Школу Борис Гудков окончил с серебряной медалью.
Получить золото, - шутил Борька,- опять помешала «штанга".
И дело тут было совсем ни в футболе: Борис прозрачно намекал на фамилию «немки»- Изольды Карловны Штангер. Василий Петрович не скрывал гордости за сына. Он долго, молча, разглядывал медаль, улыбаясь в усы, потом лишь хмыкнул удивлённо: « Вот тебе и вечный прогульщик»!
За праздничным столом отец со свойственной ему прямотой, спросил Бориса:
« Может быть, к нам в милицию пойдёшь? – Я с начальством поговорю – с учёбой помогут, и место хорошее получишь».
«Бать, ну какой из меня мент? – удивлённо поднял брови Борис, - мы с Валеркой в шарагу поступать решили».
Василий Петрович тихонько вздохнул про себя, но возражать не стал: знал, что характером сын в него пошёл, а значит, всё равно поступит по – своему. Зато маму, Маргариту Васильевну, решение сына повергло в абсолютный шок. Глядя на счастливого медалиста, она никак не могла представить Бориса работягой. Мама видела его если ни преподавателем музыки, то, хотя бы, хорошим музыкантом. Но увы: всю жизнь проработав в школе, она, в конце концов, поняла, что её Бореньке на ухо наступил даже ни медведь, а, по крайней мере слон. Сейчас, сидя за столом и не спеша пригубляя бокал с лёгким виноградным вином, она с грустной улыбкой вспоминала, с каким трудом давались парню гаммы на мандолине. Однажды Борька психанул и заявил матери:
«Мам, может быть, хватит? – только не плач. Медиатор правильно держать умею, а значит, сбацаю что - нибудь, если придётся»!
На том и порешили. Сейчас Василий Петрович успокаивал жену, которая едва сдерживала слёзы разочарования.
«Ничего, Рита, пусть парень осмотрится- он уже взрослый, и сам способен принимать решения».
Пауза за столом затягивалась и грозила свести к нулю всю праздничную атмосферу. Тогда, не обращая внимания на слёзы жены, Василий Петрович, слегка волнуясь, снова взял слово:
«Дорогие мои! Все мы когда – то были юны и полны стремлений. Давайте выпьем за то, чтобы наш сын всегда знал он делает и чего он хочет. Ещё раз поздравляю тебя, Борис»!
При этих словах он крепко хлопнул сына по плечу, а тот, не ожидавший от скупого на слово старого служаки такой «прыти», сказал растрогано:
«Ну, бать, ты прямо оратор»! Едва тост прозвучал, как из прихожей раздался телефонный звонок. Виновник торжества, на ходу запихивая в рот кусочек копчёной »колбасы ,которой Василий Петрович «разжился» по случаю у своего начальства, подбежал к телефону и снял трубку. Он давно ждал звонка от Валерки: друзья договорились всем классом погулять по центру города и встретить там рассвет, поэтому, слегка разгорячённый волнением, Борис, не здороваясь, брякнул в трубку:
«Привет, бублик, это ты»?
Услышав школьное прозвище Валерки Воробьёва, сидевшие за столом родители Бориса переглянулись. Маргарита Васильевна впервые за весь вечер открыто улыбнулась. Но они тоже ошиблись, потому что Борька, услышав голос на другом конце провода, Борька прикрыл дверь, ведущую в зал, и радостно заорал в трубку:
«Это здорово, синичка, что ты, всё- таки, решилась»! Он хотел добавить «синичка моя», но звонившая девушка перебила его:
- Ты будешь сегодня? Мы все собираемся.
- «Конечно, буду, синичка» - всё больше волнуясь, ответил Борька.
- Тогда до вечера! Не опаздывай! Пока!
Вернувшись в зал, Борис первым делом чмокнул в щёчку уже слегка захмелевшую Маргариту Васильевну. Вообще –то он был всегда скуп на эмоции, но сегодня радость переполняла его, и причина была отнюдь ни в школьной медали.
«Мам, знаешь, Светка, всё – таки, с нами поступать решила, станет поваром и будет работать в нашей заводской столовой»!
И опять внутри у Борьки всё клокотало от радости, как в детстве, когда ему, наконец –то купили велик. Он закружил в танце улыбающуюся мать, повторяя нараспев: «Она будет рядом, она будет рядом»!
Маргарита Васильевна, глядя на сияющего сына, молча улыбалась.