говорить мягко, хотя очень волновалась, не зная, сможет ли вызвать Нетту на откровенность.

Помолчав немного, Нетта решилась:

- Честно говоря, все не так. Все в моей жизни. - Сказав это, она расплакалась.

- Расскажи мне! Ты же знаешь, я всегда тебя выслушаю!

- Рассказывать особо нечего. История стара, как мир.  Я люблю, а он... Он - нет. - Нетта сама удивилась, как смогла в пяти словах выразить всю трагедию своей жизни.

- Ну что ты! Почему ты так решила? Я, конечно, не могу судить, не знаю, о ком идет речь, но, может быть, ты ошибаешься? - Геля давно догадалась, что у подруги серьезное что-то произошло в личной жизни, но даже представить себе не могла, что Нетта настолько глубоко в депрессии из-за этого. Ведь раньше, когда они разговаривали на эмоциональные темы, Нетта открыто говорила, что не любит никого, и что эта сторона жизни ее не интересует.

- Скажи, как еще можно объяснить тот факт, что человек лишь единожды ответил на звонок, и то только потому, что не знал, кто именно ему звонит? - Нетта оперировала фактами, так как ей не хотелось больше ничего скрывать.

- Возможно, он просто занят? Или потерял телефон, или сменил номер, не знаю... - Геле хотелось утешить Нетту, сказать ей что-то ободряющее, но слов она подобрать не могла, вот и выдавала шаблонные фразы.

- Ну да, конечно. А заодно забыл пароль к своей почте, да? - Нетта понимала, что это уже истерика. Самое интересное, что у нее не было чувства обиды или злости. Максим для нее был единственным, пожалуй, человеком, на которого она не могла обижаться.

- Слушай, не хочу тебя пугать, конечно, но, может быть, он болен? - испробовала последнюю попытку Геля, отлично понимая, что говорит совершенную ерунду.

Нетта готова была смеяться в голос. Только это был бы не радостный, а горький смех. С трудом сдержавшись, она ответила Геле:

- Не нужно. Перестань говорить со мной, как с дурой. Да, так уж получилось - впервые в жизни я действительно люблю человека, да только ключевое слово здесь «я». Ему-то я на фиг не сдалась... А мне больно! Знаешь, когда взрыв в метро был... - Нетта не договорила. Она больше не могла себя контролировать и заплакала. Свернув разговор, Нетта ушла в сад. Там, отвернувшись от окон, выходивших на эту сторону, она пыталась успокоиться. Да, то утро, когда прогремели взрывы в московском метро, Нетта запомнила отлично. Она как раз собиралась прилечь - хоть на пару часов- после очередной бессонной ночи. Открыв Яндекс, она пробежала заголовки новостей глазами, и вдруг почувствовала, как на секунду замерло, а потом упало куда-то вниз сердце. Нетта не понаслышке знала, что такое взрывы в метро. В день трагедии на Пушкинской она, как и многие ее коллеги-журналисты, была на месте событий. Но сейчас одна-единственная мысль бешеным пульсом билась в висках - Максим. Именно о нем были все ее тревоги. Соскользнув на ледяной каменный пол возле кровати, Нетта, встав на колени, обратилась к иконе, стоявшей на секретере.

- Господи... Прошу тебя, пожалуйста... Только пусть с ним все будет в порядке! Пожалуйста! - она плакала, уже не беспокоясь о том, что ее могут услышать родители, спавшие в соседней комнате. Впервые в жизни Нетта отчетливо сознавала, что именно несут в себе слова «спаси и сохрани». Будучи католичкой, она все же не придерживалась строгих церковных канонов. Нетта училась в католическом колледже, где всем заправляли иезуиты, и для нее, как и для остальных, уроки религии были обязательными. И вот сейчас, вспоминая слова молитвы, Нетта ненавидела себя за то, что столько лет она не была в церкви, не исповедовалась. Ей было страшно, что Бог не услышит ее. Да и зачем Господу слышать грешников, если есть молитвы куда более достойных людей? Нетте было страшно. Медленно вспоминая слова католической молитвы, она вполголоса, срываясь на слезы, проговаривала на латыни давно забытые фразы.

- Не за себя прошу, Господи... Мне ничего не нужно. Только за него... Спаси и сохрани моего любимого...

Она простояла на коленях около часа. А потом написала Максиму смс, в котором спрашивала, все ли с ним в порядке. И он ответил ей. Нетта сохранила и это сообщение.

«Привет. Да, все нормально. Я так рано в метро не езжу.»

Несколько слов, которые сделали Нетту счастливой. Как мало надо для счастья - воистину, меткая и мудрая фраза.

Поговорив с Гелей, Нетта не захотела оставаться дома. Ей было тошно в четырех стенах. На ум пришел ее любимый город. Брюгге находился всего в ста километрах от Брюсселя, и именно туда сейчас ехала Нетта.

Дождь немного утих, и лишь редкие его капли падали на булыжные мостовые старого города. Туристов зимой больше привлекают брюжские кафе -- в них они могут дегустировать восхитительный шоколад, которым так славится Бельгия вообще, и Брюгге в частности. Так что Нетта, оставив машину на одной из площадей, гуляла по городу почти в полном одиночестве. Она и сама не знала, куда шла. Бродя по узким улицам, видевшим столько событий за свою бытность, Нетта будто вернулась в прошлое. И, действительно -- эти дома, имевшие многовековую историю, были такими же, как и триста, четыреста лет назад. Разве что, более благоустроенными стали их комнаты, крепче крыши, а в остальном... Все те же стены, что и в далеком прошлом, поливал зимний дождь, и все тот же ветер, летящий с Северного моря, дул над крышами. И Нетте внезапно показалось, что она уже была здесь. Не в этой жизни, а намного раньше. Будто что-то звало ее, что-то очень знакомое.

Звездочет замер, вглядываясь в изображение, возникшее в зеркале. Он видел, как Нетта, будто в состоянии транса, медленно подошла к небольшому дому, стоящему в конце улицы. Она рассматривала витражи в окнах, а потом, прикоснувшись рукой к стене, вдруг вздрогнула, как будто обожглась о невидимое пламя.

Нетте казалось, что она уже была здесь. Что если бы открылась сейчас входная дверь этого дома, она смогла бы абсолютно точно сказать, где именно находится камин...

- Какой бред... Я реально схожу с ума... - вслух произнесла Нетта, продолжая рассматривать дом, перед которым стояла. Вдалеке она услышала стук подков лошади - в Брюгге туристов катают по городу в старинных экипажах. Но Неттины мысли были не о туристах. Всего на
несколько секунд она отчетливо увидела себя, стоящую на пороге этого дома. Ее не удивила ни странная, средневековая одежда — старинное платье, ни тот факт, что в ее длинные, ниже пояса, волосы, были вплетены, по моде средневековья, жемчужные нити... Сердце дало сбой
лишь в тот момент, когда Нетта узнала человека, которого обнимали ее руки. Его глаза она узнала бы - из миллиона...

Звездочет махнул рукой. Зеркало погасло.

- Значит, все-таки судьба... - прошептал он, отходя от зеркала. Звезды, ставшие яркими на эти несколько секунд, вспыхнули, будто соглашаясь с говорившим.

Обратно в Брюссель Нетта возвращалась уже глубокой ночью. Машин на трассе было мало, но радары не давали Нетте ехать с той скоростью, с какой ей хотелось бы. Оно и к лучшему - до сих пор Нетта находилась в состоянии, самое точное название которому было - шок. Она четко знала, чьи глаза видела в своем странном видении. Именно такие глаза были у Максима.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Бельгия, Брюссель, февраль 2010 года.

Личный дневник

«Мне лучше уехать. Оставаться здесь нет смысла, и я не нужна здесь никому. Тем более, что от меня нет ни помощи, ни радости. Снова почувствовать скорость... Да, это выход. И хороший, простой. Самый лучший. Может быть, если я скажу ему все в глаза, будет проще? Только бы увидеть его... Я безумно скучаю. Никогда ни по кому так не скучала. И даже не знала, что вообще возможно - ТАК скучать...»

Приняв решение уехать в ближайшие дни, Нетта стала немного спокойнее. И хотя она точно так же, как и все последнее время, проверяла почту – каждые пять минут, что-то неуловимо изменилось в ее лице. Будто едва заметный луч солнца отпечатался в глазах...

- Ну что, как там Саша, скучает по тебе? - услышав вопрос матери, Нетта расхохоталась. Это был не ее обычный смех, который кто-то однажды сравнил с серебряным колокольчиком. Это, скорее, было нечто среднее между истерикой и горечью.

- Саша? О да! Хочешь, прочту два его письма? Вот первое: «Малыш, когда приедешь? Я задолбался жить с предками, зачем ты вообще уехала?» А вот и второй шедевр: «Малыш, включи камеру и поговорим по скайпу. Ты что, правда в Бельгии? Или ты у своей Гели отсиживаешься? Я хочу домой, хватит уже игры!» Как тебе, мама? - Нетта посмотрела на мать.

- Подожди, вы что, поссорились? - мать искренне считала, что Нетта и Саша в чудесных отношениях. Ничего удивительного - Нетта несколько лет поддерживала эту иллюзию, не желая волновать родителей.

- Скажу проще - мы расстались. Я никогда не любила его, прости, что врала и тебе, и папе. Тема закрыта. Этот человек - просто ничтожество. В нем нет ничего. И не было. Моя вина -- не рассмотрела его с самого первого дня. Это жестокий, наглый, тупой Альфонс. Больше не скажу ничего - прости, противно.

- Да уж... Я-то считала, что ты наконец остепенилась. Значит, он плохой. А ты? Ты-то сама - хорошая? - мать, как обычно, винила во всем Нетту, но та уже давно привыкла к этому.

- Я не стану говорить о себе. Не мне себя судить. Что хотела - сказала. А ты можешь оставаться при своем мнении. - Нетта повернулась спиной к матери, и уже собиралась выйти на террасу покурить.

- Подожди. Не говорила, но раз такое дело, то скажу сейчас. Недавно, перед самым твоим приездом, звонил Стюарт. Спрашивал о тебе.

- Мама, надеюсь, ты ему сказала, что у меня все отлично? Или все еще не теряешь надежды видеть меня женой английского аристократа? Нетта усмехнулась, глядя прямо в глаза матери.

- Да кому ты нужна! Просто передаю, что звонил. Телефон его записан в моей книжке. Хочешь - позвони ему! - сказав это, мать занялась приготовлением обеда, давая понять, что разговор окончен.

Нетта снова проверила почту. Ничего. Пусто. Она задумалась. Стюарт звонил? А зачем? С тех пор, как они виделись в последний раз, прошло... Да, семь лет. Почему бы и не  встретиться? Это, по-крайней мере, даст ей возможность провести вечер вне дома, и не наедине с мыслями, от которых уже даже физически плохо...

- Привет, твоя светлость! - Нетта обратилась к Стюарту именно так, как называла его всегда - еще в колледже, где Стюарт учился вместе со своей сестрой Мадлен.

- Нетта... Я так рад, что ты позвонила! По номеру вижу - ты в Брюсселе. Ужин? Сегодня? - Стюарт, как обычно, был немногословен.

- Уговорил. Только не пугайся, когда меня увидишь. Время не всем на пользу. - Нетта специально сказала это, так как не хотела ничего скрывать. Она знала, что в юности Стюарт был влюблен в нее.

Она не стала, вопреки советам матери, надевать платье и пришла на встречу в повседневной одежде. Джинсы, куртка - вот и весь наряд. Стюарта она увидела сразу - он мало изменился. Сев за столик напротив него, Нетта заставила себя улыбнуться. И несколько минут они молча
смотрели друг на друга. Потом Стюарт взл ее руку, поднес к губам.

- Спасибо, что пришла. Я очень рад видеть тебя снова.

- Это тебе спасибо - что не удрал с криком ужаса. - Нетта чувствовала себя свободно с этим человеком, но, глядя в его пронзительно-синие глаза, видела совсем другие... Только сейчас она осознала, что уже давно подсознательно ищет черты Максима в каждом встречном.

Они проговорили больше двух часов. Обо всем - о жизни, о политике, о работе. Нетта, с присущим ей чувством юмора, рассказывала о проделках своего сына, а Стюарт с сожалением заметил, что у него детей нет.

- Твоя светлость, в этой ситуации стоит подумать о жене, которая тебе подарит детей. Девочку и мальчика - как раз передашь титул! - сказала Нетта, улыбаясь.

- Стоило бы подумать... Но есть проблема - та, которую я хотел бы видеть в роли супруги, на мои чувства не отвечает. Уже лет семь как... - тихо произнес Стюарт, беря Нетту за руку.

- И ты поэтому не женат?

- Да. А я люблю лишь ее...

И тут до Нетты дошло. Она выдернула руку и прикрыла глаза. Только не это! Как же ей не хотелось, чтобы Стюарт думал, что у них что-нибудь может получиться!

- Послушай, Стю... Не считай меня стервой, хорошо? Ты для меня просто друг. Я... Я никогда не любила тебя. И, вообще, никого никогда не любила, до тех пор, пока не встретила... - Нетта замолчала, понимая, как горько и жестоко звучат ее слова.

- Забудь. Ты сама - счастлива? - спросил Стюарт, внимательно глядя на Нетту.

- Как тебе сказать... Я счастлива, что встретила того, кого полюбила. Счастлива каждой минутой своих воспоминаний. Каждым смс от него — в ответ на мое. Каждым отчетом о доставке смс. Между нами ничего не было - только одно касание руки и один поцелуй. Но он... Он заменил мне весь мир. Я счастлива. Только... Мне очень плохо. - Нетте не хотелось
скрывать то, что было у нее на душе.

- А он?

- А он... Он не отвечает ни на мои письма, ни на мои звонки. Он не знает, что я люблю его. Я струсила, Стю. И промолчала. Более того — я сделала такую глупость... Он поцеловал меня, а я... Да что говорить... Сама виновата во всем.

- Нетта, а нужен ли он тебе настолько, что ты сейчас, здесь, сидишь со мной, а мысли твои... - Стюарт дружески улыбнулся и снова взял Нетту за руку.

- Угадал. Мои мысли с ним. За свою жизнь мне столько приходилось лгать, что уже противно. Поэтому и говорю тебе правду, хотя, она тебя и не радует. Прости... - Нетта с благодарностью смотрела на Стюарта.

- Не извиняйся. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? - Стюарт не мог не заметить перемен во внешности Нетты.

- Все нормально. Хотя, знаешь... Привыкать было нелегко. - Нетта закурила. Тема внешности всегда была для нее больным вопросом.

- Диабет? - Стюарт неплохо разбирался в медицине.

- И он тоже. Не будем об этом, ладно? Расскажи лучше, как Мадлен. Она, похоже, единственная из нас, у кого все сложилось - в плане семьи. - Нетте действительно интересно было узнать о судьбе своей подруги.

- Трое детей, замужем за лордом Брассентом, вполне счастлива, и, если честно, я ей завидую. Частенько езжу к ним, люблю с племянниками общаться! - оживился Стюарт.

- Да, можно только позавидовать... - Нетта отвернулась к окну, ей уже не хотелось продолжать эту тему. Внезапно она отчетливо поняла, что даже сама мысль о детях, маленьких детях, причиняет ей физическую боль.

- Что с тобой? - Стюарт мгновенно уловил резкую перемену в настроении Нетты.

- Ничего, просто я... Я пойду, ладно? - Нетта торопливо оделась, взяла свои сигареты, и буквально выбежала из ресторана. Сев в машину, она откинулась на сидение и заплакала. Через несколько минут пассажирская дверь открылась, и Стюарт сел рядом с ней.

- Как ты нашел меня? - сквозь слезы спросила Нетта, не открывая глаз.

- Машина с русскими номерами - большая редкость здесь... - спокойно произнес Стюарт. Нетта попыталась прикурить, но руки у нее так дрожали, что она не могла попасть пламенем зажигалки куда нужно. Вздохнув, Стюарт вынул сигарету у нее изо рта, прикурил и отдал Нетте.

- Зачем ты пришел? Мне сейчас не хочется разговаривать. - голос Нетты, еле слышный, был чуть хриплым.

- Я знаю. Когда я сказал о детях Мадлен, ты подумала о том, что хочешь ребенка от того, кого любишь. И тебе стало больно. Так? - голос Стюарта был совершенно спокойным.

- Да. Пять баллов, Стю... Именно об этом я и думала... - прошептала Нетта.

Стюарт обнял ее за плечи. Всего на мгновение Нетта позволила себе прислониться к нему, но тут же отстранилась.

- Что с тобой? - спросил Стюарт.

- Прости. Я не могу. Я слово давала – никто не дотронется до меня, кроме него... - Нетта смотрела в глаза Стюарту, не замечая, что плачет.

- Понимаю. И ты прости... Я не давал слова, но так уж получилось... - Стюарт ласковым движением провел рукой по мокрой щеке Нетты и вышел из машины.

Нетта долго смотрела ему вслед. Откуда-то она знала, что больше они никогда не увидятся. Губы ее чуть дрогнули. Но не имя Стюарта произнесли они...

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Германия, 2010-й год, март.

Нетта еще на выезде из Брюсселя поняла, что дорога не будет легкой. И
в этот раз дело было не в тумане - будний день, и все подъезды к
крупным городам были забиты автомобилями.

- Итак, время сейчас -  девять часов утра, и возле Льежа я попала в
пробку. Не такую, какими славится, к примеру, Рублевка, но, все равно,
очень неприятно! - чтобы развлечь себя в дороге, Нетта вела
аудио-дневник. Как оказалось потом, он стал отличной основой для
передачи на Авторадио...

Погода была чудесной. Солнечно, сухо, и лишь ближе к Берлину пошел
дождь. Нетта ему даже обрадовалась. Остановившись на очередной
заправке, она выпила кофе. Было по-весеннему тепло, и Нетте отчаянно
захотелось стоять вот так, со стаканом кофе, рядом с Максимом и
смотреть, как мимо проносятся автомобили. Где-то вне времени, просто - вместе. Но Максима не было рядом с ней. Он так и не ответил ни на одно
ее письмо, ни на одно смс. Выруливая на трассу, ведущую к Берлину,
Нетта вспомнила, как много лет назад ехала по ней - тоже одна. Только
тогда она носила другое имя...

Тоска ли, отчаяние или же просто любовь к скоростям - Нетта и сама не
смогла бы ответить, что именно двигало ей, когда она нажимала на
педаль газа. Стрелка спидометра неуклонно ползла вправо и, дрогнув,
легла внизу спидометра, пройдя отметку в двести километров в час.
Нетта улыбалась. На какой-то момент ей стало абсолютно безразлично,
что будет дальше. Говорят, что на таких скоростях человеческий мозг
начинает мыслить иными категориями.

Звездочет с тревогой смотрел на то, что происходит. Стоя возле
бронзового зеркала, он видел, как стрелка спидометра в машине Нетты
легла на правую сторону, видел и какую-то странную улыбку, блуждающую
на Неттиных губах.

- Ангел! - громко позвал он, и через несколько секунд Ангел возникла
рядом, с готовностью глядя на Звездочета.

Он с удивлением оглядел стоящую перед ним Ангел. Ее одежда - вот что в
первую очередь удивило Звездочета.

- Что, на Земле теперь модно носить юбки выше колен? - усмехнулся он.
- Впрочем, я позвал тебя не за тем, чтобы обсуждать вопросы моды.
Почему ты не сразу появилась?

- Прости, я была на работе... - тихо сказала Ангел, подходя к зеркалу.
Она понимала, что происходит что-то очень нехорошее.

- Где ты была?! - удивился Звездочет, но потом махнул рукой - его
волновали иные вопросы.

- На работе. Как я понимаю, все плохо, да? - спросила Ангел, глядя на
машину, летевшую с огромной скоростью по автобану.

- Все больше, чем плохо. Останови ее! - приказал Звездочет.

Ангел кивнула и исчезла в вихре искр.

Нетта и не думала снижать скорость. Ей нравилось это чувство полета,
которое дарила ей сейчас машина. «Я одна. И ни за кого не отвечаю.
Никто точно не знает, где я, так почему бы и нет? Мне ведь нечего
терять. Ему я не нужна...» - думала Нетта. И в этот момент телефон,
который столько часов молчал, зазвонил. Нетте пришлось затормозить - в
Германии за разговоры по мобильному в процессе езды штрафовали
по-крупному.

- Милая, как у тебя дела? Где ты едешь? - голос Гели показался Нетте
каким-то нереальным, далеким.

- Скоро Берлин, так что завтра ближе к вечеру уже буду дома! -
ответила Нетта, пытаясь вернуться к реалиям жизни после своего
фактически полета - на такой скорости это и был полет...

- Осторожнее, ладно? Я тебя очень жду и очень скучаю по тебе! -
попросила Геля и отключилась - она знала, что Неттин номер в
роуминге, а денег на счету мало.

- Конечно. Все будет в порядке... - Нетта знала, что Геля уже не
слышит ее. Она включила левый поворотник и вновь выехала на трассу,
но, в связи с увеличившимся количеством машин, скорость ее была даже
ниже, чем разрешенная на этом участке дороги. Южный и восточный
переферики вокруг Берлина были плотно забиты, и Нетта приготовилась к
тому, что и северный, нужный ей переферик, так же будет стоять. Но
произошло настоящее чудо - в это время суток, в будний день, северный
переферик был свободным, и уже через полтора часа Нетта была в Польше.

Стемнело, и встречные фары нещадно слепили глаза. Нетта понимала, что
ничего хорошего нет в такой дороге - рано или поздно она не увидит
нужный поворот. «Ночи сейчас лунные... Сниму номер в отеле, прямо
сейчас. Посплю часа три-четыре и поеду дальше, как раз дальнобойщики
разъедутся по стоянкам!» - подумала Нетта, ища глазами
указатель на гостиницу.

В этот раз она остановилась в первом же отеле, что встретился на
дороге. Назывался он «Парк 2000» и по уровню комфортабельности с
трудом тянул на одну звезду. Но это не смутило Нетту. Ей было
совершенно без разницы, где спать. Будто в каком-то тумане, она
расписалась на чеке оплаты, получила ключ. Войдя в номер, Нетта даже
не включила свет - ей было достаточно и того освещения, которое шло от
фонарей, горевших за окном. Не раздеваясь, Нетта легла на кровать,
накинув на себя покрывало. Ей было холодно. Еще в Брюсселе она поняла,
что простыла и серьезно. Может, виной тому был дождь, под которым
Нетта так любила гулять, или же это была банальная инфекция - Нетта не
думала над причиной и старалась не обращать внимания на болезнь.
Однако сейчас, лежа на гостиничной кровати и безуспешно пытаясь
согреться, она жалела о том, что не взяла с собой никаких лекарств.
Хотелось пить. Шум от трассы, проходящей совсем рядом, скоро утих, и
Нетта словно провалилась в какую-то черную пропасть. Там было холодно,
пусто. Нетте снилось - или же это было видение? - что она пытается
найти выход из лабиринта, но не может и все время натыкается на
ледяные стены. Холод становился все сильнее, под ногами чувствовался
лед. Нетта плакала во сне - от тоски, от безысходности, от отчаяния...
Но, вдруг, будто теплая волна окутала ее, и яркий свет мелькнул перед
глазами. Нетта проснулась. Холода больше не было. Дисплей телефона
светился мягким светом - пришло сообщение. Нетта, почти не веря своим
глазам, прочла несколько слов, которые ей были сейчас дороже всех
мировых сокровищ.

«Интересная у тебя поездка получается! Будет, что вспомнить» - это был
ответ Максима на посланное Неттой смс.

Она стояла возле окна. Огромная, будто сделанная из полированного
серебра, луна дарила свой свет и лесу, растущему вдоль трассы, и
домам. Было светло, снег отражал лунный свет. Нетта больше не
чувствовала усталости. Приняв душ, она спустилась вниз, в кафе,
работавшее круглосуточно. Горячий кофе, сигарета - и через несколько
минут Нетта уже ехала по пустой дороге в сторону Варшавы. Стараясь
соблюдать скоростной режим, она внимательно следила за дорогой. До
Москвы оставалось полторы тысячи километров.

Почему-то Нетте вспомнился ее последний разговор с Сашей, которого
она мысленно именовала не иначе, как минотавр. Нетте пришлось пойти на
хитрость. Сказав, что она уезжает к родителям и сыну, Нетта попросила
Сашу забрать все вещи, которые ему понадобятся.

- Почему я не могу жить в квартире, пока тебя нет? - поинтересовался
минотавр. Ему совершенно не хотелось возвращаться в дом к родителям,
которые и понятия не имели, что он не работает. Более того - Саша,
совершенно непонятно для чего, врал им, что учится в институте
телевидения. Нетта, узнав об этом, не захотела поддерживать такую
глупую легенду, но и отрицать ничего не отрицала, когда об этом
заходила речь в присутствии друзей или родителей Саши.

- Хотя бы потому, что я там не буду находиться. Прости, но, если мне
не изменяет память, ты там жил со мной? Так вот - я уезжаю. А значит,
тебе в квартире нечего делать. - отрезала Нетта и еще раз попросила
Сашу собрать вещи. Она отлично знала, что он никогда больше не станет
жить здесь - она этого не допустит. Но, сказать об этом сейчас - это
было просто опасно. Еще один скандал - вот чем все это закончится. А
ехать к родителям с синяками ей совершенно не хотелось.

Она даже отвезла Сашу домой, в Бусиново. Когда он вышел из машины,
она, предварительно установив блокировку дверей, открыла окно.

- Саша! - позвала Нетта, и, когда он подошел, сказала ему то, что
хотела сказать уже несколько лет: - Мы с тобой разные люди. Но дело не
в этом. Я люблю другого человека, не тебя. И жить я с тобой не стану
больше. Прости, что не сказала сразу, но мой опыт общения с тобой
научил меня осторожности. Живи, как хочешь. Ты мне ничем не обязан, и
ничего не должен. Когда вернусь, то завезу тебе остальные вещи. И постарайся обо мне
забыть. Думаю, это будет легко - ты никогда не любил меня.

- Малыш, ну причем тут любовь? Подумай сама, ну как я буду жить с
предками? Ты лучше дай мне ключи! Да и вообще, зачем тебе уезжать? -
Саша выглядел так, что Нетта очень порадовалась своей предусмотрительности,
заблокировав двери в машине.

- Пошел ты знаешь куда? - с наслаждением произнесла Нетта, глядя прямо
в глаза минотавру. Она впервые осознала, что свободна - свободна от
этого человека. Сегодня она уедет, и он не остановит ее.

Нетта позволила себе глупый, но красивый маневр. Она тронула машину,
выжав газ чуть дольше, чем следовало. С красивой пробуксовкой
автомобиль выехал из двора. Нетта бросила взгляд в панорамное зеркало. Саша как раз входил в свой подъезд. «Свободна!» - пронеслось в голове
Нетты, и она улыбнулась.

И вот теперь, возвращаясь в Москву, Нетта думала о том, что ей
предстоит сделать. Вернуть Саше оставшиеся вещи, выдержать, похоже, не
один разговор с ним... Но это были мелочи. Самое главное для Нетты
было то, что она сможет увидеть Максима. О нем были все ее мысли на
этой ночной трассе, соединявшей Варшаву и приграничье с Германией.

Личный дневник

«Зря я так боялась раньше ездить по такому маршруту. Как выяснилось, нет ничего страшного ни в польских, ни в белорусских дорогах. Представляю, как красиво
бывает летом! Проехать бы вот так вместе с Максимом! Останавливаться, где захочется...» -Нетта прервала запись, так как была ее очередь. Подавая документы
польскому пограничнику, Нетта улыбнулась.

- Пани едет издалека? - спросил мужчина, сверяя номер двигателя
автомобиля с данными в страховом полисе.

- Из Брюсселя! - весело ответила Нетта.

- Пани в Москву? - удивленно и, с каким-то даже уважением, задал новый
вопрос пограничник.

- Да, в Москву, домой.

- Пани устанет! - осуждающе покачал головой человек, возвращая документы Нетте.

- Пани пофиг! - смеясь, Нетта села в машину. До Москвы осталось всего-то
тысяча километров. И все - она дома! Усталости она не чувствовала,
главное - быстрее вперед. Впервые она свободна. И впервые ей
есть, ради чего возвращаться. Нетта представляла себе глаза Максима,
его улыбку. Как много хотелось ей сказать ему... А потом - просто
приложить его руку к своей щеке. И закрыть глаза...

Последние триста километров до Москвы оказались кошмаром. Дорожное
покрытие еще больше ухудшилось за последний зимний месяц, снег с дождем забрасывал
стекла и фары, встречные машины слепили дальним светом, но ехать иначе
было просто невозможно, на этом участке минского шоссе фонарей не
устанавливали. Иногда Нетте казалось, что следующий поворот станет последним -
так страшно и тяжело было вести машину. Она отправила смс Максиму.
Конечно, она не написала ни о том, как все сложно, ни о том, что
безумно устала. Не написала она и о том, что очень скучает по нему. Он
не ответил. Ирония судьбы - если бы Нетта получила ответ на свое смс,
какой легкой показалась бы ей дорога!

- Она бы и не заметила ни снег, ни ямы, ни фары чужие... - медленно,
будто разговаривая сам с собой, прошептал Звездочет. Но повлиять на
того, что заслонил Нетте весь свет, он не мог.

Когда Нетта наконец вошла в свою квартиру, был поздний вечер. Выпустив
кошку из переноски, Нетта, не включая света, прошла в свою спальню.
Проверив почту и не обнаружив там письма, которого она так ждала,
Нетта достала из своей сумки рамку, в которой была фотография Максима.
Не вполне отдавая себе отчет в том, что она делает, Нетта взяла из
тумбочки скальпель - она купила его пару лет назад и уже сама не
помнила, для чего. Не отрывая глаз от фотографии Максима, она дважды
полоснула скальпелем по венам на внутренней стороны запястья левой
руки. Не поперек, а именно вдоль. Кровь была теплой. Боли Нетта не
почувствовала. Ей хотелось спать, хотелось перестать чувствовать тоску
по тому, кого она любила всем сердцем, всей душой. Любила - впервые в
своей жизни.

Звездочет предвидел то, что сделала Нетта. Чередование эйфории и
глубокой апатии, усталость, и физическая боль от той тоски, что была у
нее на сердце - все это должно было вылиться во что-то страшное. Он не
имел права влиять на события, но надеялся, что Ангел сумеет достойно
выполнить свою миссию. И он не ошибся.

Геля несколько раз набирала номер Нетты. Сначала она не брала трубку,
а потом голос оператора сообщил, что абонент временно недоступен или
находится вне зоны действия сети. И Геля поняла, что произошло что-то
очень нехорошее. Ключи от Неттиной квартиры у нее были, так как она иногда
приезжала поливать цветы. Взяв такси, Геля поехала в Крылатское.
Увидев, что произошло, она вызвала скорую помощь. Врачи приехали
быстро.

- Повезло Вашей подруге, еще бы полчасика, и привет. Здравствуй, небо! -
врач, заполнив необходимые документы, попросил Гелю расписаться.

- С ней все будет нормально? - спросила Геля, с состраданием глядя на подругу.

- Время покажет. Думаю, да, все будет нормально. Вы вовремя нас
вызвали. Несколько дней она побудет в больнице, психолога надо будет
пригласить... - Врач попрощался, стоя в дверях.

А Геля, снимая пропитанное кровью постельное белье, думала о том, что
порезы на руках, конечно, заживут. Но чем залечить те раны, которые в
душе Нетты? На этот счет у нее идей не было.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Россия, Москва, 2010-й год, март.

Геля возвращалась с работы в Крылатское. Все последнее время она жила
с Неттой, так как ей было попросту страшно оставлять ее одну. После
того страшного вечера, когда Нетта - сознательно или нет - решилась на
самоубийство, прошло четыре дня. Четыре дня, в которые можно было бы,
при желании, вместить целую жизнь. На следующий день после того, как
Нетту увезли в больницу, она позвонила Геле с просьбой привезти ей
одежду. Не слушая ни врачей, ни саму Гелю, Нетта, оставив расписку,
вернулась домой. Днем она сидела, забившись в угол с нетбуком, и
писала стихи, а вечерами, когда Геля возвращалась домой, они болтали.
Нетта рассказывала про Бельгию, про дорогу, про все, что не касалось
ее личной жизни. Это было вдвойне тяжело - Нетта будто возвела стену
между собой и окружающим миром. А еще Нетта начала пить. Много и
каждый день. Геля, не выносившая пьяных, с трудом терпела это зрелище,
но старалась не обижать подругу своей реакцией. Самое страшное было в
том, что Нетта пила молча. Будто пытаясь забыться, упившись до полной
отключки. И, глядя на нее, Геля боялась, что она на всю жизнь запомнит
Нетту именно такой - пьяной до последней степени, с отсутствующим
взглядом и с белоснежными бинтами на запястьях рук.

- Как там минотавр, снова у подъезда дежурит? - поинтересовалась
Нетта, когда Геля зашла в квартиру.

- Где же ему еще быть? Консьержка сказала, еще днем заявился. А сейчас
на лавке сидел, мне повезло, он меня не заметил! – Геля откровенно
боялась Сашу, зная не понаслышке, на что он способен.

- Идиот. Хотя... Ему ведь совершенно нечем заняться - он так и не
работает. Помнишь, какую чушь он мне рассказал в прошлом смс?

- Это о чем? Он всегда чушь какую-нибудь рассказывает! - Геля была
рада, что Нетта хоть ненадолго отвлеклась от бутылки.

- Что он, вроде бы, работает в ночную смену в Макдоналдсе, моет
спиртом какие-то аппараты! - Нетта расхохоталась, но не радостным был
этот смех.

- Надо бы узнать, в каком, и туда никогда не ездить, отравимся еще...
- заметила Геля, со вздохом вытряхивая две полные окурков пепельницы --
Нетта невероятно много курила в последнее время.

- Не переживай, это существо даже в Мак не возьмут. Уверена. Но его
дежурства у подъезда мне осточертели. Я ведь вернула ему все его вещи, что еще он хочет? - раздраженно произнесла Нетта, снова потянувшись за
сигаретой.

- Милая, а то ты не знаешь? Жить с родителями, после полной свободы у
тебя тут - да минотавр от злости лаять уже начал! Там-то надо и
работать, и вести себя прилично, и, вообще, хоть что-то делать! - Геля
знала, что эта тема совершенно не достойна обсуждения, но, раз она
отвлекала Нетту от выпивки, то готова была говорить про минотавра хоть
весь вечер.

- Послушай... Я понимаю, как это выглядит, и хочу, чтобы ты знала -
мне плевать на этого придурка. Я много лет ломала комедию, себе на
горе... Никогда между нами не было ничего, кроме видимости нормальных
отношений. И дело даже не в том, что он не работал. Я не любила его.
Как и он меня, впрочем, не любил - к счастью. Одно-единственное его
хорошее действие - он познакомил меня с... - Нетта осеклась, закрыв
рот ладонью.

- С тем, кого ты любишь, да? - по наитию спросила Геля.

Отступать было поздно. Нетта кивнула.

- Знаешь, я ему написала смс, что наконец-то вернула все вещи
минотавру. Он так забавно ответил: «Хорошо, значит, не придется
устраивать ритуальный костер!» - Нетта улыбнулась, и впервые ее улыбка
показалась Геле искренней и какой-то нежной, очень светлой. И Геля
решилась.

- Почему ты хотела умереть? - спросила она, пристально глядя на Нетту.

- Из-за этого человека?

Нетта ответила не сразу. Выкурив сигарету почти до фильтра, она налила
себе виски.

- Я не хочу, чтобы ты считала меня сумасшедшей. Просто попытайся меня
понять. Я не из-за него хотела это сделать, нет! А из-за себя. Моя
чертова трусость, слабость, вся моя жизнь в последние несколько лет,
все это настолько мне надоело! И эта история с придурком-минотавром -
она тоже была «приятной»... Но не в этом дело. Просто... Гель, не
из-за него, нет. А потому, что я - не могу без него. Так надеялась,
что смогу ему объяснить, что произошло, но... Он не отвечает на мои
письма. Да и разве в письме о таких вещах говорят? Ты прости, я
сглупила. Прости... - Нетта расплакалась и ушла в ванную.

Звездочет не ожидал появления Ангел именно сейчас и, когда она
возникла перед ним, искренне удивился.

- Что мне сказать ей? Как ее удержать? - Ангел была очень печальной и
с надеждой смотрела на Звездочета.

- Она всего лишь человек. Вот и скажи ей то, что обычно говорят людям,
попробуй мыслить, как они. Это твое задание, и я не могу тебе
советовать! - резко ответил ей Звездочет, отворачиваясь. Ангел
исчезла.

Нетта допила бутылку до конца. Она не пошла в спальню, как делала это
раньше. Лежа на диване на кухне, она молча смотрела в потолок.

- Неттка, ну не нужно так. В конце концов, это же просто мужчина. Ты
встретишь другого. Не стоит он того, чтобы свою жизнь вот так... Ну не
надо! - Геля говорила эти банальные слова, стараясь поймать взгляд
подруги.

- Просто мужчина, да - для тебя. А для меня, моя дорогая, это
Единственный мужчина. Тот, кого я люблю. В первый и в последний раз.
Не он не стоит моей жизни, Гель. Это я и моя жизнь - не стоим его...
Для меня он всегда будет самым лучшим. Прости, обсуждать я это не
стану! - голос Нетты был резким, в глазах стояла такая боль, что Геля
поняла - эта тема закрыта.

Подумав, она подождала, когда Нетта заснет - спиртное делало свое
дело. И, взяв телефон подруги, она нашла в нем номер Максима. Это было
не сложно - Нетта дословно процитировала ей присланное им смс про
ритуальный костер. Переписав этот телефон себе, Геля решила завтра же
поговорить с тем, кто заслонил Нетте весь белый свет. Она понимала,
что подруга придет в ярость, узнав о том, что сделала Геля, но и не
попробовать она не могла.

Личный дневник

«Интересно, сколько нужно выпить, чтобы сдохнуть? И что именно надо
пить? Тормозуху? Вывернет... Может, таблетки? У меня столько нет, но
могу купить. Не хочу жить. Ничего не хочу. Заснуть бы - навсегда.
Бред. Сколько я смотрела фильмов, сколько читала книг - про несчастную
любовь, про то, как женщины травились, кидались из окна, вешались... И
я, дура, смеялась над этим... Воистину - пока сама не прочувствуешь,
не поймешь. Господи, скажи мне, это кольцо на его руке будет теперь
пожизненно перед глазами маячить? Скажи, Бог, как мне жить дальше?!»

Нетта со всей силы швырнула тетрадь на пол. Потом, не думая о
последствиях, резким движением сорвала со стены распятие, а с шеи -
цепочку с крестом.

- Ну, давай, Бог! Накажи меня! Где твои молнии? Молчишь?! Тебя попросту
нет, Бог! Иначе ты не допустил бы такое. Ты - никто, ты миф, ты
страшилка для дураков. Убей меня, потому что я ненавижу тебя, отрицаю.
Ну же! Мне больше нечего терять! - Нетта с истеричным смехом смотрела
на крест, лежащий на полу.

Геля в ужасе наблюдала эту сцену. Она сидела на кровати, вцепившись
руками в крестик, висевший у нее на шее. Нетта заметила этот жест.

- Сними эту дрянь. Бога нет, слышишь? Нет! - Нетту трясло, и глаза ее
стали практически черными.

Через пару часов, выпив почти целую бутылку водки, Нетта отключилась,
но даже во сне она продолжала плакать. Геля не знала, что именно
произошло. Накануне ей удалось дозвониться до Максима, она попросила
его поговорить с Неттой.

- Что я ей скажу? - услышала она его вопрос.

- Не знаю, но, Максим, просто поговорите с ней! Она не знает, что я
вам позвонила. Ей просто плохо. Я очень вас прошу! - Геля очень
боялась, что он откажется.

Максим позвонил Нетте. Они договорились встретиться в Шоколаднице,
возле пресловутой Горбушки. Что произошло там, Геля не знала, но, когда
Нетта вернулась домой, Геле стало по-настоящему страшно. Такой она еще
никогда не видела подругу. Надежды на то, что она расскажет, что
случилось, у Гели не было. Но Неттина истерика, продолжавшаяся
несколько часов, лучше, чем любые слова, говорила о том, что произошло
нечто, совершенно непоправимое.

Нетта проснулась, будто от кошмара. Ей не хватало воздуха, хотелось
пить. Геля принесла ей стакан воды со льдом и, присев рядом,
погладила по голове.

- Что с тобой? Ну зачем ты так из-за мужчины? Не трави себя, милая!
- попыталась она снова утешить Нетту.

- Не смей говорить о нем плохо! - глаза Нетты сузились, и будто огонь
полыхнул из них. Геля отшатнулась. Ей было обидно, что подруга доводит
себя до страшного состояния, проклиная и отрицая Бога, из-за человека,
который, судя по всему, того попросту не стоил.

В этот раз звездочет ждал Ангел. Она появилась почти сразу, как Нетта
окончательно заснула.  Встав перед бронзовым зеркалом, Ангел, со
слезами в голосе, обратилась к Звездочету:

- Почему она так говорила со мной? Разве я виновата в том, что
произошло? Я всего-то хотела помочь! - чуть не плакала Ангел.

Звездочет кивнул. Он знал и причину поведения Нетты, и слышал ее
разговор с Максимом в том кафе.

- Ангел... Она любит его. Действительно любит, а не придумала себе эту
любовь, чтобы заполнить пустоту в душе. Он для нее - Единственный. Он
был им всегда, во все времена, как ты помнишь. И она не может иначе -
просто не может. Если хочешь, он для нее - своего рода божество. Это
нормально, если любишь - душой и сердцем, а не так, как большинство на
Земле - телом и разумом.

- То есть он для нее - как Бог?! - потрясенно прошептала Ангел.

- Боюсь, что он для нее - выше Бога... - ответил Звездочет. Он видел
многое за прошедшие тысячи лет. Но, даже его, потрясла та тоска,
нежность, любовь и боль, которую он увидел сегодня в глазах женщины,
сидевшей напротив мужчины - в кафе. Зеркало не давало идеального
изображения, да это было и не нужно Звездочету. У Абсолютной Любви был
свой, особый свет. И именно этот свет и мерцал в глазах женщины, и
именно его разглядел Звездочет. Он рассказал об этом Ангел, и она
поняла, что, как бы не сложилась жизнь - никогда и ни в чем Нетта не
осудит того, кого любит. Он не просто заслонил ей весь свет - он и был
ее светом...


ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Москва, апрель 2010 года.

Личный дневник

«Интересно, что я буду делать, когда кончатся деньги? Прозак стоит под
тысячу, да и водка теперь дорогая и сигареты... Упиться бы навсегда.
Заснуть и не проснуться. Потому, что мне ничего не интересно больше, и
ничего не нужно. Сама не знаю, почему так. Все же иначе было. Хотя
кому я вру? Себе? Глупо... Всю жизнь я мечтала, надеялась... И эти
сны, эти чертовы сны, в которых были только его глаза. И вот теперь я
знаю, кто обладатель этих глаз, да толку, толку?! Смс. Это все, что у
меня осталось, смс и фотографии. Не забыть скачать на диск. А сейчас мне надо
выпить. Как же глупо! Эй ты, там, на небе, как тебя - бог, что ли?
Может, поразишь меня молнией? Самое время! А то водка стынет. Бред
какой-то...»

Нетта закрыла файл, предварительно нажав команду «сохранить». Теперь
она вела электронный дневник, писать на бумаге ей было трудно - в
основном она писала, лежа на диване в кухне. Прокуренный воздух
вызывал сильную головную боль, но Нетта уже привыкла к ней, как и к
тому, что каждый ее вечер заканчивался одинаково - с бутылкой. Как она
отключалась, Нетта не помнила. И ей ничего никогда не снилось, кроме
одного и того же кошмара. Она видела себя на обочине дороги. Ни машин,
ни людей - пустота вокруг, и вязкий туман с поля медленно приближался,
наползая рваными пятнами. Было холодно, Нетта пыталась согреться,
обнимая себя за плечи. Но это не спасало. Ей начинало не хватать
воздуха, а туман становился все ближе. Нетте хотелось закричать, но
крик застывал в горле. Она оборачивалась, и видела Максима, стоящего
на противоположной стороне дороги. Он молча смотрел куда-то мимо нее,
в сторону. Рядом с ним не было тумана. Интуитивно Нетта понимала, что
и холода он не чувствует, и дышать может нормально. Иногда он проводил
рукой по волосам и чему-то слегка улыбался. И каждый раз Нетта
пыталась позвать его, произнести его имя, но не могла. Равно как и не
могла перейти дорогу. И тогда она опускалась на колени и начинала
плакать, а туман заполнял легкие, не давая дышать, скрывая все вокруг.
Нетта просыпалась - плача. И с каждой ночью время, на которое она
отключалась, становилось все короче и короче. Но это мало ее
беспокоило.

Звездочет был зол. Он уже несколько часов назад послал сигнал Ангел,
но она не торопилась явиться к нему. Бронзовое зеркало было мертво.
Звездочет и без него знал, что происходит с той, за чьей судьбой он
наблюдал. И вот наконец Ангел появилась перед ним.

- Почему так долго? Или ты настолько вжилась в роль человека, что уже
не слышишь мой призыв? - спросил он, сурово глядя на стоящую перед ним
Ангел.

- Прости. Я была на работе. Ответственное задание, никак не могла уйти раньше.

- Ладно. Теперь я дам тебе задание. Уговори ее сходить к врачу.
Возможно, он сможет вывести ее из этого ступора. Ведь помогают же
врачи там, на Земле, таким, как она! - сказав это, Звездочет
отвернулся, считая разговор оконченным.

- Хорошо, я попробую. Когда мне вернуться с рассказом? - Ангел
понимала, что Звездочет недоволен ею, но она действительно не могла
уйти с работы.

- Как только она вернется от врача. Иди, не медли! - приказал
Звездочет, не поворачиваясь. Он стоял возле зеркала и внимательно
смотрел на медленно проступающую картинку.  Ангел кивнула и исчезла.

Нетта предполагала, что рано или поздно Геля попросит ее о таком. В
принципе, со стороны она действительно выглядела сумасшедшей
алкоголичкой, да еще с истериками, которые стали уже привычными.

- Хорошо. Давай прекратим этот разговор раз и навсегда. Пойду к
врачу и, если он назначит мне лечение, я выполню все, что он скажет.
Но, если это не поможет, поклянись, что оставишь меня в покое! - Нетта
смотрела в глаза сидящей напротив подруге. На ее лице читалась только
боль и усталость, на большее она сейчас не была способна.

- Это все, о чем я прошу, милая. Просто сходи к врачу, пожалуйста! -
Геля старалась говорить очень мягко, но почему-то она подсознательно
понимала, что врач тут не поможет...

Нетта сдержала свое слово. Она пришла к врачу, которого считали
отличным специалистом по психологии и психиатрии. Сидя в приемной, она
с усмешкой рассматривала журналы, лежащие на небольшом столике. «Какая
чушь! Если человек реально болен, то ему не нужны журналы, его ничего
не интересует! А тем, кто способен листать эти глянцевые странички, не
нужен врач!» - думала она.

Дверь в кабинет открылась. Нетта зашла в помещение и чуть не
расхохоталась - уж очень она самой себе напоминала героиню дешевых
фильмов, которая просто жаждет рассказать психоаналитику о своих
проблемах.

Обстановка кабинета мало чем походила на приемную медика. Теплый цвет
стен, неброская, приятная по тону и форме мебель, сам врач, одетый не
в традиционный белый халат, а в джинсы и свитер - все это, вроде бы,
располагало к дружеской беседе. Но что-то все же было не так. Сев за
стол напротив врача, Нетта вдруг подавила смешок. Жестом извинившись,
она быстро справилась с собой. Врач внимательно смотрел на нее.

- Вы сейчас принимаете что-то успокоительное? - спросил он. Голос у
врача был мягким, спокойным, но Нетте было совершенно все-равно, какой
он.

- Да. Прозак - утром, амитриптилин - вечером! - почти с вызовом ответила она.

- Вам выписал эти препараты врач? - осведомился психотерапевт.

- Нет. Я сама их подобрала. Уж очень в дурку не хотелось, - сказала
Нетта, улыбаясь.

- И как, помогают они вам?

- Смотря от чего. Розовых слонов пока не видела, но на людей с ножом
не кидаюсь и из окна все еще не выпрыгнула... - задумчиво протянула
Нетта. Ей безумно хотелось курить. Заметив на столе пепельницу, она,
не спрашивая разрешения, достала сигареты. Первая же затяжка слегка
расслабила ее.

- А алкоголь? Пьете? - снова задал вопрос врач, глядя на слегка
трясущиеся руки женщины.

- Хотите составить компанию? - пошутила Нетта.

- Боюсь, нет. Итак? Пьете?

- Да. И много. Но не помогает, к сожалению! - Нетта затушила
сигарету. Она понимала, как смешно и глупо выглядит их беседа со
стороны, но вариантов не было. «Да и потом, я не первая такая у
него!» - мелькнула у Нетты мысль.

Врач задал ей несколько банальных вопросов. Возраст, род занятий,
семейное положение, дети. Что-то записал себе в блокнот, а потом
спросил, глядя Нетте в глаза:

- Почему вы пьете алкоголь, таблетки, и почему вы пытались убить себя? - он кивком указал на свежие шрамы на руках женщины.

- Я люблю того, кому на фиг не облокотилась, уж простите за столь
грубую формулировку, доктор... - ответила Нетта. Она и не представляла
раньше, что вся трагедия ее жизни выразится в восьми простых словах.

- И давно любите? - совершенно спокойно спросил врач.

- Всю жизнь. Просто лишь недавно узнала, кто он. Понимаю, звучит
глупо, но... Это правда. - Нетта снова потянулась к сигаретам.

- Почему Вы его любите? Он богат? Знаменит? Кто он? - врач задавал,
судя по всему, шаблонные вопросы. Он считал Нетту обычной пациенткой.

- А любят не почему-то. Любят - просто потому, что любят. Богат ли он?
Не знаю, меня не интересуют его деньги. Знаменит? Не думаю. Да и мне
как-то плевать на это. А вот кто он - я даже не знаю. Я мало знаю о
нем, если честно. Он просто тот, кого я люблю. - Нетта отвечала, не
задумываясь, так как эти вопросы она сто раз задавала самой себе.

- Ну хорошо. Он вас не любит, а что вы пытаетесь доказать с помощью
алкоголя и таблеток?  - врач резко сменил тон и снова что-то записал
в свой блокнот.

- Я не математик, доктор. И никому ничего не доказываю. Я пытаюсь
выжить - не более. Пока что - пытаюсь… - Нетта улыбнулась.

- Вы говорили ему о своих чувствах?

- Да. И именно поэтому я сейчас и здесь. Ему... Как бы это мягко
сказать-то? Ему я не интересна. - Нетта усмехнулась, так как она точно
знала, какой вопрос последует за ее ответом. И она не ошиблась.

- Если все так, то зачем вы пьете? Зачем режете руки? Вы ему не
интересны - забудьте его! Будьте выше него, найдите того, кому вы
станете интересны, и отомстите - станьте счастливой! - психоаналитик
выдал эту фразу с победной улыбкой.

- А зачем мне другой, если я не смогу любить его? Зачем мне мстить
тому, кого я люблю? Пью я, чтобы не думать каждую секунду о нем - о
его глазах, его руках, его смехе и его голосе.

- Сколько продолжались ваши отношения? - спросил врач.

- У нас не было отношений, доктор. Между нами не было ничего, кроме
одного касания рук, одного поцелуя... - Нетта знала, что ее ответ
произведет впечатление на врача. Ей даже стало доставлять какое-то
извращенное удовольствие ставить его в тупик - одной только правдой и
искренностью своих ответов.

- Но тогда... Тогда как вы можете любить его? Вы же не знаете о нем
ничего! - удивленно воскликнул врач.

- А вот так. Я увидела мир в цвете, познакомившись с ним. Я
научилась улыбаться, не нося маски, и мне больно, почти физически - от
того, что он не со мной. Мне не важно, какие у него привычки, злой он
или добрый, грубый он или ласковый. Я люблю ЕГО, а не то, что
сопутствует человеку.

- Но если все так, то вы и привычки его должны любить. А если они вам
не понравятся, к примеру? - заинтересованно спросил врач.

- Я же говорю - я люблю его любым. Его самого. Поэтому, мне не важно,
какие у него привычки, - ответила Нетта.

- И как вы видите свою жизнь с ним? Ничего не зная о человеке, сложно
строить отношения! - врач сделал пометку в блокноте и снова пристально
посмотрел Нетте в глаза.

- Доктор, а вы планировали свою жизнь - со стаканом воды, с глотком
воздуха? Не все ли равно, как будут развиваться события? Для меня
важен лишь он сам, тот, кого я люблю, а не то, что нас окружает.
Потому, что это - не главное.

- Вы ставите меня в тупик, если честно... - задумчиво пробормотал врач.

- Добро пожаловать в мой мир! Я сама в тупике. Жить без него - не хочу
я. А с ним - не хочет он, все так просто! - ответила Нетта. Ей стало
скучно, так как она уже поняла, что попросту теряет время. Врач
говорил ей прописные истины, но сработать они могли лишь в том случае,
если бы Нетта не любила Максима - сердцем и душой - а была бы просто
увлечена им, пытаясь заполнить одиночество, придумав себе героя.

- А если вам надоест однажды страдать? Вы осознаете, что этот человек
вовсе не ваш идеал, и с сожалением станете смотреть на шрамы, которые
оставил нож. Подумайте об этом!

- Идеалов нет. И я не искала никогда идеального мужчину. Я всю жизнь
ждала того, кого любила - и люблю сейчас - моего Единственного. Шрамы?
Это ничто, доктор. Порезы в сердце куда страшнее - они не заживают...
- тихо сказала Нетта. Она курила, глядя в потолок.

- Как же вы поняли, что любите его? Любовь - это вообще что? - голос
врача дрогнул. Он и сам не понимал, почему - впервые в жизни - все его
доводы и увещевания падали в пустоту. Пациентка будто сама
консультировала его.

- Это пришло сразу. Но не сразу я осознала, что произошло. Миг - и
вспышка, разряд по телу, сбой в работе сердца, а потом - волна впервые
в жизни испытанного счастья. Его ни с чем нельзя сравнить.

- Похоже на оргазм? - спросил врач.

Нетта засмеялась.

- О нет! Теории Фрейда, конечно, имеют право на существование, но даже
старый добрый Зигмунд не мог бы это растолковать. Безграничное
счастье, доктор. Хотя да, если хотите - оргазм души. Психологический
оргазм.

- А раньше такое было у вас с кем-то?

- Нет. Иначе бы я не была сейчас здесь. Понимаете, любят единожды. Нет
первой любви, нет второй. Есть одна-единственная. Не всем удается
познать ее, иногда целой жизни мало. Не встречаешь своего человека, а
значит, не встречаешь и любовь. Но люди принимают за любовь много чего. Это и страсть, и привязанность, и секс, и просто теплые отношения.

Врач поймал себя на мысли, что сеанс превратился в своего рода
дискуссию двух теоретиков. Он попробовал вернуться к своим методам
лечения подобных случаев, хотя уже понял, что ни под какие привычные
рамки ситуация с этой женщиной не попадает.

- А если заняться карьерой? Или поехать путешествовать? С родными
время провести? Это ведь отвлекает вас, не так ли?

- Нет. Не отвлекает. Мне это не интересно. Карьера? Я не могу
сосредоточиться ни на чем, в моих мыслях только лишь он один. Да и все
складывается так, что постоянно напоминает мне о нем.

- Это как же? - озадаченно спросил врач.

- А так. Я еду на переговоры - на столе стоит холодная бутылка пепси.
На ней - его имя в сокращенном варианте. Стою в пробке - рядом вывеска
страховой компании, тут та же история. Плачу карточкой за что-то -
банк-посредник - тот самый, для которого он когда-то работал. Еду
путешествовать - и постоянно оборачиваюсь, желая показать ему то, что
заинтересовало меня. Родные? Мне они никогда не были близкими по духу.
Там своя жизнь. Любить - люблю, уважать - уважаю, но... не нуждаюсь в
них, как и они - во мне. Я больше веду беседу с фотографией моего
любимого, чем с теми, кто рядом. Продолжать?

- Нет. То есть вы не от одиночества, так сказать, вцепились в объект
вашей любви?

- Я считала одиночество счастьем, пока не встретила его... - негромко
произнесла Нетта.

Врач молчал. Он хотел, но никак не мог подобрать еще какие-нибудь
аргументы. Наконец он применил последнее средство.

- Из-за него вы хотели покончить с собой. Так? Стоит ли он этого, подумайте!

- Не из-за него. Он не виноват в этом. Я сама не хочу жить вот так, без
него. Его я не обвиняю и никогда не обвинила бы. Это ведь моя
проблема, не так ли - моя проблема в том, что я его люблю? Хотя... Это
не проблема даже, это счастье. - Нетта поднялась, положила в сумку
сигареты. Врач молча протянул ей руку.

- Все же попробуйте изменить свою жизнь. Отвлекитесь. Подумайте о
себе. Женщина, стоящая на коленях перед мужчиной, не вызывает
интереса, поверьте моему опыту!

- Я и так думаю только о себе, доктор. Я эгоистка. Иначе бы давно
исчезла бы из этого мира - чтобы не беспокоить его своими выходками. А
стоять на коленях... Доктор, любовь - это не рабство и не унижение.
Это счастье. И я горжусь тем, что могу смело говорить об этом
любому, кто спросит. В остальном - боль души неизлечима. Не
переживайте за меня. Я уже изменила всю свою жизнь, когда впервые в
жизни полюбила. Жаль - безответно. Но это уже не в вашей компетенции.
Удачи вам! - Нетта вышла из кабинета. Сев в машину, она улыбнулась
фотографии Максима, стоящей на приборной панели.

- Вот так, мой хороший. Психоаналитик мне не помог... Я люблю тебя.
Люблю... Люблю... - Нетта беззвучно шептала это слово, повторяя его -
снова и снова. Она даже не заметила, что плачет.

Звездочет отошел от зеркала. Ангел появилась через несколько минут.

- Она была у врача.

- Знаю. Как знаю и то, что врач тут не поможет. Но я благодарен тебе
за то, что ты попыталась.

- Прости меня. Я должна вернуться -- не хочу оставлять ее одну надолго!
- в голосе Ангел явственно сквозила тревога.

- Возвращайся. Она снова пьет? - спросил Звездочет, хотя ему было
достаточно лишь взглянуть в зеркало, чтобы получить ответ на свой
вопрос.

- Нет, она не пьет сейчас. Она рисует, - тихо проговорила Ангел.

- Рисует?! - Звездочет недоуменно посмотрел на говорившую.

- Она рисует его портрет - по фотографии... - прошептала Ангел. Через
мгновение она исчезла.

Нетта отложила карандаш.

- Ты красивый... - негромко сказала она, глядя на фотографию, и,
проводя пальцем по щеке человека, чей портрет она только что
закончила.

Геля подошла к Нетте и посмотрела на лист бумаги.

- Ты так классно рисуешь, а я и не знала! - искренне восхитилась она.

Нетта подняла на подругу усталые глаза и пожала плечами:

- Я никогда не умела рисовать, если честно. Или не знала, что умею.
Это мой первый рисунок.

Геля ошеломленно смотрела то на подругу, то на портрет. Сходство с
фотографией было потрясающим. Портрет был идеальным...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Россия, Москва, май 2010 года.

Нетта проклинала пробки, жару, яркое солнце, дороги и, вообще, все
вокруг. Ей нужно было оформить страховку на машину - она, по просьбе
отца, ехала в Брюссель. Снова - одна, и снова - за рулем. Это
совершенно не пугало ее. Одна лишь мысль доставляла беспокойство.
Нетта настолько привыкла к алкоголю, что не представляла, как
обойдется без него в дороге. «Ничего, выпью побольше транков!» -
думала она. Но при этом Нетта понимала, что искушение выпить «побольше»
может завести ее очень далеко. Куда дальше, чем Бельгия...

В последние недели она жила, будто играла на подмостках дешевого
провинциального театра. Старалась говорить по телефону с близкими, не
срываясь на слезы, улыбалась заученной, какой-то безжизненной,
кукольной улыбкой, встречаясь с кем-либо из знакомых. Но, по нескольку
раз в день, в дороге или дома, она теряла контроль над собой. И тогда,
уже не сдерживая слезы, она или прятала лицо в подушку, плача и
повторяя одно и тоже имя, или, если была за рулем, сворачивала на
обочину, так как не видела от слез ни дороги, ни окружающих машин.
Транквилизаторы не спасали Нетту от таких приступов. И, если честно,
она не особенно и надеялась на таблетки. Денег едва хватало на то,
чтобы покупать их, алкоголь и сигареты. А работы не было, поэтому
Нетта и согласилась на предложение своего отца приехать и поговорить
о делах. Он был увлечен своим новым проектом и создал, по мнению
многих своих коллег-журналистов, нечто уникальное - Европейскую Медиа
Академию, чьей целью было в режиме on-line показать всем тем, кто
выбрал своей профессией СМИ, как надо работать на главных политических
и экономических событиях в Европе. Именно об этом проекте и хотел
поговорить с Неттой ее отец. Если в плане каких-то родственных
отношений они были фактическими чужими друг другу много лет, то
деловые отношения до сих пор сохраняли.

Оформив страховку, Нетта вернулась домой. Она машинально бросила в
сумку кое-что из одежды, косметику, зарядные устройства для компьютера
и телефонов. Положила сверху фотографию Максима. А потом, вдруг,
повинуясь какому-то странному импульсу, снова спустилась к машине. Ее
целью был ближайший ювелирный салон.

Вечером, сидя напротив Гели, на кухне, Нетта сказала ей, что ночью она
уедет. Но просит Гелю остаться жить в квартире, присмотреть за кошкой.
Брать ее с собой Нетта не хотела, так как понимала, что может и не
вернуться из этой поездки. Сдадут нервы, и одного резкого поворота
руля будет достаточно, чтобы прекратить эту постоянную, круглосуточную
пытку. Но вслух она не сказала об этом.

- Сейчас жарко. Кошке будет тяжело в машине на солнце. На границе
большие очереди. Так что, я оставлю Фею здесь.

- Делай, как считаешь нужным, милая. Я буду заботиться о ней, только
возвращайся скорее! - ответила Геля. Поняла ли она настоящую причину
того, что Нетта оставляет свою любимицу дома? Или же нет?

Нетта достала из сумки маленький прозрачный пакет. Вынув из него
золотое обручальное кольцо, она протянула его Геле. Внутри была
гравировка: Together forever Maxim. Геля с недоумением вернула кольцо
подруге.

- Что это?

Нетта грустно улыбнулась:

- Кольцо, как видишь. Я купила его сегодня. И с этого дня я не сниму
его - никогда больше. Постарайся меня понять - я не сумасшедшая! Это
просто... Просто моя жизнь. Ведь никого не будет, кроме него. Никого
больше и никогда.

Надев кольцо на безымянный палец правой руки, Нетта закурила. Она
вспомнила точно такой же золотой ободок на правой руке Максима - там,
в Шоколаднице, когда он сидел напротив нее. Невыносимая боль пронзила
висок - и сердце. Но Нетта улыбнулась. Улыбка походила больше на
гримасу. Геля покачала головой, но промолчала. Ночью Нетта уехала.

Граница Белоруссии и Польши, май 2010-го года.

Личный дневник

«Странно, что даже летом трасса белорусская совершенно свободная. Одно
удовольствие по ней ехать, правда, мой хороший? Только жарко... Как же
я ненавижу жару... Что я несу? К кому обращаюсь? Скорее бы пройти
границу, скорость помогает не думать. Не думать, не думать, не
думать... Сигареты. Черт, если я так курить буду, они закончатся
раньше, чем я попаду в Брюссель!»

Нетта сохранила файл в айфоне и закрыла глаза. Правая рука немного
ныла - результат «теплой» ночной встречи с минотавром... Саше явно
было нечем заняться, так как он продолжал дежурить у подъезда дома
Нетты и по ночам. Уже подойдя к машине, она заметила его. Он попытался
вырвать у нее ключи, но на мгновение застыл, увидев обручальное кольцо.
Этого было достаточно, чтобы Нетта смогла достать пневматический
пистолет. Она купила его недавно - именно из-за того, что Саша
постоянно караулил ее возле дома, не давая зайти в подъезд, и, пытаясь
сесть в машину.

- Малыш, ты что, замуж вышла? А за кого? Ты моя жена, забыла? - голос
Саши вызвал у Нетты желание выпустить в него минимум половину обоймы.

- Оставь меня в покое. Моя жизнь тебя не касается. Да, я замужем. За
кем - не твое дело.

- Мое, малыш. Ты же меня любишь. Все играешь со мной? Куда это ты
собралась? - на лице Саши блуждала глупая ухмылка, от которой Нетте
стало еще противнее. «Как я могла столько времени жить с этим
существом в одном доме, как?!» - подумала она.

- Отойди от меня. Или я выстрелю. Убить тебя этим оружием я не могу,
да и не хочу - как говориться, убьешь дерьмо, а посадят за Полунина.
Но больно тебе будет. Так что... - Нетта спокойно направила пистолет в
лицо Саше и улыбнулась.

В следующий момент он ударил ее по руке. Нетта удержала пистолет и
выстрелила. Крохотный металлический шарик, выпущенный с близкого
расстояния, сделал свое дело - Саша отступил.

- Да вали ты куда хочешь, только дай мне ключи от хаты, я задолбался
жить с предками уже! - Саша отступил на несколько шагов. Нетта открыла
дверь своей машины и, одной рукой удерживая пистолет, другой
забросила сумку на сидение.

- Ты никогда не войдешь больше в мой дом. И никогда я не стану жить с
тобой. А теперь - проваливай или хочешь добавки? - спросила Нетта,
по-прежнему целясь Саше в лицо. Он рискнул приблизиться, но Нетта еще
помнила некоторые приемы из кэндо, которым занималась раньше. Сев в
машину, она посмотрела на Сашу, пытающегося встать, сыпящего
оскорблениями в ее адрес.

- Ты за это ответишь. Я сдам тебя ментам, поняла, дрянь? Ты моя жена! - прошипел он, поднявшись на ноги.

- Удачи, минотавр! Самооборона даже в этой стране имеет право на
жизнь! - ответила Нетта. Она нажала на газ, искренне надеясь, что Саша
не обратится в милицию прямо сейчас. Закон будет на ее стороне, но на
разбирательство уйдет много времени... Ей повезло - Саша был трусом по
натуре. В милицию он обратился лишь спустя несколько дней, но в это
время Нетта была уже в Бельгии.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Бельгия, Брюссель, май 2010-го года.

Личный дневник

«Здесь спокойно. Я люблю ночные улицы этого города, люблю его воздух.
Хорошо было бы засыпать здесь - вдвоем... Сначала, вечером, сидеть на
террасе, выходящей в сад, слушать, как поет соловей, и потягивать
какой-нибудь вкусный алкоголь. Виски... Как я люблю виски, милый... А
сейчас я здесь одна, сижу и пишу стихи - тебе. Любуюсь звездами, курю
и смотрю, как дым уплывает в ночное брюссельское небо. Скоро родители
придут пожелать мне спокойной ночи. А через полчаса я уйду. С плеером,
в дождь. Я помню эти кварталы с детства. Они хранят мои воспоминания,
когда я еще только начинала мечтать - о тебе. Максим, где ты сейчас?
Спишь ли ты или еще нет? Куришь ли, как я, или смотришь что-то?
Сегодня я снова увижу этот город - на рассвете. Почему бы и нет? Ведь
мне по любому - не заснуть...»

Нетта действительно почти перестала спать. В два-три часа ночи она
уходила гулять. Молчаливые спящие кварталы Брюсселя провожали ее
черными провалами окон. Она не чувствовала усталости и ничего не
боялась - этот город был знаком ей с детства. Спускаясь вниз, к
центру, она иногда останавливалась возле ночного магазина, покупая в
нем алкоголь. И, сидя на бордюре возле Дворца Правосудия, она допивала
бутылку, жмурясь на встающее над городом солнце, как кошка. Нетта
чувствовала себя свободной - от всего. Ни пресловутый минотавр, ни
прочие «приятные друзья» - никто не беспокоил. Она жила, будто в
безвременье. «Потеряться бы в этом городе!» - часто думала она. Иногда
она вела мысленный диалог с Максимом, рассказывая ему историю
Брюсселя. И думала - а как бы он ответил на ту или иную ее фразу? И
ответил бы? Ей хотелось послать ему смс, но она безумно боялась, что
не получит на него ответа. А день вступал в свои права, и солнце
золотило крыши старых домов, лаская своими лучами бледное лицо Нетты.
Она практически не пользовалась косметикой. Одетая в старые джинсы и
футболку, с волосами, спускающимися по плечам, Нетта была больше
похожа на подростка, чем на взрослую женщину. Единственное, что не
вязалось с ее беспечным видом, были глаза. В них стояла такая тоска...

«Привет, Геля! Сейчас утро, и, знаешь, над Брюсселем оно прекрасно.
Как у тебя дела? Я скучаю по тебе, хотя, если честно, больше всего я
скучаю по нему. Но, он никогда не узнает об этом, к сожалению. А, может
быть, и к счастью.
Как ты? Как моя Феечка? Я очень беспокоюсь за нее, ведь никогда раньше
не оставляла ее. Минотавр не достает? За меня не волнуйся. Все в
порядке - насколько это возможно. Точнее, все далеко не в порядке. Я
везде вижу его. Везде, понимаешь? Но его нет...
На Гранд Пляс по-прежнему красиво. Может быть, однажды мы с тобой
приедем сюда, и я покажу тебе этот удивительный город.
Прости, что доставляю тебе столько хлопот, и еще прости за то, что
ною. Знаешь, я была в воскресенье в одном из монастырей Гримбергена.
Там один раз в неделю поют григорианские песнопения
монахи-молчальники. Это нечто, Геля, словами и не расскажешь. Да вот
только и это меня минут на десять только заинтересовало... Не больше.
Странно даже - столько интересного, красивого вокруг, а меня ничего не
трогает.
Надеюсь, что скоро вернусь в Москву. Но знала бы ты, как мне хочется - просто в бордюр. Твою мать, да, хочется!!! Мне не помог врач. К стыду
своему, я по-прежнему пью, и я - на транках. Я сама себе противна.
Прости за сумбур. Хорошего тебе дня, дорогая. Целую.» - Нетта
отправила письмо и прошла на кухню. Она вернулась домой рано утром,
когда квартал еще спал. Спали и родители. Зайдя в комнату сына, Нетта
поправила одеяло и присела на край кровати. Андрей спал. Слегка
коснувшись рукой его лица, она задумалась. На полке стояли машинки,
коллекция сов. На подушке лежал плеер и мобильный телефон. Лицо
спящего сына было спокойным. Как сложится его судьба? Встретит ли он
свою единственную или же нет?

- Спи, котенок. Может, хоть тебя судьба помилует... - тихо сказала
Нетта, вставая. Она неслышно вышла из комнаты и спустилась на первый
этаж.

Кофе. Это все, о чем она мечтала. Но, заварив себе эспрессо, она вдруг
увидела перед собой Максима. Таким, каким запомнила его во время
встречи в Европейском. Он пил капуччино тогда. И Нетта, сама не
осознавая, что делает, поставила напротив себя пустую чашку.

- С добрым утром, любовь моя! - прошептала она, улыбаясь пустоте.

В тот день у нее состоялся разговор с отцом - тот самый, ради
которого, судя по всему, он и пригласил ее. Они сидели в старом кафе
на Гранд Пляс - это была красивейшая площадь Брюсселя. Ледяное пиво
Трипл Скотч, дремлющее в оловянных кружках, охлаждало уставший от
дневной жары разум.

- Твоя мать считает, что я на старости лет сошел с ума, начиная
столь грандиозный проект. Но, я почему-то верю в него. Как и верю в то,
что ты поможешь мне... - тихо говорил Леонид, отец Нетты.

- Ты меня переоцениваешь, папа. Давай честно. Я плохой помощник
теперь. Моя жизнь... Проще говоря, меня нет. Или почти нет, если
хочешь, по правде. - Нетте хотелось курить, от недосыпа она плохо
соображала, что ей говорят.

Леонид задумчиво смотрел на свою дочь. Он не первый день пытался
понять, что же происходит с ней. Ее какой-то затравленный вид,
покрасневшие - от слез ли, от бессонницы ли - глаза - все это вызывало
в нем недоумение.

Сам Леонид был, если можно так сказать, неординарным человеком. Писал
стихи, пел иногда в компаниях, проработал половину жизни в кино. Ему
казалось, что он неплохо разбирается в людях - и в жизни. Но та, что
сидела перед ним сейчас, его дочь, его плоть и кровь, всегда была для
него загадкой, о чем он часто говорил своим знакомым. Леонид хотел бы
понять, что произошло с Неттой. Он заметил, что она часто срывалась на
слезы при виде маленьких детей или, глядя на влюбленных, целующихся на
старинной площади этого города. Да и, вообще, Нетта очень изменилась.
Раньше она всегда была веселой, смеялась, рассказывала анекдоты или
забавные случаи из жизни. Теперь больше молчала, глядя куда-то в
пространство. Леонид обратил внимание и на то, что Нетта стала пить.
До поздней ночи она сидела в саду с компьютером, а под утро уходила
куда-то. Куда - он не спрашивал.

Еще Леонид заметил обручальное кольцо на правой руке дочери и видел
фотографию мужчины на ее прикроватном столике. Но Нетта ни словом не
обмолвилась ни о чем. И Леонид вдруг с горьким удивлением понял, что
он уже много лет ничего не знает о своей дочери. Не знает, о чем она
мечтает, о чем думает, как и с кем живет. Интуитивно он понимал одно -
Нетте больно. Его не могла обмануть ни ее дежурная улыбка, ни горький
смех. Однажды, пока ее не было дома, он, вопреки своим принципам,
проверил ящики ее комода. Транквилизаторы, витамины с большим
содержанием железа, обезболивающие. Странный набор. Присмотревшись, он
стал замечать и то, что губы дочери искусаны в кровь, хоть и замазаны
помадой. Он заметил и букву «М», которую она, возможно, машинально,
чертила кольцом на поверхности стола на террасе. Но вопросов Леонид не
задавал, а просто искренне верил, что новая, интересная, на его взгляд,
работа, отвлечет дочь.

- Нетт, я хочу, чтобы ты стала вице-президентом моей фирмы. - сказал
Леонид, внимательно глядя на дочь. Та подняла на него глаза.

- Папа... Я не та, кто тебе нужен. Ничего не хочу. Понимаешь?
Правильнее всего было бы обо мне забыть. Вычеркнуть из памяти. Я...
Скажем так, я - бракованный экземпляр. - Нетта попыталась улыбнуться,
но вдруг заплакала.

Глядя на слезы, текущие по лицу дочери, Леонид впервые почувствовал,
что бессилен. Когда она была девочкой, совсем малышкой, он мог
успокоить ее, отвлечь, отогнать ее ночные страхи. А сейчас... Перед
ним сидела женщина, испытавшая БОЛЬ. И тут он заметил то, что так
долго ускользало от его взгляда. Рукав платья Нетты был приподнят, и
Леонид увидел красноватые, недавно зажившие шрамы.

- Что с тобой, Анютик? - он впервые назвал дочь именем, которым звал
ее в детстве.

Нетта, закусив губы, посмотрела на него.

- Прости, папа... Я разбилась... Осколки... - она резко встала и
вышла на улицу. Леонид видел, как она достала сигареты и как стояла,
прислонившись к стене, и курила. Через несколько минут Нетта вернулась
в кафе.

- Я слушаю тебя. Не жди от меня многого, но я попытаюсь помочь тебе! -
сказала она, делая глоток из кружки.

- Нам нужны студенты. Те, кто хочет учиться профессии не в аудиториях,
а на реальных событиях. НАТО, Европейский Парламент, Европейская
Комиссия, Суд по Правам Человека в Страсбурге -мы все это обеспечим.
Наши преподаватели - профессионалы. Твоя задача - найти студентов,
сделать рекламу Академии. А еще необходимо сделать сайт. Без этого не обойтись. Я
дам тебе все материалы. Для начала ты встретишься с ректорами ВГИКа и
МИТРО в Москве. Им и их студентам будет актуально наше предложение.

- Хорошо. Но я ничего не обещаю тебе. Я постараюсь, папа...

- Надеюсь, что постараешься. Вижу, что настроение у тебя неважное.
Переключись на работу - по себе знаю, это помогает забыть о проблемах.

- У меня нет проблем. Я сама - проблема. Понимаешь? А забыть... Забыть
я не смогу никогда... - прошептала Нетта, глядя куда-то в
пространство.

Леонид взял Нетту за руку и впервые за много лет почувствовал, как
пальцы дочери сплелись с его пальцами. Она цеплялась за его руку, как
маленькая девочка. Как и любой отец, Леонид часто жалел, что дочь
слишком быстро повзрослела. Детские проблемы было куда проще решить - новая игрушка, мороженое, интересная поездка. Со взрослой женщиной все
было намного сложнее...

- Не жалей меня, папа! Я этого не стою. - услышал он голос Нетты и
понял, что разговор окончен. Она не расскажет ему ничего из того, что
было у нее на сердце. И Леонид не стал настаивать, уважая желание
дочери.

В ту же ночь Нетта уехала. Она больше не могла, да и не хотела
оставаться с родителями. В конце концов, в чем они виноваты? Почему
они должны были видеть ее истерики, ее срывы? Разворачиваясь на тихой
улице, где находился дом, Нетта видела в зеркале, что ее отец долго
стоял на пороге дома и смотрел вслед ее машине. «Он не заслужил того,
чтобы я вылила на него все свои проблемы, тем более, что виновата в
них только я сама!» - подумала Нетта. Сейчас ее беспокоил вопрос,
хватит ли ей денег на дорогу. Нетта надеялась, что да. Навигатор
рассчитал маршрут. Две тысячи шестьсот километров - долгий путь, через
несколько стран, под палящим солнцем... «Зато  я наконец одна, и могу
больше не сдерживаться...» - подумала она. Теперь Нетта говорила с
Максимом вслух - по нескольку часов подряд. О дороге, о том, что ее
окружает, обо всем на свете. Она ловила себя на мысли, что сходит с ума,
потому как совершенно сознательно ждет ответа на ту или иную свою
фразу.

- Уймись, идиотка... - говорила она самой себе, но не могла ничего с
собой сделать. Так было легче. Иллюзия присутствия помогала Нетте хотя
бы не рисковать, выполняя обгон на высокой скорости.

Чтобы немного отвлечься, она вспомнила прощание с отцом.

- Папа, еще раз прошу тебя - не особенно рассчитывай на меня. Я
постараюсь заняться делами Академии, но не уверена, что смогу.

- Главное - постарайся. Я в тебя верю, Нетта. - ответил Леонид.

Нетта помолчала, а потом вдруг попросила:

- Можешь сделать для меня одну вещь? Сходи в собор Сан-Мишель. Помолись обо
мне, хорошо? Знаю, что ты не особо верующий. Но ты ведь можешь просто
поставить свечку?

Леонид кивнул, и Нетта знала, что он выполнит ее просьбу. Сейчас,
проезжая через Вестфалию, она представляла себе отца, который входил в
величественный, белоснежный собор Сан-Мишель с фигуркой самого
Святого Михаила на шпиле. Нетте нравился этот собор, его витражи,
покой, простор. Именно через этот собор проходил один из меридианов, и
символичная тонкая линия была отчетливо видна на темных каменных
плитах пола...

Отец Нетты действительно был в тот день в соборе. И он поставил
свечку, как и просила его дочь, пожелав ей легкой дороги. Услышал ли
его Бог? Возможно, да. Нетта вернулась в Москву.

Ее возвращение видел Звездочет. И ему одному было дано знать, что
обратная дорога не была такой уж легкой.

Нетта та стремилась побыстрее вернуться в Москву, что превышала все дозволенные на трассе скорости. Над польской трассой был долгий и сильный ливень, но Нетту он не испугал. Наверное, более тысячи раз за всю дорогу она повторяла одно и то же
имя - имя Максима. Иногда останавливалась на обочине и плакала. Ночь
Нетта провела в маленькой гостинице где-то между Познанью и Варшавой.
Она почти не спала, несмотря на усталость. Сидя перед фотографией,
Нетта курила. Ее знобило от недосыпа.

- Макс... Где же ты, когда ты мне так нужен? Мне холодно... Дышать
почти нечем... Я люблю тебя... - еле слышно шептала она.

Но через некоторое время она заставила себя прекратить истерику.
Приняв душ, Нетта раскрыла окно и вдохнула ночной воздух. «Час просто
полежу, даже если не засну. Надо отдохнуть!» - приказала она самой
себе. Свернувшись в клубок на кровати, она улыбнулась фотографии.

- Доброй ночи, любимый... Где бы ты ни был - доброй ночи. Я люблю
тебя... - прошептала Нетта. С тех пор она произносила это пожелание каждый вечер...

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Россия, Москва, июнь 2010-го года.

Телецентр «Останкино»... Нетта припарковала машину, с трудом найдя свободное место на стоянке. Докуривая сигарету, она рассматривала главное здание, перед которым горячий летний ветер развевал флаги телеканалов. Много лет назад она начала работать здесь -сначала на Первом канале, потом на радио, а позже - во множестве телекомпаний, чьи названия она уже даже не помнила. Многое изменилось. Легкое метро, дорогие сверкающие иномарки на парковке, новые зеркальные окна – всего этого не было в то время, когда Нетта пришла сюда еще совсем девчонкой.

Сегодня ей предстояла встреча с ректором МИТРО - Василием Корельским. О нем ей было известно очень мало, к сожалению. Нетта предпочитала, что называется, «знать врага в лицо», именно поэтому ночью, накануне встречи, она искала информацию о  потенциальном деловом партнере Академии в интернете. Не найдя ничего определенного, она выключила компьютер. «Время покажет!» - решила Нетта. Ей совершенно не хотелось идти на эту встречу, но слово, данное отцу, заставило ее привести себя в порядок. И Нетта искренне надеялась, что под слоем макияжа и маской деловой женщины никто не заметит, что же на самом деле у нее на душе. Осколки - это было самым точным определением. Но кого это интересовало?

Судя по всему, у МИТРО были сильные покровители. Институт Телевидения располагался там же, где и основные студии и монтажные телецентра – в АСК-3. В этом здании Нетта в свое время проработала несколько лет и, чаще всего, в ночную смену. Именно здесь снимали ту самую сцену из культового советского новогоднего фильма «Чародеи», в которой несчастный командировочный несколько дней подряд пытался найти выход из здания. Но Неттины мысли были далеки от кино.

Она безумно не любила публичные выступления и переговоры. Еще в детстве Нетта поняла, что боится бывать в таких местах, где нужно общаться с людьми на каком-то официальном уровне. Она была закомплексованной, молчаливой. Но, сознавая свою проблему, тайком от родителей посещала актерскую студию в Брюсселе. Профессия актрисы не интересовала Нетту, ей всего-то хотелось просто научиться не бояться общения с людьми, избавиться от комплексов. И ей это удалось – по мнению большинства ее знакомых и родных, Нетта была открытой, общительной, веселой, никогда не лезла за словом в карман и чувствовала себя везде, как птица в небе - в своей родной стихии. Чего это стоило самой Нетте, не знал никто.

Встреча с ректором МИТРО была оговорена заранее. Нетту встретил пресс-секретарь, и вместе с ним она прошла в кабинет, куда секретарша ректора тут же принесла кофе.

- Василий Корельский! - мужчина протянул Нетте руку и улыбнулся.

- Рада знакомству. О МИТРО говорят многое, вот мне и захотелось увидеть ваш чудо-институт своими глазами! - пошутила Нетта. Она была немного удивлена - ректор Корельский совершенно не походил на своего коллегу во ВГИКе, где Нетта была вчера. Он был веселым, молодым и совершенно не пытался строить из себя большого человека.

- Нетта, я очень рад, что Европейская Медиа Академия выразила желание сотрудничать с нами. Надеюсь, что вы не откажетесь провести мастер-класс и презентацию для наших студентов. Что может быть интереснее, чем рассказ европейского журналиста для тех, кто хочет работать в Европе? - Корельский говорил с Неттой в легком, дружеском тоне. Ее это устраивало - куда хуже, если бы пришлось обмениваться формальными фразами.

Они обсудили договор, по которому студенты МИТРО смогут стажироваться в Бельгии, непосредственно в Академии, и договорились о дне проведения презентации и мастер-класса. Юристы МИТРО должны были подготовить договор уже через два дня. Нетта, довольная, что смогла так быстро добиться своей цели, хотела уйти как можно скорее.

- Василий Николаевич, была рада знакомству. Если вы захотите приехать в Брюссель, сочту за честь лично сопровождать вас там! - прощаясь, сказала Нетта. «Знал бы ты, как мне плевать и на тебя, и на твой институт, и вообще на все, на все!» - думала она про себя. Собираясь на эту встречу, Нетта забывала выпить транквилизаторы, о чем сильно жалела сейчас, так как с трудом могла контролировать себя. «Только бы никто не понял, не заметил...» - молилась она.

- Нетта, это была честь для меня, поверьте! И я с радостью принимаю ваше предложение - я поеду в Брюссель. Думаю, что лучшего гида, чем вы, мне не найти! - улыбнулся Корельский, чуть задержав в своей руке ладонь Нетты.

Нетта усмехнулась. Ей был знаком этот тип мужчин - льстецы, позеры, лгуны. Но в бизнесе это не имело значения. Она постаралась исправить усмешку на вежливую улыбку.

- Тогда сообщите мне желаемую дату поездки, и Академия займется оформлением приглашения и визы. В остальном - до встречи на подписании! - сказала Нетта, и вышла из кабинета.

«Наконец-то! Неужели?! Свободна! Свободна!!! Сейчас позвонить папе – и все, два дня покоя!» - думала Нетта, идя к машине. Внезапно она остановилась, будто натолкнулась на невидимую стену. На рекламном щите остановки возле телецентра она увидела фотографию. Кто был на ней - мужчина ли, женщина ли, Нетта не осознавала. Но бутылка Пепси Макс, будто выстрелом, ударила по нервам. Нетта закрыла глаза, почувствовав, что ей нечем дышать. Транквилизаторов с собой не было. «Мне надо выпить. Просто немного выпить!» - сказала она самой себе. Рядом с телецентром был бар Твин Пигс с забавной надувной розовой свиньей на входе. Нетта иногда бывала там, когда работала в Останкино. Туда она и пошла. Заказав себе виски, она позвонила отцу, рассказала о встрече. Он был очень доволен, но Нетта не разделяла его радости - ей было совершенно наплевать на все. Хотелось лишь одного -- просто увидеть Максима. Услышать его голос, и... Остановить время.

Звездочет вызвал Ангел, как только увидел, куда отправилась Нетта после переговоров.

- Надо сделать все, чтобы она ушла оттуда. Ты готова?

- Я готова, но как? Я могу позвонить ей, попросить срочно встретиться со мной, но согласится ли она? - Ангел знала, что Нетта иногда бывала очень упрямой.

- Все же попытайся. Она совершит огромную ошибку, если останется там! - голос Звездочета был суровым, резким. Ангел редко слышала его - таким.

- Хорошо. Я сделаю, что смогу, обещаю, - ответила Ангел, и исчезла.

Нетта отключила все свои телефоны. Допивая второй бокал виски, она курила, глядя сквозь стекло окна на Останкинскую телебашню. Мыслей не было. Она просто тупо пила, но, сознавая это, не пыталась остановиться. Геля много раз набирала номер подруги, но безрезультатно. «Абонент не отвечает, или находится вне зоны действия сети. Попробуйте позвонить позднее!» - этот стандартный ответ оператора был единственным, что она могла услышать.

Ангел появилась перед Звездочетом, спустя три часа после их последней встречи.

- Я не могу ей дозвониться. Она отключила все телефоны, а где она, я не знаю! - с отчаянием проговорила она.

Стоя возле бронзового зеркала, Звездочет, не оборачиваясь, ответил:

- Я знаю, где она.

- Может быть, мне оказаться там? Как бы случайно? - спросила Ангел.

- Поздно. Это уже ничего не изменит, - Звездочет пристально смотрел на изображение. Он видел, как в бар вошел Корельский, осмотрелся и, увидев Нетту, подошел к ее столику.

Нетта не была рада этой встрече, но постаралась изобразить вежливую улыбку на лице.

- Василий Николаевич, вы - здесь? Вот приятный сюрприз! А как же работа? - пошутила она, хотя в душе искренне пожелала Корельскому провалиться ко всем чертям.

- Нетта, нельзя же все время только работать! Иногда нужен отдых. А вы? Кого-то ждете, я помешал вам? - у Корельского была очаровательная, но какая-то очень искусственная улыбка, и Нетте она была омерзительна.

- Нет, я никого не жду. Я просто решила немного выпить, а так как за руль в этом состоянии садиться, мягко говоря, не рекомендуется, я провожу время у свиньи! - ответила Нетта.

- У... простите, свиньи?! - удивленно посмотрел на нее Корельский.

Нетта прикусила губы. Алкоголь сделал свое дело, она потеряла контроль над собой. «Свиньей» этот бар она и ее коллеги называли не только потому, что надувная хрюшка стояла у входа. Именно здесь телецентровские кутилы упивались, в прямом смысле, до свинского состояния, вот почему бар и носил такое название - среди своих.

Извинившись, Нетта рассказала, с присущим ей юмором, историю этого бара, сгладив особенно некрасивые моменты. Корельский рассмеялся.

- Нетта, это безумно интересно! Я в Москве недавно и практически ничего не знаю из жизни, так сказать, богемы Останкино. Мне повезло, что я познакомился с вами! Но вы выглядите очень грустной. Могу я вам помочь? - он заглянул в глаза Нетте.

- Нет, не думаю. Просто перебрала со спиртным, простите! – ответила Нетта тихо. - Василий Николаевич, я не самый лучший собеседник сейчас... - продолжила она, но в этот момент Корельский взял ее за руку.

- Просто Василий, Нетта… И я всегда готов выслушать вас, если захотите поговорить. Сам я из Архангельска, и, до карьеры на телевидении, был врачом-психотерапевтом. Так что... - Корельский говорил очень тихо, улыбаясь и глядя Нетте в глаза. Больше всего ей хотелось сейчас уйти. Но идти было некуда - она была пьяна, и сесть за руль было бы глупо - потеря прав обеспечена.

Корельский заказал себе легкий коктейль.

- Не любите крепкие напитки? - спросила Нетта, демонстративно сделав глоток виски.

- Люблю, но не в общественных местах, так уж повелось! – ответил мужчина, по-прежнему улыбаясь.

- Иногда выхода нет, Василий, - сказала Нетта.

- Ну почему же? Есть и другие способы расслабиться. К примеру, белые облака... - тихо шепнул Корельский.

- Кокаин? Ну уж нет.

- А почему нет, Нетта? Можно ездить за рулем, и настроение сразу становится хорошим. Хотите попробовать? Вам ведь это нужно - сейчас.

- С чего вы это взяли, Василий? Только лишь с того, что я изрядно накачалась в людном месте? - Нетта почти ненавидела своего собеседника.

- Ну что вы... Я сторонник свободы. Пейте, если хотите, здесь или еще где-то. Я просто увидел кое-что на вашей руке... - и Корельский, снова взяв Нетту за руку, слегка приподнял рукав платья.

Нетта, будто впервые, увидела свое левое запястье. Красные шрамы, не до конца зажившие, и пять черных букв, выполненных готическим шрифтом, на латинице. Эту татуировку она сделала на днях. Мастер, нарисовав эскиз, предложил ей воспользоваться анестетиком, так как кожа на внутренней стороне руки очень чувствительная.

- Вам будет больно! - предупредил он.

- Больно?! - усмехнулась Нетта, глядя в глаза мужчине. - Больно?! О нет. Мне уже так больно, что наколку я даже не почувствую. Делайте так.

Все то время, пока мастер делал ей татуировку, Нетта думала о Максиме. «Если ты сам навечно в моем сердце, как самый страшный ожог, то что такое боль от иголок?» - думала она.

И вот теперь Нетта смотрела на свою руку, будто в самый первый раз. Корельский опустил рукав, и тихо сказал ей:

- Попробуйте. Вам будет хорошо. Вот увидите. Прямо сейчас... – его голос будто околдовывал, и Нетте стало вдруг стало плевать. «Максим, останови меня...» - подумала она. Но чуда не произошло. Нетта закрыла глаза и протянула руку. Корельский незаметным жестом вложил в нее крошечный конвертик.

В женском туалете никого не было. Нетта, вспомнив, как это делалось в кино, и, как поступали некоторые из ее знакомых-кокаинистов, вдохнула белый порошок. Несколько секунд спустя она посмотрела на себя в зеркало. «Ну, похоже, падать ниже уже некуда!» - сказала она вслух и вернулась в бар. Корельский ждал ее. Он начал веселый рассказ о своей работе в МИТРО, и Нетта вдруг с удивлением поняла, что ей это интересно. Они рассказывали друг другу анекдоты, случаи из жизни.

- Нетта, Академии нужен сайт, понимаешь меня? У вас там есть уже какие-то наметки? - спросил Корельский, допивая кофе. Алкоголь они больше не заказывали.

- Да, что-то есть, но команда совершенно непрофессиональная была, работают ребята плохо. Я хочу это изменить. Ты прав, сайт нам нужен, я этим займусь! И прямо сейчас! – сказала Нетта. Она не заметила, как они перешли на «ты».

- Отлично. Тогда - до встречи через два дня! Рад был пообщаться! - Корельский попросил счет. Они оплатили его пополам, и Василий пошутил, что уже приучается к европейским порядкам.

Нетта благополучно добралась до дома, слушала музыку в машине, улыбалась чему-то и сама себе удивлялась. Давно уже ей не было так хорошо. Геля ждала ее и с тревогой начала расспрашивать, что произошло, почему Нетта не отвечала на звонки.

- Ой, прости, дорогая. Отключала во время переговоров телефоны, а потом просто забыла их включить! - ответила ей Нетта. Она сразу же открыла компьютер и начала набирать текст.

- Как прошла встреча в МИТРО? Тебя так долго не было... – негромко спросила Геля, глядя на Нетту. Она не узнавала ее.

- Отлично, просто замечательно, отец доволен, а подписание договора будет через два дня. Правда, еще предстоит мастер-класс и презентация, но ничего, как-нибудь справлюсь! - беспечно сказала Нетта, не отрываясь от компьютера.

«Привет, Макс! Прости, что беспокою, но у меня реальная проблема с сайтом, по работе. Можешь мне помочь или хотя бы проконсультировать? Обещаю, на колени падать не буду!»

Это письмо Нетта написала на одном дыхании. Ей пришла в голову мысль попросить Максима о помощи еще там, в баре, когда Корельский заговорил про сайт. Своей фразой о том, что не собирается падать на колени, она хотела смягчить впечатление от их предыдущей встречи. Выкурив сигарету, Нетта ушла спать. И она действительно заснула, в отличие от многих предыдущих ночей. Но, под утро ей стало плохо. Снова она видела себя на дороге, и туман вновь не давал ей дышать. Пошатываясь, Нетта прошла в ванную. Стоя перед зеркалом, она всмотрелась в свое отражение.

- С облаков на землю, идиотка... Разве от себя убежишь... - прошептала она.

Нетта была самой себе противна. Она смутно помнила вечер, хотя и явных провалов в памяти у нее не было. Выпив транквилизаторы, Нетта легла на диван, стоящий на кухне. Открыла компьютер. Во входящих было одно новое письмо...

Звездочет и Ангел стояли друг напротив друга.

- Я не понимаю, что с ней! Она никогда такой не была, будто подменили ее. Не пьяная, нет, но какая-то... Не знаю, как сказать.

- Это только начало, к сожалению... - тихо сказал Звездочет.

- Начало чего? Объясни мне, я не понимаю! - Ангел почти плакала.

- Прости. Это ты должна понять сама. Но дам тебе совет – будь внимательна. Старайся не оставлять ее одну. Это все, что я вправе сказать тебе, Ангел.

Звездочет отвернулся и стал смотреть в свое бронзовое зеркало. Он не видел, как исчезла Ангел. Его куда больше привлекали глаза женщины, сидевшей перед компьютером. Она читала письмо. И в ее глазах впервые - за много месяцев - на мгновение засияли звезды. Отправителем был тот, чье имя навечно было вытатуировано на левой руке Нетты. Максим.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Россия, Москва, июнь 2010-го года.

Личный дневник

«Когда падаешь на дно - главное падать медленно. Поздравляю, дура – ты плотно на наркоте. Сколько раз ты смеялась над теми, у кого не хватало силы воли слезть, а? И что теперь? Ты сама - в западне. Транков тебе было мало! Мало тебе было пьянок! Зачем, Бог мой, ну зачем надо было еще и это? Все равно ведь не прошло. И так же больно - когда чертов кокс перестает действовать. Не проще ли - в окно? Сейчас, прямо сейчас! Встань на подоконник, поймай ночной ветер. Никто не видит же! Боишься? А жить вот так - тебе не страшно?!»

Нетта понимала, что ее дневник выглядит просто записками безумной, в нем не было ни системы, ни философии уже - только обрывки мыслей и постоянный диалог - или монолог? - с самой собой. Но ей было не с кем поговорить, а вылиться хотелось. Нетта отлично понимала, что ее проблема не только в кокаине - все намного сложнее. Она пыталась заниматься делами и каждый день благодарила Бога за то, что Максим ответил на ее письмо. Он помог ей с сайтом, помог решить несколько важных вопросов. Но, главное - каждая минута в его обществе была для нее настоящим подарком. Нетта старалась не смотреть на обручальное кольцо на его руке. Сама она носила точно такое же, с той лишь разницей, что мужем она считала того, кто раз или два в неделю сидел напротив нее в кафе. Все та же чертова Шоколадница - только в другом месте. Иногда Нетта приезжала задолго до того времени, когда они с Максимом встречались. За час, за полтора. Заказывала себе кофе со льдом и курила, глядя на машины, проезжавшие за окном. Она больше не позволяла себе пить алкоголь вне дома - ей это было не нужно. Кокаин, таблетки - все это позволяло Нетте хоть как-то держать себя в руках. Иногда она с ужасом думала, что будет, когда Корельский потребует деньги за чертов белый порошок. «В конце концов, всегда можно просто умереть. Самое дешевое - с разгона в стену. Никаких затрат и с гарантией!» - думала Нетта. Доходило до абсурда - ночью, не в силах заснуть, Нетта уезжала за город, к реке или к озеру. А по дороге искала удобное место для того, что могло бы стать ее спасением - бетонную стену и дорогу с достаточным расстоянием для разгона перед ней. Останавливали ее несколько моментов. Во-первых, собственный страх, трусость. Во-вторых, отец, который, Нетта знала, рассчитывал на ее помощь. И, в-третьих, эгоизм. Желание хотя бы еще раз увидеть Максима, услышать его голос. А в остальном - терять Нетте было нечего.

Сейчас, сидя в Шоколаднице, она ждала Максима. На улице было невыносимо душно, солнце буквально плавило и без того раскаленный город. Нетта вспомнила свой вчерашний визит в милицию. Чертов минотавр все же выполнил свое обещание. После инцидента в ночь отъезда Нетты он, выждав два дня, написал на нее заявление. Нетта чуть не рассмеялась в голос, вспоминая этот шедевр.

«Прошу принять меры к гражданке Сокольниковой, которая обстреляла меня из газового пистолета и нанесла мне травмы» - эту фразу Нетте прочел участковый милиционер, на беседу к которому она и пришла вчера.

- Простите, но у меня нет газового оружия. Есть пневматик, который и сейчас при мне! - жестко произнесла Нетта и достала из сумки пистолет. Она знала, что на такое оружие не требуется специального разрешения.

- Покажите! - попросил участковый, протягивая руку. Повертев в руках тяжелый пистолет, он молча пожал плечами. - Да и так ясно, что не из газового вы в него стреляли. Травмы не характерные. Может, помиритесь с ним все же?

В глазах Нетты полыхнул огонь. Она презрительно усмехнулась.

- Я не ссорилась с ним. Этот... недочеловек, мягко говоря, похоже, просто не понял ситуацию. Между нами ничего нет уже несколько лет. Ну, конечно, если не считать того, что он таскается к моему дому, требуя, чтобы я его впустила в свою квартиру, так как жить с родителями ему, как он сам выражается, надоело. Для меня он чужой. Мужем никогда не был. Сожителем - да, не отрицаю, но очень давно это закончилось. С какой стати мне общаться с совершенно чужим, да еще и неадекватным товарищем?

- Ну... Он говорит, что вы - его жена, и что вы с ним так... играете, что ли. Ревность в нем провоцируете.

- И вы считаете, что это слова нормального человека? Я не спала с ним три года - не слишком ли круто для провокации? Мы не живем вместе – не слишком ли серьезно для игры? Все его вещи я ему отдала. И, если он и дальше будет устраивать свои представления, мешая мне зайти в дом или сесть в машину, боюсь, я буду и дальше использовать свое право на самооборону. Еще есть ко мне вопросы? - Нетта спокойно смотрела на участкового. Тот отрицательно покачал головой. Бытовуха – обычное дело. Зачем только этот странноватый тип вмешивает в свои личные разборки милицию, участковый не мог понять. Да и вообще, унизительно как-то для мужчины жаловаться на свою бывшую девушку... Ведь приходит он к ее дому сам...

Подписав свое объяснение, Нетта вышла из отделения. Она никогда и представить не могла, что окажется втянутой в такое грязное дело. Рассказав Геле о своей встрече с участковым, Нетта заметила:

- Этот придурок далеко пойдет. Своими поступками он только хуже делает. Как же он смешон...

- Не так уж это и смешно... Пока тебя не было, я с ним пару раз лично столкнулась. По его версии, мы с тобой лесбиянки. И я настроила тебя против него - из ревности... - тихо сказала Геля.

Нетта поперхнулась кофе.

- Что?! Он совсем спятил?! Ну-ка рассказывай, что произошло.

- Я шла с работы, а он, как обычно, стоял у подъезда, ведь консьержки его не пускают в дом. Увидел меня, ну и началось... Оскорбления, угрозы... Грязь, одним словом. Я написала на него заявление в милицию - он пытался мне руку выкрутить, хорошо соседи вышли.

Нетта потрясенно молчала. У нее в голове не укладывалось, что с таким абсолютным придурком она могла жить в одной квартире – столько времени.

- У него даже не хватило ума понять, что произошло... Не сопоставил - ни фотографию Максима, ни то, что я даже спать с ним не спала и что говорила прямым текстом, что не люблю и не любила его... Какой же идиот... А что в милиции сказали?

- Что они скажут? В этой стране ведь как - надо подождать, пока человек тебя ножом ткнет, а уж тогда и бежать жаловаться... Ладно, ты об этом не думай. Просто, будь осторожна. Я боюсь, что он не оставит тебя в покое - он ведь потерял все. - сказала Геля.

- Нельзя потерять то, чего не имеешь... - тихо проговорила Нетта, глядя куда-то в пространство. Она знала, чего именно добивался Саша. Он потерял комфортную жизнь, беззаботное существование. Сама Нетта ничего для него не значила - к счастью.

Этими невеселыми мыслями и отвлекала себя Нетта от основной проблемы - как ей жить дальше? Работа не радовала, причин для хорошего настроения не было. Раздался сигнал будильника - чтобы не забывать выпить таблетки, Нетта ставила себе напоминание. Но дикая головная боль обычно лучше всяких сигналов напоминала о себе. Открыв сумку, Нетта вдруг вспомнила, что оставила флакон с таблетками на кухонном столе. Панический страх подкатил к горлу - она отлично знала, что, если не примет таблетки вовремя, то перестанет контролировать себя, сорвется на слезы, на публичную истерику. Прикрыв на мгновение глаза, Нетта постаралась выровнять дыхание. У нее получилось, но не потому, что она этого хотела. Просто в этот момент дверь кафе открылась, и вошел Максим. Он сел напротив Нетты, чуть улыбаясь.

Звездочет видел каждую деталь этой сцены. На протяжении всех сорока минут, которые длилась эта встреча, он, не отрываясь, смотрел в бронзовое зеркало. Как и любому магическому существу, Звездочету было дано чувствовать ауру. И он был поражен тем изменениям, которые наблюдал. С появлением Максима женщина будто бы переродилась. Страшная боль, волнами исходящая от нее, утихла.

- Из этого человека мог бы получиться великий целитель... - прошептал Звездочет.

А Нетта, и правда, была абсолютно счастлива. Она смотрела на Максима, и чувствовала, как успокаивается болевшее постоянно сердце, голова... Будто целительный огонь вливался в каждую клеточку ее тела, вызывая состояние сродни алкогольному опьянению, но без глупых побочных эффектов. «Знал бы ты, как я счастлива сейчас, мой хороший! Как мне хочется взять тебя за руку, приложить ее к своей щеке, закрыть глаза... Максим, спасибо тебе, что ты пришел...» - мысленно говорила Нетта своему собеседнику. Она понимала, что отвлекает его от работы, тратя его время, беспокоя и причиняя неудобства. Но, не могла заставить себя - не встречаться, тем более, что это была не просто ее прихоть - Академии нужен был интернет-сайт.

- Потерпишь меня? Я выкурю еще одну сигаретку и тебя отпущу! – с улыбкой обратилась Нетта к Максиму, стараясь скрыть дрожь в руках.

Он кивнул. Нетта не могла знать наверняка, но ей казалось, что Максим увидел и татуировку на ее левой руке - со своим именем, и обручальное кольцо на правой. Она не обсуждала эти моменты - смысла в этом не было, так как, и татуировка, и золотой ободок были ее решением и ее желанием.

- Ты очень много куришь, я заметил... - негромко сказал ей Максим, глядя куда-то в сторону. Нетта кивнула и грустно улыбнулась:

- Я знаю. Но что мне, каменной, сделается? - пошутила она. И подумала о том, как хорошо, что Максим не знает, сколько сигарет она выкуривает за ночь. Точнее, пачек, а не просто сигарет. И, как классно, что не знает он и о кокаине, который стал неотъемлемой частью жизни Нетты, ни о ее поездках в пьяном виде... Иначе, на его лице была бы не эта вот чудесная, чуть смутная улыбка, а выражение отвращения, недоумения даже. Нетта и сама себе была противна. Но она ничего не могла сделать, хотя и понимала, что вся проблема лишь в ее слабой воле. Она не гордилась собой. Не оправдывала свои поступки депрессией, не жаловалась на жизнь. В общении с окружающими ее людьми Нетта, наоборот, стремилась быть веселой, рассказывала что-нибудь забавное, интересное, загоняя тоску в самую дальнюю часть души и сердца. У ее тоски было имя. Но мало кто знал, как оно звучит.

Выйдя из прохлады кафе на яркое солнце, Нетта на мгновение зажмурилась.

- Ну, пока... Счастливо тебе, напиши, как и что! - попрощался с ней Максим, и Нетта потянулась поцеловать его - просто в щеку, как друга. Две или три секунды - но за них Нетта прожила целую жизнь. У нее закружилась голова. Почувствовав губами тепло кожи, Нетта невероятным усилием воли заставила себя не отключиться. Она улыбнулась Максиму и села в машину. «Только не сейчас, пожалуйста, только не здесь!» - едва слышно просила Нетта. Кого? О чем?

Звездочет знал, что именно хотела сказать женщина, сидящая сейчас в раскаленной машине.

Кондиционер постепенно охлаждал кабину, но Нетта не замечала этого. Страшная боль, от которой с трудом помогали таблетки, и которая мгновенно проходила от присутствия того, с кем она только что рассталась - вот что было причиной Неттиных слов. Она боялась, что потеряет сознание. Но этого не произошло. Вырулив на шоссе, Нетта нажала газ. Она знала, что если посмотрит влево, то сможет увидеть Максима. Но Нетта никогда не оборачивалась. Было ли это своего рода суеверие? Орфей и Эвридика... Почему-то Нетта свято верила в то, что оборачиваться нельзя. Она не замечала ни слез, текущих по лицу, ни того, что происходило вокруг. Ей хотелось лишь одного – снова оказаться рядом с Максимом. Прислониться к его плечу. И – остановить время.

Вечером Нетта встретилась с Корельским. Они обсуждали его поездку в Брюссель.

- Традиционный презент! - весело сказал Василий, незаметным жестом вложив белый пакетик в сумку Нетты.

- Прекращай это. Как мне с тобой рассчитаться? Денег у меня сейчас нет, если честно.

- Не думай об этом, Нетт! Не в деньгах счастье! - засмеялся Корельский.

- Мне они очень нужны. Понимаешь, один человек делает для меня очень важную работу. А мне нечем заплатить ему. У Академии сейчас только начинается раскрутка.

- Это не проблема. МИТРО - богатая организация. Могу тебе помочь. Что за человек? Заключи с ним договор, от Академии, а платить будем мы. - Корельский говорил об этом, как будто такие сделки были для него в порядке вещей.

- Мило. А тебе это зачем? С какой радости ты будешь это делать? - поинтересовалась Нетта.

- Ну... Цена не особо высока. Сделаете меня почетным членом вашей Академии, давно мечтал перебраться в Европу! - ответил Корельский.

У Нетты нестерпимо болела голова - сказывалось отсутствие лекарств. Ей хотелось одного - забыться, прекратить эту пытку. Но таблеток не было. Она кивнула и, взяв сумку, ушла в туалет, где уже привычным жестом высыпала кокаин и вдохнула порошок.

Вернувшись, она попросила Корельского повторить свое предложение. И, выслушав его, согласилась с ним.

Звездочет был в ярости.

- Почему она не понимает, что сама себя губит, втягиваясь в эту историю? Никогда бы она не согласилась, если бы не нюхала эту дрянь! - он ударил кулаком по бронзовой поверхности зеркала. Глухой звон немного отрезвил его. - Ты здравомыслящая женщина, неужели ты не понимаешь, что то, что предлагает тебе этот наркоман - полная чушь? - обратился он к Нетте, хоть и понимал, что она не слышит его.

Нетта действительно не слышала Звездочета. Одурманенное сознание зафиксировало только одно - возможность хоть что-то сделать для того, кого Нетта любила всем сердцем. Законно или нет - об этом она не думала сейчас. Все происходящее вокруг нее казалось каким-то абсурдным фильмом. Почти не слушая болтовню Корельского, расписывавшего Нетте все выгоды своего предложения, она смотрела через мутное стекло ресторана. «Встать. Выйти отсюда. Дорога. Машины. Не смотреть, не думать - просто закрыть глаза и шагнуть туда. И все. Наконец-то покой» - думала Нетта. Но она знала, что струсит и в этот раз. Мысли о суициде стали для нее настолько привычными, что Нетта даже не пыталась отделаться от них. Однажды она спросила себя, почему ей так часто хочется умереть. И сама себе ответила: ей незачем было жить. Максим был не с ней. А смысла в жизни без него она не видела. Мало кто поверил бы в искренность того, что чувствовала Нетта. Большинство стало бы советовать ей обратиться к врачу, изменить образ жизни, уехать, отвлечься. Но и мало кто был способен понять, что именно чувствует Нетта.

Звездочет был одним из немногих, кто знал правду. Ему было знакомо то, что происходит с Неттой. Абсолютная любовь - это был бы самый точный диагноз. Любовь, не знающая суда. Но на Земле она была скорее плодом фантазии, чем реальностью. И в этом заключалась самая великая трагедия.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Америка, Сан-Франциско, июнь 2010-го года.

День только еще занимался над Сан-Франциско. Знаменитый мост Золотые Ворота, Голден Гейт, дремал в рассветном тумане. Нетта прилетела сюда поздно вечером, но, несмотря на усталость, заснуть не смогла. Бессонница стала привычным состоянием. В гостиничном номере нельзя было курить, и Нетта часто выходила на балкон, задумчиво глядя на дремавший город.

Возле кровати стояла фотография Максима - ее Нетта везде брала с собой, несмотря на то, что и в своем бумажнике она хранила его фото. Вернувшись после очередного перекура, Нетта прилегла на постель, открыла компьютер. Включив скайп, она увидела, что Максим в сети.

- Привет. Я во Фриско, любуюсь на утренний Голден Гейт. Как у тебя дела?

- Привет, представь себе, как комфортно в офисе без кондиционеров, когда много огромных окон! Завидую тебе.

- Ну спасибо тебе, добрый человек! Моя машина на стоянке в аэропорту. Руль, наверное, расплавился... Все еще жарко?

- Я бы сказал - невероятно жарко.

- Ясно. А касаемо зависти - не завидуй. Ты это тоже однажды увидишь.

Они поболтали еще немного - через скайп-чат, и Нетта отключилась - боялась надоесть Максиму. Она снова ловила себя на мысли, что пишет вовсе не то, что хотела бы на самом деле. Но какой смысл было говорить о любви? Максим и так знал, что у нее на сердце. Хотя... Знал ли? Точнее, верил ли? Этого Нетта не могла сказать.

«Привет, мой хороший! Отель классный, вот только курить в нем нельзя. Но это не самое плохое. Плохо то, что я здесь - без тебя. Погулять бы с тобой этим утром - по Фриско! Держаться за руки, говорить о чем-нибудь или молчать... Я не знаю, Максим, просто не знаю, что происходит. Безумно скучаю по тебе. У меня нет даже права обнять тебя, хоть на минуту прижаться к тебе, вдохнуть твой запах, посмотреть в твои глаза. Мне не нужны эти поездки, ты знаешь, что больше всего на свете мне нужен ты! В самолете я думала - как же это все произошло? Почему? Я ведь отдаю себе отчет в поступках, милый. Не будет у меня больше никого, кроме тебя. Потому что я не смогу любить еще раз. И не смогу разлюбить тебя. Не хочу, Макс, даже несмотря на то, что - больно...» - Нетта закончила письмо, но, вместо того, чтобы отправить его, сохранила в черновиках своей электронной почты. Их было много - таких писем. Одни были написаны после приличной дозы алкоголя, другие - на трезвую голову. Их объединяла безумная тоска, нежность и горечь. В любом состоянии Нетта говорила лишь словами любви.

После нескольких дневных встреч, на которых неимоверным усилием воли Нетта заставляла себя не расплакаться, она зашла в кафе. Дела Академии, ради которых она прилетела в Сан-Франциско, не занимали ее мысли. Еще задолго до того, как Нетта оказалась на краю, своего рода, пропасти, она мечтала о том, что Максим и она - они смогут работать вместе, жить в Бельгии. Представляла себе их дом, каким они бы сделали его. Она никогда не отводила себе главную роль. Ей было и интереснее, и куда важнее то, что мог бы предложить или сделать Максим. Сейчас, сидя в американском кафе, Нетта почему-то вспомнила именно об этом – о своих мечтах. Ей было больно.

Личный дневник

«Душевнобольные. Кто они? Сумасшедшие или как раз именно такие, у которых болит душа? Я не знала, что такое душевная боль, пока... Да, пока не встретила его. Странно получается! Была ли я счастлива – до встречи с ним? Нет, наверное. Жила какой-то призрачной надеждой, мечтами... Стала ли я счастливой, встретив Макса? Да, очень. Счастлива ли я сейчас, любя его - безумно? Нет... Точнее, да, потому что люблю его, он есть. Но мне так больно — потому, что он не со мной... Больно в душе, хотя голова болит нестерпимо... Как сегодня. Давление? Может быть. Я не спала. Совсем не спала. Почему я не могу спать? Потому что я хочу хоть один раз заснуть - рядом с ним, обнимая его... Душевная боль. Ок, я душевнобольная. Псих. Плевать, кто и что думает.»

Нетта несколько раз открывала свою переписку с Максимом - в скайпе. Ей доставляло какое-то болезненное удовольствие перечитывать эти несколько фраз. Боль на эти минуты отступала, становилась глуше, и Нетта улыбалась - почти счастливой улыбкой.

Перед отъездом из Москвы Нетта попросила отца подготовить контракт, о котором говорила с Корельским. Леонид не возражал, не задавал лишних вопросов, но спросил, откуда возьмутся деньги для выполнения договорных обязательств. Нетта ответила ему, что эти деньги даст МИТРО - в рамках договора о сотрудничестве. Она попросила Корельского связаться с Леонидом и все ему объяснить.

- Не волнуйся, лети спокойно. Я все решу, поговорю с нашими юристами, и они все подготовят! - Корельский со спокойной уверенностью произнес эти слова. Нетта кивнула - в последнее время она с трудом могла сосредоточиться на чем-либо. Нетта понимала, что причиной этому стали и транквилизаторы, которые она пила в слишком больших дозах, и кокаин, к которому она все больше и больше привыкала, и алкоголь, и хронический недосып.  Нетта жила, будто в кошмарном, муторном сне. Иногда она, стоя с сигаретой на общем балконе своего дома, огромным усилием воли заставляла себя не прыгнуть вниз, на асфальт, который казался решением всех ее проблем.

Вернувшись в отель, Нетта отправила письмо отцу, в котором сообщила о результатах переговоров. Академия предполагала сотрудничать с  несколькими американскими школами, где обучали журналистике, и задачей Нетты было познакомить эти школы с возможностями Европейской Медиа Академии. Конечно, в сравнении с тем уровнем и рейтингом, который был, к примеру,  у Института Журналистики в Сан-Франциско, у Академии было то, чего не было нигде - возможность учиться не в аудитории, а на реальных событиях, причем именно учиться, а не проходить практику. Нетта была в Вашингтоне, где пообщалась с деканом факультета политической журналистики одного из  крупных университетов – та встреча даже вызвала какое-то подобие интереса с ее стороны, но только лишь потому, что декан был поклонником режиссера Вуди Аллена, а именно его высоко ставил и Максим. Нетта не слепо принимала его интересы - они были очень схожими с тем, что интересовало ее саму.

Звездочет и Ангел стояли возле зеркала. Бронза была холодна, и ни одно движение не нарушало покой этого странного артефакта.

- Она пытается. Видишь, значит, у нее есть силы! - говорила Ангел. Ей очень хотелось верить, что женщина, чьим Хранителем она стала, справится с тем, что происходило с ней, со своей болью и тоской.

- Не задумывалась, на сколько времени ее хватит? Сил у нее не так уж и много. Попробуй отключить прибор на аккумуляторах от сети. Да, он поработает какое-то время. А потом? Что будет потом?

- Он перестанет работать... - растерянно ответила Ангел.

- Вот именно. Так и она - сейчас у нее нет сети. Только одни аккумуляторы! - резко произнес Звездочет. Иногда его раздражало то, что Ангел нужно было объяснять прописные истины.

- Она - живой человек, а не какой-то прибор! - Ангел не понимала, почему Звездочет так говорит о живом существе.

- Какая разница? Считай это аналогией. Источником ее сил и энергии был он! - ответил ей Звездочет.

- А раньше она как жила? Его ведь не было в ее жизни.

- Раньше? Думаю, жизнью это нельзя было назвать, хотя... Ты знаешь, мне кажется, что ей помогала ее вера в то, что однажды она его встретит. Ее мечты, ее надежда... - задумчиво сказал Звездочет.

- А сейчас этой надежды у нее больше нет? И нет веры? Она же встретила его в результате, он есть! - воскликнула Ангел.

- Есть. Но... Он не с ней. Все просто, и все сложно одновременно.

Ангел кивнула. Она молчала - да и сказать что-либо она не могла, так как понимала, что от ее слов ничего не изменится.

Был уже совсем поздний вечер, когда Геля дозвонилась до Нетты - через скайп.

- Привет, как ты там? У тебя утро, наверное!

- Привет, милая. Да, разница во времени ощутимая. Знаю, что в Москве по-прежнему жара, и рада, что у нас есть кондиционер! - сказала Нетта. Геля жила в ее квартире, осталась с кошкой.

- Ты не представляешь, как рада я! Дышать вообще нечем, все в дыму еще плюс ко всему! - Геля не преувеличивала, в то лето в Москве действительно был ад.

- А здесь хорошо, красиво, хотя тоже жарковато... - Нетта смотрела в окно, за которым был город.

- Как ты? Я беспокоюсь о тебе, если честно!

- У меня все хорошо. Не волнуйся. Стихи на сайте, все как обычно. Прости, мне нужно уходить! Я была рада тебя слышать! – Нетта постаралась не обрывать разговор слишком резко. Она отключила компьютер и легла на кровать. Глядя на высокий потолок гостиничного номера, не чувствуя слез, текущих по щекам, она мысленно просила у Гели прощения. «Я не могу ни о чем говорить, прости меня! Только о нем. О нем все мои мысли, понимаешь? Мне нужен воздух, просто вздохнуть! Он - мой воздух... И его нет...» - думала Нетта.

Вечером она получила письмо от Корельского. Он сообщил ей, что выполнил все Неттины поручения. Письмо было странным, складывалось впечатление, что писал его совершенно пьяный человек. Некоторые слова вообще казались словами сошедшего с ума человека.

- Да, Вася... Белые облака, похоже, тебя сейчас просто переполняют... - вслух произнесла Нетта. Отвечать на это письмо она не стала – не было ни смысла, ни желания. Сама Нетта обходилась без кокаина уже несколько дней. Она сочла безрассудным везти с собой наркотик или пытаться купить его здесь, в Америке. Ломки как таковой не было - спасали транквилизаторы. Пока спасали...

Перебирая свои вещи, Нетта наткнулась на пузырек с духами. Нажав на распылитель, она закрыла глаза. Запах жасмина поплыл по комнате, зачаровывая. И Нетта вдруг вспомнила ночь перед отлетом в Америку. Она стояла на набережной Москвы-реки, вокруг не было никого, лишь редкие машины проносились иногда мимо. Почему она приехала сюда? Нетта помнила, что несколько лет назад, проезжая по этой самой набережной, она вдруг осознала, что любит Максима. Именно любит, а не просто влюблена в него. Это было самым странным ощущением за всю ее жизнь, и самым прекрасным, если не считать того момента, когда - единожды! – ее рука и рука Максима были одним целым, и его губы коснулись ее губ.

Нетте было нечем дышать. Она остановила машину и, буквально, выбежала на набережную, жадно вдыхая слегка сыроватый речной воздух.

- Максим... - Нетта и смеялась и плакала одновременно, вцепившись руками в каменный парапет. Бессвязно, со всей нежностью, на которую была способна, она произносила множество ласковых слов, о чем-то просила, что-то обещала. Была ли Нетта счастлива в тот момент? Ей казалось, что да. И сейчас, в Сан-Франциско, она вспомнила и о том вечере на набережной - тоже. С тех пор Нетта часто приезжала туда. Ночью или поздно вечером, когда заканчивались пробки. Стояла, курила, слушала музыку или, просто, молча, смотрела на огни реклам и их отражение в реке. Ветер играл ее волосами, и она чувствовала тот самый запах жасмина - свои любимые духи. Она помнила эту набережную с давних пор, еще когда белый камень гостиницы Россия проступал сквозь ночь... Сейчас нет уже ни самой гостиницы, ни того ощущения счастья, которое было в тот миг, когда Нетта осознала, что с ней происходит. За много тысяч километров от Москвы Нетта, стоя на балконе гостиницы, курила - точно так же, как в ночь перед отлетом на набережной. И точно так же, как и тогда, там, она повторяла, чуть слышно, имя того, кто и вправду - заслонил собою весь свет.

- Доброй ночи тебе, любимый... - Нетта, вернувшись в номер, взяла в руки фотографию. Прижавшись губами к стеклу, она на мгновение почувствовала идущее от него тепло. Вздрогнув, Нетта пристально вгляделась в рамку, которую держала в руках и тут же расхохоталась. Смех ее был горьким. Чуда не произошло - на стекле были ее собственные слезы. Их влажное тепло и почувствовала Нетта.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Америка, штат Делавэр, Довер. Июнь 2010-го года.

Ей снова не хватало воздуха. Свет был где-то вверху, очень далеко.
Вода, вязкая и тяжелая, не позволяла быстро двигаться. Нестерпимо
болела голова, и все тело казалось тяжелым, будто налитым свинцом.
Нетта смутно помнила это ощущение. Однажды она точно так же хотела
вынырнуть, и точно так же стремилась к свету. Но он был таким
далеким...

Звездочет знал, что задумала женщина, за которой он наблюдал. Он видел
и то утро, когда она, сложив все свои вещи в небольшую сумку, уехала в
аэропорт Сан-Франциско, и слышал, как она просила билет на любой
ближайший рейс по Америке, но только не в Чикаго. Ей предложили Довер,
который был столицей штата Делавэр.

В самолете Нетта слушала плеер. Пинк Флойд и их бессмертную «The
Wall», которую она очень любила. Мысли ее были далеко от реальности.
«Так сходят с ума, наверное...» - иногда проскальзывало в мозгу Нетты.
Она пересматривала фотографии в телефоне. Вот ее отец, Леонид... Он
улыбается, глядя в камеру... Ему будет неприятно, наверное, что все
так сложилось... А вот мама... О, у нее будет наконец повод для бесед
с подружками. Вот сын, Андрей... Вырос. Совсем взрослый уже... А вот и
Геля - с Феей на руках. Голубые глаза сиамской кошки на миг заставили
Нетту вернуться к действительности. Но только на миг. Потом чудовищная
апатия снова накрыла ее, будто волной. Дальше на дисплее телефона
высветились фотографии Максима. Нетта смотрела на них, и слезы
застилали ей глаза. Его улыбка... Его взгляд... Кольцо на руке - на
более поздних фотографиях, сделанных Неттой исподтишка. «Это было
подло, прости, Максим... Но я не могла иначе. Я так люблю тебя...» -
думала Нетта.

Самолет приземлился четко по расписанию. Нетта оставила все свои вещи
и документы в камере хранения в аэропорту. Она взяла с собой только
фотографию Максима - ту самую, из бумажника, небольшого формата,
транквилизаторы, сигареты и немного денег.

Вечером того же дня Нетта, сидя в видавшей виды старой машине, которую
она, пусть и не совсем легальным путем, взяла напрокат у местного
гаражиста, пила виски. «Хорошая страна Америка... Деньги решают все.
Хотя, за этот рыдван больше сотни и просить было стыдно!» - думала она.
Закат над Довером был прекрасен, но Нетту он не радовал. Тупое
состояние безразличия и тоски - вот, наверное, самое точное описание
того, что она сейчас испытывала.

- Ну что же... Пора, наверное... Пока еще светло... - произнесла вслух
Нетта и достала пузырек с транквилизаторами. Их было чуть меньше
сотни. И Нетта постепенно проглотила их все, запивая виски. Сначала
она не почувствовала ровным счетом ничего, кроме привычного состояния
опьянения. Но, потом... Ей стало трудно дышать. Нетта, не отрываясь,
смотрела на фотографию Максима. «Только ты. И только твои глаза я хочу
помнить - до последнего...» - прошептала она. Нетта не помнила, как
отключилась. Огромное, оранжево-красное солнце вдруг стало маленьким,
превратилось в сияющую точку, и - темнота. А вот потом... Потом и
началось то, что уже было однажды с Неттой. Она пыталась подняться к
свету - через толщу вязкой воды. Но, каким же далеким был свет!

Звездочет вызвал к себе Ангел. Он понимал, что влиять на события
запрещено, но пытался хоть как-то помочь женщине, в чьих глазах
однажды светились звезды. В последнее время Звездочет почти не отходил
от своего бронзового зеркала.

- Что скажешь, Ангел? - голос Звездочета был очень тихим.

- Это просто какой-то кошмар. Она ведь не умрет? Скажи, она не умрет?
- потрясенно глядя в зеркало, спросила Ангел.

- Этого я не знаю. Выбор за ней. Скоро ей придется сделать его...

Нетта все же смогла дотянуться до света там, наверху. Вязкая, страшная
вода, не дававшая ей дышать, осталась позади. Медленно, будто наощупь, она пошла к яркому пятну. Оно оказалось светящимся облаком.

Пройдя сквозь него, Нетта поняла, что стоит на красивом, высоком
холме. Над ней ослепительной бирюзой сияло небо, а у подножия холма
росли деревья и цветы. Позже, уже придя в сознание, Нетта рассказывала
об этом сидящей рядом Геле.

- Знаешь, это было так странно... Вроде бы, я на самой вершине холма
стою, но вижу и цветы, и траву, и деревья так, как если бы они росли
на расстоянии вытянутой руки. А еще я видела красивый замок чуть
поодаль... И там было так тепло... - голос Нетты был едва слышным, но
очень четким.

- Тебе там понравилось? - спросила Геля.

- Да... А потом голос спросил меня, хочу ли я там остаться. Я
обернулась, так как понимала, что во всей этой красоте нет самого
главного - его, Максима... Но, я не увидела его. И спросила, где же он.
Голос ответил, что это мой мир, а не его. И, что его здесь нет. Потом
этот же голос еще раз спросил меня, хочу ли я здесь остаться. И я... -
Нетта закрыла глаза, стараясь восстановить ритм дыхания.

- И что было дальше, милая? Прости, что расспрашиваю, просто меня всю
жизнь безумно интересовало, что же происходит там, за гранью...

- Понимаю... Но дальше было все очень неинтересно. Я ответила, что мне
не нужен этот прекрасный мир - без него. И свет будто выключили. Стало
холодно. Дико холодно... - Нетта смотрела в одну точку, вспоминая то,
что привиделось ей, когда она была без сознания.

Она отчетливо помнила это страшное ощущение холода. Помещение, похожее
на цилиндр, дно которого было будто выстлано прочными белыми облаками,
стены изо льда и черный космос вверху, бесконечный, беспросветный,
как тоска Нетты. Она видела себя со стороны, сидящей на ледяном полу,
обнимая колени. Нетта вдруг поняла, что обречена сидеть
здесь вечно, и выхода отсюда нет и не будет. А потолок над ней начал
медленно задвигаться таким же ледяным пластом, как и стены, и пол, на
котором она сидела. Но Нетте было безразлично то, что происходило
вокруг. Внезапно она увидела своего отца. Он смотрел на нее с
состраданием и сочувствием.

- Ты? Уходи отсюда, пап, здесь холодно... - равнодушно сказала Нетта.
Она немного удивилась, что губы ее не шевельнулись, когда она
произносила эти слова.

- Ты нашла то, что искала, дочка? - спросил ее Леонид.

- Да...

- И ты счастлива?

- Нет... Я не могу быть счастливой - без него... - снова Нетта
услышала свои собственные слова, но губы ее не дрогнули.

Отец исчез. Она продолжала сидеть на полу, а холод вокруг становился
все сильнее и сильнее. Потолок скрыл больше половины черного неба и
продолжал медленно задвигаться. Нетта закрыла глаза. Она понимала, что
ей не вырваться отсюда, даже, если она и захочет. «Мне ничего не нужно
без тебя...» - мысленно обратилась к Максиму Нетта. Ей и вправду
ничего не хотелось больше. Если только спать...

- А что было дальше? Расскажи, если можешь! - попросила Геля, держа
Нетту за руку.

- Дальше... Дальше было то, что я никогда не смогу осознать.
Понимаешь, я услышала его голос. Не смогу точно сказать, что именно он
говорил мне, но от этих слов мне стало тепло. Я поднялась и посмотрела
вверх. Подумала, что если бы он захотел, я бы смогла вернуться. Просто
выпрыгнуть оттуда - потолок не до конца еще успел закрыться. Не знаю,
правильно ли я сделала, но... Как видишь, я здесь. Он зачем-то вернул
меня. Именно он.

- Удивительно... Милая, ну зачем, зачем ты так поступила?! Почему же
ты хотела умереть? Мы так беспокоились за тебя, дядя Лёня подал в
розыск, полиция эта, и документы твои в аэропорту... - Геля говорила
бессвязно, сказывался сильнейший стресс последних дней.

- Я устала, прости. Устала жить - без него. Он не виноват... Он очень
хороший, светлый, добрый человек. Это я виновата. Я люблю его. Ничего
не хочу без него, и ничего не нужно. Прости, я знаю, что это жестоко -
и по отношению к тебе, и к отцу и к матери с Андреем. Но для меня он
- выше всех. Нужнее всех. Он больше, чем я сама, пойми это... Я не
знаю, правильно ли я сделала, когда выпрыгнула... От меня слишком
много проблем. Всем вам - и ему... - Нетта говорила, не задумываясь,
именно то, что было у нее на сердце. Ей не нужны была ни жалось, ни
сочувствие.

- Ну что ты... Успокойся. Отдыхай. Скоро мы вернемся домой! - Геля
погладила подругу по щеке и спросила: - А ты поняла, почему ты так
любишь его?

Нетта улыбнулась. Глаза ее, за мгновение до этого тусклые и пустые,
вдруг засияли, как ночные звезды.

- Да. Потому что он - это он. Он такой, какой он есть. Я не
идеализирую, это так глупо! Я просто люблю его - любым. И хочу, чтобы
он всегда был самим собой. Мой единственный... - Нетта закрыла глаза.
Геля поняла, что это и есть тот самый ответ на вечный вопрос. Любят не
за что-то, не почему-либо, не ради чего-то. Если любят по-настоящему,
то именно так, как любила Нетта - просто потому, что человек такой,
какой он есть.

Они вернулись в Москву через два дня. Врачи не рекомендовали Нетте
лететь, но она приняла решение вернуться. И в первую же ночь Нетта
поехала на набережную Москвы-реки. Она вдыхала раскаленный воздух -
лето в Москве по-прежнему было аномально жарким - и говорила с
Максимом - мысленно. В руках у нее была коробка с зажигалкой Зиппо, на
которой Нетта сделала гравировку. Оранжевый свет городских фонарей
высветил буквы на металле. Латинское изречение, которое стало своего
рода девизом Нетты: Nemo praeter te.

- Да, мой хороший... Это ведь действительно так. Никто кроме тебя. -
прошептала Нетта, убирая зажигалку в коробку. Она хотела подарить ее
Максиму при встрече. Просто - на память.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Россия, Москва, июль 2010-го года.

Геля несколько раз пыталась начать разговор, но, что-то останавливало
ее. Нетта теперь редко выходила из своей спальни, где практически
везде - на стенах, на тумбочке возле кровати и даже на компьютерном
столе были фотографии Максима. Жутковатое зрелище - видеть, как с
этими фотографиями разговаривает женщина, которая уже не один раз
пыталась свести счеты с жизнью. Но поговорить было нужно.

- Я не хотела тебя тревожить еще и этим, но надо что-то делать. Я
получаю смс от Полунина, пишет он, в основном, ночью, но иногда и днем
развлекает. После первого смс я, не зная, от кого пришла эта грязь,
попросила знакомых пробить номер. Он... Он зарегистрирован на тебя,
Неттка... Вот тогда я и поняла, кто мне пишет... - сказала Геля Нетте
и протянула ей свой телефон.

Чем больше читала Нетта, тем шире становились ее глаза. Помимо грязных
оскорблений, чертов минотавр еще и от ее имени умудрялся писать! Зачем
ему нужна была еще и эта игра, Нетта не понимала. Вернув телефон
подруге, она задумалась.

- Ну откуда у него номер, зарегистрированный на меня, я знаю. В свое
время покупала на свой паспорт два контракта, себе и ему. Номер я
сегодня же аннулирую, но как быть с теми, кому он уже успел разослать
всякую чушь и мерзость? - с горечью произнесла Нетта.

- Понятия не имею. Но, ты смотри, что он пишет, как он играет!
Получается, что ты его подставляешь, выставляя в черном свете. Пишешь
от его имени всякую ерунду, а потом отключаешь телефон, когда кто-то
пытается перезвонить! - Геля была просто в ярости.

- То, что это не я, поймет любой, так как я пишу довольно грамотно.
Хотя, я могу намеренно подделываться под его стиль. Черт! Я уже
запуталась. Кто кому пишет, в конце концов?! - Нетта закурила и
достала лист бумаги. - Итак, что получается? Эта сволочь пишет с
номера, который принадлежит мне, всякие мерзкие смс, выдавая их за мои?
Так?

- Да, - кивнула Геля.

- А потом что? Потом он пишет уже со своего номера, и совершенно
нормальные сообщения, в которых, скорее всего, или рассказывает, как у
нас с ним все хорошо, или какая я сволочь, пытаясь очернить его.
Идиот! Разве не ясно давно уже и всем, что мне плевать на этого
человека? Зачем мне заниматься такими вещами?! - Нетту трясло.

- Знаешь... Иногда люди верят в то, во что хотят верить... - тихо
сказала Геля. Она понимала, какую игру мог вести Саша. Но, не сказала о
ней Нетте, так как не хотела еще больше огорчать ее, а Нетте было
нужно поехать на деловую встречу.

- Мало мне было разборок с милицией! Да любой желающий убедиться в
том, что из себя представляет этот мерзавец, может обратиться в
отделение. Мои заявления на него, твое заявление, этого что, мало?!
Зачем мне еще и играть? Дел у меня хватает, а настроение далеко не
радужное, не до шуток мне и не до игр. Я не Полунин, чтобы целыми
днями, вечерами и ночами гулять у подъезда, где меня не ждут - больше
того, просят не появляться! - Нетта посмотрела на часы и, заметив,
что опаздывает, извинилась перед Гелей. Они договорились еще раз
обсудить все вечером, когда Нетта вернется домой.

Корельский уже ждал Нетту, сидя в том самом кафе, где они встречались
в первый раз.

- Нетта, рад тебя видеть! Как ты съездила? Рассказывай, что
интересного в Америке? - он был, как всегда, веселым, а вот Нетте было
не до смеха.

- Вася, Америка - это совершенно другой мир. Но, мне как-то без
разницы, если честно. Все, что было необходимо, я сделала. В остальном
- время покажет. Теперь поговорим о наших делах. Ты мне договор
подготовил? - ближе к вечеру Нетта планировала встретиться с Максимом
и хотела передать ему бумаги.

Корельский заказал им обоим кофе, потом, будто вспомнив о чем-то,
вынул из кармана маленький белый пакетик. Нетта отрицательно покачала
головой.

- Нет. С меня хватит, так что, не нужно. Все-равно не спасает, если
честно... - тихо сказала она.

- А что с тобой такое? Может, расскажешь? - на лице Корельского
отразилась некая заинтересованность, которую менее искушенный человек,
чем Нетта, мог бы принять за сочувствие. Но, именно сейчас, именно
сегодня, Нетте было просто никак. События последних дней, выходки
Полунина, игра с смс-сообщениями и дикая тоска по Максиму - все это
привело к тому, что Нетта, очень коротко и лаконично, обрисовала
Корельскому свою жизнь.

- Понимаешь, я не хочу ему польстить или как-то заставить его
чувствовать себя обязанным. Просто хочу сделать для него хоть что-то.
И, если ему нужны деньги, то пусть они у него будут. Желательно только,
чтобы он не знал, что я хоть как-то в этом участвовала… - закончила
свой рассказ Нетта.

Корельский задумался, а потом попросил счет и пригласил Нетту пойти с
ним в офис, где находился его кабинет, то есть, в здание телецентра.
Нетта, спросив, надолго ли, согласилась. По словам Корельского, это не
займет больше часа.

В холле телецентра было прохладно, полумрак приятно радовал уставшие
от солнца глаза. Нетта и Корельский прошли в его кабинет.

- У нас сейчас очень поганая ситуация, Нетта. Не буду от тебя ничего
скрывать. Учредитель продает Школу Телевидения Останкино, а она, как
ты знаешь, входит в Медиахолдинг. То есть, будет объявлен тендер своего
рода. И кто круче, тот и захапает, прости за грубое сравнение, это
золотое дно - а именно МИТРО. В связи с чем, я хотел предложить
Академии, ну и тебе, разумеется, с моей помощью, попробовать выиграть
тендер и стать реальными владельцами института. Платим мы, наш
холдинг — но, неофициально. Ваша репутация позволит превратить МИТРО в
самую крутую телевизионную школу. Я останусь ректором, а вы сделаете
меня и одним из своих вице-президентов. Что скажешь?

Нетта потрясенно молчала. Корельский сошел с ума?! Или он перебрал
какаина? Она смотрела на него, но никаких признаков сумасшествия на
лице нынешнего ректора МИТРО не было.

- Предложение шикарное, что и говорить. Одно «но», Василий Николаевич:
у Академии нет денег на такие проекты. Если хочешь правду, то это
частный бизнес. Я не дочь миллионера, так что, поищи себе в партнеры
кого-то еще. Что касается вице-президентства, то это вопрос не ко мне.
Поговори с моим отцом, мне лично этот бизнес и эта Академия так по
барабану... - Нетта раскрыла карты. Она устала изображать вежливую
заинтересованность. Пусть ее сочтут одержимой, но она, хотя бы, больше
не играет роль бизнес-леди. Глядя на людей, проходящих за окном, Нетта
вдруг подумала о том, как было бы хорошо сейчас - просто исчезнуть.
Оказаться на берегу океана, вместе с Максимом. И, наконец-то, просто
заснуть, не выпуская его руку из своей. Просто спать. Без слез, без
кошмаров, без тоски, которая каждый раз, когда Нетта просыпалась после
короткого сна, подступала к горлу, сдавливая сердце.

- Не надо плакать, ну что ты! Я тебе помогу. Знаю один верный способ,
против этого никто не устоит! - голос Корельского вернул Нетту к
реальности. Она стерла слезы со щек и попыталась улыбнуться. Но,
ничего не получилось. Нетта попыталась встать. Виски выламывало от
боли. Она понимала, что сейчас начнется самое неприятное -- публичная
истерика. Нетта не выпила свои таблетки сегодня, так как собиралась
встретиться с Максимом, взгляд которого был для нее лучше любого
лекарства.

- Прости, пожалуйста, не мог бы ты выйти минут на десять? Мне... Мне
никак. Я не могу больше... - Нетта умоляюще смотрела на Корельского. А
потом ей стало нечем дышать, как всегда бывало, когда она так плакала.
Бессонные ли ночи или что-то еще, а возможно, огромное количество
лекарств, которые Нетта выпила несколько дней назад, или же банальная
жара - причин того, что Нетта потеряла сознание, было много. Когда она
пришла в себя, перед ней стоял стакан воды со льдом, а в руках у
Корельского был шприц.

- Сейчас все пройдет. Я знаю, что пройдет. Это хорошее успокоительное.
Нетт, не бойся. Я ведь врач... - голос был вкрадчивым, спокойным...
Нетта закрыла глаза. Укола она почти не почувствовала...

Очень смутно она помнила, как подписывала какие-то бумаги, на которых
были печати Академии, МИТРО, какие-то еще. Человек, которого
Корельский представил, как главного юриста холдинга «Останкино»,
подобострастно заглядывал ей в глаза, при этом постоянно обменивался
взглядом с Корельским. Тот шутил, рассказывал о перспективах, которые
теперь открываются перед ними всеми.

Через час она уехала. Корельский проводил ее до машины, передал ей
конверт с бумагами, которые подготовил совместно с отцом Нетты. Бланки
с печатью Академии убедили Нетту в том, что все в порядке, хотя она
почти не думала об этом. Все вокруг казалось ей совсем иным, нежели
обычно. Но, главное -- не было страшной, взрывающей виски головной боли,
жизнь казалась не такой уж и поганой. Нетта улыбнулась Корельскому и
помахала ему на прощание.

Звездочет был готов разбить свое бронзовое зеркало, расплавить его в
огненном солнечном круге.

- Что же ты наделала?! Как ты позволила этому ничтожному типу сделать
с тобой такое?! - повторял он, меряя шагами зал, в котором находился.
Кто же проклял эту женщину там, наверху, или чью вину она призвана
искупить, что она обрекает сама себя, и добровольно, на страшную боль?
Этого Звездочет не знал. Он был не вправе рассказать о том, что
случилось, Ангел - она должна была сама понять, что происходит с ее
подопечной. Но, впервые, Звездочету захотелось нарушить правила,
установленные много веков назад...

Нетта смутно помнила, как приехала в Шоколадницу. Ей безумно хотелось
пить. Заказав капуччино со льдом, она курила, тупо глядя в одну точку.
Нетте было странно впервые за долгое время - не чувствовать ничего, ни
тоски, ни боли. Она была очень рада увидеть Максима. Шутила, смеялась,
болтала о чем-то, не очень понимая, что именно она говорит. А потом
отдала ему зажигалку.

- Держи. На той стороне надпись на латыни. Перевести или ты сам
справишься? - с улыбкой произнесла Нетта, глядя на Максима.

- Справлюсь, я думаю. Спасибо! - Максим убрал зажигалку в карман. Уже
вечером, общаясь с ним в скайп-чате, Нетта спросила, как ему подарок.
Ответ был в характерном для Максима ключе: «Зажигалку протестировал. А
перевод нашел в Гугле».

Нетта смеялась, читая эти слова. Ей было легко, спокойно. Давно уже не
было так легко. Геля удивлялась, глядя на Нетту, не понимая причины
этого, внезапно пришедшего на смену депрессии, хорошего настроения. В
тот вечер они не вспоминали минотавра, не говорили о проблемах. Просто
болтали, как раньше, когда не было в их жизни ничего плохого.

А под утро Нетта, в этот раз спавшая в спальне, а не на диване в
кухне, снова проснулась от кошмара. Ей было плохо - и физически, и
морально. Она вдруг с ужасом поняла, что помнит вчерашний день лишь
фрагментарно, урывками. На левой руке, в районе локтевого сгиба, был
маленький синяк - след от укола. Нетта прошла в кухню, сделала себе
кофе и закурила. Голова была тяжелой, будто налитой свинцом. Глядя на
фотографию Максима, стоящую на столе, Нетта чуть улыбнулась.

- Доброе утро, любимый... - вслух произнесла она.

- И тебе доброе утро! - Геля тоже проснулась и пришла в кухню.

- Как спалось? Мне отлично, вот только... Только не помню, как я легла
спать… - Нетта вопросительно смотрела на Гелю.

- Не помнишь? Но ты же не пила вчера, и, вообще, все было, вроде,
нормально. Ты вернулась после встречи с Максимом, рассказала мне про
то, что отдала ему зажигалку и документы...

- Что?! Какие документы? - Нетта прервала Гелю, с ужасом глядя на нее.

- Не знаю, ты сказала - документы по Академии! - Геля недоуменно
пожала плечами.

Нетта закрыла лицо руками.

- Господи... Я же не посмотрела их. Что я отдала ему?! Что?! Я хотела
посмотреть, а, может, и, отдавая, смотрела, но я не помню этого! – Нетта заплакала.

- Подожди, может, это документы на пресс-карту международную? -
попыталась как-то успокоить ее Геля.

- Нет! Пресс-карту я давно ему сделала и уже давно отдала, это другое!
Я просила Корельского составить договор, чтобы Максим мог деньги получать, у
меня ведь нечем ему заплатить, сама знаешь. Корельский должен был с отцом
связаться, все решить, а я даже не посмотрела, что там было! - Нетта
не могла успокоиться, руки дрожали, и она с трудом прикурила сигарету.

- Какой договор? Ты о чем?! - Геля была в шоке. Она первый раз
слышала о том, что Корельский занимается какими-то бумагами.

- Я хотела, чтобы Максим мог получать нормальные деньги за то, что он
делает для сайта Академии. У меня нет денег, чтобы ему платить. Ты
знаешь, как я живу. Я не горжусь этим, нет, но у меня попросту нет
сейчас денег. Я продаю кукол, которых собирала несколько лет. И на это
живу. А Корельский пообещал помочь мне, сказал, что договор пусть
заключает Академия, а платить будет МИТРО.

- Неттка... Ты что, не читала договор?! - Геля только сейчас поняла,
что произошла катастрофа. Корельский давно не нравился ей, и его
общение с Неттой выглядело очень подозрительно. Именно поэтому Геля,
ни слова не говоря подруге, начала собирать информацию об этом, слишком
уж безупречном и обаятельном, ректоре МИТРО, который совсем недавно
стал еще и вице-президентом холдинга Останкино.

- Не читала. Мне стало плохо у него там, в кабинете. А потом уже
времени не было. Он, кстати, предложил классный проект, хотя и
выглядит он слегка утопично. Академия официально покупает школу
телевидения, а платит за это холдинг.

- Что он просит для себя? Он озвучил свои требования? - взволнованно
спросила Геля.

- Да, он просит сделать его вице-президентом Академии. Это решать
отцу, конечно, но, думаю, это очень маленькая цена! - ответила Нетта.

И тут Геля выложила на стол диск и папку с бумагами.

- Читай и смотри. Здесь все о нем. Если ты мне не поверишь - дело твое.
Но знай, что в качестве вице-президента Академии ты собираешься
рекомендовать вора, который занимается подлогами, берет взятки,
оформляет кредиты на подставных лиц, присваивает себе чужие
достижения. Холдинг «Останкино» сейчас, вообще, является ответчиком в
суде - Корельский проворовался, за них взялась налоговая. Вот почему
Корельский так хочет в Академию - ему некуда деваться. А его компаньон
и президент холдинга Останкино Филиппов, умыл руки - у него есть
деньги, и он сам выйдет сухим из воды, взвалив все на своего бывшего
партнера.

Нетта потрясенно слушала подругу. Она не верила своим ушам.

- Господи... Я была слепа, как летучая мышь днем... - тихо произнесла она.

- Прости, но это не все. Когда я сказала о том, что Филиппов взвалит
все на своего партнера, я говорила и в прямом, и в переносном смысле.
Здесь распечатки информации, которую я нашла в интернете. Корельский - гомосексуалист и наркоман. Кокаинист, который, к тому же, балуется еще
и героином. Он мастер по подделке печатей, в чем его уже неоднократно
обвиняли. Подделывает доверенности, этот факт - попросту секрет
Полишинеля. Так что, подумай о репутации Академии. Неттка, что с
тобой?! - Геля увидела, как лицо подруги заливает страшная бледность.

- Геля, дай мне воды, пожалуйста! - попросила Нетта. Она смотрела
перед собой, пытаясь осознать масштабы катастрофы. Укол вчера. Это
было не успокоительное, нет! Это был наркотик. И куда более сильный,
чем кокаин... Но страшно было не это. Нетта вспомнила о том, как еще
до поездки в Америку она просила Корельского, через его юристов,
помочь ей оформить кое-какие документы. И искренне надеялась, что
документы будут настоящими. Окажись они поддельными, Максим
возненавидит ее. Не из-за денег, нет. А потому, что он сочтет ее
именно такой, какой и пытался выставить ее Полунин - расчетливой
лгуньей, актрисой, чья цель - развлечение, не более. И человеком, ни
одному слову которого нельзя верить.

Нетта попросила Гелю поговорить с отцом и выяснить, какие именно
документы он пересылал Корельскому.

- Только говори осторожно, не нужно волновать его раньше времени. А
мне... Мне надо кое-куда поехать. Я скоро вернусь. - Нетта быстро
оделась, и вышла из квартиры.

Она поехала в аптеку. Купив экспресс-тест на наркотики, Нетта уже
через полчаса знала, что вчера она получила свою первую дозу героина.
И еще одно она понимала - Корельского ей в этом не обвинить. Она сама
загнала себя в ловушку, добровольно ставя подпись на бумагах с
поддельными печатями. Так что, это, скорее, у Корельского был теперь
козырь против нее...

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Россия, Москва, июль 2010 года.

Нетта понимала - ей самой не вырваться из той ловушки, в которую она
попала. Жизнь превратилась в кошмар, а раскаленное лето не делало ее
проще. Целыми днями она думала о том, как ей найти выход из
создавшегося положения. С Корельским Нетта больше не общалась. Под
любым предлогом она отказывалась от встреч, ссылаясь на большое
количество работы. Геля, как могла, поддерживала подругу.

Полунин резко перестал появляться у подъезда, и Нетта с Гелей знали
причины этого подарка. Та игра, которую он вел, должна была показать,
что его поведение безупречно, а вот Нетта придумывает и его приходы к
ней, и все то, что он, якобы, творит. С одной стороны, хороший ход. А
с другой - заявления в милиции, свидетельства соседей и коллег Нетты -
все это было отличным доказательством того, что происходило на самом
деле. Вот только доказывать Нетта никому и ничего не хотела. Не
минотавр интересовал ее сейчас...

Личный дневник

«Кровь смывает позор. Красивые, но какие же меткие слова... Если я не
смогу все вернуть на исходные позиции, мне будет проще умереть.
Оставить письмо, в котором рассказать всю правду. Только... Только мне
никто не поверит. Все слишком сказочно. Слишком, слишком... И почему я
не сдохла тогда? Не было бы этого кошмара. И всем было бы хорошо...
Отставить малодушие. Нужны доказательства. Значит, я их должна
найти, любой ценой.»

Нетта знала ответ на свой вопрос. Она, сознавая, что это эгоистично,
мечтала - или надеялась? - на нормальный, откровенный разговор с
Максимом. Но против нее говорило все - отвратительная игра Саши,
Корельский и его фальсификаты, ее странное поведение, а главное... О
главном Нетта предпочитала не думать. Но каждый раз, стоило ей
мысленно представить себе Максима, острой болью куда-то в висок и в
сердце приходило воспоминание о кольце на его правой руке. Такое же
кольцо носила, не снимая, и Нетта.

Геля уже давно ушла на работу. Нетта курила, сидя на кухне. На улице
было невыносимо жарко, но дома спасали кондиционеры. Сейчас они были
выключены, так как Нетте было очень холодно. Ее знобило, и она отлично
знала причину. Все тело ломило, как при высокой температуре. «Ломка…»
- понимала Нетта. Она не могла сосредоточиться ни на одном деле, а
мысли, одна за другой, проносились в голове, заставляя сходить с ума
от невозможности хоть что-то решить, сделать. Нетте нужно было
действовать, так как положение, в которое она поставила Академию, было
просто катастрофическим.

В отчаянии она позвонила своей недавней знакомой. Та работала на
телестудии ГУВД. Их общение с Неттой с самого начала было предельно
искренним. Елена, или Эллен, как называла ее Нетта, была хорошо
знакома, а, одно время, и работала вместе с бывшим мужем Нетты,
телеоператором. Этот человек много говорил о своей неординарной
экс-жене, об их недолгом браке, а также о том, что они так и остались
- просто друзьями. Сначала Елена слушала из вежливости, а потом,
заинтересовавшись, нашла в интернете сайт, на котором Нетта
публиковала свои стихи и прозу. Елену, как она сама рассказала,
поразило то, что все произведения были адресованы одному-единственному
человеку.

- Эллен, мне нужен твой совет. Если я подписала липовые бумаги, что
мне за это грозит? Точнее, не так. Что может грозить фирме и людям,
которые в этих бумагах упомянуты? - Нетта сидела напротив Елены в
одном из московских кафе.

Женщина задумалась. Как человек, не понаслышке знакомый с милицией и
прочими правоохранительными органами, она понимала, что дело
серьезное.

- Что именно ты подписала? Договора? Счета? Обязательства по выплатам?
- спросила она у Нетты.

- Хуже. Все гораздо хуже, Эллен. Из того, что я помню...

- Что?! Ну-ка повтори! Ты НЕ помнишь, что подписывала?! - прервала
Нетту Елена, потрясенно глядя на нее.

- Да, не помню. Точнее, не все точно помню. Я была... Я была пьяна! -
Нетта старалась не смотреть в глаза Елене, так как ей было попросту
стыдно. Стыдно за свое слабоволие, за свою трусость, которая стала
причиной всех проблем.

- Дерьмово. Теперь ты еще и пьешь не дома. Хороша... - задумчиво
произнесла Елена. Она знала причину Неттиного состояния. Прочитав
стихи, она, через почту, написала Нетте письмо с просьбой не рвать
себе сердце и душу. Нетта в ответ предложила ей встретиться. И Елена
согласилась.

Полумрак, прохлада кондиционированного воздуха. Елена немного опоздала
на встречу - возникли проблемы на телестудии. Она узнала Нетту сразу,
хотя до этого видела ее лишь на фотографиях. Молча кивнула и села
напротив. Ей сразу бросились в глаза широкие кожаные браслеты на руках
Нетты. Присмотревшись, она поняла, что ими ее собеседница скрывает
шрамы на запястьях. Шрамы от ножа... И Елене стало больно. Она не
понимала, как можно доводить себя до такого - из-за мужчины?! Что из
себя представляет тот, кого Нетта так любила, о ком было каждое ее
стихотворение, каждый рассказ, и чье имя навечно было набито на ее
левой руке... Нетта говорила о себе легко и спокойно. Хотя веяло от
этого спокойствия какой-то отрешенностью. Она не походила на
восторженную истеричку, влюбившуюся впервые, и она с легкостью
разбивала все Еленины теории об отношениях между мужчинами и
женщинами.

- Тебе бы адвокатом у него быть... - сказала тогда Елена.

- Ему не нужен адвокат. Он ни в чем не виновен. Это ведь я его люблю.
Значит, это только моя проблема... - тихо ответила ей Нетта.

Со временем они стали чаще общаться. Елена, зная, что у Нетты
практически нет денег, частенько покупала ей необходимые лекарства.
Диабет и гормональное расстройство требовали постоянной терапии. Нетта
благодарила ее, и ей было мучительно стыдно, что она ничем не могла
отблагодарить Елену, мало того, она иногда позволяла себе плакаться ей
в юбку, приезжая днем и уезжая далеко за полночь.

Однажды Елена заинтересовалась татуировкой на левом плече подруги.

- Что означает этот знак? - спросила она.

- Это древний кельтский символ бесконечной, вечной любви. Я лишь
попросила мастера добавить в него красный цвет - как имитацию крови.
Потому что любовь - это очень больно, если она неразделенная... -
ответила Нетта и горько улыбнулась.

- А бабочка на правом плече? Она тоже что-то значит? -
поинтересовалась Елена, приподняв рукав рубашки, которая была в тот
день на Нетте.

- Бабочка - это символ души. Надпись на латыни под ней означает
«воскресну». Это тоже символ для меня. Моя душа была мертва, пока я не
встретила Макса. А теперь... Теперь я живая, Эллен... - сказала Нетта
проведя пальцами по татуировке.

- Живая ли? - с сарказмом посмотрела на нее Елена.

- Мне больно. А больно бывает только живым.

Возразить против этого было нечего. Елена перевела разговор на другую
тему, хотя отлично знала, что Неттины мысли все равно лишь об
одном-единственном человеке. И, сколько бы она не пыталась, этого не
изменить.

И вот сейчас, сидя в кафе напротив Нетты, Елена понимала, что
произошло что-то очень плохое. Нетта выглядела еще более растерянной,
чем обычно, еще более печальной. Руки ее дрожали, а взгляд был
попросту больным.

- Я тебе так скажу - пока эти бумаги не попали в милицию или еще
куда, где этим заинтересуются, тебе нечего бояться! - сказала Елена.

- Плевать мне на милицию. Я подставила фирму отца. Но и это не
главное. Я... Господи, Эллен, я сваляла такого дурака... - Нетта
расплакалась. Из бессвязных слов Елена поняла примерную картину
случившегося. Умолчала Нетта лишь о героине.

- Дааа... Хорошенькая история. И что, ты с Максимом говорила после
того, что произошло? - после долгой паузы спросила Елена.

- Нет. Что я ему скажу? Он не поверит никогда! Сначала минотавр с
смс-игрой, потом это... Да ты сама с трудом веришь, что я говорю
правду! - Нетта закрыла руками лицо.

- Я тебе верю. Знаешь, дело не только в моем отношении к тебе. Простая
логика: человек, который, в принципе, хорошо известен на том же
телевидении, и не только в России, не станет, как ты, писать стихи или
прозу под своим именем и фамилией, со своей фотографией, честно
указывая, кому именно они предназначены, если то, что в этих стихах -
не абсолютная правда. Сама подумай. А посему - зачем тебе было врать,
придумывая и эту историю с бумагами? Значит, ты, и правда, не
соображала, что делала. Этот мерзавец Корельский спокойно ждал, когда
ты дойдешь до кондиции, а потом просто воспользовался твоим
состоянием. Но то, что ты пила с ним - вот тут ты дура, уж прости! А
вообще - мужчины странные создания. Они иногда предпочитают верить в
то, что легче принять и не пытаются разобраться в истинном положении
вещей! - с отчаянной и бессильной злостью сказала Елена.

Нетта посмотрела на нее долгим взглядом. Сколько раз потом Елена
пыталась объяснить его? Они попрощались, и Нетта уехала, как она
сказала, домой. Елена искренне надеялась, что скоро весь этот кошмар
закончится. Она даже предложила Нетте поговорить с Максимом, хотела
сама это сделать, но Нетта категорически запретила ей это.

Звездочет понимал, что ломка у Нетты только начиналась. Слишком много
негативных факторов сошлись в одной точке - транквилизаторы, алкоголь,
тяжелая депрессия, проблемы со здоровьем - все это стало весьма
благоприятной почвой для быстрого привыкания к наркотикам. Сначала к
кокаину, а теперь - к еще более страшному веществу.

- Занятно... А ведь достаточно было бы одного его прикосновения, и она
перестала бы чувствовать боль... - произнес Звездочет вслух, глядя в
бронзовое зеркало.

Он не обманывал себя, и его утверждение не было голословным. Звездочет
видел, как моментально проходит боль и тоска Нетты, выравнивая ауру,
стоило только Максиму оказаться рядом с ней. И он понимал, что женщина
тянулась к этому человеку не просто так. Это был не ее каприз, не ее
прихоть. Они были настроены на одну волну, если можно было так
сказать.

Но Звездочет не мог помочь этой, доведенной до отчаяния, подопечной
Ангел. Не мог он и остановить ее в тот вечер, когда, расставшись с
Еленой, Нетта позвонила своему старому знакомому.

- Привет, Марат. Это Нетта. Ты дома сейчас? - Нетта старалась говорить
спокойно, хотя в душе нарастала паника.

- Да, у меня съемки были до утра почти, недавно приехал, сплю... -
сонно ответил мужской голос.

Марат был фотографом. Гламурным фотографом, если выражаться современным языком.
Он делал фото-сессии для многих представителей московского
шоу-бизнеса и считался очень талантливым человеком. Нетта попросила
его о встрече. Что-то в ее голосе заставило Марата согласиться, хотя
ему очень хотелось спать. Предложив ей приехать к нему домой, он,
закончив разговор, чертыхнулся. Отдыха не получилось.

Нетта ехала по городу, стараясь не думать о своих проблемах. Но у нее
не получалось отключиться от реальности. Она была сама себе противна,
особенно когда вспоминала, зачем едет к Марату. На светофоре она
достала из бумажника фотографию Максима и прижала ее к губам. Стало
немного легче. Но через мгновение Нетта снова вспомнила о том, что
произошло, и волна паники вновь накрыла ее. К Марату она приехала,
купив по дороге бутылку виски.

- Давай выпьем. Разговор у меня к тебе серьезный. - сказала Нетта,
садясь в кресло. Марат пожал плечами и достал стаканы.

- Прости, льда нет. По такой жаре он заканчивается быстро, я поставил,
но он не застыл еще... - Марат налил виски в стаканы и протянул один
Нетте. Он не узнавал ее. Они не виделись почти два года, и за это
время Нетта очень изменилась. Марат помнил ее другой. Веселая,
смеющаяся, уверенная в себе, яркая - вот, наверное, самые верные
эпитеты, которыми он мог охарактеризовать Нетту. Но сейчас ни один из
них не подходил ей...

Нетта выпила свой виски залпом, даже не поморщившись. Жестом попросила
налить ей еще, а потом, глядя прямо в глаза Марату, попросила:

- Мне нужен героин. Три дозы. Лично для меня. Просто скажи - можешь ты
найти их или нет?

Марат опешил. Многие его друзья были наркоманами, равно как и его
гламурные клиенты, которые считали наркотик чем-то, вроде веселой
добавки к жизни. Но Нетта... От нее он этого не ожидал. Помолчав, он
спросил:

- Давно ты на игле?

Нетта опустила глаза, а потом еще раз повторила свою просьбу. И Марат кивнул ей.

- Да, без проблем. Хоть сегодня. Только... Это стоит, и немало.

- Сколько? - голос Нетты походил на голос робота.

Марат назвал сумму

- У меня столько нет. Но я знаю, что у тебя есть коллекция старых
фотоаппаратов. И знаю, что ты неоднократно просил меня продать тебе
мой раритет. Так вот - он твой. Если ты принесешь мне наркотик. -
Нетта вопросительно посмотрела на Марата. К ее облегчению, он
согласился - раритетный фотоаппарат, о котором говорила Нетта, стоил
тех денег.

В тот же вечер Марат привез Нетте то, о чем она его просила. Нетта
спустилась к подъезду, так как из-за частых визитов Полунина, который
мог приехать как днем, так и ночью, и начать трезвонить в домофон или
в дверь, Нетта отключила и звонки, и сам домофон. Попросту обрезала
провода.

- Держи. Но хочу сказать тебе, что ты совершаешь большую ошибку. Я
знаю врача, который...  - Марат не договорил. Нетта жестом попросила
его замолчать.

- Не читай мне мораль. Я по уши в дерьме, и героин - это самое
безобидное в том, что происходит. Держи фотоаппарат. Я рада, что он
попал в хорошие руки. - Нетта протянула Марату коробку и,
развернувшись, ушла в подъезд. Больше Марат никогда не видел ее.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Россия, Москва, июль 2010-го года.

Личный дневник

«Вот и все. Теперь я смогу сделать то, что давно надо было. И никаких
проблем больше. Я все решила. Пока нет Гели, уничтожу архив. Писем
никаких писать не стану, глупо это. Главное теперь - не показать этому
ублюдку, что я поняла его игру. А еще главнее - найти силы. Максим,
помоги мне, пожалуйста! Потому что никто мне не может помочь, да и
никто не должен. Какое-то абсурдное кино смотрю будто. Знаю, любимый,
что и ты мне ничего не должен. Но прошу тебя - помоги мне! Мне не
справиться - без тебя...»

Нетта, закрыв компьютер, легла на кровать. Лицо пылало, будто в огне,
и, прислонившись горячей щекой к стеклу фото-рамки, она почувствовала,
как боль, терзающая все ее тело, на миг ослабла. Она приняла решение,
от которого не отступилась бы никогда в жизни.

Звездочет видел, как Нетта вышла из дома, как села в машину. Она была
одета броско, вызывающе. Но Звездочет отлично знал, что творилось в
душе женщины. Поэтому только качал головой.

Подъехав к зданию телецентра, Нетта позвонила Корельскому.

- Василий Николаевич? Не отвлекла вас, надеюсь? - голос Нетты был
спокойным, в нем даже чувствовался легкий намек на флирт.

- Нетта, какой сюрприз! Ну что ты! Всегда рад! Может, встретимся
сегодня? - Корельский, казалось, был искренне рад ее звонку.

- Читаешь мои мысли. Я возле телецентра. Могу зайти, если ты не
против! - ответила ему Нетта.

Через пять минут она уже входила в здание, молясь, чтобы
металлодетекторы были отключены. И судьба сделала ей подарок. Да,
рамки-металлоискатели уже давно были установлены в АСК-3, но они
никогда почти не работали, сами милиционеры отключали их, ведь
входившие и выходившие люди носили с собой и ключи, и мобильные
телефоны, и прочие предметы, на которые реагировали детекторы.
Постоянный писк сводил с ума, вот они и отключали их, вопреки
правилам.

Нетта болтала с Корельским, рассказывая ему о Бельгии, и поминутно
смотрела на часы. В шесть вошла секретарша, которая спросила, не нужно
ли принести чего-нибудь. Ее рабочий день закончился, но, так как ректор
не спешил уходить, женщина, принеся кофе, попросила разрешения уйти.
Корельский отпустил ее. Нетта расслабилась.

- Думаю, я знаю, зачем ты пришла! - с улыбкой сказал Корельский,
поднимаясь со своего места. Но Нетта жестом попросила его сесть
обратно. Сначала она повернула защелку на двери - теперь кабинет был
закрыт. Подойдя к столу, она одним движением выдернула шнур из
стационарного телефонного аппарата, стоящего на столе ректора, и взяла
в руки его мобильный телефон.

- Василий Николаевич, сидите спокойно. Да, я пришла не просто так. Мне
нужны все документы по Академии. Все, что связанно с Академией. Все
бумаги, на которых есть моя подпись и подпись моего отца. А еще...
Еще мне нужны бланки, которые он прислал вам... - негромко произнесла
Нетта, чеканя каждое слово. Корельский побледнел.

- Нетт, ты о чем? Я... Я не понимаю. Ты больна? Вы же подписали
договор, мы партнеры... - попытался он начать разговор, но Нетта,
улыбаясь и глядя ему прямо в глаза, повторила:

- Давай сюда все бумаги. Сейчас же! - она протянула руку.

- У меня нет никаких бумаг. Договор в юридическом отделе, а больше у
меня ничего нет. Что ты придумала? У тебя ломка? Я тебе помогу! -
Корельский снова сделал попытку встать со своего места.

- Вася, я делаю тебе предложение, от которого нельзя отказываться. Ты
отдаешь мне все, что я прошу, а я... Я не стану пользоваться вот этим!
- сказав это, Нетта привычным жестом вынула из сумки пистолет.
Корельский побледнел.

Взведя курок, Нетта, не торопясь, села в кресло напротив ректора. Она
молила всех богов, чтобы Корельский не понял, что в руках у нее всего
лишь пневматик. Но ректор МИТРО был трусом. Он видел перед собой
оружие, а значит, оно могло выстрелить - вот все, о чем он думал в тот
миг.

- Мне нечего терять, Василий Николаевич. Вы разрушили мою жизнь, хотя
и до вашего в ней появления от нее оставалось не так уж и много. Вы
сделали меня наркоманкой - но тут я вас не очень виню, так как сама
хороша. Однако я не дам вам играть с моим отцом, как вы поиграли с
человеком, который значит для меня больше, чем весь мир. Пусть и
поиграли вы моими руками, но дальше эта игра не пойдет. Бумаги! И
быстро! - спокойно сказала Нетта, поигрывая оружием.

Ей было приятно вновь ощущать тяжесть пистолета, пусть и не боевого, в
своей руке. Как давно это было, когда она носила оружие почти каждый
день! Она ведь была специальным агентом... И, благодаря одному из
своих заданий, познакомилась с Аланом... Алан! Его глаза! Перед
Неттой, будто вспышка, возникли глаза того, кто, стоя под прекрасным
бирюзовым небом, назвал ее своей женой. Она испытала шок. Мысли
завертелись, а потом выстроились в единую прямую. Еще мгновение, и Нетта вот-вот смогла бы понять то, что ускользало от нее столько лет. Глаза Алана - она видела
их и совсем недавно! Где она их видела?! Но в этот момент Корельский
попытался встать. Нетта подняла пистолет.

- Ты... Ты сошла с ума, Нетта. Тебя не выпустят из здания! У тебя
будут такие неприятности, которых ты и представить себе не можешь! -
тяжело дыша, выговорил Корельский. Куда делось все его обаяние? Перед
Неттой сидел обычный трус, который даже сейчас, под дулом пистолета,
надеялся спасти свою шкуру.

- Мне нечего терять, повторяю. А вот тебе.... Тебе еще есть, что
спасать. Давай сюда бумаги! - Нетта вновь протянула руку. И Корельский
сдался. Он открыл ящик стола, который запирался на ключ, достал оттуда
синюю папку и протянул ее Нетте.

- Здесь все... Больше у меня ничего нет... - тихо сказал ректор.

- Нет, не все. Теперь давай сюда печати. Все свои липовые печати, в
том числе, и нотариальные! И моли Бога, чтобы они оказались у тебя
здесь, потому что иначе... Иначе ты совершишь веселую прогулку в моем
обществе туда, где ты их хранишь. А если попробуешь закричать, я тебя
убью. - спокойно произнесла Нетта.

Печати нашлись быстро. Их было три - две нотариальные и одна - из
канцелярии. Нетта осторожно взяла их с помощью листа бумаги - ей нужно
было сохранить отпечатки пальцев Корельского на них - и положила в
маленький пакетик. Его она приготовила еще дома.

- Что ты собираешься делать? - спросил Корельский.

- Я оставлю их у себя - как доказательство того, что ты, именно ты был
автором одного очень интересного представления. Ну, а теперь... Теперь
закрой глаза и считай до ста. И имей в виду, если ты хоть кому-то
сейчас позвонишь, я представлю прессе и печати, и очень интересный
материальчик, в котором твое увлечение не-противоположным полом
нашло красочное описание! - Нетта усмехнулась и, убрав пистолет в
сумку, вышла из кабинета. Она оставила мобильный телефон Корельского
на секретарском столе. Сев в машину, Нетта на мгновение прикрыла
глаза. Никто не знал, чего ей стоила роль уверенной в себе женщины, и
уж тем более, никто и никогда не узнает, что силы ей давало только имя
Максима, которое она много раз произносила - мысленно - пока
беседовала с Корельским.

Вернувшись домой, Нетта убрала полученные документы и печати в
коробку. Набросав короткую записку, в которой изложила все, что
произошло, она положила ее сверху. Коробку Нетта поставила в свой
шкаф.

Личный дневник

«Итак, миссия выполнена, как говорят в кинофильмах. Теперь, когда у
ехидны нет зубов, она может кусаться, сколько захочет! Позвонить Максу
и попросить о встрече? Все ему рассказать? Нет... Это не выход. Он
никогда не поверит мне. Никогда! А раз так... Нет смысла продолжать
такую жизнь. Папа, прости меня! Я оказалась плохой помощницей и
плохой дочерью. Так будет лучше для всех. Я устала жить в аду. Мой ад
- это моя жизнь без любимого. Многие считают, что моя любовь - это
всего лишь мой каприз. Пусть считают... Их воля. И никто не виноват.
Никто. Максим... Я люблю тебя.»

Нетта запомнила файл, выключила компьютер, предварительно сняв с
системы пароль для доступа. Теперь ей было совершенно безразлично,
прочтет кто-то ее дневник или нет. Геля была на работе. Достав
бутылку с вином, Нетта налила себе полный бокал.

- За тебя, любовь моя! Прости мне все то зло, которое я причинила
тебе! - сказала Нетта вслух, глядя на фотографию Максима.

Вдруг она увидела себя будто со стороны. И истерический смех, который
вырвался у нее из груди, напугал кошку, до этого момента мирно
дремавшую на диване. Нетта понимала, как театрально выглядит то, что
она делает, но она уже приняла решение. Продолжая пить вино, она еще
раз перечитала все смс от Максима - она бережно хранила их в своем
телефоне. Перечла Нетта и их переписку в скайп-чате. Ей было
удивительно хорошо, пока она читала текст, который набирали руки
любимого. Когда бутылка опустела, Нетта ушла в спальню. Там,
перетянув руку чуть повыше локтя, она сделала себе три укола подряд.
Все три дозы, полученные от Марата. Шприцы Нетта тут же выбросила в
окно. Голова закружилась, и Нетта упала на кровать. Закрыв глаза, она
прижала к себе фотографию Максима, заключенную в рамку - ту самую, что
всегда и везде возила с собой, если уезжала куда-то.

- Доброй ночи, Максим... Я люблю тебя... - прошептала Нетта и отключилась.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Россия, Москва, июль 2010-го года.

Геля вернулась домой около девяти вечера, как и обычно. В квартире
было темно, но Неттина машина стояла возле подъезда, Геля сразу ее
заметила. Значит, подруга дома.

Пройдя на кухню, она увидела пустую бутылку из-под вина и бокал.
«Опять пила...» - подумала Геля с грустью. Кошка не вышла к ней, а это
значило, что Нетта точно дома - сиамская красавица всегда предпочитала
проводить время со своей хозяйкой, уютно устроившись возле нее. Геля
тихонько заглянула в спальню. Свет из коридора был неярким, но девушка
разглядела Нетту, лежащую на кровати. «Спит!» - решила Геля и закрыла
дверь. Она переоделась, приготовила себе ужин, однако есть в
одиночестве не хотелось.

Звездочет смотрел в бронзовое зеркало. Он видел все, что происходило.
Чувство долга запрещало ему вмешиваться. Чувство сострадания...
Чувство сострадания и жалости говорило иное.  И он вызвал Ангел.


- Что случилось? - услышал он голос Ангел, которая появилась, как
обычно, в потоке света.

- Подойди сюда. Видишь? - спросил Звездочет, показывая ей на зеркало.

- Да. Она спит, опять пила, я видела на столе бутылку... - негромко
произнесла Ангел, подходя к нему. - Но что мы можем сделать? Я много
раз говорила ей, что...

- Замолчи! Вино - это наименьшее из зол. Она без сознания! - почти
прокричал Звездочет. Ангел опешила. У нее в голове не укладывалось происходящее

- Но как... Что произошло? Опять таблетки?

- На этот раз это похуже таблеток! Это героин. Наркотик, и сильный. У
нее то, что называют «передозировка»! Попробуй ее разбудить, попробуй
хоть что-то сделать! - приказал Звездочет, и Ангел мгновенно исчезла.

Геля открыла дверь и включила свет. В спальне Нетты всегда было темно
- она давным-давно повесила на окна плотные жалюзи, которые не
пропускали уличный свет.

- Неттка, проснись! Что с тобой? Сестричка, пожалуйста, проснись! -
просила Геля, пытаясь привести Нетту в сознание, прикладывая к ее лицу
намоченное в холодной воде полотенце.

Бесполезно. Геля понимала, что нужно срочно вызвать врача, скорую. Она
в отчаянии снова и снова тормошила Нетту, пытаясь вызвать хоть
какую-то реакцию. Увидев фотографию Максима рядом с Неттой, она
обратилась к нему:

- Помоги же мне! Нельзя дать ей умереть! Она любит тебя, любит, как
никто другой!

Вдруг она увидела, что Нетта открыла глаза. Они были совсем черными - настолько широкими стали зрачки.

- Пожалуйста... Только не вызывай врача... Поклянись мне... - еле
слышно прошептала Нетта. И было что-то такое в ее голосе, что
заставило Геля ответить:

- Клянусь...

А дальше началось то, что Геля потом вспоминать просто боялась. Как
она не сошла с ума за эти три дня, она и сама не знала. Нетта
практически все время была без сознания. В  интернете Геля прочла, что
в случае передозировки нужно колоть витамины. С замирающим сердцем она
оставила Нетту и бегом понеслась в аптеку, которая, к счастью,
находилась рядом с домом. В первый раз в своей жизни Геля делала укол.
Она не знала, чувствует ли Нетта боль, или же - нет...

Уже совсем вечером на Неттин мобильный позвонила та, чей номер
обозначался как «Эллен». Геля мало что знала об этой женщине, но
сейчас она оказалась очень кстати. Не вдаваясь в подробности, Геля
рассказала Елене о том, что произошло.

- Она без сознания, Передозировка сильных препаратов. И я не знаю, что
делать... - плача, говорила Геля в трубку.

- Вызывай скорую! Сразу надо было вызывать! Так и знала, что этим все
кончится! - голос на том конце был очень взволнованным.

- Я не могу. Она попросила меня поклясться, что я не вызову врача... -
ответила Геля. Елена выругалась. Но она и сама была человеком слова,
поэтому понимала, что такое клятва. Ей было безумно жаль Нетту, но...
Она знала, что эта девочка - самой Елене было почти пятьдесят лет,
поэтому она и считала Нетту девочкой - знала, что делает. Она любила,
но ее любимый не ответил ей взаимностью. Для кого-то такая ситуация не
стала бы поводом свести счеты с жизнью. Но для Нетты... Для нее Максим
заменил собой весь мир, заслонил весь свет. И жить без него она
попросту не хотела. Заставить ее жить значило бы проявить
эгоизм...

- Ты что-то делаешь? - спросила она у по-прежнему плачущей Гели.

- Да, уколы. В интернете написано, что это помогает. Еще кислород даю,
из баллончика, я купила.

Елена вздохнула. Она знала, что не кислород нужен был Нетте. Не кислород...

А Геля вдруг вспомнила недавнюю историю в Америке. Тогда Нетта тоже
хотела умереть. Сидя рядом с лежащей без сознания Неттой, она, слово
за словом, вспоминала все то, что говорила ей Нетта.

Ангел снова возникла перед Звездочетом.

- Хочу попробовать одну вещь. Возможно, это поможет, но..

- Я не могу больше вмешиваться! Ничего не говори мне и не проси
совета. Я и так нарушил все возможные правила! - резко ответил ей
Звездочет, не дав даже закончить фразу. Ангел, вздохнув, исчезла.

Впоследствии Геля не раз спрашивала себя, как она могла так поступить.
Зачем нужно было это невероятно жестокое по отношению к Максиму
представление?! Оно заключалось в том, что, скопировав все те диалоги
в скайп-чате, которые она вела с отцом Нетты, когда та исчезла во
время командировки в Америку, Геля, воспользовавшись отсутствием
Леонида, начала пересылать их Максиму. Она будто подчинялась чьей-то
странной и злой воле и не могла прекратить эту страшную игру. Максим
отвечал ей так, как ответил бы отцу Нетты. Он искренне старался помочь
ей. В перерывах этого общения Геля делала уколы Нетте, прикладывала
ледяные компрессы к ее лбу, давала ей дышать кислородом. На второй
день Геля сообщила Максиму, что Нетта нашлась. Чтобы убедить его в
том, что это не игра, она прислала ему фотографии татуировок Нетты,
которые, якобы, были сделаны больнице, когда полицейские пытались
опознать попавшую в клинику женщину, находившуюся без сознания. Именно
так и действовала полиция - в тот раз. Геле было противно то, что она
делает, но, если это могло помочь Нетте, то игра стоила свеч, считала
она. А Нетте становилось все хуже. Елена попросила у Гели координаты
Максима, и Геля, найдя в компьютере Нетты адрес, отправила его
Елене. Дать телефон она пока не решалась, поэтому и соврала, что не знает
номера.

Иногда Нетта открывала глаза. Она не понимала, где находится, не
узнавала Гелю. Лишь имя Масима, еле слышное, срывалось с ее губ. И она
тут же вновь проваливалась в какую-то черную бездну, где не было
ничего. Только пустота.

Геля понимала, что долго продолжать игру она не сможет. Вспомнив, как
все было в Америке, она решилась и набрала номер Максима. Он ответил
сразу же. И Геля попросила его поговорить с Неттой.

- Я приложу телефон к ее уху. Поговори с ней, прошу тебя! Очень прошу!
- сказала Геля и действительно приложила аппарат к уху Нетты. Она не
знала, что сказал ей Максим. Но через минуту она увидела, как та, что
была без сознания все это время, открыла глаза. В них больше не было
пустоты. И еле слышно, вполне осознанно, Нетта произнесла имя того,
кого любила всем своим сердцем.

Звездочет видел и это, и то, что было потом. Он не имел права
вмешиваться, да и дело было сделано. Цена этой жестокой, глупой,
невероятной игры была высока, но смотря с какой стороны ее оценивать.

Нетта выжила. Она не знала, что сделала Геля. Но Максим понял, что все
происходившее было всего лишь спектаклем, и... И решил, что автором
его, постановщиком и режиссером была сама Нетта. Это стало последней
каплей - на фоне истории с документами. Он удалил ее из списка своих
контактов в скайпе, добавил в черный список ее почту, перестал
отвечать на ее звонки. А Нетта, не до конца пришедшая в себя Нетта, не
понимала, что происходит. Ведь Максим сказал ей, что он не хочет,
чтобы она умерла. Тогда почему он так ведет себя с ней? Разве многого
она просит? Лишь слова... А Геля молчала. Она удалила свою переписку с
Максимом от имени отца Нетты и от своего имени, из истории скайп-чата.
Оставив себе лишь копию в черновиках почты, Геля, глядя на сходящую с
ума Нетту, понимала, что совершила страшную, непоправимую ошибку.
Махнув рукой на все свои принципы, она пыталась дозвониться до
Максима, но он не отвечал на ее звонки. Геля неоднократно набирала его
номер и с телефона Нетты и просила Елену связаться с ним, дав ей его
телефонный номер. Все было бесполезно.

Героин сделал свое дело. Нетта, хоть и пришла в себя, знала, что так
легко ей не отделаться от наркотика. Она, не сказав никому ни слова,
купила билет на самолет. Договорившись с одной из реабилитационных
клиник, находящихся в Болгарии, и, одолжив деньги у Елены, Нетта, не
сказав никому ни слова, уехала. Геле она прислала смс из аэропорта, в
котором просила не волноваться за нее, выразив надежду на то, что
скоро они увидятся. Точно такое же смс получила и Елена.

В отчаянии от того, что она натворила, Геля снова попыталась
поговорить с Максимом. Она вновь звонила ему со своего рабочего
номера, с мобильного, но он не отвечал ей. Через какое-то время, он прислал Геле очень жесткое письмо, в котором даже сомневался, существует ли она на самом деле. Также Максим ясно дал понять, что он считает именно Нетту
ответственной за спектакль. Тогда Геля послала ему копию своего
паспорта и фотографии, сделанные в квартире Нетты. Она умоляла Максима
поверить в то, что это именно она устроила эту игру, просила у него
прощения, молила не говорить об этом Нетте. Безрезультатно. Последнее
письмо Максима, уставшего от постоянных звонков и смс, ясно дало Геле
понять, что шансов на то, что он поверит правде, нет.

Звездочет смотрел на плачущую Ангел, но даже не пытался ее утешить.

- Я сама, сама, своими руками устроила ей ад! Что она скажет, когда
узнает?! Что же я натворила?! Почему ты не приказал мне остановиться?
- повторяла Ангел, стоя перед Звездочетом.

- Я не мог вмешиваться. Знай, что нет ничего страшнее, чем ложь.
Особенно... Особенно когда человек лжет самому себе, предавая свое
сердце. Это не твой случай. Ты хотела помочь. Но ложью нельзя
помочь... Ты убедилась в этом?

- Да, убедилась. Но как быть теперь? Она ведь не узнает? Или...
Узнает и никогда не простит меня, я не смогу помогать ей! Я не
справилась со своей миссией! - продолжала плакать Ангел.

- Это мне неведомо. А что тебя волнует больше -- то, что ты не
справилась с миссией, и что она не простит тебя или то, что ты больше
не сможешь ее оберегать? - спросил Звездочет.

Ангел, глядя на него сквозь слезы, прошептала:

- То, что я не смогу оберегать ее. У нее ведь никого нет.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Болгария, Албена, октябрь 2010-го года.

Личный дневник

«Иногда я не понимаю, что делаю здесь. Какой смысл в том, что каждый
день я, выполняя предписания врача, выхожу из гостиницы в семь часов
утра, иду к морю, купаюсь... Я не на курорт приехала, и мне не нужен
режим, водные процедуры. Главное - избавиться от этой дряни.
Избавиться навсегда.»

Нетту больше не тянуло к наркотикам. Она и до истории с Корельским
негативно относилась к героину и прочей дряни такого типа, хотя пару
раз, в Амстердаме, курила какую-то местную травку - из чистого
любопытства. Врач клиники, в которой Нетта проходила курс
реабилитации, неоднократно спрашивал у нее, в чем была причина того,
что она кололась героином. Как робот, Нетта повторяла одну и ту же
фразу:

- Я была пьяна. Не помню, зачем и почему я сделала себе укол

- Значит, вам стоит и прекратить пить! - говорил врач, но Нетта лишь
пожимала плечами. Она знала, что повторения больше не будет. Никогда
она не позволит себе опуститься на такое дно, с которого пыталась
сейчас всплыть.

Дни были похожи один на другой. Еще до того, как срабатывал будильник,
Нетта одевалась и, стоя на балконе своего гостиничного номера,
смотрела на встающее над морем солнце. Она так и не научилась спать по
ночам. Ни слова не говоря врачу, Нетта продолжала пить
транквилизаторы, и странно-тупое состояние безразличия к тому, что ее
окружало, становилось все привычнее и привычнее. Каждое утро Нетта,
выходя из номера, улыбалась, глядя на фотографию Максима, стоящую
рядом с ее кроватью. Она пыталась представить себе его. Где он? Что
делает? О чем думает? С этими мыслями она шла к морю, иногда даже
разговаривая с Максимом - вполголоса, вслух. «Не от того меня
лечат...» - с горькой усмешкой думала Нетта, но прекращать эту пытку
ей не хотелось. Изменять самой себе - не это ли самое отвратительное,
что только может быть?

В самом конце реабилитационной программы Нетта снова пришла в кабинет
к врачу. Тот, просмотрев результаты анализов, улыбнулся ей:

- Ну вот, теперь вы вполне здоровы. Вам понравилось у нас? - спросил он

- Да. Здесь красиво... - Нетта равнодушно взглянула в окно. Ни морю,
ни природе Албены, которая была восхитительна, не удалось затронуть ее
сердца.

- Красиво. Но вам это все не нужно, не так ли? - негромко сказал врач,
пристально глядя на пациентку.

- Не нужно? Пожалуй, не совсем так. Я была бы счастлива, если бы
оказалась здесь не одна. Но это утопия. Болгария - чудесная страна,
однако, простите меня за пафос, она не лечит разбитое сердце.

Врач кивнул. Он перевел взгляд с лица Нетты на татуировку на ее левой
руке. Шрамы возле надписи слегка побледнели и выглядели уже не так
страшно.

- А вы не пробовали - забыть? Познакомиться с кем-то, хотя бы просто дружить?

Нетта улыбнулась. Она много раз слышала подобные вопросы. Ну как, как
объяснить всем этим людям, что дело не в том, что она не может забыть,
а не хочет забывать... Забыть - значит признать, что она не любила
никогда Максима, а всего лишь придумала себе эту любовь, пытаясь найти
в ней утешение, спастись от душевного одиночества.

- Забыть? Если только амнезия вдруг поразит, тогда, может, и забуду! -
резко ответила Нетта.

- Простите... Позвольте спросить - этот человек... Тот, чье имя у вас
на руке - он... Умер? Его больше нет? - врач говорил тихо, вкладывая в
свои слова максимум сочувствия.

- Нет. Он жив, я надеюсь... Я - умерла. Для него. Так он решил... -
Нетта знала, что по ее лицу текут слезы, но продолжала улыбаться своей
привычной улыбкой.

- Вы не пытались поговорить с ним, рассказать ему о том, что вы чувствуете?

- Пыталась. И рассказала. Но он не слышал меня. Ему это не нужно. А
потом... Потом пытались другие... И хорошо пытались. - Нетта понимала,
что этому человеку не интересна ее история, но свернуть разговор ей
казалось невежливым. Однако сама судьба пришла на помощь - врачу
позвонили. Он извинился, и Нетта попрощалась с ним.

В тот вечер, сидя на террасе гостиницы, Нетта смотрела на закат.
Мыслей не было. Два дня назад она получила письмо от Эллен. Странное
это было письмо! Путанное, сбивчивое, в нем женщина просила прощения у
Нетты, сумбурно объясняя, что она сама не понимала, что делала, когда
звонила Максиму. Какое-то время Нетта сидела, тупо глядя в монитор
компьютера. Эллен звонила Максиму?! Зачем?! Откуда у нее его номер?
Отвечать на письмо Нетта не стала. Но, проанализировав странное
поведение Гели перед ее отъездом в Болгарию, поняла, что произошло
кое-что очень плохое. Что-то, чего Нетта не знала. Ей всегда претило
читать чужие письма. Но сейчас... Потратив на взлом Гелиной почты
около часа - по контрольному вопросу, на который она подобрала ответ,
Нетта попросту изменила пароль - она получила доступ ко всем письмам.
И к черновикам, в которых Геля сохранила переписку с Максимом по
скайпу. Теперь она знала все. Знала, какую жестокую, абсурдную игру
вела ее подруга с тем, кого Нетта любила больше жизни. «Больше жизни -
какое точное сравнение!» - подумала Нетта. Ведь действительно, не имея
возможности быть с Максимом, она неоднократно хотела - и пыталась -
прекратить жить.

- Не помешаю? - Нетта подняла голову и увидела стоящего рядом с ней врача.

- Нет. Только предупреждаю - я скучный собеседник.

- Это ничего. Я и сам не особенно веселый. Простите, что пришлось
утром прервать разговор. Я подумал - может быть, вы захотите
поговорить... Вам станет легче... - мужчина сел напротив Нетты и тоже
стал смотреть на закат.

- Говорить, собственно, не о чем. Стечение обстоятельств. Рок, если
хотите. Наверное, это очень банально - она любит его, а он ее - нет.

- Банально, если бы вы здесь быстренько закрутили роман и
улыбались бы не дежурной улыбкой, а совершенно искренне. Но это ведь
не так. Расскажите, что все же произошло? - голос врача успокаивал, и
Нетта почему-то рассказала ему всю правду - такой, какая она была.
Рассказала о своей трусости в тот самый вечер, когда Максим поцеловал
ее, о том, как сходила с ума потом - несколько лет, о своей глупой
мечте - прекратить отношения с Полуниным и наконец-то сказать Максиму
то, что было у нее на сердце. Рассказала врачу Нетта и о тяжелой
дороге через туманы Вестфалии, когда фотография Максима давала ей силы
ехать дальше. И о встрече в кафе - седьмого марта, о той самой
страшной встрече, когда Нетта, вывернув душу наизнанку, поняла, что
все ее слова попросту разбиваются о стену. И о том, как глупо она
попалась на удочку свихнувшегося Корельского, и о том, как вскрыла
почту Гели... Врач слушал, не прерывая. Возможно, ему казалось, что он
слышит содержание какого-то невероятно запутанного и абсурдного романа
бульварного толка, а может быть, он и поверил. Нетта не знала этого,
да и не хотела знать. Ей не становилось легче от того, что она
поделилась с кем-то своей историей. Но держать это в себе было выше ее
сил.

Закончив рассказ, Нетта прикурила сигарету. Врач на мгновение прикрыл
глаза ладонью, а потом посмотрел на Нетту.

- Но вы не виноваты в этом! Вам... Помогли, так скажем, оказали
медвежью услугу. Почему вы вините во всем себя?

- Я это допустила. Моя слабость, моя трусость - вот что стало причиной
того, что все так произошло.

- А если бы... Если бы все было иначе, и вы были бы вместе с этим
человеком - как это было бы? Не думали? Не наскучил бы он вам в первый
же месяц?

- Нет. Я не наделяю его какими-то невероятными качествами, не возвожу
на пьедестал, не записываю в идеалы. Я люблю его таким, какой он есть.
Люблю и сейчас.

- Чего вы ждете от него? - врач задумчиво смотрел на потемневшее уже небо.

- Я не жду ничего. Мне достаточно того, что он - это он. Если ему
радостно, я стала бы радоваться вместе с ним. Если больно - мне было
бы точно так же больно. Все просто... - Нетта говорила то, что тысячи
раз уже произносила - и вслух, и про себя.

- Но вам бы хотелось, чтобы он заботился о вас, не так ли? Возможно,
его пугает ответственность...

- Я не знаю. Но я ничего не жду от него, хотя, не спорю, мне было бы
приятно знать, что он заботится обо мне.

- А как же... Быт? Деньги, в конце концов? Мужчина ведь должен содержать семью.

- Содержат содержанок, доктор. А я... Я способна, если уж быть не на
равных, то во многом помогать тому, кого люблю. Была способна, если
быть точной. До того, как все это началось. Сейчас мне не хочется
ничего. И я почти ничего не могу. Нет интереса. Парадокс - до него я
жила, не видя красок мира. Да, я восхищалась чем-то, но это было
сиюминутное восхищение. Полюбив Максима, я увидела мир таким, какой он
и есть - с радугой над городами, с запахами цветов, с яркими красками.
А потом... Потом краски поблекли. Выцвели. Иногда я удивляюсь, как я
еще вижу солнечный свет, если в моей душе темно? - Нетта говорила то,
что чувствовала. С некоторым удивлением она вдруг осознала, что больше
не боится выражать свои мысли и чувства, даже сидя с незнакомым ей
человеком. Будто какая-то пелена сползала с ее души, позволяя ей -
наконец-то - быть самой собой, не боясь того, что подумают о ней люди.
Врач долго молчал. Потом молча встал и, поцеловав Нетте руку, ушел.
Слова были совершенно бесполезны - он, к счастью, понял это. И Нетта
была ему благодарна за этот красивый жест.

Личный дневник

«Вот и все. Этой проблемы больше нет, и никогда не будет. Завтра я
вернусь домой. Хотя... У меня больше нет дома как такового. Он мне не
нужен. Знаю, что еще не раз сорвусь, буду напиваться, как свинья, но
никогда больше не позволю себе никакой наркоты. Обещаю тебе, милый.»

Закрыв компьютер, Нетта провела рукой по стеклу фото-рамки. Ей очень
хотелось написать Максиму смс, или письмо. Но она понимала, что он не
ответит ей. После того, что Нетта узнала, вскрыв почту Гели, она
осознала весь кошмар произошедшего. А ведь она даже не подозревала,
что подруга способна на такое. Но при этом Нетта сознавала, что лишь
желание Гели помочь заставило ее играть в такую жестокую игру. Ей
надо было решить, как вести себя при встрече с подругой. С Эллен все
обстояло проще - Нетта написала ей очень жесткое письмо, в котором
запретила чем-либо беспокоить Максима. Она знала, что Эллен никогда не
нарушит этот запрет. Такой у нее был характер.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Россия, Москва, ноябрь 2010-го года.

Самолет приземлился с большим опозданием. Нетта с сожалением смотрела
на часы - она так надеялась проскочить утренние пробки! Никто не
встречал ее. Она и не хотела никого видеть, поэтому никому не сообщила
о своем возвращении. В такси Нетта села на заднее сидение, чего
никогда не делала раньше и, откинувшись назад, закрыла глаза.

- Откуда вернулись? - голос таксиста вырвал Нетту из полудремотного
состояния. Она уже давно старалась засыпать хоть на полчаса днем, если
уж не получалось спать ночью.

- Из Болгарии.

- И как там? - таксисту явно хотелось поговорить.

- Волшебно.

- А дорого там отдыхать?

- У каждого свое понятие о дороговизне... - ответила Нетта и снова
закрыла глаза. Разговаривать ей не хотелось. К счастью, таксист это
понял. Он включил радио, но, увидев в панорамное зеркало, что
пассажирка задремала, выключил его. Нетта мысленно поблагодарила
таксиста за это, но заснуть ей все равно не удалось. Слишком многое
предстояло решить по возвращении. И в основном - неприятного. Надо
было поговорить с отцом, объяснить ему, что же именно произошло,
как-то с Гелей попробовать разобраться. Навестить Эллен, съездить к
бабушке, которая, после второго инфаркта, уже почти не вставала с
постели. И еще... Нетта до крови закусила нижнюю губу. «Не думай! Не
сейчас!» - приказала она сама себе.

Дома Нетту встретила ее сиамская кошка. Громко мурлыча, прыгнула на
руки к хозяйке, потерлась о ее лицо. Нетта грустно улыбнулась.

- Хоть тебе нужна. Хоть ты по мне скучала, Феечка... - прошептала
Нетта, уткнувшись в теплый кошачий мех. С кошкой на руках она прошла в
спальню. Все как и было - фотографии Максима на стенах, на
прикроватной тумбочке, флакон с любимыми духами, украшения. Но Нетте
показалось, что она пришла в чужой дом. Присев на кровать, она
выпустила из рук кошку. В комнате царил полумрак. Нетта коснулась лица
Максима на фотографии.

- Это, скорее, твой дом, Макс... Ты - везде. А я... Я здесь лишняя...
- вслух произнесла Нетта и сама удивилась, как странно прозвучал ее
голос.

Она ушла на кухню. Выпив крепкого кофе - не забыв при этом поставить
чашку и для Максима, как она всегда это делала, если была одна, Нетта
позвонила отцу. Разговор с Леонидом получился очень тяжелым. Но
странное дело - это совершенно не огорчило Нетту. Будто ее мысли и
чувства были закрыты на прочный замок. Она не ощущала ничего, кроме
легкого сожаления - да, отцу будет очень тяжело теперь. История с
Корельским, которого к этому дню уже официально уволили со всех его
постов, как проворовавшегося дельца средней руки, серьезно подорвала
репутацию Академии. Леонид, отец Нетты, был уже в том возрасте, когда
сил на новые начинания почти не осталось. Сплошные разочарования, что
и говорить - сын Нетты, Андрей, начал пить, попав в дурную компанию, а
сама Нетта совершенно спокойным голосом заявила, что больше она ничем
не сможет помогать Леониду.

- Как выяснилось, я только могу все испортить. Прости, но я ведь
предупреждала тебя, от меня не будет пользы! - сказала Нетта,
заканчивая разговор.

Отключив телефон, Нетта неожиданно для самой себя расплакалась - в
голос. Она плакала не о себе, а о своем отце, который сегодня по ее
вине оказался в таком кошмарном положении. Вложения в Академию не
окупили себя, а налоги надо было платить. Сайт не работал так, как это
было нужно, денег почти не было, долги росли. Все это Нетта понимала
умом. Но не могла ничего сделать - по-прежнему, за что бы она ни
бралась, ни на чем не получалось сосредоточиться.

Личный дневник

«Кто бы посмотрел на меня... Такая перспектива - Бельгия, семейный
бизнес, журналистика, интересные командировки, встречи с реально
уникальными людьми... А мне по барабану все это. Не нужно, не
интересно, не хочется. Даже понятие «надо» не помогает. Максим, почему
так происходит? Ты мог бы мне это объяснить, наверное... А может быть,
и нет.»

Геля вернулась с работы и с порога поняла, что в квартире кто-то
есть. Первой мыслью было, что приехала Галина, мать Нетты - она давно
собиралась навестить свою больную маму. Но вдруг Геля почувствовала
знакомый запах духов. Жасмин. «Нетта!» - поняла девушка, и на
мгновение ей стало страшно. Вдруг Нетта все узнала? Как тогда будет?
Эти вопросы не оставляли Гелю ни днем, ни ночью. Она понимала, что
подруга никогда не одобрит того, что она натворила. Да и вообще, чем
дальше, тем больше Геля недоумевала, как она в принципе решилась на
такую отвратительную игру с живым человеком, с Максимом?!

- Привет… - голос Нетты был ровным и каким-то холодным. Она стояла в
проеме кухни с дымящейся сигаретой в руках.

- Ты дома? Как я рада! Ну рассказывай, где ты была! Я так волновалась
за тебя, так скучала! - Геля говорила абсолютную правду, но ей
казалось, что ее голос звучит немного фальшиво, наигранно.

- Как видишь, дома. Все хорошо. Была на море. - Нетта вернулась в
кухню, где и была - до прихода

Дальше расспрашивать не имело смысла, Геля это сразу же поняла. Она
быстро приготовила ужин, они с Неттой поели. Несколько раз она ловила
пристальный взгляд Нетты, но та молчала, не задавая вопросов. И Геле
на какое-то время показалось, что подруга просто устала. Будто читая
ее мысли, Нетта поднялась и, сказав, что устала и хочет лечь спать,
ушла в спальню, забрав компьютер.

На рассвете Геля, плохо спавшая всю ночь, услышала звук открывающейся
входной двери. Щелкнул замок, ключ провернулся дважды. Нетта, похоже,
куда-то ушла. Геля включила свой компьютер, открыла сайт, на котором
Нетта публиковала свои стихи и прозу. Так и есть. Последний рассказ,
написанный всего час назад, был про набережную. Ту самую, где Нетта
провела так много часов. «Вот ты куда поехала...» - подумала Геля и
стала одеваться.

Метро только что открылось. В практически пустом поезде Геля, которую
знобило от тревоги за подругу и недосыпа, думала, как ей исправить то,
что она натворила. Но вариантов она не находила.

Нетта оставила машину на аварийке. Стоя возле каменного бордюра, она
курила, глядя на осеннюю реку. Она слушала прекрасную музыку Ричарда
Сандерсона и беззвучно повторяла имя Максима. Вдруг Нетта
почувствовала чью-то руку на своем плече. Резко обернувшись, она
увидела стоящую рядом Гелю. Безумная, сумасшедшая надежда, мелькнувшая
в глазах Нетты, оказалась для Гели почти как удар током.

- Ты не сказала, куда уехала... Я волновалась за тебя... - тихо
сказала Геля, опустив глаза. Нетта долго молчала.

- А зачем? Или тебе нужна была эта информация, чтобы позвонить Максу?
Опять позвонить ему? Может быть, мне тут сыграть в обморок или
попробовать спрыгнуть, а? Каков будет твой сценарий в этот раз,
сестричка? - голос Нетты был ровным, но будто металлическим,
безжизненным.

- Ты... Ты все знаешь? - спросила Геля, у которой на минуту асфальт
ушел из-под ног.

- Знаю. Я прочла всю твою переписку с ним, с Леной, все твои
мастерские диалоги от имени моего отца, полиции. В тебе умер режиссер!
- недобро усмехнулась Нетта.

- Прости меня. Я хотела, чтобы он поговорил с тобой. Только он мог
заставить тебя захотеть жить! Ты умирала, понимаешь?! - Геля
заплакала.

- Я и хотела умереть. Не надо было мешать мне.

- Не говори так! Я люблю тебя, мне без тебя плохо. Ты ведь как мама
для меня! - сквозь слезы говорила Геля.

Нетта покачала головой. Она посмотрела на часы, а потом пошла к машине.

- Садись, если не хочешь тут оставаться! - бросила она Геле, не глядя на нее.

Уже в машине, немного придя в себя, Геля спросила Нетту, куда они едут.

- Через час начнется служба в костеле. Мне нужно пойти на нее. -
ответила Нетта. Геля кивнула. Она знала, куда Нетта ходила. Красивый,
будто взлетающий в небо католический собор на Малой Грузинской улице -
Геля никогда еще не была там, но часто проезжала мимо - вместе с
Неттой.

Город был почти пустым в этот ранний час, и Нетта с Гелей очень быстро
доехали до нужного места. Поднявшись по ступеням собора, Нетта, застыв
перед входом, опустила руку в чашу со святой водой и перекрестилась.
Геля машинально повторила ее жест. Войдя в пустое гулкое помещение,
Нетта подошла к одной из исповедален.

- Постой здесь. До службы еще есть время. - сказала она Геле.

Геля рассматривала витражи, сквозь которые в собор проникал утренний
свет. Тишина и величие католического храма поразили ее. Она видела
множество церквей - и православных, и католических, но именно в этой
ей почему-то очень легко дышалось. Не сразу Геля поняла, что слышит
почти каждое слово, сказанное Неттой священнику.  «Нерушима тайна
исповеди!» - подумала она и хотела уйти, но не могла сделать ни
одного шага. Ноги будто приросли к каменному полу.

- Я не могу не любить его, святой отец... Но я не могу молиться. Все,
что я могу - это повторять его имя. Мне страшно - Бог ведь
возненавидит меня за это? - говорила Нетта.

- У Господа нет ненависти, дитя мое. Он все видит и все слышит. Это
твое испытание... - тихо отвечал ей священник. Сколько женщин,
отчаявшихся, плачущих, приходило к нему? Он потерял им счет. И каждую
он старался понять и утешить. Но такого он еще не слышал.

- Не хочу так жить. Пыталась с этим покончить, но каждый раз кто-то
или что-то мешало мне. Я опустилась ниже некуда, этот человек считает
меня беспросветной лгуньей, актрисой, способной лишь на влюбленность,
а я.... - Нетта не договорила, потому как слезы помешали ей.

- А Вы? - священник не пытался остановить исповедующуюся ему женщину.
Он привык к тому, что являлся кем-то вроде психоаналитика для многих
своих прихожан.

- С тех пор, как он поцеловал меня, у меня никого не было. Мне
физически противен любой другой мужчина.

- Это хорошо, даже очень хорошо. Господь не одобряет разврата...

- О каком разврате речь, святой отец? Я мечтаю о ребенке. О ребенке от
моего любимого человека. О маленьком, крохотном существе, которое
стало бы его продолжением... - Нетта не могла остановиться, продолжая
плакать.

- Но если молиться, то Господь однажды просветит того, кого Вы любите!
Не теряйте надежды!

- Святой отец... Он... Женат. И он не любит меня. На что мне
надеяться? Только лишь на то, что он будет счастлив! Ведь я и правда
люблю его, раз мне так плохо без него, скажите, что я не ошиблась! -
просила Нетта.

- Дитя мое... Не я, а Господь читает в твоей душе. Если любовь твоя
чиста, он знает об этом. Молись.

- Я не могу больше молиться, Бог не слышит меня. Иногда я думаю - а
есть ли он вообще? Если есть, то почему он допустил такое? Почему мне
так больно?! - голос Нетты сорвался.

Священник помолчал. Потом он пожал ледяные руки той, что раскрывала
перед ним свою душу и сказал:

- Вера - это все, что у нас есть. Иди с миром. Господь слышит тебя.

Геля плакала, слушая слова своей подруги. Только сейчас она поняла,
как сильна была любовь Нетты к Максиму, и осознала весь кошмар того,
что натворила она сама.

Началась служба. Нетта, опустившись на колени, не сводила глаз с
огромного креста, и было что-то в ее глазах, что заставило Гелю встать
на колени рядом с подругой. После того, как затих последний звук
органа, Нетта, поднявшись с пола, повернулась к ней.

- Я простила тебя. Не держи на меня зла. Никто не виноват в том, что
случилось. Никто, кроме меня самой... - тихо сказала Нетта, глядя Геле
в глаза.

И тогда девушка решилась.

- Я прошу тебя стать моей крестной мамой! - проговорила Геля, взяв
Нетту за руку. И та кивнула ей, чуть улыбнувшись.

Уже в машине, когда они возвращались домой, Геля спросила Нетту:

- Почему ты простила меня?

- Потому, что я сама нуждаюсь в прощении.

- Но Богу нечего тебе прощать. Это же я все устроила. Я, а не ты! И я
верю, что все будет хорошо, почему-то верю! - сказала Геля.

Неттина грустная улыбка навсегда осталась в Гелиной памяти, равно как
и слова, которые произнесла ее крестная мама:

- Вера - это все, что у нас есть...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Россия, Москва, декабрь 2010-го года.

Нетта медленно ехала по Кутузовскому проспекту. Вечер, пробки - все,
как обычно. И настроение было такое же, как всегда - никакое. С
привкусом тоски, горечи. Прошло пять месяцев с тех пор, как она видела
Максима - в последний раз. Если быть точной, то сто шестьдесят два дня.
Нетта могла бы и часы посчитать, и минуты. Потому что, каждую минуту,
секунду даже, она думала о том, кого безумно любила. «Безумно -
значит, без ума, только сердцем...» - думала Нетта иногда. В последнее
время она стала добавлять к каждому своему стихотворению, которое
публиковала на сайте, демотиватор. Обычно она делала коллаж с какой-то
своей фотографией и придумывала - или брала из жизни - схожую со
своим настроением фразу. Самый последний ее демотиватор звучал так:
«Неважно, сколько дней в твоей жизни. Важно, сколько жизни в твоих
днях». И это действительно было так. Нетта с усмешкой вспомнила этот
демотиватор. В ее днях не было жизни.

Город сиял разноцветными огнями в преддверии Нового Года. Но Нетта не
замечала этой красоты. Она понимала, что надо как-то мобилизоваться,
настроиться на праздничный лад - хотя бы ради своей крестницы.
«Сегодня ведь двадцать четвертое, канун Рождества...» - вдруг осознала
Нетта. Для нее Рождество всегда отмечалось именно с двадцать
четвертого на двадцать пятое декабря - Нетта была католичкой.

Дома было темно - Геля еще не вернулась с работы. Нетта достала елку,
коробку с гирляндами и игрушками, принесла все это в кухню, где обычно
и ставили всегда елку. Она повесила на окно красивую сеть из мелких
звездочек, закрепила на стенах другие гирлянды, собрала елку. Кошка с
интересом наблюдала за тем, как обычное помещение вдруг приобрело
какой-то сказочный вид.

- Нравится тебе? - Нетта обратилась к Фее и, взяв ее на руки,
задумалась. Она вспомнила тот же самый день - несколько лет назад.
Вспомнила, как старалась украсить елку, как готовила ужин, ставила
свечи в разноцветного стекла подсвечники. И мгновенной острой болью
пронзило виски и сердце воспоминание о Максиме. Тогда он приехал -
вечером. И ему понравилось, как был украшен дом. Потом уже, в своем
письме из Чикаго, в ответ на ее поздравление с Рождеством, он написал
Нетте:

«Привет. И тебя с Рождеством! Наверное, у вас на кухне сейчас уютно и красиво.»

Все было почти так же, как и несколько лет назад, как и год назад.
Только... Только тоска была во всем, и ничего не радовало. Нетта
достала игрушки. Она не любила стандартные украшения, именно поэтому
сейчас елку украсили разноцветные птички из пушистых перышек и
бабочки. Глядя на фотографию Максима на стене, Нетта спросила:

- Ну как? Я всегда была слегка сумасшедшей... Елка - и бабочки. Хотя
теперь чего только не вешают на елку...

Она вдруг поймала себя на мысли, что ждет ответа. Действительно
ждет, что услышит голос Максима, голос, который столько раз снился ей,
если у Нетты получалось ненадолго заснуть. Голос, пронзающий насквозь,
обволакивающий, сводящий с ума... Но фотография молчала, конечно же.
Опустившись на пол, Нетта заплакала. Так ее и застала Геля - сидящей
на полу, рядом с не до конца наряженной елкой.

- Милая, что случилось?! - с испугом спросила Геля, глядя на Нетту.

- Ничего... Все нормально. Я просто... Просто вспомнила, как было
раньше... - Нетта вытерла слезы, улыбнулась. Но все было далеко не
нормально, Геля это отлично понимала.

В полночь Нетта и ее крестница были в костеле. Красивая рождественская
служба не помогла Нетте даже на минуту забыться, и пока
священник читал молитву, пока пели под органную музыку Золотую
Легенду, повествующую о житии святых, Нетта беззвучно повторяла имя
Максима, просила у него прощения за то, что натворила. «Я люблю тебя.
Если бы ты только знал, как сильно я люблю тебя, как мне плохо без
тебя! Хоть минуту побудь рядом со мной, мой хороший. Только одну
минуту! Господи, прости меня, я не могу молиться. Я больше ничего не
могу. Не наказывай из-за меня - его. Только его никогда и ни за что не
наказывай. Пусть у него все будет хорошо!» - эти слова, будто
закольцованные на каком-то внутреннем носителе, Нетта повторяла все то
время, пока шла служба.

Вернувшись домой, Нетта зажгла белую свечу и поставила ее на окно.

- А зачем ты так сделала? - спросила Геля.

- По традиции, такая свеча освещает путь ангелам, которые спускаются в
рождественскую ночь на землю. Это своего рода символ… - ответила
Нетта. Сев за стол, она налила шампанское в три стоящих перед ней
бокала. Один она протянула Геле, другой поставила рядом с фотографией
Максима - она принесла ее из спальни. А третий пододвинула к себе.

- Он тоже католик? - Геля понимала, что отвлечь Нетту разговорами на
какую-то другую тему ей не удастся

Нетта долго молчала, глядя на фотографию.

- Не знаю. Я вообще мало что знаю о нем... Но разве это важно? -
посмотрев на часы, Нетта достала из коробки с елочными игрушками
несколько шаров. На каждом из них был рисунок с ангелами.

- Это какие-то особенные украшения? -  Геля завороженно смотрела на
красивые шары.

- Да. Их вешают на елку в Рождество и загадывают желания. В Ватикане
как раз полночь, и мы можем повесить эти шары, не нарушая традиции...
- Нетта протянула три шара Геле и, встав перед елкой, начала
закреплять те, что держала в руке.

«Ну вот, мой хороший... Рождество. Пусть у тебя все будет хорошо. Я
надеюсь, что ты здоров. И, что тебе не холодно...» - Нетта повесила все
свои шарики, и Геля, глядя на свою крестную мать, понимала, о чем были
все загаданные ею желания. Что касается ее собственных желаний, то они
не многим отличались от Неттиных. Но об этом знал только Звездочет. Он
видел, как повесив шары на елку, Нетта прочла - на латыни - Символ
Веры и после - католическую молитву, в которой женщина просила мира и
благополучия для всех на земле. В кухне было тихо. Лишь свечка на окне
иногда потрескивала, да кошка, трогая лапкой висящие на елке
украшения, недоуменно мяукала, глядя на то, как они раскачивались на
ветках.

- С Рождеством, дочка... - Нетта протянула Геле свой бокал. Легкий,
чистый звук хрусталя...

Геля уже хотела ответить Нетте, но не успела. Резко отодвинув от себя
стол, Нетта встала и ушла из кухни.

Звездочет, как обычно, стоял возле своего бронзового зеркала. Ангел,
появившись в потоке света, подошла к нему.

- Что она делает? Снова плачет? - спросила она.

- Нет... Смотри внимательно. Хотя это и не совсем этично... - тихо
ответил Звездочет. И Ангел  вдруг поняла, что происходит что-то очень
важное. Она увидела Нетту, стоящую на коленях перед иконой и бронзовым
распятием, которое она давным-давно привезла из Ватикана. До слуха Ангел
дошли слова - на английском языке.

- In the face of Lord I take you in marriage, I promise to love and to
take care of you, to be with you all life which has remained to me, in
richness and in poverty, in illness and in health, in pleasure and in
grief, in beauty and in ugliness, from this day and until the death
will not separate us.

А потом... Потом Нетта взяла кольцо, которое до этого никогда не
снимала. Обручальное колечко слегка блеснуло, и Нетта, глядя на
фотографию Максима, медленно надела кольцо на привычное место - на
безымянный палец правой руки.

- Он не услышал ее? Как он мог - не услышать?! - сквозь слезы прошептала Ангел.

- Ее услышал Свет... - ответил Звездочет. Он смотрел на ярко горевшие
над ними звезды. - Теперь она и правда - его жена. А что Бог соединил,
то человек да не разлучает...

Ангел кивнула, и исчезла.

Когда Нетта вернулась на кухню, Геля ни о
чем ее не спросила, за что женщина была очень благодарна ей.

- С Рождеством, Максим... - Нетта дотронулась своим бокалом до
стоящего рядом с ней, и снова чистый, хрустальный звук нарушил тишину
кухни.

Год кончился. В свой день рождения Нетта была одна - как она этого и
хотела. Пообещав Геле не делать глупостей, она провела весь вечер
дома. Наедине с фотографией. Она знала, что Максим не напишет ей ни
смс, ни письма, хотя подсознательно надеялась на обратное. Уже под
утро, безобразно напившись, Нетта спросила, глядя в глаза за стеклом
фото-рамки:

- Это ведь было не сложно - написать всего пару слов, правда, мой
хороший? Совсем не сложно...

Тридцатого декабря, в день рождения Максима, Нетта отправила ему смс.
Не со своего привычного номера - теперь у нее был другой телефон.

«С Днем Рождения, Максим, всего тебе самого хорошего и доброго!» -
лаконичное смс, да и что еще можно было сказать?

Отчет о доставке. Нетта, не двигаясь, смотрела на дисплей телефона. И
через минут десять судьба сделала ей самый чудесный подарок, который
только Нетта могла себе пожелать.

«Спасибо!»

Одно слово. Слово от человека, которого Нетта не просто любила - она
дала ему венчальную клятву. И знала, что никогда не нарушит ее.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Польша, январь 2011-го года.

Личный дневник

«Привет Макс! Как ты? Чем занимался в праздники? Надеюсь, что ты в
порядке, и у тебя все хорошо. Дороги снова стали моими спутниками. В
этот раз они увели меня в Польшу... Какой бред. Я пишу письмо в
никуда. Впрочем, правильнее сказать, я ОПЯТЬ пишу письмо в никуда.»

Нетта в очередной раз порадовалась наличию электронного блокнота в
айфоне. Это было удобно - она записывала стихи, вела дневник, а потом
сбрасывала файлы или на сайт, или в свою электронную почту.

В ожидании пограничного контроля в Бресте Нетта задремала. Холодный,
пронизывающий до костей ветер быстро остудил машину с заглушенным
двигателем. Нетта открыла глаза. Так и есть - она пропустила свою
очередь. Никто даже не посигналил. Логично - кому какое дело до того,
почему человек никуда не едет? Потоку машина не мешала, это главное.

Белорусские таможенники быстро оформили все нужные документы, и вот
уже польская граница позади. В кафе при автозаправке, по дороге к
Варшаве, Нетта купила кофе. Она присела за столик. Голова
разламывалась - сказывался недосып и долгая дорога. Тысяча километров
- через снегопад, ветер, по практически пустой трассе. Нетта ехала в
Краков, куда ее пригласили, как фотографа - на одну из многочисленных
выставок, проходящих там.

- Агент Мона?! - Нетта обернулась, не веря своим ушам. Перед ней стоял
полковник Лавферд. Она не видела его несколько лет, но сразу же узнала
этого человека. В голове пронеслись обрывки воспоминаний - Алания,
Владикавказ, жаркое лето, военная база, и... Алан.

- Полковник... Не ожидала увидеть Вас, тем более здесь. - Нетта
старалась не смотреть в глаза тому, кто назвал ее именем, которое
никогда не существовало - в реальной жизни. Всего лишь кличка. Давно и
всеми забытая кличка, псевдоним, если говорить красивыми словами.

- Судьба сводит, агент. Вы изменились. Но я узнал вас - по глазам. Что
вы здесь делаете? - полковник был удивлен не меньше Нетты. Он
неоднократно вспоминал ту совершенно невероятную историю, когда
молодой лейтенант, находившийся у него в подчинении, и эта женщина,
агент из Москвы, умудрились пожениться, дабы остановить вражду кланов
и выполнить важное и опасное задание. Лавферд рассказывал этот случай,
как сказку, легенду, и ему мало кто верил. Но сам полковник знал, что
это была правда.

- Да, я изменилась, знаю... - Нетта задумчиво смотрела куда-то мимо
англичанина, пытаясь унять бившееся, как в агонии, сердце. Слишком
много воспоминаний всколыхнул в ней этот человек.

- Простите. Я знаю о той автокатастрофе, мне сообщили. Поверьте, Мона,
мне очень жаль. Как вы сейчас? - в голосе полковника была теплота и
участие.

- Отлично. У меня все отлично, сэр. Рада была вас видеть, и, надеюсь,
Вы в полном порядке. Простите, я тороплюсь. - Нетта встала. Она
мечтала только об одном - поскорее оказаться в своей машине, включить
погромче музыку, нажать на газ и уехать подальше от этого человека.
Потому что рядом с ним ей было нестерпимо больно.

- Мона! Не делайте из меня дурака. Я не слепой. Вы себя видели в зеркало?

- Вижу каждый день. Полковник Лавферд, я опаздываю. А, так как больше я
Вам не подчиняюсь, то позвольте мне ехать дальше! - Нетта чувствовала,
что еще немного, и она просто разревется, как девчонка. Видел это и
полковник. Осторожным жестом он взял из рук Нетты картонный стакан с
недопитым кофе, поставил его на стол. Женщина подняла на него глаза.
Именно по этим глазам, сейчас полным слез, полковник и узнал ее. И
вдруг, повинуясь какому-то внезапному инстинкту, англичанин обнял
Нетту. Как обнял бы ребенка, который нуждается в утешении, как дочь,
которой у него никогда не было. Она уткнулась ему в плечо, пытаясь не
расплакаться в голос.

- Не надо. Не здесь, хорошо? - тихо попросил он женщину. Она
отстранилась и кивнула ему.

В гостиничном номере было тепло. Нетта и полковник Лавферд не зажгли
свет. Через окно в комнату вливались синие зимние сумерки. Вместо
пепельницы Нетта использовала стакан для воды. В гостинице нельзя было
курить, но полковник знал, как решить эту проблему - он попросту
обесточил датчик дыма на потолке. Номер им удалось снять без всяких
трудностей - в это время года придорожные гостиницы, в основном,
пустовали.

Сидя друг напротив друга, Нетта и полковник тихо разговаривали.
Точнее, говорила Нетта, а ее собеседник только изредка задавал
вопросы.

- В Управлении все считают, что я просто заснула за рулем. Но это не
так, сэр. Я отлично помню каждую деталь. Помню даже скорость, с
которой я ехала. И помню цвета машин вокруг. Разве я зафиксировала бы
это, если бы заснула?

- Нет, Мона. Вы не заснули. Теперь я это точно знаю. Но кому было надо
убрать вас? Какое дело вы вели в то время? - поинтересовался
полковник.

- В том-то и странность, что никакого дела! Я должна была встретиться
с информатором в Берлине и уже после получить инструкции... - Нетта
встала, затушила сигарету и пошла в ванную комнату. Ей безумно
хотелось пить, но чистого стакана не было, поэтому Нетта пила воду
прямо из-под крана.

- Мона, мне непонятно другое. Почему никто не принял всерьез ваши
слова? Не было никакого расследования, я это точно знаю. А ведь вы не
просто обычный агент, Вы выполняли специальные задания.

- Это и мне непонятно. Но какое это все имеет значение теперь? Я
больше не работаю на Управление. И обо мне забыли. Наверное, к
счастью, сэр. Наверное, к счастью... - Нетта улыбнулась. Ей было очень
спокойно сейчас и больше никуда не хотелось ехать.

- Вы видели вашего... Вы видели лейтенанта Алана с тех пор? - спросил
Лавферд, глядя в глаза Нетте.

- Нет, сэр. Я больше никогда его не видела. И я не пыталась его
искать. А вы... Вы что-то о нем знаете? - голос Нетты лучше, чем
что-либо, сказал полковнику о том, что она чувствовала.

- Ничего. Странное дело, он будто растворился. Его никто и никогда не упоминает.

Холодный ветер ворвался в чуть приоткрытое окно. Он принес с собой
странно знакомый запах - запах горящего угля, которым отапливали дома.
Нетте был знаком этот запах. Прошлой зимой, здесь же, в Польше, она
точно так же вдыхала его - вместе с морозным воздухом из окна. И
именно в тот момент она поняла, что... Нетта вдруг побледнела. Комната
завертелась перед ее глазами, она смутно видела полковника, который
встревоженно смотрел на нее, а потом наступила темнота. Темнота, в
которой не было ничего.

Сознание медленно возвращалось. Нетта открыла глаза и увидела, что в
комнате горит свет. Неяркий, всего лишь ночник. Но при его свете она
смогла разглядеть и мебель вокруг, и человека, сидящего в кресле. Он
внимательно смотрел на нее.

- С добрым утром! - услышала Нетта мужской голос, говоривший на
английском языке. Полковник Лавферд... Гостиница. Ну конечно...

- Простите, сэр. Я просто устала. Поэтому, наверное, и... Отключилась... - Нетта удивилась тому, как звучал ее голос. Еле слышно...

- Мона, не играйте в героиню, хорошо? Я еще на заправке понял, что вы
больны. Когда вы последний раз делали укол инсулина? Шприц у вас с
собой, я знаю. Простите, пришлось порыться в вашей сумке, думал, нет
ли там каких-то лекарств.

- В Москве. Черт, вы правы, я забыла сделать укол. Конечно, вот и
причина. - Нетта с трудом встала, ее шатнуло, но она смогла удержаться
на ногах. Привычным жестом она выставила шприц на нужное деление и,
приставив автоматический дозатор к предплечью, нажала на кнопку.

- Вот теперь мне немного спокойнее. Итак? Помните, на чем мы
остановились, Мона? - полковник понимал, что его собеседнице не нужно
его сочувствие.

- Да, помню. Никто не видел Алана и ничего о нем не слышал. О нем не
говорят! - жестко ответила Нетта.

- Именно так. Вы, насколько я знаю, продолжаете работать по легенде?
На телевидении, если не ошибаюсь?

- Уже нет. Я стала фрилансером. Иногда делаю фоторепортажи,
подрабатываю на радио - ночные эфиры. - Нетта надеялась, что полковник
не станет расспрашивать ее о подробностях. Сама она ненавидела себя за
собственную слабость и неспособность нормально работать. Но ничего не
могла изменить. Все, что требовало концентрации внимания, быстрого
принятия решения, было теперь не для Нетты. То ли это транквилизаторы
так действовали, то ли причина была в чем-то еще - она не знала.

- Нравится? - с еле заметной иронией спросил Лавферд.

- Нет...

- Понимаю. Я вот иногда, когда нужно отвлечься, читаю про путешествия
- в интернете. Люди пишут свои впечатления, публикуют фотографии...

- Да. Интернет - это наше все... А ведь для большинства окружающих я
живу очень интересно - частые поездки, новые страны, города,
знакомства, события... Но никто не знает, что мне это все так
безразлично! Я не замечаю ничего. А если что-то и вдруг обращает на
себя внимание, то лишь на миг, пока я не осознаю, что рядом со мной
никого нет. - Нетта пожала плечами и потянулась к сигаретам.

- Просто никого нет? Или... Нет его? - мягко спросил полковник,
глазами указав на имя, выбитое на левом запястье Нетты.

Трасса, связывающая Варшаву с Краковом, была пустынной. Нетта вырулила
на нее уже под утро. Полковник Лавферд проводил глазами машину.
Ночь промелькнула в одно мгновение. Он до сих пор не мог осознать то,
что услышал от женщины, которую знал под именем «Мона». Но почему-то
он ей верил.

- Вы спросили, знаю ли я что-нибудь об Алане, полковник. Сказав, что
не знаю, я солгала вам - невольно. Не сочтите меня сумасшедшей, но...
Алан жив. И, похоже, он больше не работает на Управление, как и я.

Вопреки обыкновению, Нетта не включила магнитолу. Лишь звук двигателя
и шелест покрышек нарушал тишину салона. Дорога позволяла
расслабиться, машин почти не было. Нетта часто смотрела на небольшую
фотографию Максима, стоящую на приборной панели. Точнее, смотрела на
его глаза. Такие знакомые ей глаза...

Нетта старалась не думать о том, что произошло. Не позволяла себе
думать - так было бы правильнее сказать. Ей пришли на ум слова
Лавферда. «Люди пишут свои впечатления о поездках, публикуют
фотографии...» Нетта вдруг улыбнулась. А почему бы и нет? Фотографий
у нее много, впечатлений тоже хватает. И она всегда любила писать.
Вдруг это будет интересно - хоть кому-то?

Вернувшись из Польши, Нетта, как это называется на современном языке,
«завела свой ЖЖ». Живой журнал, в котором она рассказывала о том, что
видела, а иногда, когда сил бороться с тоской и одиночеством не было,
публиковала и свои стихи. В качестве ника она выбрала три слова.
«wind_over_you». Геля спросила у своей крестной, почему именно так
Нетта назвала себя.

- Потому что мне хотелось бы стать ветром. Ведь ветер невидим. И ветру
позволено бывать, где угодно. Он может коснуться любого человека, по
своему выбору. Жаль, я - не ветер... Не ветер, пролетающий над ним...

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Россия, Москва, февраль 2011-го года.

Морг, ветер. Ледяной февральский ветер, который вымораживал до костей.
А Нетте было совершенно безразлично, холодно ли сейчас на улице или
тепло. Три дня назад умерла ее бабушка. Умерла, когда Нетта осталась с
ней - один на один.

- Она давно болела, ты ведь знаешь... Я приехала утром, мать ушла в
аптеку, тетка - в магазин. А я с ней осталась. Бабушка даже пыталась
улыбнуться мне... Почему-то меня она всегда узнавала... - Нетта
говорила тихо, но Геля стояла близко и слышала каждое слово.

- Она очень любила тебя. Ты ведь была ее первой внучкой. Светлый
человек Нина Федоровна, и мне жаль, что я так мало с ней пообщалась.

Нетта курила, несмотря на сильный ветер, постоянно тушивший сигарету.

- Знаешь, что я сделала, когда поняла, что «скорую» бесполезно вызывать?
Я Максиму позвонила. Предполагала, что он не подойдет на мой номер.
Набрала с бабушкиного городского.

- И что? - Геля внимательно посмотрела на Нетту. Та горько усмехнулась.

- Ничего. Как всегда. Он не ответил ни на звонок, ни на смс. Иногда я
думаю - а человек ли он, Гель?! Но не это страшно. Страшно то, что
вместо заупокойной молитвы я... - Нетта заплакала.

- Успокойся, нельзя на морозе плакать, ну что ты! И так на себя не
похожа, ну не плачь... - Геля обняла подругу.

- Короче говоря, я не смогла прочесть заупокойную молитву. Начинаю - и
срываюсь на свое вечное «Максим, я тебя люблю»... - Нетта пожала
плечами.

Геля хотела ей ответить, но в этот момент вынесли гроб. Нетта вдруг
схватила Гелю за руку.

- Господи, что же это такое?! Посмотри на машину! Неужели нельзя было
нормальный автобус заказать?!

Геля только сейчас увидела, что вместо привычных ритуальных автобусов
возле морга стоит минивэн с режущей глаза табличкой: «Груз 200».

- Успокойся, прошу тебя! Ты сделала все, что могла! Ты молодец, все
устроила, все решила. Неттка, ну сама подумай, кто на кладбище поедет?
Всего-то пять человек, зачем нужен был большой автобус?

- Ты не понимаешь! Это просто дико как-то, не знаю, как объяснить.
Может, я уже с ума схожу? - Нетту трясло от холода, нервов,
хронического недосыпа.

Геля взяла ее ледяные руки в свои и заставила подругу посмотреть ей в глаза.

- Ты сделала все правильно. Слышишь? Все хорошо. Ты выполнила волю
бабушки - она умерла дома. Уверена, что она была рада, что ты держала
ее за руку в последнюю минуту. Ты организовала похороны. Ты добилась,
чтобы ее похоронили рядом с дедом. Успокойся. Неттка, успокойся, прошу
тебя! - Геля много раз повторила эти слова. Нетта смотрела куда-то
сквозь нее. Губы ее беззвучно шевельнулись. «Опять о нем...» - поняла
Геля и выпустила руки подруги из своих. Она не ошиблась. Именно имя
Максима и повторяла Нетта...

В церкви на отпевании, Нетта не плакала. Она стояла за спиной своей
матери, положив ей руку на плечо. Но Геля знала, что не о матери и не
о бабушке думала Нетта в этот момент. Она смотрела сквозь витражи на
окнах, куда-то в пространство.

Ангел появилась перед Звездочетом.

- Это невыносимо. Неужели ты не можешь хотя бы сейчас что-то сделать?
Ну хоть одно слово он мог ей написать? Просто «сочувствую»?!

Звездочет покачал головой.

- Он, возможно, думает, что она просто нашла повод. И придумала смерть
своей бабушки, как придумала и все остальное. Он же не знает правды. А
возможно, просто не считает нужным отвечать. Это ведь не его проблемы.
И они его не касаются.

Ангел подошла к бронзовому зеркалу. Она увидела сельское кладбище под
снегом, глубокие сугробы, свежую могилу. Море цветов, которые,
мгновенно замерзнув на таком холоде, стали похожи на хрупкое стекло.
Рядом с могилой на колени опустилась женщина. Она была там совершенно
одна.

- Пойду к ней. Хоть она и просила подождать в автобусе, но я не могу
ее там одну оставить.

- Не надо. - Звездочет посмотрел на звезды - они едва светились в
темном куполе неба.

- Почему? - Ангел по-прежнему пристально смотрела в зеркало.

- Она должна побыть одна. Сейчас она говорит с умершей. Это их
последний разговор...

Нетта действительно говорила с той, кого только что опустили в ледяную
землю. Она не замечала ни слез, текущих по лицу, ни холодного ветра.

- Я не хотела... Прости, что не могу молиться. Я больше ничего не
могу. Теперь, когда ты все знаешь, мне не нужно притворяться. Ты
думала, я замужем? Колечко на пальце ведь видела... Нет, бабушка. Я не
замужем. Он не любит меня. Но для меня он все. Понимаешь? Я не знаю,
как это объяснить. Ты теперь все знаешь. Помоги мне. Пожалуйста! И
прости меня. Прости, что я и сейчас - только о нем. Он хороший,
честно! Он очень хороший. Это я во всем виновата. Я люблю его... -
Нетта плакала в голос, опускаясь все ниже и ниже. Ей безумно
захотелось спать. Просто лечь здесь на снег, закрыть глаза и никогда
больше не вставать, не чувствовать боль, тоску. И Нетта легла на снег.
Ей вдруг стало легко. Захотелось спать... Если бы кто-нибудь сейчас
увидел ее, то удивился бы. На губах играла смутная улыбка.

Звездочет, не отрываясь, смотрел в зеркало. Ангел молчала.

- Если она останется там еще на какое-то время, то замерзнет! -
наконец сказала она.

- Не останется. Не сегодня ей суждено это. Она еще не выпила до дна
свою чашу... - отозвался Звездочет. И он был прав.

 Нетта, засыпая, вдруг увидела себя дома, на кухне. Напротив нее был Максим. Он что-то
рассказывал ей, и от его голоса становилось тепло. Нетта с трудом
открыла глаза. Снег, блестевший на ярком зимнем солнце, неприятно
резанул глаза.

- Встать... - тихо скомандовала Нетта самой себе. Она с трудом
поднялась на ноги, посмотрела на могилу. - Спи спокойно. А я... Ты
прости, бабушка, что я тут устроила такой спектакль. Видно, я и вправду
сошла с ума, раз даже на твоих похоронах не могу ни о ком другом
думать - только о нем. Прости меня. Я... Мне нужно уйти. Хотя, как бы я
хотела навсегда остаться здесь, с тобой... - Нетта произнесла все эти
слова вслух. Снег, лежащий на ветках молодого деревца, росшего возле
могилы, вдруг осыпался. Нетта грустно улыбнулась. «Может, это был
знак? Бабушка услышала меня, и простила...» - подумала она.

И снова потянулись привычно-пустые дни. Нетта писала стихи, прозу, по
вечерам часто ездила на набережную, где долго стояла и смотрела на
реку. Геля жила с ней, пыталась как-то отвлекать Нетту, но ничего не
помогало.

- Тебе надо уехать, хотя бы на время. Вернись в Брюссель, побудь с
сыном, с родителями. Я знаю, что между вами нет теплых отношений, и
уже давно, но попробуй. Хорошо? - Геля просительно смотрела на
подругу.

- Уехать? Зачем, милая? Что это изменит? Я не могу убежать от самой
себя, это уже давным-давно ясно. Да и денег нет почти на такую
поездку... - Нетта задумчиво смотрела на Гелю.

- И все же попробуй. А вдруг станет легче? Вернуться ведь ты всегда сможешь.

Нетта кивнула. В тот же день она оформила страховку, собрала сумку. А
поздно вечером поехала на набережную. Лед на каменном бордюре был
жестким и, в буквальном смысле слова, резал руки. Нетта несколько раз
провела по нему пальцами, даже не чувствуя боли. Она бессознательно
чертила линии на этом ледяном пространстве. «MAXIM». Красное на белом.
Нетта невесело засмеялась, глядя на то, что сделала. Садясь в машину,
она надела перчатки, боясь испачкать кровью руль. Боли в порезанных
пальцах она по-прежнему не чувствовала - больно было намного глубже. В
душе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Бельгия, Брюссель, март-май 2011-го года.

На дороге был снег. Нетта выехала ночью - так ей было проще. Приняв
решение уехать, она уже не позволяла себе сомневаться. Стараясь не
превышать разрешенную на трассе скорость, она слушала музыку и часто
бросала взгляд на фотографию Максима на приборной панели.

- Вот мы с тобой и снова вдвоем. Не знаю, о чем говорить. Когда-то я
сказала тебе, что ты - мой единственный конфидент. В одном из моих
писем, помнишь? Макс, так и вышло.

Нетта уже не обращала внимания на то, что говорит с Максимом - вслух.
Она рассказывала ему о том, что было на сердце, то есть, фактически,
говорила с ним - о нем самом. Параллельно Нетта комментировала дорогу,
рассказывая какие-то забавные истории, вспоминая о том, как ездила по
Белоруссии и Польше - в предыдущие разы.

Геля была права. Ей надо было уехать на время. Хотя бы ради того,
чтобы немного прийти в себя после одной неприятной истории. Начав
писать в ЖЖ, Нетта подружилась с несколькими людьми. Один из них,
совсем мальчик еще, влюбился в Нетту - по фотографии. Всю историю она
рассказала в своем рассказе. «Фея из ЖЖ»... Странное дело - ей не был
нужен никто. Никто, кроме Максима. Но, почему-то, она сама вдруг стала
нужна совершенно незнакомому человеку.

- Что я могу ему дать? Да и фотография моя - это не я сама. Ну
влюбился парень, начитался моих рассказов про Брюгге. А ведь я писала
не для него... - рассказывала Нетта Геле накануне своего отъезда.

- Я знаю, милая. Знаю, для кого ты пишешь.

- Но он ведь не прочтет... И, как назло, читают другие, а потом
выходят такие невероятные истории! - Нетта с отчаянием смотрела на
подругу.

И вот сейчас, проехав больше полутора тысяч километров, Нетта, сидя в
кафе на немецкой автозаправке, думала о том, как глупо сложилась ее
жизнь. Многое отдала бы она, чтобы сидеть здесь с Максимом. Вместе
пить кофе, смотреть на пролетающие за окном машины, смеяться над
чем-то забавным или же просто - молчать. Но Максима не было рядом с
ней. И Нетта даже не знала, где он - на все ее смс теперь приходили
лишь отчеты о не-доставке сообщений.

А Бельгия, весенняя Бельгия была прекрасна. Нетта впервые в жизни
увидела ее такой, хотя и жила в этой стране - много лет. Сладкий
воздух опьянял, сводил с ума, цветущие японские вишни-сакуры засыпали
своими розовыми лепестками аллеи города, превращая его в нечто
сказочное. Но по-прежнему Нетта до рассвета гуляла по пустым улицам с
плеером и курила.

Родители не задавали вопросов Нетте, а сын жил своей жизнью. Нетту это
вполне устраивало. Она и не стремилась к какому-то близкому контакту с
ними. Все ее мысли были лишь об одном человеке, чье имя, как вызов,
было навечно закреплено черными чернилами на ее левом запястье.

Личный дневник

«Замок Берсель. Бог мой, сколько раз я была здесь - в детстве? И потом
уже, став взрослой - тоже приезжала часто. Почему же именно сейчас мне
здесь так странно? Будто я вижу впервые и эти стены, и этот парк...
Макс, ну почему я сейчас не с тобой?! Почему, зная это, я все равно
говорю с тобой, оборачиваюсь, чтобы обратить твое внимание на что-то?!
Но тебя нет... Где же ты? Что с тобой? Ты в порядке? Только скажи, что
ты в порядке!»

Нетта, закрыв глаза, прислонилась к старой каменной стене замка. Она
была чуть ли не единственной посетительницей этого места - погода была
по-весеннему холодной, и мало кто стремился сейчас за город. Сделав
несколько фотографий, Нетта подумала, что это станет основой для поста
в ЖЖ - ведь у замка Берсель была очень интересная история.

Однажды вечером Нетта поехала в Брюгге. Шел дождь, но он не испугал
Нетту. Оставив машину на одной из набережных, она бродила по этому
сказочному городу, снова и снова думая о том, как было бы классно
гулять здесь - с Максимом. Ноги сами привели ее к старому дому, который
Нетта запомнила еще с прошлой своей поездки. Он выглядел необитаемым,
но было в нем что-то, что будто звало ее, завораживало. «Так недолго и
впрямь свихнуться...» - думала Нетта, рассматривая витражные окна
дома.

Звездочет наблюдал за женщиной, медленно идущей по переулку.

- Дежа вю... - тихо прошептал он, вспоминая то, что видел - много лет
назад. Та же тоска светилась в глазах женщины, та же боль.

- Почему люди говорят, что время лечит? - услышал Звездочет голос
Ангел. Он и не заметил, как она появилась здесь.

- Время действительно лечит, но далеко не все. И не всех... - ответил
Звездочет, продолжая смотреть в зеркало. И он был прав.

Нетта неоднократно писала в своих стихах, что время ее не лечит. Да и разве
можно вылечить то, что так же естественно, как дышать? Для Нетты ее
любовь к Максиму была не пустой блажью, не навязчивой идеей. Она сама
поставила себе диагноз, и точнее никто не смог бы его определить.
«Любовь - это, возможно, и болезнь. Но, к сожалению, не заразная.» -
именно эти слова Нетта и написала под своей фотографией на одном из
демотиваторов.

Пробыв в Брюсселе почти месяц, Нетта вернулась в Москву. Она сделала
много красивых фотографий, но каждый раз одна и та же мысль приходила
ей на ум - зачем это все? К чему нужны были снимки, рассказы, если
единственный, с кем она хотела бы этим поделиться, никогда не узнает
об этом?

Уже на скоростной трассе, возле Берлина, Нетта вдруг подумала о том,
как было бы хорошо просто потеряться здесь. Свернуть на одну из
многочисленных проселочных дорог и ехать по ней, пока не кончится
бензин.

- Меня ведь никто не ждет дома. Я не юродствую, Макс, не говорю
красивыми словами. Да, у меня есть родители, сын, Геля. Возможно, есть
даже несколько друзей, которые хотели бы пообщаться со мной. Но мне
лично это все не нужно. Горько звучит, понимаю, для них - горько и
обидно. Но я не могу еще раз предать себя, сказав, что я счастлива
или буду счастлива - с ними. Мне нужен ты... Я люблю тебя. Тебя. -
Нетта посмотрела на фотографию, стоящую на приборной панели.

Вернувшись в Москву, она написала несколько постов о Бельгии.
Рассказывая о старом замке, о Брюгге, о дорогах, по которым она
ездила, Нетта будто говорила с Максимом. Она все чаще ловила себя на
мысли, что окружающий мир стал ей совершенно чужим. Чтобы проверить
себя, Нетта встретилась с несколькими друзьями. Но уже через полчаса
общения, извинившись, ушла - ей было неинтересно то, о чем они
говорили, и ей надоело делать вид, что она слушает их рассказы. Сама
Нетта могла — а, точнее, хотела - говорить только об одном. Да,
конечно, она могла рассказать про Бельгию, про Германию, но все ее
рассказы сводились к одному - мир обрел краски только, когда она
полюбила Максима. И потерял их, когда он исчез из ее жизни.

Все чаще Нетта проводила вечера на набережной, бесцельно глядя на
реку. Ей уже ничего не хотелось. Геля, желая немного отвлечь подругу,
собрала целое досье на Корельского, и там было, что почитать. Все его
грехи всплыли на поверхность, и любой желающий мог теперь убедиться,
что бывший ректор МИТРО и вице-президент холдинга Останкино был
попросту наркоманом, вором, мошенником.

- Можешь себе представить, с каким уродом мы имели дело?! Хорошо, что
он не пролез в Академию! - говорила Геля Нетте.

- Да какая мне разница... Я все равно купилась в свое время на его
фантастические проекты, сломав себе жизнь. Сейчас мне совершенно
безразлично, кем его считают. Мразь и в Африке останется мразью! -
припечатала Нетта.

- Ну, не скажи. Он до сих пор представляется то сотрудником Академии,
хотя никто ему таких полномочий не давал, то даже президентом
холдинга Останкино. Почему только его не засудили до сих пор, не
пойму... - парировала Геля.

- Почему? Да потому, что никому мараться неохота. Одни считают, что он
попросту не заслуживает их внимания, другие с ним имели незаконные
дела, как я... Замкнутый круг. Бог с ним, Геля. Для меня этот человек
давно уже просто не существует! - Нетта убрала папку с досье в шкаф.
Ей действительно было глубоко плевать на Корельского.

Личный дневник

«Невыносимо. Это уже просто невыносимо. Я не знаю, где ты. Не знаю,
что с тобой. Мне больно, понимаешь? Прости. Я снова говорю и думаю
только о себе. Везде «я», «мне». Страшно, Макс. Знаешь, я не думала,
что будет так страшно. Живу - парадоксами. Кольцо на пальце - с твоим
именем. Венчальная клятва - тебе. И - одиночество. У меня никого нет,
и не будет. Никогда не будет, мой хороший. Потому что никто не нужен,
кроме тебя. Я не смогла бы, даже если бы получилось - предать себя.
Знаешь... Если что-то произошло, ты пожалей меня, хорошо? Мне не нужна
моя жизнь. К сожалению, нельзя сделать обмен - отдать ее взамен на
твое счастье. Максим, мне бы только знать, что ты в порядке! А я...
Как у меня дела, ты можешь узнать из моих стихов и моих писем. Хотя, ты
это все не читаешь.»

Нетта стояла на набережной. Огромная белая луна висела над городом,
отражаясь в реке. Было тепло, и весенний воздух, впитавший в себя
запахи бензина, сушил слезы на щеках Нетты. Она долго смотрела на
темное небо.

- Господи... Если с ним что-то случилось, ты забери меня отсюда. Мне
не хочется больше жить. Максим, пожалуйста, забери меня к себе. Прости
меня, хорошо? Я люблю тебя. Не могу больше так. Просто - не могу.

По дороге домой Нетта отправила смс на номер Максима. «Сообщение не
доставлено» - стандартный, привычный уже текст высветился на экране ее
телефона. И Нетта снова заплакала.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Россия, Москва, июнь 2011-го года.

«Одно непрочитанное сообщение» - высветилось на мониторе компьютера.
Нетта открыла почту, прочла письмо. Перечла его еще раз, пытаясь унять
дрожь в руках. Ей не хватало воздуха. И вдруг, опустившись на колени,
прямо на кафельный пол кухни, Нетта, плача и смеясь одновременно,
начала молиться.

- Спасибо тебе, Господи! Как же я счастлива! Наконец-то я успокоюсь...

Причиной молитвы послужило письмо полковника Лавферда. В нескольких
строчках он сообщил ей, что человек, о котором просила узнать Нетта,
жив и находится в Америке, а именно в Чикаго. Он женат. Но об этом
Нетте было давным давно известно. У нее не было ревности, или, по
крайней мере, ей так казалось. Самое главное было знать, что Максим в
порядке.

Вернувшаяся домой Геля едва узнала Нетту. Она привыкла, что подруга по
большей части молчит, сидя с компьютером либо в кухне, либо в своей
спальне. А сегодня все было иначе. Нетта улыбалась счастливой,
открытой улыбкой.

- Что случилось? - с тревогой спросила Геля. Уж слишком странным был
этот переход от слез к улыбке.

- Он в порядке. Живет в Чикаго. Знаешь, это настоящий подарок! - Нетта
продолжала улыбаться, и глаза ее светились счастьем.

- Это хорошо. Теперь ты успокоилась? - Геля внимательно смотрела на Нетту.

- Да! Все в порядке, прости, знаю, что в последнее время я была не
совсем адекватна. Просто я сходила с ума, не зная, что с Максом.

- Милая, я это понимала. И что теперь? - Геля задала этот вопрос не
случайно. Втайне она надеялась, что Нетта немного успокоится.

- Теперь? Не знаю. Но я хотя бы могу нормально дышать. Это было так
страшно - ничего не знать о нем. Я даже просила... - Нетта вдруг
замолчала, отвернувшись. Она поняла, что не нужно рассказывать Геле о
том, что было на набережной, когда она просила Бога забрать ее, если с
Максимом что-то произошло. Это было бы жестоко по отношению к
крестнице.

В этот вечер, написав еще один пост в ЖЖ, Нетта договорилась о личной
встрече с одним из друзей, которые появились у нее там.

- Честно говоря, немного страшно встречаться с тем, с кем просто
общалась в этой сети, особенно после той истории... - сказала она
Геле. Та кивнула. К счастью, влюбленный в Нетту мальчик пришел в себя,
написав длинное, но очень трезвое письмо, в котором признался, что
повел себя глупо. Нетта ответила ему, очень спокойно и
доброжелательно, пожелав своему респонденту встретить настоящую
любовь, а не некий образ, который совсем не соответствовал
действительности. На том их общение и прекратилось.

Того, с кем Нетта планировала встретиться, звали Дмитрий. Нетту
привлекли его посты, в которых были красивые фотографии - Дима любил
путешествовать по рекам. Нетта, собираясь в очередную поездку в
Бельгию, предложила Диме поехать с ней.

- Ты думаешь, это хорошая идея? - спросила Геля.

- А почему бы и нет? Для меня теперь существует только один вид
отношений с мужчинами - дружеский. И ничего страшного нет в том, что я
с кем-то поеду так далеко - если в дороге есть, с кем поговорить,
ехать намного легче, чем в одиночестве.

- Это верно. Жаль, что я не могу поехать с тобой. Работа... - Геля
грустно улыбнулась.

Собираясь на встречу, Нетта заставляла себя настроиться на мажорный
лад. Уже давно, с кем бы она не встречалась, все разговоры сводились к
одному. Именно поэтому Нетта избегала общения с людьми, не желая ни
грузить их своими проблемами, ни изображать фальшивый интерес к тому,
о чем говорили другие. Но Дима оказался не таким, как большинство
знакомых Нетты. Ей было с ним легко. Легко молчать - вот точное
определение. И, хотя Нетта, стараясь не допускать пауз в разговоре,
болтала обо всем на свете, она чувствовала, что перед ней редкий
человек - он не напрягал ее, не задавал вопросов. По своей природе
Нетта не была любопытна, и ей нравились люди такого же склада.

Они говорили о путешествиях, о странностях жизни. Нетта сказала, что,
чисто теоретически, могла бы навсегда уехать из России, есть куда, но
нет желания. И уезжать, и просто даже - жить.

- Я - игрок с судьбой, Дима. На некоторых сайтах мой ник - desperados,
а это слово говорит само за себя. Мне нечего терять, и я ничего больше
не боюсь. Поэтому скорость, ветер - это мое.

- Почему ты так говоришь?

- Так сложилась жизнь. Но это долгая история, если хочешь, как-нибудь
расскажу ее тебе.

- Расскажи. У меня тоже есть интересная история. - ответил Дима. Ему
пора было возвращаться на работу, и они попрощались.

Дима ушел, а Нетта осталась в кафе, курила, глядя на вечернее солнце,
и вспоминала недавний разговор. Обсуждая возможности уехать из России,
Нетта заметила, что многие сейчас уезжают, не испытывая ностальгии.

- Да, у меня друг в Чикаго работает, был там, вернулся  и недавно
опять уехал... - негромко сказал Дима. Нетте стало не по себе.

- Ненавижу Чикаго. Прости, - спохватилась она, - это личное. Просто
неприятные воспоминания связаны с этим городом. - Она была благодарна
Диме за то, что он ни о чем не расспрашивает ее. И еще Нетта обратила
внимание, что по манере общения Дима был похож на... Максима.

Уже дома, поздним вечером, она написала ему длинное письмо. Оно было
немного сумбурным, но Нетта все же рискнула его отправить. Тем более,
что уже давно она всем говорила лишь то, что думает, не пытаясь играть
какую-то роль.

В письме Нетта рассказала свою историю, практически такой, какой она и
была. И еще добавила, что, судя по всему, она не может адекватно
общаться с людьми - мысли все только об одном. А кому понравится
общение с человеком, у которого вечно одно и то же - депрессия, тоска,
пессимизм? Но Дима, вопреки ожиданиям Нетты, ответил ей. Он не стал
комментировать то, что прочел, сказав лишь, что у него самого похожая
история. С той лишь разницей, что его жизнь на этом не остановилась.

- Счастливый ты... - прошептала Нетта, читая письмо Димы. Она искренне
надеялась, что у этого человека все сложится в жизни. Он понравился ей
- что-то светлое в нем было. Редко Нетта встречала людей, которые не
были бы одержимы страстью к деньгам, а любили бы красоту природы,
путешествия, нестандартную музыку...

Уезжая на съемки, Нетта написала Диме короткое письмо. В нем она от
всего сердца поблагодарила его за понимание. «Знаешь, впервые за
долгое время мне есть, кому сказать «до свидания». Потому что друзей у
меня давно уже просто нет». Нетта не соврала. С Гелей они были больше,
чем подругами. Отношения крестной матери и ее крестницы выглядели со
стороны зачастую очень странными. Кто-то из коллег Гели сказал, что
складывается впечатление, будто Нетта - родная мать Гели, а не
крестная.

Личный дневник

«Прошел год с того самого дня, как я видела тебя в последний раз. Год,
Максим. Хочешь, скажу точное количество часов? Минут? Я веду свой
собственный отсчет. Это больно, но... Это неизбежно. Забыть - не хочу.
Не помнить - не могу. Я люблю тебя с каждым днем все сильнее, хотя
накануне мне казалось, что больше уже просто невозможно.»

Вернувшись в Москву после поездки в Бельгию, Нетта встретилась с
Димой, отдала ему сувенир из Брюсселя. Ей было приятно хоть что-то
сделать для человека, который был ее другом. Она была благодарна ему
за то, что он ответил на ее смс. Попав в эпицентр грозы, когда машины
разворачивало на дороге, Нетта написала Диме свои впечатления. И ей
было приятно получить ответ. Это просто спасло ее, и Нетта не
преувеличивала, думая об этом. Потому что за несколько секунд до того,
как телефон пискнул, сообщая о новом полученном смс, Нетта, выжав газ,
на какой-то момент перестала контролировать то, что она делала. «К
черту. Я устала. Все просто - на скорости в бордюр. Это не больно, и
это очень быстро». Уже потом, немного придя в себя, Нетта, выйдя из
машины под проливной дождь, пытаясь немного успокоиться, вдруг
подумала о том, что Дима, находящийся в это время в Финляндии,  даже
не понял, что он сделал. «Ты спас мне жизнь. Хотя не уверена, что это
было правильно...» - подумала Нетта.

Америка и Чикаго стали навязчивой идеей для Нетты. И, однажды, Геля,
вернувшись после работы, застала свою крестную укладывающей дорожную
сумку.

- Ты куда-то едешь? Так внезапно? - спросила она.

Нетта посмотрела на Гелю долгим, пронзительным взглядом.

- Я улетаю в Чикаго рано утром. Не отговаривай. Я больше не могу
оставаться здесь.

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Соединенные Штаты Америки, Чикаго - Лос-Анджелес, июль 2011-го года.

Личный дневник

«Чикаго - депрессивный город. Твои слова, милый. Они оказались
пророческими. Никогда не думала, что я когда-нибудь окажусь здесь - по
своей воле. Но вот уж воистину - не зарекайся... Знаешь, я мазохистка,
наверное. Гуляю по улицам, которые наверняка видят и тебя. Любуюсь на
озеро, возле которого был и ты. Вдыхаю воздух, который и ты вдыхаешь.
Я сошла с ума? Или это просто от безысходности уже? Не знаю, Максим.
Иногда мне кажется, что все происходящее - всего лишь кошмарный сон. Я
проснусь, и ты будешь рядом со мной. Улыбнешься мне, возьмешь за
руку...»

Нетта сидела в одном из многочисленных баров Чикаго, неподалеку от
парка Линкольна. Ей нравилось это место - днем посетителей было очень
мало. Два дня провела она в Чикаго и две ночи, показавшиеся ей
вечностью. Нетта гуляла по городу, рассматривая небоскребы, вдыхала
горячий воздух и - подсознательно - искала в каждом встречном глаза
Максима. Но не находила.

Сейчас, сидя в баре «Диллинджер», Нетта анализировала происходящее.
Оставаться в Чикаго она больше попросту не могла - все чаще в голову
приходила мысль прекратить так жить. Жить с болью, тоской, с безумной
тоской - по Максиму. «Прыгни с моста, идиотка. Может, захлебнешься...»
- думала она. И вдруг поймала себя на мысли, что внимательно
вслушивается в слова песни Бобби Трупа, которая играла в полутемном
чикагском баре.

«...Well if you ever plan to motor West Travel my way, take the highway that's the best. Get your kicks on route 66. Well it winds from Chicago to L.A. More than 2.000 miles all the way.  Get your kick on route 66. Now you go thrue St Louis... Down Missouri and Oklahoma
City looks oh so pretty. You'll see Amarillo... Gallup, New Mexico, Flagstaff, Arizona, don't forget Winoa, Kingman, Barstow, San Bernardino. If you get hip to this kind of trip. When you make that California trip, get your kicks on route 66...»

- So... Why not? - по-английски, еле слышно прошептала Нетта. Она
попросила счет и вышла из бара.

Через сутки Нетта, немного путаясь в указаниях навигатора, пыталась
вырулить на 66-ую дорогу, ту самую, легендарную дорогу, которая
соединяла Чикаго и Лос-Анджелес.

«Ты сочтешь меня дурой, скорее всего. Но я так решила. Никогда не
предпринимала ничего подобного, если честно. Но терять мне нечего.
Может быть, дорога заставит меня не думать. Я, правда, сильно в этом
сомневаюсь, но оставаться в Чикаго я не могу - больно. Очень больно, и
ты прости, что жалуюсь. Так или иначе, я приняла решение. Поехать в
город ангелов одной, на машине, через десять штатов - чем не
характерный для меня поступок? Только не волнуйся за меня, хорошо? По
возможности постараюсь быть на связи. Целую тебя!» - это письмо Геля
получила глубокой ночью. Придя в ужас от того, что затеяла
крестная, она попыталась дозвониться до нее, но тщетно - Нетта
отключила все свои телефоны. Немного успокоившись, Геля подумала о
том, что ей все равно не удалось бы отговорить Нетту от ее решения.

Звездочет не разделял пессимизма Ангел. Он долго смотрел в бронзовое
зеркало, которое с удивительной четкостью отображало все происходящее
на Земле. Видел Звездочет и то, как огромный черный джип, который
взяла в аренду Нетта, с легкостью преодолевал расстояния между
штатами, и видел, как по ночам Нетта, почти не спавшая, усталая,
выходила из машины, курила, молча глядя на огромные звезды.

- Она это сделает. Понимаешь, иначе и быть не может... - говорил Звездочет Ангел.

- Но она больна. Почти не спит, много плачет. Опасно ехать за рулем,
одной, по незнакомой дороге - и так далеко! - Ангел не представляла,
чего стоит Нетте такая поездка или, наоборот - представляла очень
хорошо.

- Она не одна. С ней - он. Разве ты не поняла этого до сих пор? Он в
ее сердце! - Звездочет говорил правду. И Ангел замолчала.

Техас, Аризона, Нью-Мексико, Оклахома, Канзас, Невада - Нетта уже
запуталась в названиях штатов, в их крупных и мелких городах.
Невыносимая жара стояла везде, и, выходя на автозаправках из прохлады
салона машины, где кондиционер работал на полную мощность, Нетта с
трудом могла дышать.

«Ненавижу жару. Только смога не хватает, и будет, как прошлым летом в
Москве!» - думала она, прикрывая рукой глаза. Огромное багровое солнце
догорало на горизонте, но ночь не принесет прохлады, это Нетта уже
прочувствовала на себе. Так как она почти не спала, то ехала, не
спеша, и по ночам. Иногда, когда на душе становилось особенно
тоскливо, Нетта сворачивала на обочину, останавливалась, выходила из
машины и просто ложилась на землю, еще горячую после дневного пекла.
Вокруг было тихо - мало кого, да еще в ночное время, привлекала эта,
некогда оживленная, дорога, змеившаяся между холмами и скалами Невады.

«Где ты, милый? Чем занят? О чем думаешь? Я - как всегда, о тебе... Ты
береги себя, хорошо?» - эти слова были для Нетты чем-то вроде молитвы.
Она и в эту поездку взяла с собой фотографию Максима. Кроме нее, на шее Нетты был тяжелый серебряный медальон, в который была вставлена уменьшенная копия столь знакомой ей фотографии.

Как выяснилось уже в Москве, Нетта за эту свою поездку сделала больше
тысячи снимков. Музейного вида автозаправочные станции, раритетные
машины, маленькие, казавшиеся скорее декорациями к вестернам, чем
настоящим жильем, дома - чего только не фотографировала Нетта!

- Материала хватило бы не на один пост в ЖЖ, тут статью писать
можно... - задумчиво произнесла Геля, рассматривая фотографии.

Нетта подняла на нее глаза:

- Пост в ЖЖ не был целью поездки, дорогая. Я просто... Просто
надеялась хоть немного отвлечься. Проверить себя, если хочешь - чего я
стою, как водитель?

- Многого. Поверь мне - многого стоишь. Ты молодец! - Геля обняла
крестную. Она очень скучала все то время, пока Нетта была в Америке.

Нетта улыбнулась. В этот вечер она долго рассказывала Геле про
Калифорнию, про Лас-Вегас, который ей совершенно не понравился, и про
разные забавные моменты в дороге.

- Знаешь, с интернетом там просто беда, но однажды мне удалось поймать
сигнал. Жаль, ты в тот момент была в метро, я не дозвонилась до тебя.
А так хотелось услышать твой голос! - сказала Нетта.

- И мне жаль. Я скучала по тебе и очень за тебя волновалась! -
ответила Геля. Она была рада, что Нетта вернулась.

А Нетта вдруг замолчала. Она вспомнила, как, поймав наконец сигнал
интернета, смогла включить скайп. До Гели она и вправду не
дозвонилась, зато смогла поговорить с Димой. Странное это было
ощущение! Сидеть в крошечном, затерянном где-то между скалами
Нью-Мексико баре, в котором, как по заказу, играл любимый Неттой
«National», и говорить с человеком, который находится на другом конце
света, в Москве...

- Я завтра могу подвести тебя на работу, кстати. Все равно еду в
центр, - сказала Нетта Геле.

- Зачем? Ты должна отдохнуть, не езди! Или есть срочность? - спросила крестница.

- Хочу встретиться кое с кем. Так что, повод выбраться из дома точно
есть, а отдохнуть... На том свете отдохну! - невесело пошутила Нетта.

Нетта не соврала. На следующий день, отвезя Гелю на телевидение, она
поехала в тот же бар, где встречалась с Димой - впервые. В качестве
сувенира из Америки она привезла ему то, что произвело впечатление на
нее саму - небольшую гемму, внутри которой навечно застыли
полупрозрачные сверкающие камни.

- Это часть Америки. Так, по крайней мере, мне сказали. А я люблю
нестандартные подарки... - улыбнулась Нетта, протягивая Диме коробку.
Она искренне надеялась, что ему понравится сувенир.

Пост про Америку Нетта писать не захотела. Не то чтобы ей было лень,
или не было подходящих мыслей - просто не то было настроение. После
сумасшедшей поездки, во время которой Нетте нужна была вся ее
выдержка, ею овладела апатия. Часами женщина просиживала на своем
любимом диване, перебирая в руках отпечатанные фотографии Максима.
Когда Геля уходила на работу, Нетта ставила на стол две чашки с кофе
или два стакана с водой. Она говорила с Максимом, рассказывая ему про
свою поездку, смеялась, вспоминая о чем-то веселом, или плакала, когда
говорила о своей тоске.

- Я скучаю по тебе... Скучала и там, в Америке... Ты - все для меня.
Макс, почему так получилось? Ну если бы это была моя блажь, все быстро
бы прошло! Не было бы так больно... Прости, я опять повторяюсь!
Сколько раз, сколько, Макс, я говорила тебе об этом?! - Нетта ходила
по кухне, меряя ее шагами, и иногда изо всей силы ударяла рукой по
стене. Физическая боль отрезвляла - на мгновение. А потом все
начиналось заново. При Геле Нетта старалась как-то держаться, но
однажды сорвалась на истерику, не выдержав напряжения.

- Уходи, пожалуйста! Я хочу побыть одна. Не могу так больше, мне
дышать нечем! - плакала Нетта, прижимая к себе фотографию Максима. И
Геля вышла из спальни.

Звездочет знал, что Ангел появится с минуты на минуту. Он видел все,
что происходило, слышал каждое слово. И он не ошибся.

- Она больше не может... - мрачно произнесла Ангел, подойдя к зеркалу.

- Вижу. Она всего лишь человек, страдающий человек. Боль не просто
внутри нее - боль - это она сама, поэтому и чувствует все так остро... - ответил ей Звездочет.

- Что мы можем сделать? Все ведь начнется заново. Сначала она будет
пить, потом сядет за руль в таком состоянии... И разобьется. Или...
Или опять - таблетки, нож... Мне страшно! - Ангел с надеждой смотрела
на Звездочета, но он молчал.

Нетте нужны были деньги. Редкая халтура не приносила ощутимого дохода,
а найти что-то постоянное она не могла. Все та же проблема -
невозможность сосредоточиться на чем-либо и постоянные мысли о
Максиме, тоска, боль...

- Я хочу продать всех своих оставшихся кукол. Тех, что еще остались от коллекции, - сказала Нетта Геле, убирая в сумку фотоаппарат.

- Это каких? У тебя они все такие красивые... - с сожалением спросила Геля.

- Сейчас увидишь, я только что сделала фотографии, дала объявление о продаже на форум Doll Planet. Кстати, это хорошая тема для поста в ЖЖ. Я не стану
озвучивать истинную причину, разумеется - никто не обязан слушать о
моих проблемах. Назовем это... Запоздалым прощанием с детством.

И Нетта быстро написала небольшой, чуть философский текст в Живой
Журнал, опубликовав вместе с текстом и фотографии своих кукол. В тот
же день Нетте позвонили покупатели. Ей было совсем не жалко
расставаться с куклами, и это даже немного удивило Нетту. «Впрочем,
меня уже давно мало что интересует. Куклы... Да, я собирала коллекцию
когда-то, радовалась каждой куколке... Теперь мне это не нужно. Не
радует...» - думала Нетта. Она не кривила душой - ее действительно не радовало ничего.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

Россия, Москва, октябрь 2011-го года.

- О чем ты пишешь? - спросила Нетту Геля, вернувшись с работы.

- Будешь смеяться - о мечте детства. Не знаю, почему, но вдруг
нахлынуло сегодня... - ответила Нетта, улыбаясь. Но улыбка вышла
грустной.

Днем Нетта ездила за сигаретами. Купила блок и сразу вернулась домой
- ехать куда-либо не хотелось, да и надобности не было. Уже
запарковавшись возле дома, она услышала детский плач. Выйдя из машины,
увидела ребенка, девочку лет пяти-шести. Та, заливаясь слезами, стояла
посреди детской площадки. Никого из взрослых рядом с ней не было.
Нетта подошла к ребенку.

- Что с тобой? Где твоя мама? - она обняла плачущую девочку, и та
затихла, всхлипывая, в ее руках.

- Лошадка... - тихо прошептала девочка, не отрываясь от Нетты.

- Ты потеряла лошадку? - спросила ее Нетта.

- Нет. Мне ее не купили! Такую красивую, как на небе! - девочка снова
расплакалась. Нетта прижала ребенка к себе, оглядываясь вокруг. Где же
родители малышки?

Девочка немного успокоилась. Из ее рассказа Нетта поняла, что мама
Лизы - так звали девочку - не захотела купить ей игрушку, и Лиза
убежала из магазина. Рядом с домом, где жила Нетта, магазин был только
один.

- Пойдем, поищем твою маму, и ты покажешь мне лошадку, хорошо? -
предложила Нетта девочке, молясь про себя, чтобы лошадка не стоила
слишком дорого, и, если мама девочки все же откажется ее купить, Нетта
смогла бы заплатить сама.

Лиза согласилась, и они пошли в магазин. Там Нетта и увидела ту самую,
столь желанную лошадку, а рядом с прилавком - сходящую с ума от
беспокойства лизину маму.

- Ну слава Богу! Лиза! А я уже в милицию, ой, в полицию звонить
хотела! - закричала женщина, увидев дочь.

Нетта отпустила руку девочки. Ей внезапно стало больно, как бывало
всегда, когда она видела маленьких детей. Впервые в жизни, встретив
Максима, Нетта стала задумываться о том, что значат дети. Ее сын
вырос, и она давно относилась к нему, как к равному, взрослому
человеку. Материнский инстинкт проснулся слишком поздно - так бы
сказал психолог. Но Нетта знала причину своего безумного желания иметь
ребенка и, не просто ребенка, а ребенка от любимого человека. От
Максима. Впервые она осознала, что ребенок - это полное, абсолютное
единение двоих. Да, часто, слишком часто дети растут с приходящим
папой, а то, и вообще, без отца. Нетте это было знакомо не понаслышке -
она вырастила Андрея одна. Его биологический отец не видел ребенка с
тех пор, как ему исполнился год. Но сейчас все было иначе. Нетта до
слез хотела иметь детей - от того, кого любила, по-настоящему, горько,
осознанно, навечно.

Лошадку Лизе купила Нетта. Она попросила у Лизиной мамы разрешения это
сделать, и женщина согласилась. Возможно, именно этот сегодняшний
случай и натолкнул Нетту на мысль написать пост о мечте детства. У
самой Нетты таковым был светильник-ночник. «Шар с молниями» - так она
называла плазменную лампу, внутри которой плясали сиренево-синие
разряды. Впервые Нетта увидела эту лампу в Бельгии, когда ей было лет
восемь. Долго она просила родителей купить ей это чудо, но, по какой-то
причине, они этого не сделали. И вот, несколько лет назад, Нетта увидела
свою детскую мечту в одном из магазинов Москвы. Конечно же, она купила
ее, поставила на прикроватную тумбу в спальне и часто, перед тем, как
заснуть, смотрела на волшебство внутри. Перестав спать, Нетта
перестала включать лампу - настроения любоваться ею попросту не было.

- Я сфотографировала лампу при свете дня, помоги мне - я хочу сделать
несколько снимков в темноте. Выключи люстру, когда я попрошу, хорошо?
- попросила Нетту Гелю.

- Конечно. Должно отлично получиться! - с радостью согласилась Геля.

И вот пост готов. Нетта повесила его в ЖЖ, и очень удивилась, прочтя
утром немного странный комментарий Димы. «Так вот оно что» - писал
он. Нетта не сразу поняла, что именно он имеет ввиду. «Ты получила мое
письмо?» - спрашивал у нее Дима. Нетта открыла почту, прочла письмо,
перечла его еще раз. А дальше... Дальше в стену кухни полетела сначала
чашка с остатками кофе, потом пепельница. Нетта закрыла лицо руками.

- Этого не может быть. Просто не может быть... - как в трансе,
повторяла она. Из письма Димы Нетте стало ясно, что Максима он знал, и
давно. Более того, теперь Дима считал, что Нетта не случайно стала
общаться с ним.

Звездочет вызвал Ангел к себе. Та появилась не сразу - задержала работа.

- Что случилось? - спросила недоумевающая Ангел.

- Отпросись или, как это там у вас называется, возьми отгул.
Немедленно вернись к ней. Нехорошее у меня предчувствие... - ответил
Звездочет, не оборачиваясь к Ангел. Все его внимание было направленно
на бронзовое зеркало.

Ангел послушалась его приказа. Она и сама ощущала какую-то странную тревогу.

Осколки на полу... Пятна кофе, пепел и окурки... Кошка, забившаяся в
угол... Все это Геля увидела, едва войдя в кухню. Нетта сидела на
полу, обняв руками колени.

- Что произошло?! - спросила Геля, опускаясь на пол рядом со своей крестной.

- Не поверишь... Да никто не поверит. Меня точно кто-то проклял... -
тихо ответила Нетта и поправила волосы. Только сейчас Геля заметила
кровь у нее на руках.

- У тебя кровь! Ты... Опять резала руки? - с тревогой спросила она.

- Кровь? А, нет. Это я просто порезалась, чашку разбила и... Вот... -
прошептала Нетта, поднимаясь с пола.

Она молча открыла компьютер, нашла страничку со своим постом про
лампу. Геля прочла комментарии и непонимающе посмотрела на Нетту.

- И что? О чем он, что было в письме? Расскажи, я ничего не понимаю! -
попросила она.

- Дима - друг Макса. Он узнал его на фотографии, я ведь лампу
фотографировала там, где она всегда стоит. За лампой - фотографии
Максима. - пояснила Нетта.

- У тебя везде его фотографии. Так что - немудрено... - Геля задумалась.

- Вот именно! Для меня это совершенно естественно было! Я даже не
подумала о том, что кто-то может обратить внимание на них.

Нетта еще раз перечла утреннее письмо Димы, усмехнулась, закурила.

- Понимаешь, он никогда не поверит, что я случайно вышла на него!
Никогда не поверит! Да я бы и сама себе не поверила, если бы знала! -
Нетту трясло, сигарета дрожала в пальцах.

- А он реально его друг? Ты уверена? - поинтересовалась Геля. В ответ
Нетта молча показала ей две сохраненные в памяти компьютера фотографии
Максима.

- Я нашла их у Димы в ЖЖ. Получив его письмо, я пересмотрела все его
посты - хотела убедиться, что ли... Убедилась... - горько прошептала
Нетта и снова потянулась к сигаретам.

Геля молча собрала осколки посуды с пола, вытерла брызги кофе. Она
понимала, что утешать Нетту бесполезно - все говорила против нее.

- Да... Это судьба просто. Таких совпадений не бывает… - тихо сказала
она, рассматривая, будто в первый раз, снимки лампы на фоне фотографий
Максима.

Нетта подняла на Гелю заплаканные глаза:

- Кто мне поверит?! Да и с какой стати Диме мне верить?! Такие
совпадения - только мое проклятие. Извини, но сейчас мне надо побыть
одной! - Нетта вышла из кухни. Через минуту Геля услышала, как
скрипнула входная дверь.

Стоя на набережной, Нетта анализировала произошедшее. Невинный пост
про мечту детства обернулся настоящей катастрофой - для нее самой.
«Никто и никогда не поверит в такие совпадения!» - эта мысль билась в
висках, сводила с ума, не давала нормально вздохнуть.

- Понимаешь, Макс, я правда не знала. Вы немного похожи - манерой
говорить, что ли... Но я НЕ ЗНАЛА! - Нетта поймала себя на мысли, что
говорит вслух. «Хорошо хоть прохожих рядом нет...» - подумала она.

Сев в машину, Нетта достала айфон и написала Диме абсолютно искреннее письмо, в
котором еще раз, уже более подробно, называя имена, рассказала свою
историю.

«Ты спрашиваешь, что я хочу от тебя ввиду ситуации? Ничего. Для меня
ты - просто друг. И мне ничего от тебя не нужно. Я не строила никаких
планов, хочешь верь, а хочешь не верь. Знаю, что не поверишь. И ничего
не прошу от тебя. Мне главное знать, что с ним все хорошо. Вот,
наверное, как-то так...» - Нетта понимала, что Дима, скорее всего, не
поверит ей. А убедить его ей было попросту нечем.

«Рок» - думал Звездочет, наблюдая за тем, как Нетта включила левый
поворотник и встроилась в поток машин, едущий по набережной вдоль
Кремля. «Просто рок какой-то!» - шептала Геля, перечитывая Неттин пост
в ЖЖ.

- Рок, Максим... Судьба... - Нетта, прижав к губам медальон, грустно
улыбнулась.

Прошел октябрь, за ним ноябрь. Нетта поздравила Диму с днем его
рождения — она была поражена - он не выкинул ее из друзей и
даже иногда отвечал на Неттины комментарии к его постам. Она всегда
читала их с интересом. Пару раз, когда Нетте было совсем плохо, она
писала Диме сумбурно-философские письма и посылала стихи. Нетта
ненавидела себя за это, но ей было не с кем поговорить. А он, все-таки,
был другом Максима.

«Ты только, пожалуйста, не говори Максу, что ты со мной общался. Очень
тебя прошу!» - написала Нетта в одном из своих писем Диме. И он
пообещал выполнить ее просьбу. С тех пор, к своим обычным молитвам - за близких, за любимого – Нетта присоединила и молитву, в которой она просила Бога о счастье - для
Димы.

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

Россия, Москва, декабрь 2011-го года.

Личный дневник

«Я понимаю, что это смешно. Просто смешно, глупо! Тогда почему я это
делаю? Зачем? Он же не увидит. Никто не увидит. Но наши имена в таком
сочетании редко встречаются...»

Посмотрев на часы, Нетта выключила компьютер и поспешно оделась. Она
надеялась, что в это время пробок на ее маршруте будет не много. И
Нетте повезло. Стоя перед огромным экраном на Люсиновской улице, она
имела еще семь минут в запасе. Пытаясь прикурить сигарету, Нетта
сломала ее. «Что со мной? Почему так руки трясутся?» - подумала она.

Накануне Нетта, читая новости, наткнулась на рекламу кофе Якобс
Монарх. Именно там она и прочла, что любой желающий может отправить
пожелание добра и тепла через сайт компании, и текст будет
транслироваться на одном из принадлежащих этой фирме экранов в Москве.
Отправив текст на проверку, Нетта задумалась. Она и сама не понимала,
зачем это делает. Ведь Максим не увидит этого сообщения. «Будь что
будет. Если покажут, значит, покажут!» - подумала она. Но утром,
получив подтверждение с указанием точного времени трансляции, Нетта
захотела увидеть свои слова на экране - лично. И вот она стоит перед
этим огромным экраном...

«Максим, пусть тебе никогда не будет холодно. Я люблю тебя. Нетта»

Дважды эти строчки высветились на экране. Нетта, с трудом удерживая
айфон - так у нее тряслись руки - сняла этот момент на видео.

- Вот так, Макс. Публично и честно - на весь город. Прости, что руки
дрожат - это у меня теперь, похоже, перманентно. Я люблю тебя. Я очень
тебя люблю! - этими словами, сказанными вслух, Нетта сопроводила
видеозапись. Сев в машину, она, включив интернет, отправила этот ролик
в почту Максима - единственную, которую знала. В первый раз письмо
отправилось, не загрузив ролик, а на второй раз - все получилось.

В тот же день Нетта написала письмо Диме. «Похоже, я окончательно
спятила, раз творю такие вещи!» - писала она.

Ангел и Звездочет видели все происходящее в бронзовом зеркале.

- Она что, сильно пьет? У нее руки трясутся, как у алкоголика! -
негромко заметил Звездочет, глядя на Нетту.

- Нет. Она сейчас пьет совсем мало. А руки... Думаю, это от волнения.
Если бы только он видел ее сейчас! - с сожалением сказала Ангел.

- Почему ты хочешь, чтобы он увидел ее - именно сейчас? -
поинтересовался Звездочет.

- Потому что она не играет! Никогда не играла, когда говорила, что
любит его. Сам подумай - стала бы актриса так поступать? Трясло бы ее
так от волнения, если бы она его не испытывала? - Ангел с вызовом
посмотрела на Звездочета.

- Нет... Ты права. Это было бы хорошим доказательством ее искренности.
Но она послала ролик в его почту. Будто хвастаясь своим поступком.
Правильно ли она сделала, как ты думаешь?

- А у нее был выбор? Он не читает ее стихи, ее рассказы, ее письма.
Как еще она может ему доказать, что ЛЮБИТ его, а не просто им
увлечена? - ответила Ангел.

- Все верно. Вот только он и почту тоже не читает. Так что ролик этот
- в никуда! - Звездочет махнул рукой, и зеркало погасло. Ангел
исчезла.

Был поздний вечер. Нетта, как обычно, сидела на кухне, перебирая
фотографии Максима. Ровным, ясным пламенем горели свечи, в доме было
тепло.

- Скоро Рождество, Новый год... - негромко проговорила Геля.

- Да, скоро. Скоро тридцатое декабря. День рождения Максима… -
ответила Нетта, не глядя на крестницу.

- Он родился в Москве? - вопрос Гели немного удивил Нетту.

- Нет. Во Владикавказе. Так, во всяком случае, указано в его паспорте.

- А почему ты думаешь, что это может быть не так? - спросила Геля.

- Мало ли... Всякое в жизни бывает, дорогая. - Нетта вдруг замерла, а
потом, включив компьютер, спросила у Гели: - Ты будешь не против, если я на
пару дней исчезну?

- Исчезнешь? Куда ты собралась? - с тревогой посмотрела на нее Геля.

- Хочу полететь во Владикавказ. Не отговаривай. Мне это необходимо.

И Нетта действительно улетела в Аланию. В самолете она ни на миг не
закрыла глаза, несмотря на то, что рейс был ночным. Всего-то шесть лет
прошло с тех пор, как Нетта, а, точнее, тогда еще Мона, точно так же
летела во Владикавказ - из Москвы. И в аэропорту встретила Алана...

В этот раз никто не встречал ее. Обычная суета аэропорта, а потом -
стоянка такси.

- Вам гостиницу или к родным поедете? - вопрос вывел Нетту из задумчивости.

- Гостиницу. Все равно, какую, мне только на одну ночь.

Водитель кивнул, и Нетта села в машину. Она не задумывалась над тем,
куда едет. Стараясь не расплакаться, Нетта смотрела на здания за
окном. Вот здесь она была с Аланом. Они пили кофе. А где-то неподалеку
и военная база, но туда ей путь давным-давно заказан.

- Остановите здесь! - попросила Нетта, когда машина проезжала по набережной.

- До гостиницы еще далеко... - попробовал возразить водитель, но Нетта
настаивала на том, чтобы выйти именно в этом месте. Расплатившись, она
захлопнула дверь.

- Спасибо вам! - поблагодарила Нетта таксиста.

Она узнала это место. Именно здесь Алан предложил ей стать его женой.

Нетта простояла на набережной до самого утра. Она не чувствовала
осеннего холодного ветра, не обращала внимание на редких прохожих. «Ты
обещал, что вернешься за мной. Почему же ты не сдержал слова? Что я
сделала не так, раз ты оставил меня?» - глотая слезы, говорила Нетта.
Она не знала, произносит ли эти слова вслух или же про себя, ей было
совершенно наплевать на это.

Когда начался день, Нетта нашла гостиницу. Приняв душ, она на
несколько минут позволила себе прилечь.

Личный дневник

«Ты родился в этом городе. Вот почему я здесь. Я была в Москве, где мы
с тобой снова встретились, и там же расстались. Я летала в Чикаго, где
ты теперь живешь. Везде - только ты. И везде пусто без тебя. Я и сама
не знаю, зачем я вернулась во Владикавказ. Здесь все иначе теперь. Да
и ты сам - ты ведь теперь носишь другое имя. Как и я... Но это не
имеет значения! Я люблю тебя еще больше, чем тогда, и, точно так же,
как тогда, не смогу объяснить, почему я тебя люблю. Но мне плохо без
тебя. Считай это бредом, болезненным бредом сумасшедшей, но ты - моя
судьба. И ты всегда был ею. Помнишь, как нам сказали? «В самый тяжелый
момент жизни вспомните этот миг!» Мой хороший, а я его помню. Помню,
как луч света, шедший будто из самой иконы, осветил нас с тобой. Или
мне это просто приснилось? Но если так, то, что я делаю здесь, в этом
городе? Почему я ищу тебя - везде и во всех? И почему не могу и не
хочу забыть тебя? Я не знаю ответов на эти вопросы. Я всего лишь
женщина. Любящая тебя женщина...»

Небо над Аланией было таким же, каким Нетта его запомнила. Несмотря на
то, что сейчас была глубокая осень, а шесть лет назад, в день ее
свадьбы с Аланом, было лето, небесная лазурь все так же радовала глаз.
А, может быть, Нетте просто повезло с погодой.

Постучав в ветхую дверь, Нетта, не дожидаясь разрешения, вошла в дом.
После солнечного света глаза долго привыкали к полумраку помещения.

- Кто ты? - услышала Нетта негромкий женский голос.

- Мне нужна Тамира. Я хотела бы поговорить с ней! - ответила Нетта.

Из глубины комнаты навстречу Нетте вышла старая, с трудом
передвигающаяся женщина.

- Я Тамира. Ты все же вернулась... Что ж, я этого ожидала... -
произнесла та, кто шесть лет назад одела Нетту в старинное платье
невесты. Нетта, пошатнувшись, рухнула на колени, заплакав в голос.

Звездочет повернулся к Ангел.

- Тебе это ничего не напоминает?

- Ты прав... Великий Создатель, ты прав! Ведь и тогда, в Брюгге, после
того, как он покинул ее, она пришла к колдунье... - Ангел ошарашенно
смотрела в зеркало.

- Я говорил тебе, что не имеет значения, где они, и в каком времени.
Тогда мы наблюдали самое начало истории. А сейчас мы видим ее конец! -
ответил Звездочет.

- Конец? Значит, он так и не вспомнит ее? - Ангел моляще протянула
руки к Звездочету.

- Кто знает... Но посмотрим, что будет дальше, - сказал Звездочет,
вновь вглядываясь в зеркало.

Тамира сидела напротив Нетты и слушала, как женщина, не сдерживая
слез, рассказывает ей о том, что произошло. Многое было известно
старой осетинке и задолго до рассказа Нетты. Одними ей ведомыми
способами узнавала она о том, что творится в жизни людей, которые, так
или иначе, коснулись ее судьбы.

- Не надо плакать! - негромко попросила Тамира и, встав, подошла к Нетте.

- Как мне сделать так, чтобы он услышал меня, скажи!

- Этого я не знаю. Ты очень любишь его? - спросила Тамира, хотя ответ
ей был заранее известен.

- Люблю ли я его? Он - все для меня. Был всем и будет всем. Никто не
нужен. И не будет нужен. Тамира, я не хочу больше жить. Можно я
останусь здесь, у тебя? - Нетта вопросительно смотрела на колдунью.

- У тебя другая судьба. Здесь для тебя нет места. Я не гоню тебя,
просто говорю то, что думаю! - довольно жестко ответила Тамира. Но
жесткость своих слов она смягчила жестом, в который вложила всю
нерастраченную материнскую нежность. Она гладила Нетту по голове,
стараясь хоть немного облегчить боль, которая, будто волнами, исходила
от сидящей перед ней женщины.

Нетта подняла глаза на говорившую.

- Значит... Я не сошла с ума? И именно он - моя судьба? - спросила Нетта.

- Да. Именно он, и не важно, какое имя он носит.

- Почему он не слышит меня? Я знаю, что очень его обидела, но я не
хотела, клянусь тебе! - Нетта снова заплакала.

- Знаешь... В этой жизни все сложно. Семья, традиции, правила...
Способов, чтобы человек их соблюдал, много. - Тамира задумчиво
посмотрела в глаза Нетте.

- Да, он женат, Тамира. А я... Я ношу кольцо с его именем, я поклялась
ему венчальной клятвой - уже сейчас, когда он возвел между нами эту
стену. И дня не проходит, не проходит и часа, чтобы я не плакала о
нем! Что же я натворила такого, за что Бог заставляет меня платить?!
Разве я много хотела? Любить его, быть с ним всегда, разделить с ним
трудности, помогать ему, родить ему ребенка... ПОЧЕМУ он не помнит
меня?! - Нетта уже не пыталась сдерживать свои эмоции.

- И ты до него была замужем. Не так ли? Но ты всегда чувствовала, что
все твои мужчины - это не твой суженый. Однако ты жила с ними... -
тихо сказала Тамира.

- Да, не спорю. Но, когда я встретила его... - Нетта вдруг замолчала.
Тамира не торопила ее, продолжая гладить ее волосы.

Нетта вздохнула.

- Смешно... Один-единственный поцелуй... Одно касание руки... И - на
всю жизнь...

- Иногда достаточно и одного взгляда, поверь! - Тамира чуть заметно улыбнулась.

- Ты можешь помочь мне? - Нетта почти спокойно посмотрела в глаза колдунье.

- Я могу лишь молиться за тебя. Вот и все. - Тамира опустила глаза.

Нетта молча поцеловала ей руку и вышла из дома. Она знала, что больше
никогда не вернется сюда.

Рейс в Москву снова был ночным. До вылета еще оставалось достаточно
времени, и Нетта долго бродила по Владикавказу, невольно вспоминая
свою прогулку по Брюгге. И, пусть эти города были совершенно не похожи
друг на друга, имя, которое Нетта беззвучно шептала, было все тем же.
«Единственный мой... Как же я скучаю по тебе...» - думала она,
невольно вглядываясь в лица встречных мужчин. Но все они казались ей
безликими. Для Нетты существовал только тот, чья фотография была у нее
в медальоне.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Россия, Москва, декабрь 2011-го года.

Нетта положила перед Гелей пачку только что отпечатанных листов формата А4.

- Что это? - спросила крестница.

- Это моя книга. Я писала ее все последнее время и прошу тебя
съездить со мной в издательство! - Нетта грустно улыбнулась.

- Она - о нем, да? - Геля понимала, что вопрос ее прозвучал глупо, но
почему-то задала его.

Нетта долго молчала. Потом, закурив, она села напротив Гели.

- Да, эта книга - о нем. И обо всех нас. О тебе, обо мне. Вчера я
послала предисловие к книге Диме. И спросила его, стоит ли мне
печатать книгу. Знаешь, он дал самый правильный ответ.

- И какой же? - Геля с интересом смотрела на лежащие перед ней листы.

- Он сказал - печатай. Ведь все это - правда. Дорогая моя, я в этой
книге вывернула наизнанку всю свою душу. Все факты в ней легко
проверить. Имена и фамилии - подлинные. Возможно, это было
неправильно, но я не хочу лгать - ни в чем. Конечно, я ввела в книгу и
художественные элементы. Но их очень мало.

Геля начала читать текст и сама не заметила, как увлеклась. Поздно
ночью она закончила чтение, отложив в сторону стопку листов.

- Ты слишком обелила мой поступок. Не ты, а я виновата в той игре.
Только я! Зачем же ты все взяла на себя? Это не честно! - Геля
смотрела на свою крестную, но та улыбалась.

- Нет, дорогая. Твоей вины нет ни в чем - ты хотела помочь. Просто
способ выбрала неудачный. Мое злое счастье, рок, если хочешь - вот что
послужило причиной. Но я больше всего боюсь того, что он никогда не
прочтет эту книгу. А ведь все в ней - для него и о нем, как, впрочем,
и то, что я писала - в стихах ли, в прозе ли... - Нетта почувствовала,
как слезы потекли по ее щекам.

- Чем я могу помочь тебе в этой ситуации? - спросила Геля, ласково
гладя Нетту по руке.

- Помолись, чтобы он прочел это. И еще помолись, чтобы он простил меня
- однажды. И понял, что я всегда любила его. И никогда не обманывала,
говоря о своей любви.

Нетта вышла из кухни. На следующий день, вместе с Гелей, она отвезла
текст книги в одно из московских издательств.

Близилось Рождество, католическое Рождество. Нетта, хоть и не было
настроения, предложила Геле поставить елку.

- Ту, твою красивую, большую? - спросила Геля.

- Нет. Понимаешь, та была в тот вечер, когда здесь был Максим. Прости,
но я не выдержу - смотреть на нее, ведь все будет, как тогда -
гирлянды, игрушки. А его не будет! - Нетта отвернулась, стараясь
скрыть слезы.

- Конечно, милая. Мы купим небольшую елочку. Можем поехать за ней
прямо сейчас! - предложила Геля, жалея, что расстроила крестную.

И они действительно купили небольшую, но очень красивую елку. Поставив
ее на то же место, где раньше красовалась высокая пушистая ель, Нетта
и Геля украсили ветки красивыми, только что купленными игрушками.
Рядом с верхушкой, на стене, была фотография Максима.

- Тебе нравится? - тихо спросила Нетта, глядя на фотографию.

- С кем ты разговариваешь? - удивленно спросила Геля, входя в кухню.

- С Максом. Я спросила, нравится ли ему елка... - грустно ответила
Нетта, проведя рукой по стеклу фото-рамки.

«О нем. Всегда только о нем...» - подумала Геля. У нее не было
ревности или обиды, ей было лишь безумно жаль Нетту.

И вот наступил канун Рождества. Разложив под елкой подарки, которые
они купили друг другу, Нетта и Геля поехали в костел. Величественный
собор, красиво подсвеченный снизу, производил незабываемое
впечатление. Геля видела, что Неттины мысли далеки от этого места, и
она была права. На протяжении всей рождественской службы Нетта думала
о Максиме, говорила с ним и просила Бога даровать счастье своему
любимому. А вернувшись домой, Нетта за каких-нибудь полчаса сделала
небольшой видеоарт, который и опубликовала в ЖЖ..

- Это рождественская молитва - за любимого. Посмотри и скажи,
нравится ли тебе это! - попросила Нетта Гелю.

Ролик был не очень длинным, но Геле хватило и этого. После того, как
замолкла последняя нота мелодии, на которую Нетта положила видеоряд,
Геля чуть не расплакалась.

- Как красиво... - только и смогла сказать она.

- Это шло от души. Я написала Диме - поздравила его с Рождеством. И
сказала про ролик. Не знаю, смотрел ли Дима его, у него хватает и более
интересных дел. Я пожалела, что Максим не увидит моего рождественского поздравления.
Но знаешь, что Дима мне ответил? Он еще раз предложил дать мне почту Макса. Но я отказалась.

- Почему?! Разве ты не хочешь, чтобы он увидел ролик? Он же для него,
там его фотография! - Геля изумленно смотрела на свою крестную.

Нетта улыбнулась ей.

- Понимаешь, я не хочу, чтобы Дима думал, что я общаюсь с ним только
потому, что Макс его друг. И еще - это было бы нечестно - по отношению
к Максиму. Если бы он захотел, то сам дал мне свою почту. Но, он не
хочет. И я уважаю его решение, - Нетта расплакалась, но быстро
справилась с собой.

- В Ватикане полночь. Теперь на земле по-настоящему Рождество... -
тихо сказала Геля.

- Да, ты права! - Нетта достала пять тонких белых свечей и поставила
их в красивый бронзовый подсвечник. Она взяла спички.

- Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem caeli et terrae. Et in
Iesum Christum, Filium eius unicum, Dominum nostrum: qui conceptus de
Spiritu Sancto, natus ex Maria Virgine, passus sub Pontio Pilato,
crucifixus, mortuus et sepultus: descendit ad inferos. Tertia die
resurrexit a mortuis: ascendit ad caelos. Sedet ad dexteram Dei Patris
omnipotentis: inde venturus est iudicare vivos et mortuos. Credo in
Spiritum Sanctum, sanctam Ecclesiam catholicam, Sanctorum communionem,
remissionem peccatorum, carnis resurrectionem, vitam aeternam. Amen.

Голос Нетты, читающей Символ Веры на латыни, был чистым, звонким. Геля
удивленно слушала ее - уже давно Нетта говорила немного хрипло,
сказывалось огромное количество выкуриваемых сигарет.

- Первую свечу я зажигаю в память о тех, кого больше нет с нами, в
мире живых. Да пребудут они в мире ином и да обретут покой. Пусть
простятся им их прегрешения, вольные и невольные... - Нетта поднесла
спичку к свече, и та мгновенно вспыхнула ярким огнем. Вторая свеча,
зажженная Неттой, была для всех тех, кто страдает, терпит лишения,
болеет или просто отчаялся.

- Где ты научилась этому ритуалу? - спросила Геля, внимательно глядя на свечи.

- Я училась в католическом колледже, в Брюсселе, как ты помнишь. И
однажды, на Рождество, меня пригласила к себе моя подруга. Ее дядя был
священником. Именно он и научил меня старинному ритуалу католиков, -
Нетта снова взяла спички.

- Третья свеча пусть горит в благодарность тем, кто сделал столько
добра для меня. Моему отцу Леониду, моей матери Галине, тебе, Геля,
моя сестричка и крестница. И - Диме, моему единственному другу,
который все понимал и никогда не обижался. Я молю Бога дать вам всем
счастье, здоровье и добро... - Нетта перекрестилась на привычный ей
католический манер, улыбнувшись грустной, но светлой улыбкой.

- Неттка, спасибо! Но я так мало сделала для тебя, если честно. И
далеко не всегда только хорошее делала... - Геля обняла крестную, но Нетта
жестом попросила ее сесть обратно за стол. Она зажгла четвертую свечу,
и долго смотрела на яркое пламя.

- Максим, с Рождеством тебя, мой хороший. Храни тебя Бог! - Нетта
говорила тихо, но Геля, даже не слыша, знала, для кого эта свеча. Она
молча смотрела, как Нетта, в глазах которой стояли слезы, повернулась
к висевшей на стене фотографии, а потом, раскрыв медальон, всегда
висевший на шее, прижалась к нему губами.

Пятая свеча, как и полагается, была призвана освещать путь ангелам,
которые в эту рождественскую ночь спускались на землю. Геля, услышав
это, чуть заметно улыбнулась.

- Молодец, Ангел! - одобрительно кивнул Звездочет. Он видел все
происходящее в бронзовом зеркале.

Под утро, когда свечи догорели, и Геля заснула, Нетта вышла на
улицу. Пустая дорога, слегка заметенная снегом - красиво! Закурив, она
долго смотрела в еще темное небо.

- С Рождеством, Максим. Знаешь… Почему-то сейчас вспомнила - у нас с тобой одна и та же группа крови, и резус-фактор… А ты так и не узнал об этом… Но это не так уж важно, наверное. Я люблю тебя. Nemo praeter te! – Нетте безумно хотелось, чтобы Максим услышал ее. Почувствовал всю силу ее любви. Именно об этом она и молилась, вдыхая холодный ветер, летевший откуда-то с неба, со звезд.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Личный дневник

«Книга закончена. Через несколько дней она будет напечатана, и я
передам ее Диме. Если он согласится выполнить мою просьбу, то один
экземпляр будет у тебя, Максим. Захочешь ли ты прочесть то, что я
написала? Поверь, я не планировала так делать, но сама судьба свела
меня с твоим другом. Не веришь? Твое право. Я понимаю, как невероятно
выглядит такое совпадение. Но я не стану ничего объяснять и
доказывать. Любовь не нуждается в доказательствах. Ты называл любовь
болезнью. Так вот - я НЕ переболела тобой. Я по-прежнему люблю тебя.
Больно, если честно. Больно было, когда увидела твои фотографии на
страничке у твоей жены. И больно сейчас, когда я вывернула наизнанку
всю свою душу. Больше мне нечего рассказать. И не хочется, если
честно. Потому что больше ничего нет. Ты был моим светом - ты им и
останешься. Почему? А разве это так уж важно, мой хороший? Об одном я
жалею - жаль, что я не ветер. И я не могу коснуться твоих губ, увидеть
твои глаза, услышать твой голос.

Я живу, как и прежде - с перерезанным домофоном и дверным звонком, и
вовсе не потому, что боюсь кого-то - просто мне никто не звонит, и
никто не приходит в мой дом. Я никого не хочу видеть. Еще я стараюсь
поменьше бывать в Москве, потому что страшно слушать, как приходит
рассвет, а мне, как всегда, не заснуть. Но, уезжая, я почему-то всегда
тороплюсь вернуться - именно потому, что не могу убежать от самой
себя. Где бы я ни была, мои мысли - о тебе. Мои слезы - по тебе. Хотя
иногда, я улыбаюсь, вспоминая, как было хорошо - с тобой.
Со стороны виднее, наверное, и, возможно, правы те, кто считает меня
сумасшедшей. Но меня это уже не волнует, поверь. Перестав носить
маски, я перестала и обращать внимание на условности, на чужое мнение.
Мне давать ответ за все лишь Создателю. А его, как и саму себя, не
обмануть...

Сегодня твой День Рождения. Я, как и в прошлом году, поздравила тебя -
в почту, которую ты не читаешь, и послала смс на телефон, которым ты
больше не пользуешься. А еще написала в ЖЖ. Глупо? Возможно. Сижу и
пью шампанское, напротив меня твоя фотография и еще один бокал.
Весело...

Что еще? Даже не знаю. Опустошение - вот самое верное слово для того,
чтобы описать то, что я чувствую. Мне плохо без тебя. Я столько
мечтала раньше, думая о том, что ты будешь со мной... Столько показать
тебе хотела! Но это ведь лишь мои мечты. Твои были иными, понимаю.
Смотрю сейчас на татуировку, на колечко на пальце. Ничего не
изменилось. И не изменится. Никто кроме тебя. Пророчески в свое время
я сказала, Максим. Nemo praeter te.»


Звездочет и Ангел стояли возле бронзового зеркала. Они видели, как
Нетта закрыла компьютер, как допила шампанское, остававшееся в ее
бокале. Как и каждую ночь, Нетта так и осталась сидеть на кухне. Свечи
догорели, и лишь уголек сигареты периодически освещал лицо Нетты. Она
улыбалась, глядя на фотографию Максима.

- Почему все так произошло?! - со слезами спросила Ангел, глядя на Звездочета.

После долгого молчания Звездочет тихо сказал:

- Самым точным ответом на твой вопрос станут строки ее стихов -
ему. «Он мог быть всем. Но он - не захотел».

Бронзовое зеркало погасло.