За окошком темнело, вдали поблёскивала Ингода, казалось, что навесной вантовый мост отпечатался на красном закатном небе. От дневной сутолоки устали все. Даже тяжеленный состав с углём и тот - еле-еле карабкался, выбиваясь из последних сил. «Остановился бы, что ли, да передохнул до утра. Чего так надрываться? Кому он летом понадобился, уголь этот? Успеет … до зимы далеко, довезёт» - ворчал мужик, прикидывая настрой на хариуза. Чуток поправил мушки и крякнул, предвкушая … рыбацкое счастье.
Груня и Иннокентий сидели за столом и пили индийский чай из фарфоровых чашек. Чашки ставили на блюдечко. У каждого своё. На Грунином нарисована «Красная шапочка» с плетёной корзинкой за спиной. У Иннокентия Степановича – лыжник; в шароварах, свитере и шапке-ушанке катится с горы. Лыжня на блюдечке отливает голубым цветом.
Были ещё два блюдца. На одном мальчик, на деревянных салазках, везёт домой ёлку. Из-за пояса торчит маленький топорик. На другом - изображена девочка с коромыслом на плече. Первое принадлежало сыну Тимоше, а второе доченьке Лидочке.
Аграфена и Иннокентий вспоминали. Ни так, чтобы что-то конкретное, а потихоньку, помаленьку … то одно, то другое - день за днём, год за годом. Жизнь свою разглядывали: то с одного боку, то с другого к ней присматривались. Со всех сторон она им нравилась. У хороших людей и жизнь … дорогу к хорошему находит.
Груня осторожно поставила чашку на блюдечко, поправила, улыбнулась и спросила:
- А ты, Кеша, когда решил за мной-то поехать? У тебя должность такая была, уважение, опять же. Ты и дня не мог прожить без паровозов своих. Я-то знаю тебя, с детства помню натуру твою беспокойную. Такой занозистый, да приставучий был. Не вредный, правда, но … своё из рук не выронишь.
Иннокентий Степанович отхлебнул густого ароматного чаю, потом прищурился, тоже улыбнулся и ответил, как бы шибко сожалея:
- Тебя, вот только, прокараулил. Самонадеянный был, молодой, глупый. Сватов надо было до сенокоса засылать, так нет же - традиции взялся блюсти. У нас ведь как заведено было – свадьбы после Покрова играть. А Петруха молодцом оказался, схитрил в тот раз. Пока мы на покосе спины гнули, он тут, как тут … Увёл красавицу из под носа. За тобой, Груня, эскадрон готов был в огонь и в воду … А Петруха хитрован … Мол, каки таки традиции? Тут жизнь на карту поставлена? Он и отступил от них, традиций этих, себе на пользу. Царствие ему небесное. Я чуть рассудка не лишился тогда. Брательники карабин кое-как из рук выдрали. Ну, а я с горя, подался в «Железнодорожный». О тебе, Груня, всё одно по десять раз на дню вспоминал. Выходит - не я занозистый, а ты – самая, что ни есть заноза … и наказанье мне - за всю мою некудышнюю жизнь.
Груня улыбнулась, помолчала и тихонько заговорила:
- Выходит, от судьбы, Кешенька, не укроешься. У неё свой интерес для каждого припасён. Вишь оно как – … и нас с тобой стороной не обошла. И слава Богу, что так … Повезло мне с тобой. За каки таки заслуги столько лет радуюсь? Какую жизнь испытала с тобой, Кешенька. Через тебя, родной мой, счастье бабье ко мне возвернулось.
Завтра вон - офицерика нашего встречать поедем. Вот уж казачок уродился! Насшибат ещё шишек, синяков, да ссадин. Сердечко бы не надорвал раньше времени. Вилять-то не станет - … весь в деда. А Бекетовы в табуне никогда не ходили. Им волю подавай, простор, свободу, … а иначе быть беде.
- Как думаешь, Кеша, построим мы наш коммунизм при жизни? Успеем порадоваться на него? Или детям эту радость доверим?
- Думаю, построим. Оно и сейчас … на душе светло. Работа есть для каждого. Не ленись, и всё у тебя будет.Учись народ, работай, Родину люби, защищай её, как отцы защищали и деды.
Слабину давать нельзя. Где жидко, да тонко … там жди беды. Сколь раз так было. Надеюсь, ни я один об этом пекусь. Наверху тоже не дураки сидят. Партия знает – куда народ вести, от чего уберечь. Главное, не проглядеть – не попятиться с полпути …
Я по командировкам какой год мотаюсь? Да, лет двадцать без передыху разъезжаю. Всю страну исколесил. А наши края и подавно… полустанки наизусть выучил. К нам ни одна зараза не осмелится рыпнуться. Такая «армада» границы сторожит, тут куда ни ткнись - укрепрайон, куда ни глянь - танковая дивизия, где не приземлись – авиационный гарнизон. А техника! Да с такой армией, как наша … нам три коммунизма построить сподручней, нежели с одним скучать.
После такой войны поднялись! С колен встали, из нищеты … При жизни успеем достроим наш коммунизм. А детки пусть радуются. Зря мы ,что-ли кровь свою проливали, живота не жалели … для них и старались – для детей, да внуков …