На второй день я почувствовала себя дурно, по причине собственной дурости.
Когда мы пришли на ужин в ресторан гостиницы, я попросила обслуживающего нас официанта принести стакан воды. Без газа. Со льдом.
Да, всем вино, а мне воду, плиииз.
Только пригубив его наполовину, я почувствовала вкус хлорки, как из домашнего водопровода.
Врождённое чувство идиотской деликатности, и только что полученные знания об отсутствии расовой дискриминации, не позволили мне потребовать у чёрного официанта жалобную книгу, или хотя бы материальную компенсацию за нанесённый вред здоровью.
Два оставшихся дня пришлось обнимать белоснежный сантехнический предмет из фарфора.
На следующий день мы с Машей из Протвино улетали в Шарлотт, штат Северная Каролина.
Самолётик был крошечный: мест на восемнадцать - двадцать, а заполнен на две трети.
Сервис от этого не пострадал: две улыбчивых бортпроводницы ежеминутно ненавязчиво что-то предлагали.
Я всё ещё была на диете. И увлечённо смотрела в иллюминатор. Моему взору открывались красоты Северной Каролины: леса всех оттенков зелени, и терракотовые речки.
Прямо там, в самолёте и договорились с Машей остановиться в одной семье – вместе веселее. Она полтора месяца назад привозила в Диснеевский парк во Флориде группу школьников, жили они в семьях. Узнав об этом, я воспрянула духом.
«При опытной подруге, а по-английски френд!
У нашей стОри будет, конечно хеппи енд!»
Мысленно пела я, переходя на английский.
Маша - невысокая стройная гречанка 37 лет от роду, чёрные прямые волосы оформлены в модную короткую стрижку. Одета по американской моде в крепдешиновое короткое свободное платье из WALLMART*, приобретенное в прошлый приезд. Сумочка и башмаки оттуда же.
У неё муж, две дочери - школьницы, которые на время маминой командировки переехали к Машиным родителям в Пятигорск. Это позволило сделать соответствующий вывод о надёжности супруга, как отца.
Её карие выразительные глаза были глубоко печальны, а среднестатистический греческий нос – чуть длиннее такого же русского, губы – плотно сжаты, а в минуты удивления или волнения втягивались в рот и прятались за зубами. Привычка людей, вынужденных подавлять своё желание высказаться.
Голова у Маши была светлая от мыслей, но ореол оставался незаметным.
У неё оказался низкий чувственный голос и очень приятный смех.
Обоюдное чувство юмора и дипломатические способности, приобретённые за годы совместного проживания с мужьями, позволили нам (в отличие от других roommates *) не испортить отношений за время пребывания в чужой стране.
Встречали нас в аэропорту семья Райанов: Том – глава семьи, Делла Роуз – его жена, их сын – Джейсон (мой будущий ученик), Тед – крёстный отец Джейсона, друг семьи.
Им предстояло стать нашей американской семьёй на два месяца...
В аэропорту была ещё и Анна Фишер – представитель администрации Машиной школы, ухоженная, модно одетая деловая женщина. Она выглядела моложе своих и даже Машиных лет. Типичная одинокая эмансипированная американка, жила в своём доме, куда и планировала забрать Марию Николаевну.
От неё мы узнаём, что учебный год начинается через два дня – 17 августа. О нагрузке нам скажут в школах, куда завтра необходимо подъехать для знакомства с расписанием и школьными порядками.
Школы у нас были разные: у меня Myers Park High School, у Марии Николаевны Independence High School.
Делла (так её называли все, кроме мужа и сына) предложила заехать «перекусить» (to have a snack) куда-нибудь в ресторан. Маша села в машину Анны, а я села в минивэн Райанов на сидение рядом с водителем. За рулём – Том.
Речь американских друзей была разнообразной. Из всех четверых мне понятна была одна Делла, и то пока она не смеялась.
Я изо всех сил пыталась поддержать беседу, рассказывая, как долетели, что видели, первое впечатление от Вашингтона, чем были заняты.
Часто переспрашивала и вежливо улыбалась. Иногда угадывала ответ.
Том стал говорить громче, но не чётче. У него был незначительный дефект речи, о котором никто не сожалел, так как я.
Деллу Роуз (как её называл муж) почему-то стал разбирать смех.
Джейсон с Тедом всё время разговаривали хором, но каждый вёл свою партию. То есть, как только Тед начинал что-то говорить, Джейсон, перебивая его, начинал передразнивать.
Постоянно кто-то двигался, чем-то шуршал, делал какие-то отвлекающие движения.
В этой какофонии мой абсолютный слух вдруг делает финт ушами и отказывается работать!
Я продолжаю улыбаться.
И тут меня осенило: а расскажу кА я вам, ребята, о себе.
Села так, чтобы всех видеть, и, вспомнив, топик из школьной программы, начала издалека…
Пассажиры притихли. Слушали внимательно, во взглядах мелькало сопереживание, хотя рассказ был без ужасов.
К концу повествования мы подъезжаем к ресторанчику, стилизованному под таверну.
Интерьер был богат различными полезными вещами и безделушками и напоминал музей памяти старика Хемингуэя.
Принесли меню. Чтобы изучить эту грамоту, мне понадобилось бы полчаса. А тут все смотрят.
Я выбираю салат с самым лёгким названием «Цезарь», в тайне надеясь получить хоть толику способностей знаменитого стратега. Маша следует моему примеру.
Слово «перекусить» ввело меня в заблуждение. Я в свою очередь – Машу, сообщив ей, что дома ждёт накрытый стол. Откуда он мне пригрезился?!
Если бы по ходу лекций в Вашингтоне были практические занятия!
А так… всё забывается…. И ещё это несерьёзное слово «перекус»!
Я и отнеслась к нему соответственно…. И очень даже напрасно.
Если бы кто-то сказал тогда, что это УЖИН !
И кормить сегодня больше не будут…
Но все молчали и заправлялись по-взрослому.
Машу это удивило, и она спросила тихо по-русски: «Ты точно знаешь, что дома будет ужин?»
«А как же? Ведь гостей встречают!»,- сработал русский стереотип.
Маша, забыв свой опыт пребывания в американской семье, положилась на мой - российский. Это была её ошибка. И она за неё поплатилась.
А пока, Анна после трапезы уезжает к себе, пообещав заехать за Машей на следующий день вечером. А мы вшестером едем к Райанам.
Итак, мы въезжаем в гараж, который дистанционно открывается перед нашим носом.
Первое WOW!
Из гаража мы попадаем в дом. В холле вешалка, диванчик, в закутке – две машины: одна для стирки, другая для сушки белья и туалет с умывальником.
Из холла лестница ведёт наверх и дверь на первый этаж - в столовую, где в дальнейшем, но не сегодня, и будем трапезничать.
Эта столовая объединена с кухней, дверь из которой ведёт в парадную столовую.
Здесь под накрахмаленной скатертью стоит стол на двенадцать персон, окруженный добротными стульями с высокими спинками, уставленный столовыми приборами, декорированный подсвечниками, салфетками и искусственными цветами. В углу комнаты – шкаф для красивой посуды. Три узких готических окна в нарядных шторах. Еды никакой.
В этой столовой будут проходить все праздники, в том числе и наш прощальный ужин.
Проходя мимо меня, Маша, не разжимая рта, внутриутробным голосом констатирует: « Едой здесь и не пахнет». - «Не отвлекайся. Изучай план эвакуации», - пытаюсь её отвлечь.
Будничная столовая смежная гостиной, из которой есть выход на веранду. Вторая дверь из гостиной в спальню для стариков, к которой примыкает своя ванная с туалетом. Дверь в спальню всегда закрыта.
Главная достопримечательность гостиной - камин, справа от него - удобный диван на троих, в углу, рядом с дверью на веранду, - небольшое, низкое кресло с невысокой спинкой, другое - огромное с подставкой для ног - любимое место хозяина, которое он назвал «lazy boy*». Напротив камина (у противоположной стены) – тумбочка с телевизором, который закрывается деревянными шторками. Слева от камина – книжный шкаф. И ни одной книжки на русском...
Зато на одной из полочек сразу бросаются в глаза русские матрёшки, а мы свои ещё не презентовали.
Делла, заметив наше удивление, объясняет, что у них в семье целый год жил студент из России Роман, который продолжает свою учёбу в Davidson College.
Сейчас он живёт в общежитии и навещает их по выходным. Благодаря ему, Джейсон немного говорит по-русски.
Мы возвращаемся в холл и поднимаемся по лестнице. Перед нами две двери под тупым углом друг к другу.
Одна ведёт в кабинет Джейсона. Это огромная комната (над гаражом и холлом) с музыкальными инструментами, компьютером, принтером, сканером, колонками и другими излишествами. Здесь же находится ярко синее надувное кресло, внутри которого мелкие пластиковые шарики – такой замечательный массажёр. Письменный стол, с примыкающим к нему вращающимся креслом, стоит у окна.
Другая дверь ведёт на второй этаж, где по коридору находятся две гостевых спальни, спальня Джейсона, туалет, совмещённый с душем, спальня хозяев дома с примыкающей к их спальне ванной комнатой.
Экскурсия была пешая и мы порядком устали.
В результате каждая получила свою спальню, распаковала вещи, вручила сувениры хозяевам, приняла душ и улеглась спать, не солона хлебавши.
Делла сообщила, что завтра мы идём в церковь к десяти часам, то есть спокойно можем спать до девяти. «Позавтракаем там», - добавила она.
«Где? Где?» - переспросили мы хором. - « В церкви!»
"Good night!" - "Good night!"
WALLMART - сеть супермаркетов
Roommates – проживающие в одной комнате
Lazy boy – название кресла «ленивый мальчик»
Good night - спокойной ночи!
(Продолжение следует) http://www.proza.ru/2013/03/14/1014