Холод – в души.
Слышишь?
К нам стучится
Вновь декабрь:
Хруст шагов
И ветра вой –
Поскорее бы домой!
А как же те,
Чей дом – метро, вокзал,
Подземный переход?
Невидимый человек.
Я недавно видела в метро человека: молодой (не старый - точно), по виду и запаху - бомж: он сидел, будто хотел исчезнуть, провалиться в это сиденье, чтобы никто не смог догадаться, что он на этом свете есть. Потом он стал говорить, быстро – быстро, все громче и громче, но слов понять было невозможно, хотя я старательно прислушивалась. Он жестикулировал, что - то спрашивал у своего собеседника, спорил с ним, потом … запел. С кем он говорит? Кому он поет свои песни? Я стала всматриваться – никого нет, но он продолжал с кем – то разговаривать… Я стала вглядываться в его глаза, в них - спрессованная боль и сияние...Христос.
Работяга.
Раннее утро. Метро. В вагоне – пусто, каждое второе место свободно. В уголке, прикорнув на своих пожитках, сидит человек. Натруженные руки, уставшие плечи…не столичный житель, приезжий: кормить семью надо - работать надо... Остановка. Заходит Он, Ничтожное величество человек – упитан, обрюзг – жизнь удалась… Удар – по лицу – ногой. Испуганно озирается бедолага, ищет спасения, но его нет – все молчат...
Воин земли русской.
Каждый день: и в снег, и в дождь, и в холод – он на том же самом месте - это его пост. Стоит – сидит, понять невозможно: у него нет ног. Молчит, да слов и не надо – все понятно: перед ним – шапка, она кричит: «Подайте, Христа ради»… Говорят, когда – то этот человек был грозой душманов, не жалел себя, спасая других...
Душа невинна.
Переход. Гармонь. Щемит сердце: в звуках гармони - далекое, забытое, но такое родное: поля, леса, луга, деревня, еще живая, ждущая… Девушка, опустившаяся, пьяная – наверное, много повидавшая, сидит на корточках, прижавшись к холодной стене. Девушка плачет – плачет гармонь. Прохожие проходят мимо – нет ее...
Холод – в душах.
Видишь?
К нам стучится
Новый год:
Вновь - мечты
И путь надежд...
Колокольчик!
Ты звени,
Души наши
Береди.