Воин имеющий страх...

Рисунок автора 2013

(повесть в работе)

Воин имеющий страх, - храбр.
Ибо он его волей своей превозмогает.
Воин не имеющий страха, - безумен.
Ибо он не имеет ничего, с чем можно было бы бороться...


От автора


Каждый раз когда хочу отдохнуть от суеты современного мира, сводящего с ума миллионы людей идеологией потребления и массой каких-то туманных предрассудков, я воображаю себе иной мир, иную реальность. Который не заставляет прогибаться под его проблемы и вынуждает делать то что я не хочу, не желаю, но обязан потому что так надо чтобы выжить, выполнив все условности, установленные некогда, несмотря ни на что, безропотно исполнять почти все что необходимо, при условии, если человек сможет сделать шаг, один лишь шаг, волевой поступок. Этот мир расположен в области недосягаемом физическим моим существом, но фантазия моя там оказывается как будто я возвращаюсь домой, в комфорт и уют. Когда я мысленно погружаюсь в те века, где люди говорили, мыслили и действовали отлично от того, что я наблюдаю теперь, в своем двадцать первом веке. Именно тогда я мысленно оказываюсь не просто в древности или в средневековье, которые полны жестокости и несправедливости, как то было на самом деле, но как мне кажется, эти времена давали больше для тех, кто хотел свободу, настоящую свободу, а не иллюзию. Тогда тоже находились те, кто убегал от повседневной суеты, уходил в лес или за тридевять земель, искать счастье, мстить и в поисках своих находил любовь. Странствуя люди либо терялись, если у них не было ясной цели, либо находили целый мир, который потом воспевался в сказках, легендах, песнях.

В своём воображении я оказываюсь в лесу, полном загадок и тайн. Этот лес находится гораздо дальше чем это возможно представить, этот лес двенадцатого века. На моём пути оказывается старый ясень, на ветвях его сидят безмолвные вороны, смотрящие на меня своими бездонными глазами. Где-то в дали ухает филин. Ветер колышет верхушки вековых деревьев. И в какой-то миг я слышу чудесную песню, неведомого мне существа из сказок и легенд, витающих в этом лесу...

Там дует ветер с Венедского залива, трубят рога охотников, стучат копыта коней, звенят доспехи и бряцает оружие рыцарей, сходящихся в бою друг с другом. Среди некоторых персонажей я нахожу себя, нахожу родных и знакомых, друзей и любимых мне людей...

К этому произведению нарисовал более 120 иллюстраций...




ЯСЕНЬ, ЛЕСНОЙ ВОИН (редакция 30.11.2015)

ПОВЕСТЬ О БАЛТИЙСКИХ СЛАВЯНАХ БОДРИЧАХ ХII ВЕКА


ОХОТА НА ДИКОГО КАБАНА


Светлая ночь выдалась в начале этого лета, при этом, очень теплая. Воздух прогрет так, что даже при отсутствии солнца ощущается его жар. В дымке высокая трава тихо двигаясь ворожила нагоняя дурман на все живое. Эта ночь должна принести счастье в дом бодричей, в семью охотника и в военное время ратного человека Ратибора Длиннорукого. Полная луна в почти безоблачном небе смотрит на все не моргая и плывет к дальним берегам безбрежного небесного океана на таинственном корабле, построенном легендарными строителями Нора из божественного леса. Каждый образ этого сумеречного мира рассказывал тихим шепотом свою историю. Новая жизнь должна была народиться теперь. В ожидании сына у молодых родителей, было что-то мистическое и вместе с тем что-то простое, обыденное. Встретить мальчика должен был простор яви, улыбка Солнца и добрая песня родичей в поле, где всходы злаков ковром устлали сырую землю. Ничего не должно мешать появлению маленького человека. Большой мир открывает свои объятья тому, кто уже в нем, но не видит его, не ощущает его таким, какой он есть. В этом мире жизнь и смерть идут рука об руку вместе по одному пути...

Один из мужчин, дядя Ратибора Длиннорукого Мстислав обрядился как на коляду в шубу и шапку мехом наружу, подпоясался веревкой, с привязанными к ней колокольцами, к лицу приставил маску из коры старого дерева страшного носатого и рогатого существа из каких-то сказок-страшилок, от которых дети млеют и становятся тихи и послушны, а потом поддаваясь игре тоже веселятся, но осторожно и с опаской, начал свое представление...

- Ры! Рррры, - рычал он, перетаптываясь с ноги на ногу как медведь, покачивая руками, словно пытаясь уловить неслышимый ритм песни будто из далеких времен, когда его предки были близки к природе ближе чем теперь...

- Малыша испугаешь, - ворчала старая бабка на него. Ей тоже не спалось в эту лунную ночь, - иди там пугай Недолю, - машет она рукой куда-то, - там ходи, чумной. Нечего здесь дурить!

- Ррррры! Ррррры, - продолжал играть свою роль он никуда не уходя, не слушая старуху. Постепенно Мстислав погружался в состояние откуда его уже никакими словами не вернуть было посторонним. Только факт рождения ребенка может вытащить душу окаянную из иного мира. Одно беспокоило Мстислава, это его нос, который чесался, но почесать было нельзя, потому что лицо прикрыто маской. Но по поверию, то было к родинам...

Все это было далеко от готового стать отцом Ратибора.  В это время он лежал на спине, глядя в небо, чарующее своей красой. Слушал птиц, соловья трели вытягивающего с ветки дерева, листвой шелестящей на малом ветру. Запах душистой травы пленил Ратибора, введя его незаметно в сон...

Казалось ему или нет, слышалась песня в поле. Голос был великолепен, песня ворожила, касаясь его слуха невидимым, но живым, зазывая в круг незримого хоровода. Там были живые и те, кто давно ушел из этого мира. Они взявшись за руки шли вокруг маленького огонька, разгоравшегося в ярое пламя...

Небо начинало светлеть, показывая охотникам неясные очертания опушки леса, окутанной дымкой тумана. У дубравы будто было движение. Его Ратибор не увидел, а почувствовал. Есть там что-то кроме деревьев и кустов или нет, точно сказать не мог, уверенности не было. Но что-то и впрямь там было. Ратибор за это готов был отдать свой большой лук, бивший как раз туда, где должны быть кабаны. Эти животные осторожные, умные и сообразительные. Наверняка, они тоже наблюдают за округой. И любое подозрительное движение даст повод скрыться в чаще леса. Человек мудрее самого умного зверя. Именно поэтому охота на дикого вепря удается и каждый раз без добычи бодричи не возвращаются домой...

Кабан идет напролом, не разбирая дороги. Самые мощные и сильные звери из стаи пробивают дорогу остальным. Вепри сметают все на своем пути. Бьет с ходу без остановки своей мордой, поддевая снизу вверх, рвет клыками плоть того живого, что попадается на его пути...

Уважая его силу и мощь саксы, давние соседи бодричей обожествляли его, сделав из вепря поистине кумира на тысячи лет. Кабана или его голову изображали на щитах, на гербах знатных рыцарей, на предметах обихода. С этим лютым зверем у саксов было связано очень много сказок и легенд. Знали это и венды, но их боги воплощались в других образах. В войну, когда брали в плен врага, не обращали его в раба, а заставляли исправлять то что испортил своим появлением в жизни славян. Если жег дома, то становился строителем и вместе с бодричами строил новые. Если убивал мужчин, то должен был родить и взрастить мальчиков для вендов...

Ратибор помнил, что в его роду был один такой сакс, плененный давно, очень давно его предками в бою. Возможно, поэтому ему лучше всех удавалось охотиться на дикого кабана...


ЯСЕНЬ, СЫН ОХОТНИКА


Своего первенца охотник Ратибор с женой Иволгой, по давней традиции своего народа, решили назвать Ясенем. Не одно имя было у каждого человека, ограничений здесь не было, но была традиция, сохраняющая мощную связь человека со вселенной. Каждая веха жизни имела отражение в прозвище и в свое время человек получал другое имя, соответствующее тому что он представлял в данный момент времени. Как только все мужчины их рода начали носить длинные бороды, так их всех за это и прозвали бородачами или бодричами. Многими именами славились венеды, но самые знатные и легендарные из них были бодричи или как их звали тысячи лет до того абодриты. Каждый род венедов имел своего покровителя в духе, о чем говорили изображения на щитах воинов славянских. У абодритов традиционно изображали на щитах голову быка или грифона. Именно гриф из сказок абодритов, пришедших в земли южной Балтики, будет символом сопротивления злой воле захватчиков с запада. Под знаменами князей абодритов воевали охотники, крестьяне и ремесленники. У каждого из них был свой родовой символ. Те кто строил, тот носил бобровую шапку, тот кто охотился в лесах или собирал дикий мед были ведающими лес, как и их покровитель лесной хозяин или медведь. В роду Красного медведя грифон делил пространство с мишкой, идущим на задних лапах, открыв свою пасть...

Грифона чеканили на княжеских монетах. Бычья голова означала, что главное божество для бодричей был Велес. Он покровительствовал скотоводам...

Медведь подручный Велеса, он хозяин леса...

Перед тем как выйти на охоту, Ратибор три раза бросал жребий на раскаленных углях. Камни с рунами указали место для охоты и зверя, которого надо было принести на общий стол к трапезе родичей. Все знаки на камнях показывали на вепря. За два дня Ратибор с братом Артаком сделали ловушки на тропе диких кабанов в дубраве и на опушке леса. Боги благоволили этой охоте. Руна смерти и руна рождения три раза стукались друг о друга ложась направлением на север. Это значило, что в момент когда вепрь падет от ран, на свет явится новая жизнь. Сила и мощь этого зверя должны перейти к тому, кто продолжит род Красного медведя.

Сложность охоты на диких кабанов заключалась в том, что они никого не пускали к себе и на сто шагов, чуя чужаков из далека. Ловушки на их тропе должны были обеспечить успех предприятия. Ратибор ждал часа, когда исполнится пророчество богов, говорящих языком, понятным руническим камням...

Что-то поменялось, какое-то движение заставило Ратибора поднять голову. Знакомый тяжелый запах ударил ему в нос. Он встал приготовив рогатину. Совсем рядом, в нескольких шагах от него стоял дикий кабан. Вепрь сам не ожидал увидеть рядом с собой человека и на какое-то мгновение остановился, видимо принимая решение убегать или принимать бой...

Этого мгновения хватило Ратибору чтобы метнуть свое рогатину и выхватил длинный узкий тесак. Рогатина отскочила от кабана. Но заставила на какое-то мгновение остановиться. Зверь, видимо, решил принять бой с напавшим на него. Ратибор уже был рядом. Он вонзил клинок в шею сбоку и подхватив рогатину, надавил и ею, прижав всем своим весом к земле. Животное пыталось сопротивляться, но это было уже тщетно...

Этого мгновения хватило Ратибору чтобы метнуть свое копье и выхватить длинный узкий тесак...

- Как ты быстро завалил это чудовище, Ратибор, - хвалили его родичи, бывшие с ним на охоте.

- Теперь надо дотащить его к дому, - озабочено ответил им Ратибор...

Победа в охоте над диким и свирепым зверем значила очень многое для этих людей. Это не только еда и дань традиции...


МИР СЛАВЯН ПО ИМЕНИ БОДРИЧИ
 

В лесу, где охотились мужчины бодричи славного рода Красного Медведя, было много деревьев называемых издавна ясенем. Особо почитаемыми были дубы-колдуны и бук, как приговаривали, - у него много рук, держащих божественный лук. Но по традиции, Ясени были олицетворением мира, мира знаний, вещего духа, частью которого были и люди. Нарекая ребёнка именем священного для бодричей дерева, родители не оставляли ему выбора, как только быть великим продолжателем дел предков, как миф о мире, в котором они, потомки далеких предков, живут многие тысячи лет.

Через несколько лет, когда малыш начнет ходить и говорить, проявит себя так или иначе, его нарекут другим именем, которое должно соответствовать настоящему, а не желаемому, так считали славяне в сотнях малых и больших городов и селений, расположенных на воде быстрой, то есть реках, или на воде буйной, то есть на море, или на воде тихой, то есть на озерах. В Арконе, Ретре, Винете и во многих других городах мыслили в традициях предков, пришедших некогда из далека. Хотя. когда это надо было, то называли ребенка, например, неживым, чтобы смерть обошла его стороной, потом возвращали ему имя, данное при рождении или нарекали так чтобы недоля обходила стороной дитя...

По древней традиции абодритов бодричи первое имя, вновь рождённому человеку, давали в соответствии с древесным календарём. Если день рождения приходился на памятное для любого бодрича события, то имя его должно было соответствовать тому, кто был героем того периода времени. История бодричей, живших у вод венедского залива, была богата на имена тех, честь кого следовало блюсти и помнить их дела, как полагали бодричи, они были вписаны в книгу жизни. Всегда должны быть те, кто был бы достоин доброй памяти людей, чьи поступки следовало брать в пример молодым людям. Много легенд и песен было сложено за многие века жизни бодричей, наполненной событиями, которые будут помнить многие поколения, идущие за ними. Предки бодричей, пришедшие когда-то в эти земли, верили, что именно ясень соединяет мир обитания живых, мир мёртвых и мир богов. Об этом говорили их легенды. В это верили все люди из рода Красного Медведя уже пятое столетие воевавшие с саксами, приходящими с северо-запада со страстным желанием мщения...

Бились славные потомки абодритов, пришедших когда-то давно с юга с саксами, датчанами, норманами, которые посоянно соперничали с ними во владении мечом и парусом. Сотни лет, многие и многие поколения абодритов, а потом и бодричей успешно держали первенство.

Дети с первых дней жизни видели как их старшие родичи владели оружием. Стук клинков был музыкой, сопровождавшей человека с колыбели и до смертного часа. Их клинки, луки и арбалеты не только были искусно сделаны мастерами, но еще в умелых руках воинов они становились силой неодолимой...


РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ


Отец Ясеня как только услышал крик своего сына, радостно начал приговаривать что-то в бороду и медленно притаптывать ритуальный танец бера, выходящего из своего логова - жилища ранней весной. Движения его были и правда схожи со зверем, пробирающимся сквозь кустарник и ветви деревьев дремучего леса. Где-то в поле послышался звук пастушьего рожка...

Подражая дикому зверю человек уподоблялся окружающему миру, власть которого он признавал над собой безоговорочно, общаясь с ним на его языке, не навязывая того, что было бы противоестественным...

Культ медведя, хозяина леса, как бодричи его называли, был основным. Потому что они верили, что после смерти каждый их сородич воплощается в медведя и в шкуре этого зверя живет в лесу, откуда иной раз выходит чтобы посмотреть на своих потомков. Каждое это животное священно и живет среди ясеней, которые являются тенями того самого мирового дерева, их вселенной...

Старики рассказывали, что дерево это стоит на острове Реигер на севере, находящемся в море, имевшим много имен. Кроны того священного древа уходят далеко в небо, ветвями соединяя мир Богов с миром людей. Ствол этого Ясеня воплощение земли, обители живых. Корни, уходящие в бездну земной тверди объединяют мир людей с преисподней, где тени земных воплощений бродят в тоске и смятении. Земля и небо даруют людям знание через осознание себя частью огромной вселенной, где таких деревьев огромное множество, составляющий божественный лес, уходящий в бесконечность, Хозяин которого, огромный Красный медведь, умирающий и возрождающийся снова и снова из небытия. Как солнце утром восходит, а на вечерней зорьке уходит, оставляя все живое во тьме, один на один с тенью иного мира, где мертвые живые. а живые мертвые. Как тепло сдувает в даль за горизонт могучий великан Дебер, покрытый черными волосами, оставляя холод всему живому на время власти Богини смерти Мары, забирающей тех кого полюбит своим ледяным сердцем...

Вокруг божественного древа Ясеня Солнце танцует и поёт дивные песни. Именно их слышали далёкие предки людей от легендарной птицы Гамаюн, существующая в этом мире от начала времен. Теперь о них знает только старый ворон, живущий в кронах Ясеня. Он наблюдает за всем происходящим и старец в синих одеждах записывает всё в книге Жизни...

Иногда старый ворон слетает с высоких ветвей ясеня и рассказывает лесным девам о тайнах мироздания. Говорит он языком холодного северного ветра, дыхание его напоено звуками, схожими с теми, которые выдувает волхв во время празднования бодричами Коляды в ночь, освещаемую факелами и кострами. Его песни наполнены звуками вод рек и морей, щебетом птиц и рыком зверей, рыскающих по лесу в поиске тех, кто станет их добычей. Когда он подлетает к воде и смотрит туда, то его отражение оживает. И на свет появляется новый ворон, похожий на своего создателя, но имеющий дыхание ветров южных стран, жаром которых сжигает зло мира, появляющееся на земле по воле богов из преисподней. Он тоже слушает песни вечной птицы Гамаюн, но его стихия это воздух, он властвует между небом и землей. Когда этот ворон воплощается в туче, то гром и молнии исходят из его гортани. От молнии, ударившей в тысячелетний дуб возгорается пламя. Огненный ворон рождается из умирающего древа. Страшен он в своем проявлении. Именно его видят бодричи в языках пламени в Купальскую ночь.

Пляшет на горящих углях легендарная птица на тонких лапах, размахивая крыльями и производя на свет бесчисленное множество птенцов из жара пламени, а вокруг неё в ожидании божественного чуда бегут хороводы людей в праздничных нарядах. Крепко сцепившись руками бегут они на встречу судьбе, желая любви, иногда оглядываясь на ярость огня...

В языках пламени громадного праздничного костра, горевшего до полудня следующих суток, каждый бодрич видел образ птицы. Жар птица улетала в мир заоблачных далей, оставляя горячий поцелуй на челах людей...

- Смотрите, ребятушки, там не одна птица с огненными крылами, там их много, - обычно приговаривали своим детям их родители находясь на празднике, где обязательно возжигали громадный костер, сложенный из множества сухих деревьев на поле не далеко от капища, посвященному богам, олицетворявшим все сущее...

Тысячи лет бодричи славили богов, воспевали их и героев своего народа в легендах и песнях. Но теперь приходят чужаки с запада и юга и требуют забыть, отречься от своего мировоззрения. Поменять уклад жизни, подчиниться воле тех, кто пришел ограбить, отнять. Отнять родное, отдав в замен непонятное. сомнительное спасение через убитого, казненного врагами бога. пришедшего искупить своими мучениями всех тех кто в него поверит...

Культ мертвого бога, который прощает все грехи и берет вину всех за все худое на себя, не прижился у бодричей. Никлот встал на защиту веры предков и поднял меч на тех, кто вторгся в границы княжества с целью поработить его народ...

Ясеню, родившемуся перед древним праздником Купалы, предстояло все это еще познать, пройти долгий и трудный путь, полный опасности. Все это было впереди...

Бодричи из рода Красного медведя охотились как и их далёкие предки, имитируя повадки хозяина леса, наверное, поэтому их язык был похож на рык зверей, поступь их, как у косолапого, повадки все, как у ведающего мёд в дуплах деревьев. Сила и быстрота отличали их от других. Они были частью этого огромного мира. Из него они были рождены плотью и духом, в него же и возвращались, умирая, как часто повторяли старики - ходили из одного дома в другой, всего лишь закрывая глаза, человек взлетал на верхушку ясеня с острова Реигер и входил в дупло, охраняемое двумя огромными черными воронами...

Лесные деревья, окружавшие бодричей, ясени отличались от других прочностью и гибкостью. Наверное, именно таким видел своего сына Ратибор, уважаемый в городе человек. Он почти всегда был одет в шкуру громадного медведя, добытого в одиночку где-то за Бел-озером. На ней он спал, ею укрывался в непогоду и она же пару раз уберегла его от острых когтей рыси, рискнувшей в голодное зимнее время напасть на такого богатыря как Ратибор. В теплое время года на нём был широкий кожаный пояс, украшенный серебряными пряжками лап хозяина леса, одежды из пеньки и сапоги из шкуры оленя. Он и сам по виду был как медведь, походка его напоминала этого зверя. Приветлив и почтителен ко всем от мала до велика, не смотря на частые выходы в лес, где ему открывался иной мир. Туда брал и сына, приучая к ремеслу охотника, умеющего читать и понимать следы обитателей леса. Все родичи ожидали рождения мальчика, желая посмотреть на того, о ком вещал гусляр на празднике урожая в прошлый год в своей былине о воине ведуне, способном на такие вещи, которые только сказочные герои творили. При том, он должен был читать письмена на священном зелёном камне, что не все могли, а ему это предрекалось Волхвом...

Бурое лицо новорожденного мальчика, освещённое полуденным весенним солнцем, отражало счастье родителей, дождавшихся наследника и хранителя тайны их древнего рода. Именно старший сын должен был стать носителем передаваемого из уст в уста, из поколения в поколение тысячелетнего знания о зелёном камне с письменами на медведь-горе.

Ясень открыл глаза свои на солнечные лучи вечерней зорьки и громко заплакал, закрыв очи свои ясные на три дня. Сила Солнца в эту минуту вошла в сердце русское, зарядив его любовью к родной земле, к роду красного медведя...

По традиции, заведённой далёкими предками многие тысячи лет, маленького, даже совсем крошечного Ясеня положили на шкуру красного медведя, хозяина леса и хранителя рода, находящуюся рядом с очагом, с головой, смотрящей на вход. Новый человечек умилял взор бодричей, собравшихся посмотреть на старшего сына Ратибора. В сословии воинов появился тот, кто в скором будущем будет сражаться, как и его предки, сохраняя традиции своими поступками.  Во время летних гаданий на праздник Перуна жребий пал на то, что у Ратибора с Иволгой будет много детей, числом не меньше восьми. При этом никто из них в младенчестве не должен был умереть от болезни или погибнуть бесславно. Дух, оберегающий род Красного медведя для чего-то очень важного брался охранять жизнь еще не рожденных детей... 

Рядом с чудом рождения новой жизни, отец малыша расположил небольшой нож с белой костяной рукоятью, сделанный всегда молчаливым двоюродным братом Боревым. Нож верный спутник и оберёг мужчины в его судьбе, полной радости и горя, должен был оградить маленькое создание богов от злых духов, всегда ходящими где-то рядом, ждущим момента навредить, полагая, что именно так и надо правильно себя вести. С первых дней отец начал замечать за сыном, что Ясень проявляет себя как выдумщик и фантазёр. Лёжа в люле, он развлекал себя простейшими, но вместе с тем занятными играми и старался вовлечь окружающих его, с детской непосредственностью радуясь окружающему миру, лучезарной улыбкой. Если никто не хотел с ним заниматься, а точнее, были все заняты какими-то делами, хлопотами по дому, приготовлением к рыбалке или охоте, то ворчал и возмущался невниманию старших к его персоне, рыча, как маленький медвежонок...

- Воеводой добрым будет наш сын, мамка, - любил повторять Ратибор Иволге, умиляясь чудным ребёнком.

- Весь в тебя, батя, - улыбалась Иволга, - такое же волевое лицо, сильные руки с крепкими кулаками и ноги мощные. Ворчит, как маленький мужичок...

- Медвежонок! Светлое лицо, открытый лоб и чистые глаза. Будет кому читать камни на Медведь-горе и хранить их тайну рода нашего, - непременно отвечал Ратибор, делаясь серьёзным в лице, но совсем не на долго. Маленький сын радовал лесного охотника и заставлял невольно улыбаться жёсткое обветренное лицо Ратибора.

Иволга любовалась сыном, видя в нем продолжение своего мужа, большого и сильного охотника, способного на подвиг. Пока маленький мальчик был беззащитен, без родителей, без взрослых он мог погибнуть. Пройдут годы и он будет если не таким же как отец, то больше и сильнее, будет защищать своих детей и уже постаревших мать и отца. Иволга держала его на руках и мечтала...

В красном углу их жилища стояли деревянные образы богов, смотрящих на людей молча, наверное, думая о своем...

Как и все их братья славяне, бодричи почитали богов жизни и смерти, - Живу и Морану, плодородия и растительного царства, небесных светил и огня, неба и войны. В персонажах их сказок и легенд были отображены не только Солнце или вода, но и многочисленные домовые духи, лесные жители видимого и невидимого человеком мира. Традиционно поклонение им и выражение богам своего благодарения за духовные и земные дары, выражалось в принесении жертв - требы. Требу в виде каши и хлеба отнесли родители Ясеня Живе, а Перуну же положили в ноги нож и наконечники стрел...

Дом, где появился маленький Ясень был построен из деревьев, которым когда их забирали из леса исполнился сто один год. Считалось, что только такие деревья пригодны для жилья. Не рубили только те деревья, что росли в священной роще или там где видели богов...

ГРОЗА

Затянуло небо тучами. Начинается дождь. Гром и молния не пугают бодричей. Они славят богов, искренне улыбаясь...

В это время, иной раз, берет на руки Ратибор маленького Ясеня и идет к крепостной стене, где под деревянным навесом с высоты столетнего дубы смотрят они вместе на то как деревья гнутся под натиском ветра, как ветки роняют листья, потом летающие в воздухе, наполненном влагой, изливающейся из небесных чертогов Перуна. В бойницу залетают ветер и дождевая вода, а маленькому и большому бодричу все ни по чем, стоят и наблюдают за тем как поет свою песнь Бог, наделенный силой неимоверной. Князь властвующий над недосягаемыми стихиями сыпет огненные стрелы, бьет в громадные литавры и дарует земному то чего они ждут с надеждой день за днем...

Ратибор рассказывает легенды маленькому сыну, а тот слушает и наблюдает за стихией, впитывая в себя мудрость веков, которую ему передает из уст в уста отец. Ясень повторяет какие-то слова...

- Бум! Бум, - говорит малыш отцу и показывает крохотным пальчиком туда, откуда слышатся раскаты грома.

- Да! Бум! Гремит Перун, едет на своей колеснице. Сейчас еще стрелы его, молнии увидим, смотри, - Ратибор показывает ребенку туда, где может сверкнуть...

- Бум! Буб! Там, - повторяет малыш, хмурит брови. Его глаза сосредоточены и серьёзны. Это забавно наблюдать отцу. Он еле заметно улыбается уголками рта и продолжает рассказывать ему о князе с серебряными волосами и золотыми усами...

Ясеню нравится сидеть на руках у отца. Большого и сильного. Он трогает его одежду, его бороду и смотрит на него с восхищением. Отец для него воплощение все самого доброго, это мощь и защита. С ним не страшно...

- Когда был Перун еще маленьким, как ты, сынок, похитил его с сестрами у мамы Лады страж иного мира по имени Скипер. Сестер звали Жива, Марена и Леля. Мальчика он усыпил, а девочек богинь превратил злой волшебник в волосатых страшных чудовищ.

- Аба, - изрек Ясень. Не все еще слова он говорил, но старался выразить свои мысли и эмоции в словах, понять которые не все могли.

- Лада в горе плакала и звала своих старших сыновей. Только они могли ей помочь. Она пела ту песню, которая им была особенно по сердцу. На ее зов они откликнулись и явились, готовые исполнить веление матери Лады. Затем, обернувшись в сказочных вещих птиц Сирина, Алконоста и Стратима явились к ней, готовые исполнить ее просьбу. Велела она им найти похищенных Скипером детей богов. Облетели они весь белый свет и не нашли никого. Потому что спрятаны они были в ином облике и в мире, не видимом им. Так коварен был враг. Вернулись к матери и рассказали что видели как опустела земля без людей, а у входа в иной мир построен дворец из людских костей.

- У-уууууу! Бо, - поднял свои маленькие ручки вверх Ясень, при этом нахмурил брови и строго посмотрел на отца.

- Понимаешь, - улыбнулся Ратибор. В это время, видимо, молния где-то попала в дерево, Это было понятно по звуку доносившемуся со стороны леса. После недолгой паузы Ратибор продолжал свой рассказ сыну, - Лада как услышала, что Скипер-зверь при виде Сварожичей скрылся в подземелье, в царство Нави. Поняла тогда мать, что это он украл детей, иначе зачем прятаться ему от птиц божьих. Полетели тогда братья к входу в подземное царство. Опустились туда, пробираясь по темным пещерам и увидели наконец спящего Перуна. За долгие годы, проведенные в ином мире, он вырос и стал мужчиной. Но как ни старались разбудить Перуна братья ничего у них не получалось. Тогда послали Сварожичи птицу Гамаюн в Репейские горы за святой сурьей, живой водой. Обмыли ею брата, и тот встал живой и здоровый. Как пришел в себя Перун, так и сказал, что отомстит Скипер-зверю и сестер обязательно отыщет. Немало препятствий он преодолел в темном царстве Нави, со многими ужасами столкнулся, но все же нашел Живу, Марену и Лелю, превращенных Скипером в чудовищ. Расколдовал Перун сестер и отправился ко дворцу Скипера, что из людских костей сложен был. И была битва. Сражался Перун с Скипером с оружием, ломали они мечи и копия. Бились на кулаках, боролись. Перун ухватил стража подземного мира и бросил на земь. Расступилась Мать-сыра земля и навсегда поглотила Скипера. После этой победы Перун отправился в небесный мир — Правь. Там повстречалась ему прекрасная дочь Бога звездного неба Дыя...

Слушал отца Ясень внимательно, но сказать ничего пока не мог. Расти ему еще, познавая мир...

ИГРЫ БАЛТИЙСКИХ СЛАВЯН

Ясень с детских лет отличался от других. Многие окружающие не могли сразу понять, что это такое, чем таким особенным выделяется этот озорной мальчишка, играющий как и все в те же игры, что и другие дети, но стремящийся непременно быть скорее всех, впереди, воображая что-то своё, заводя всех своими идеями. Для всех Ясень был обычным мальчуганом, только не для нескольких посвящённых из рода Красного медведя. Старый волхв Лучезар наблюдал за ним, замечая что-то и посмеиваясь в седую бороду, наблюдая как маленький Ясень общается со своими сверстниками или со взрослыми сородичами. Для него было очевидно, что боги определили ему особую судьбу, жизненный путь и полную чашу того, о чем слагают легенды и песни. Кто-то и вовсе не замечал мальчонку. Но это было до поры, до времени. Люди не всегда справедливы к тому, что выше их понимания.

Старый дядька Бореслав, вернувшийся без обеих рук из похода с княжеской дружиной, первый начал по особому относиться к Ясеню, сразу приметив его из всех мальчишек, приходивших к нему за сказками о поганых землях, лежавших за пределами охотничьих угодий бодричей. Побывавшие в сече иначе смотрят на мир. Люди предстают в их истинном облике, видимо, смерть, подступающая к их душам, обостряет те чувства, которые притупляются даже у самых мудрых стариков, многое повидавших на своём веку, не бывших в военных походах. Сердце Ясеня горело тем огнём, который освещал путь в легендах древним племенам, ищущим лучшей доли на новых землях в лихолетья. Такие рождаются раз в тысячу лет не для обыденности, для чего-то иного, более серьёзного. Таким был легендарный Тор, горячим сердцем своим и огненными речами одухотворявший на путь соплеменников.

Именно у дядьки Бореслава мальчишки узнавали как надо правильно драться, как владеть своим телом и разумом в поединке, что обязательно надо знать воину. Бореслав направлял молодую поросль туда, где была верная дорога. Идти им самим необходимо было...

- На войне, ребятушки, надо много бегать. Как сеча началась, так тот кто стоит или ходит важно, тот первым голову теряет. Свилёй, змием юрким надобно виться между всех, ныряя и прыгая от мечей, секир, копий и дротиков, бегать, разя супостата всем что есть в руках. Остановился дух перевести, тут тебя и поймал неприятель, ударив мечом или проткнув копьём. Сразить могут и в глаз, и в спину...

- Дядя, а как ты без рук это делал? - спросил маленький мальчишка с дерзким прищуром глаз из-за спин старших, желая уколоть словом старика. Но тот и глазом не моргнул...

- Когда был в дружине, то руки были. Отрубил их саксонец у меня почти мертвого. Подло...

- Это как?

- Ты, сын дубинушки о подлости спрашиваешь?

- Нет! Как это мертвый был?

- Так. Дубина на голову упала, чуть девы в мир предков не унесли. А открываю глаза тряпками замотан, лежу на телеге в ночи. Хочу руками помочь подняться чтобы оглядеться, а не могу. Потом други рассказывали, что оглушённому руки отрубал рыжий саксонец...

- Зачем? - изумился младший брат Ясеня Калинушка.

- Так бывает в этом мире, нет бы голову срубить, помучить хотят, - задумчиво ответил Бореслав. Видно было, что-то вспомнил он яркое...

- Ворам руки рубят, дядя Бореслав, - опять послышался голос из-за спин старших...

- Ну, вроде как победу его мы украли, а он мстил. Злой такой, на коне. Я замешкался, остановился, потому и по голове получил.

- Со спины кто-то подкрался, - спросил Ясень.

- Да, со спины. По другому заметил бы...

Не смотря на то что у Бореслава не было рук, сладить с ним не мог никто из мальчишек. Вертясь на ногах, он ловко уходил от ударов и попыток схватить его, легко толкал плечами и цепляя ногами валил ребят. Ни по одному, ни скопом не удавалось одолеть опытного и сметливого в драке старого воина.

- Ну ладно! Закончили трепать языком понапрасну. Яромирка, возьми дубину и встань передо мной. Сейчас послушайте, посмотрите внимательно, запомните и повторите, встав по парам. Яромирка, замахивайся на меня.

Яромир, рослый и сильный отрок поднял дубинку и остановился в таком положении.

- Вот, значит, ребятушки, дубинка у правого его плеча, значит бить будет он вниз и налево от себя. Чтобы он не ударил меня, надо мне уйти от удара в ту сторону откуда начинается полёт палочки...

Бореслав кивнул Яромиру и тот с шагом вперёд обрушил всю мощь своей силушки на дядьку. Но тот ловко шагнул влево ногой, стоящей позади, пропустив мимо когда-то бывшую ветку могучего дуба к земле, со вторым шагом толкнул плечом своим парня в бок и уронил юного богатыря, тем вызвав смех и восхищение мальчишек.

- Но, но, ребятушки! Не смешно. Сейчас каждый это будет повторять. А я буду ходить между вами и пояснять если что не так...

Ясень смотрел на дядьку Бореслава и старался повторить всё так, как делает он. Мал ростом был и не так силён как другие ребята, но ловчее и смышлёнее был в ратных науках...

- Будет из этого венда толк, - не уставал повторять с улыбкой старый воин Бореслав, улыбаясь топорщил усы и с довольным видом хвалил Ясеня родичам, ставя в пример и старшим...

Помня наказ дядьки бегать, маленький, но уже удалой и ловкий Ясень носился по лесу с луком, который сам сделал из орешника отцовским ножом, и стрелял по белкам, иной раз попадая в этих зверьков в момент их стремительного перелёта с дерева на дерево. Одной только палкой он мог поймать лису, прижав к земле и связав с улыбкой и залихвацким видом принести во двор, похвастав охотницкой удачей.

В лесу нужен был ещё топор, но его можно было обменять у кузнеца Боревого только на лисьи шкуры. Зимой Ясень хотел наловить их побольше, чтобы хватило на так нужный ему топорик.

В минуты отдыха мечтал Ясень о славе воина, видя перед своим внутренним взором картинки боёв с высокомерными саксонцами. Как найдёт того подлого, что отрубил руки дядьке Бореславу и накажет его за не честность...

- Нет ничего вымышленного о чем думает человек, все есть или будет, или когда было, - вспоминал Ясень слова отца, - надо только думать о хорошем, плохое и худое пройдет прочь...

В этот момент он остановился и только заметил, что стоит на самом краю медвежьей ямы, где сидела сама хозяйка леса с сыночком...

- Эка, вас угораздило! Давно здесь сидите, - обратился Ясень к животным, сидящим в ловушке, - знать кому-то понадобились беры для игры, раз такую штуку сделали. Даже и не знаю, что делать с вами...

Лесной дух берёг Ясеня, подсказывая тропинки и помогал ему становиться воином, лесным воином. Без сословия, умеющего держать в руках оружие не выжить было с такими соседями, как у бодричей...

Ясень всерьёз задумался, что же ему делать. Раз духи леса привели его в это место, значит это судьба. Если он оказался именно здесь, значит не зря и ему что-то надо делать. Оставить так просто родовых защитников нельзя. Умрут же с голоду. По виду, давно сидят горемыки...

Одно дело помочь им, другое, звери голодные еще и кинутся на Ясеня как на спасение от голода в прямом смысле...



ХНЕФАТАЛЬ


В Хнефатафль отец Ясеня любил играть с гостями. Когда приходили дядьки Ясеня то все нахмурив брови стояли или сидели и смотрели за игрой. Одних правил игры не было. Как на войне, правила диктует Бог войны и полководец...

На квадратной деревянной доске стояли белые фишки в окружении черных. Начинали, как правило, черные, которые должны были захватить белого короля, это была бы их победа. Белые должны были дойти до какого либо угла, что значило первенство белого короля. Играть за белых было сложнее чем за черных. Белых меньше, но они могут выбрать любое направление, атаковав один из отрядов черных...



БОДРИЧИ И ИХ СОСЕДИ


Все люди живут по соседству друг с другом. Живут по-разному, с одними дружат, а с кем и бранятся. Торгуют, воюют, заключают союзы. Закоренелая вражда у бодричей была с лютичами или как их еще называли вильцами, живших к югу от княжеств бодричей. Лютичи отвечали той же монетой. Этот факт знали их другие соседи, например, саксы, жившие на восток от подножия Ютландского полуострова. И когда шли саксы очередной раз войной на бодричей, то обязательно слали послов к князьям лютичей, суля богатую добычу от завоеваний на землях их братьев славян. И сначала обещания сбывались, пока им не давали отпор. Почему они враждовали уже никто и не помнил, сказать даже старики не могли, толком ответить на вопросы молодых бодричей.

Ясень думал о том, почему же так происходит, что похожие друг на друга люди поднимают руку на других, таких же как и они, говорящих на похожем языке...

Самый большой порт на Венедском море Рерик принадлежал бодричам. Купцы торговали со всеми княжествами на побережье. Искусные изделия ремеслиников бодричей шли нарасхват на торжищах и ярмарках других племен. Бодричи часто воевали, отстаивая свою независимость от соседей, норовивших прибрать к рукам чужое. Конечно, проще взять силой чем сделать самим. Но бодричи и в ратном деле были великолепны, как их украшения, домашняя утварь, оружие и прочее, что ценилось людьми той поры.

Еще южнее от бодричей и лютичей, вдоль Средней Эльбы от Салы или как называли ее иначе Заале до Нисы или по другому Нейсе, находились земли лужичан, их же называли лужицкие сербы или сорбы. Которые жили вдоль средней Эльбы, от Салы или иначе Заале до Нейсе. С некоторыми князьями роднились великие семьи бодричей, устанавливая тесные связи в политике и торговле. Своих дочерей некоторые князья отдавали за франкских принцев, подтверждая традицию заключать союзы с ними в войнах с саксами, называвших себя германцами в честь побед над славянами.

От Одера до Вислы находились владения бодричей, где рос маленький Ясень, которому суждено было стать легендой своего времени...

Вагры, северные соседи жили на море. Оно их кормило. Не было ни кого кто бы лучше вагров управлялся с ветром и волной на море...

И не было преступлением в ту пору быть разбойником, потому что это кормило...



МЕДВЕЖЬЯ ЛАПА

ИГРА В СМЕРТЬ

Легенды и мифы бодричей оживали в детских играх...

Игры людей, это отражение реальности. В реальности люди играют, каждый свою роль. Иногда одной роли мало и человек пробует себя в разных ипостасях. Как и природа, состояние её меняется постоянно. Люди являются частью её, потому нет ничего противоестественного если люди надевают разные маски. Маски животных и мифических существ самые любимые персонажи детей и взрослых...

Погода была хорошей. Хотя, даже если бы и был дождь ничто не остановило их от того что бы играть в то что они любили, чем увлекались не замечая времени...

В городе такие игры были не возможны. Потому все выходили за стены крепости на то поле, где проходили судные поединки...

На одной из детских забав, происходящей из глубины веков и ставшей традицией, когда далекие предки бодричей готовились к нападению на хозяина леса, превосходившего всех силой и ловкостью, Ясень становился будто самым настоящим зверем, тотем которого охранял их род. Мальчики и девочки играли в медведя, встретившего весной волчью стаю, вышедшую на охоту, Ясень получил своё прозвище берсерка - Медведь тяжёлая лапа...

- Ясень, будь бером, мы тебя атакуем, - кричал старший из мальчиков, ожидавших как ясень встанет в центр круга.

Ясень на несколько минут становился бером, свирепым зверем, гоняющим волков...

Любые игры имели своё назначение, происходили из наблюдений людей за окружающим миром. В лесах бодричи с детских лет собирали грибы, ягоды, травы и коренья. Подбирали деревья для постройки жилищ и лодок. Особыми промыслами были бортничество и охота, когда без общего языка с природой нельзя было обойтись. Охота на лесного зверя приносила бодричам не только пропитание, но и благосостояние. Мед дикий и пушнину они меняли у живших в соседних селениях ниже по реке саксов или германцев на товары, которые были в диковину. Лес был их вторым если не первым домом, который не только давал жизни развиваться, но и забирал...

Игры как ничто иное обучали бодричей правильно общаться с природой, частью которой они были. Даже городские ребята обязательно выходили из тесных каменных стен в поле и лес в свои языческие праздники, которые помогали приобщиться к древней культуре славян.

Обычно, один, самый смелый из ребят, вставал посередине поляны и покачиваясь на месте, делал вид, что он медведь, рычал и размахивал руками, будто на косолапого напал рой пчел. Постепенно вокруг него начинали бегать другие мальчики, имитирующие повадки волков. Они пригибали спины и норовили ущипнуть медведя сзади за ногу или хлопнуть его по спине...

Постепенно круги, по которым бегали воображаемые волки становились все меньше и меньше. Каждый волк старался ущипнуть медведя побольнее. Косолапый же делая махи руками и вращаясь отбивал атаку за атакой волков, раззадоренных одиноким и с виду слабым хозяином леса, недавно вылезшим из берлоги с зимней спячки...

Всякий удар ладонью был тяжелее и быстрее. Казалось медведь готов сломать не только строй волчьей стаи, двигающейся по кругу, но и может переломить хребет каждому из них. Волки после нескольких тумаков уже опасались подходить к медведю, роль которого исполнял Ясень...

В бою для берсерка, врывающегося в строй вооруженных воинов необходимые навыки получали с малых лет...

Кто-то вепрем вбегал и ломал построение врага, а кто-то медведем, как Ясень. Но иной раз, после намеренного броска на землю и кувырка через голову в него будто поселялась душа волка...

Потом они играли в берсерка. Все дети вставали в круг, а один ведущий обходил каждого и шептал что-то на ухо. Одному из ребят он должен был сказать слово "берсерк"...

Ясень был ведущим, он обошел всех, прикладывая ладони ко рту чтобы не было слышно другим он шептал на ухо "шу-шу-шу" и кому-то одному "берсерк". Потом отходил в сторонку и выдержав паузу, командовал, - "берсерк" выходи!

Все оглядывались, ожидая нападения "берсерка", один из ребят срывался и рычал на всех, хватая двумя руками первого попавшегося на его пути. Остальным надо было быстро сообразить, сгруппироваться и втроем одновременно схватить того, в кого вдруг вселился дикий зверь, при этом, каждый должен был коснуться двумя руками, а не одной...

Сложнее всего было поймать рыжую девчонку по имени Будимиру. Она ловко уходила от ловцов и двумя ладошками шлепала каждого кого догоняла. А догоняла она всегда всех быстро и легко...

- Будимира, только одной рукой, не двумя, - кричал мальчишка в зеленой рубашке до колен, кувыркаясь от нее так быстро, что она сразу и не смогла его поймать, хотя, он был гораздо младше её...

Но приноровившись Бореслава ловила и его. Каждого до кого касался двумя руками медведь считался умершим. Знали дети, что этот зверь страшен, иллюзий не питали, одним ударом он может убить человека...

ДЕТИ ВЕНДОВ

Время неслось вихрем, которого не замечал никто. Так всегда было когда интерес и азарт возобладает над здравым смыслом...

Играть детям нравилось на реке. Не зря их народ звали иные вендами, то есть живущими на воде.

Просто плескаться около берега было здорово для малышей. Ясень мечтал о своем корабле и дружине, которая бы сражалась с врагами и побеждала. С ранних лет он с упоением слушал рассказы бывалых моряков на базаре или на речной пристани, где с отцом покупали морскую рыбу, привозимую на не больших лодках...

Мысль о путешествии по реке к морю не давала мальчику покоя на на яву, ни во сне...

Во сне Ясень бывало управлялся веслами и кидал копья в приближавшихся на Драккаре врагов, жаждавших лютой битвы. Во сне он ловил рыбу и опять сражался, но уже со стихией ветра и моря. Бывало, что во сне он гиб. А бывало, что встречался со сказочными героями из мифов, которые рассказывал ему дядя...



ОРН



Ратибор всех своих детей приучал к тому, чтобы они знали дело предков, мыслили как деды, жили их заветами, соблюдали традиции. Ясень и сам стремился к познанию. Природа, окружающий мир многому его учил. При этом,  отец обязательно брал маленького Ясеня с собой в лес на промысел. Зверь в лесу не выводился, хоть, били охотники его изрядно. Видимо, молитвы и благодарность лесным духам были приняты. В лесу Ратибор всегда что-то оставлял, для этого брал с собой в котомку, то немного хлеба, то кашу. Обязательный ритуал как должное воспринимал и Ясень.

В мастерских города работа кипела без остановки. Мастера набрали много заказов на пошив шуб и шапок, потому нужна была помощь сына. Стрелял Ясень и из лука хорошо, и из арбалета, сделанных специально для него. Но скорее всего было с лука стелы выпускать. Скорость и реакция были неотъемлемыми свойствами хорошего охотника. От тех же волков отбиться мог только тот кто умел быстро и метко стрелять.

Старший сын должен был стать опорой в его семье, прямым продолжателем дела отца. Принуждать не было смысла. Отец своим примером показывал, как надо поступать в той или иной ситуации. Дети же повторяют все за родителями. Ясень делал успехи и тем радовал своего родителя. На месте погребения праха родичей Ратибор обязательно рассказывал об этом тем, кто был в ином мире, но незримо присутствовал рядом.

Как-то рано утром, на исходе зимы, они наблюдали за движением волчьей стаи. Вереница серых хищников завораживала своим видом. Впечатление от этого события у Ясеня осталось на всю жизнь. Он запомнил и урок отца, и картину из жизни волчьей стаи. Потом именно так он будет встраивать своих друзей в детских играх, когда они хотели воссоздать легенды о подвигах древних героев их народа, рассказанные им когда-то, воплощая в инсценировках, распределяя роли. Ясень всегда был главным в тех детских баталиях. Если кто-то пытался оспорить его первенство, то тут же оказывался врагом героя и его воинства. Таковы были правила, установленные кем-то очень давно...



ВОЛЧЬЯ СТАЯ



- Смотри, сынок, - отец негромко говорил Ясеню, показывая рукой на волков в дали, - впереди идут трое самых слабых и больных. Видишь как они перебирают лапами? Если перед ними будет засада, то они попадут под удар первыми. Потому им во время дележа добычи во время охоты достаются кости, как дворовым собакам. Еще эти слабые волки должны снег протоптать, тем самым, сохранить силы для последующих. Они идут на смерть. Отчаянно идут ,понимают же свою участь, но идут, понимая, что именно так может выжить вся стая. За самыми слабыми волками следует пятерка матерых, сильных волков. Посередине двенадцать волчиц. Прикрывает их еще пять сильных и здоровых самцов. Позади всех идет чуть в отдалении сам вожак. Видишь? Его сразу видно. Ему необходимо видеть всю стаю целиком и контролировать все, координировать и давать команды.

В этот момент вожак остановился на какое-то мгновение и повел носом в сторону охотников. Но Отец с сыном лежали неподвижно, став единым целым с местом, где они были. Волк явно почуял что-то неладное, но продолжил свой путь, подав команду остальным быть осторожнее.

- Папа, как же он командует волками? А они к нам не подойдут?

- Голосом. На кого рыкнет, кому другой звук подаст. Именно его мы вчера ночью слышали. Охотник если все делает правильно и задабривает духов леса, то не станет добычей рыскучего зверя...

- Папа, расскажи легенду про слепого Орна, которому служили два волка...

- Как они уйдут за лес, расскажу ту легенду, про душу белого волка. Подожди немного, сынок...



ЛЕГЕНДА О ОРНЕ



- Есть такая река, называется Орн. Река не полноводная. Втекает в реку побольше Кохер. Далеко отсюда это. Но главное не то где это было. Важно, что произошло и почему так. На той маленькой речке жил отшельник Орн, к которому приходили учиться стрелять из лука все в округе, потому что раньше он был известным лучником. Орн стрелял как Бог, говорили про него. И это его погубило. Чрезмерная хвала убивает в человеке душу. Злые и мрачные демоны завладевают им если иного нет, как только сладостные речи о нем. В один момент он и правда стал думать, что он лучший, что он равен Богам...

Враги и недоброжелатели его гибли от клыков лесных волков, невесть откуда появляющихся и пропадающих. Говорили, что они посланники из мира мертвых. Страх заставлял людей говорить Орну только лестные слова, чтобы не быть растерзанными волками. Или вовсе избегать его...

Гордыня испортила Орна. И он постоянно говорил о себе как о высшем существе, подобном Богам, при этом с гордостью поднимая подбородок и откровенно смеясь над всеми другими. Другие для него были недостойными. Орн никого не замечал, если говорил с кем-то, то делал это смотря поверх головы.

К нему и правда Боги были благосклонны. Точнее, дочь Бога войны была влюблена в него. Потому и наделила Отарда даром быть лучшим стрелком среди смертных.

- Отец, а почему его язык превратился в змею, - прошептал завороженный рассказом Ясень, - а глаза его перестали видеть...

- Не торопись, расскажу и об этом.

- И как он стал троллем?

- И это. Не торопись, сынок. У грозного Бога войны Перуна было две дочери. Одна неистовая и ярая, другая предвестница смерти. Имена их лучше не произносить. Потому что можно накликать появление Дива. Не очень хороший знак увидеть эту птицу, похожую на ворона. Вслед за ней следовали несчастья, она предвещала всегда что-то плохое, Див предвестник смерти...

Ясень слушал и представлял себе большого черного ворона, за которым следуют черные ладьи с тенями воинов, плывущих с севера. Так же, он видел молодого мужчину с луком и стрелами постепенно превращавшегося в лесного тролля...

- Как-то Орн встретил странника, облаченного в потрепанную одежду, опиравшегося на посох. Охотник толкнул его, небрежно и как всегда посмотрев на незнакомца свысока, надменно. Тот уступил дорогу, но сделал замечание молодому человеку, потому что был намного старше его. Но Орн не чтил старших себя. Не почитал и предков. Он мыслил себя выше всего того что окружало его.

- Можно было попросить отойти с дороги и я пропустил бы тебя если ты боишься ступать в траву. Понимаю, там змеи. Ты боишься быть погубленным ими. Но не их бойся, другое тебя убьет, - сказал Орну странник.

- Как ты смеешь что-то говорить мне? Мне, великому стрелку, - бросил гневно Орн человеку, одетому в одежды изрядно обсыпанной дорожной пылью, - иди своей дорогой пока не умер сам от моей стрелы. Видимо предки твои были недотепами и неудачниками, раз их потомок облачен в грязное и скитается на старости лет по лесам.

- Зря ты поминаешь неблагосклонно моих предков. Ничего пока они тебе не сделали. Но это пока...

- Ты еще и угрожаешь мне, - вскипел Орн и выхватив ловко стрелу пустил ее в незадачливого странника...

Но стрела вылетев в ту сторону, где стоял странник пропала как и он...

- Отец, это был не просто странник...

Ясень мечтал, слушал и мечтал. Рассказ отца уносил его в мир грез и мир легенд, где не все так как хотелось бы, но так как было, как это передали из уст в уста далекие предки. Ясень хотел быть как они, сильным и мудрым, побеждать врагов в бою. Настоящее сражение, не потешное в поле с ребятней будет впереди...

Первый свой бой Ясень примет ранним утром, в долине большой и полноводной реки, уносящей сейчас в даль его грёзы о славе победителя. Но прежде он познает любовь Венеды...

Течет вода в реке неудержимо, течет и время. Всему свой срок...



СКРАМОСАКС


Маленький Ясень всегда носил на поясе нож, подаренный отцом в день его рождения, когда его нарекли именем, сакрального для вендов. До появления первого зуба этот нож лежал в его колыбели вместе с клыками зверей, когтями птиц и пером совы. Но был нож, о котором Ясень мечтал как только впервые увидел его у Мечислава. Такой нож не реально было не приметить. А если учесть, что у каждого венда, даже не из воинского сословия оружие вызывало особые переживания, то иного и нельзя было предположить, что Ясень будет желать такой клинке для себя. Мечислав давно воевал, наверное, лет с четырнадцати. Как, впрочем, многие юноши становились в строй наравне со взрослыми, особенно когда были набеги датчан или саксов, или князь собирал войско в поход. Воин взял его у поверженного врага, принеся клятву Богам, что дар этот он употребит во славу своего рода и земли, которую оберегает своей жизнью...

Большой трофейный нож саксов располагался поперек пояса Мечислава в дорогих тисненных ножнах, сделанных самим воином из двух дубовых пластин, обтянутых кожей и богато украшенных литыми бронзовыми бляхами из серебра искуссной работы неизвестного мастера Старгарда. Как и у саксов ножны соединялись с поясом посредством серии бронзовых колец. Клинок длинной в локоть был заточен с одной стороны, имел рукоять обмотанную шнуром, пропитанным особым составом, который не позволял примерзать руке в мороз, что могло уменьшить возможности бойца в битве. Рукоять скрамосакса была увенчана кованной и черненной головой ворона. Глаза хищной птицы блестели в лучах солнца, словно это был настоящий ворон из легенд и ск...

Скрамасакс или большой сакс был традиционным оружием заклятых врагов вендов, приходящих с юго-запада. Клинок этот подходил для боя при абордаже в море или на реке, им было удобно сражаться в лесу и при штурме города в ограниченном пространстве. Одно слово, незаменимая вещь в снаряжении любого воина.

Скрамасаксом клинок назвали франки, вложив в него историю его применения. Саксонский убийца был достойным трофеем любого европейского воина той поры. потому маленький Ясень, как и его ровесники с вожделением смотрели на это оружие...

В праздник воинов на день Перуна в традиционных поединках и турнирах Ясень одержал первую победу среди равных ему по силе и возрасту бодричей. И каким нежданным подарком Богов был для него именно такой клинок, как приз за его удаль - скрамасакс...

Ничего не могло так восхитить Ясеня как скрамасакс, которым он научится владеть также хорошо, как и всем прочим оружием воина. Взяв в руки этот подарок судьбы, он ощутил не только благоговейное чувство благодарности, очарование блеском заточенного металла, но и дрожь...

Этот клинок приносил смерть в бою, страх и панику врагам. С этим оружием был дух, дух смерти, не терпевший слабости. Чтобы им владеть нужна сила...

Не ведал он одного, что сама судьба вложила ему в руки клинок, который потом послужит так, что не раз спасет жизнь. Но это уже другая история...



ПТЕНЕЦ



Ранним утром послышалось как-то Ясеню, что будто пищит кто-то за окном. Нет. Не послышалось и не показалось. И правда, звук был характерный для выпавшего птенца. Такое часто бывает с непоседливыми детьми. Долго нет матери или так кажется и они начинают паниковать и лезут вон из теплого, уютного гнезда. А там простор, такой великий, что они пугаются этого величия, необъятного и глубокого. Не умеют они еще летать, потому падают и пропадают.

Видимо, выпал птенец из гнезда. Помочь бы ему...

Выскочил из дома Ясень и бегом под окна искать где же он, тот пискля.

- Где же ты прячешься, - обратился Ясень к невидимой птахе, оказавшейся в смертельной опасности, - чего же ты молчишь. Не бойся! я помогу тебе!

- Где он, - послышался голос соседской девочки Лады. Наверное, она тоже слышала жалобный писк, зов о помощи и пошла помогать как Ясень несчастному малышу.

- Осторожно! Смотри под ноги! А то можешь наступить на него невзначай, - предупредил озабоченно Ясень Ладу.

- Да, я осторожно, - с обидой в дрожащем голосе пропела Лада.

Они вместе медленно и внимательно стали осматривать все кругом.

У каждого человека, если у него есть душа, возникает желание спасти жизнь крошке, но не каждый знает, как спасти птенца, выпавшего из гнезда. Ясень знал это из рассказов матери...

Ясень знал, что у многих птиц, в первую очередь мелких воробьиных, птенцы покидают гнездо полуоперившимися слетками. То есть он еще не умеет летать, а уже по какой-то ведомой только ему причине стремится на волю. Сил его еще не хватает на то чтобы совладать с собой и пространством. Родителей рядом нет. В этот период жизни они еще не умеют летать, но уже активно осваивают окружающее пространство, лазят по ветвям, неуклюже перепархивают. Иногда срываются с веточек. Определить слетка на вид легко. Он оперен или покрыт зачатками нераскрывшихся перьев; птенец довольно крупный, он зачастую активен, то есть открывает рот и просит есть. Родители не бросили этого птенца, а просто улетели за кормом.

- Лада, надо быстро найти его и положить в гнездо. А то мама и папа его бросят его, подумав, что мы хищники и съедим его, - деловито толковал Ясень, одновременно с этим занимаясь поисками птенца, осторожно и мягко как кот передвигаясь среди высокой травы.

- Ясень, мы же не съедим его! Почему они так подумают, - изумилась Лада.

- Обязательно подумают! Они же не знают о нас ничего!

- Мы же не хищники, - с протестом возразила Лада.

- Ищи давай! Некогда спорить, - нахмурил брови Ясень.

- вот он! Вот он, - закричала радостно Лада и присела около маленького птенчика, размером чуть меньше воробья.

- Осторожно только, - ясень взял малыша в руки и начал рассматривать.

Оказалось, что птенец сухой, теплый, активный, хорошо оперен.

- Лада! Надо оставить его здесь! Пусть себе пищит.

- Как, - опять удивилась девочка.

- А так! Не выпал он из гнезда. Гулял себе. А тут ворона. Вон видишь, наблюдает за нами. Сейчас отойдем, а она прилетит и слопает его. Лучше оставим его здесь и отойдем. Будем отгонять от него эту бестию.

Так они и гуляли рядом там, пока их самих не позвали обедать.


КОТ БАЮН

Кот Баюн у ног Мары будто вьюн,
Поёт песни ладные, в стихах складные,
О нем вещает иной раз Гамаюн,
Как гибнут от чар его люди робкие...

Любил Ясень слушать сказки, древние легенды. Запоминал их и потом пересказывал другим детям. А они как будто зачарованные слушали Ясеня. Как мурлыканье, да речь сказочного кота Баюна за семь верст слышны, врага иль путника за семь верст видящего. С древа большого тысячелетнего спускается, что у дороги в иной мир стоит, песни поет, а потом, вверх поднимается и сказки сказывает, с ветки на ветку перескакивая. Так и Ясень после выходов в лес с отцом приходил с новой историей. Видимо ему там духи лесные нашептывали легенды или старого ворона понимал, сидящего высоко на елях, знающего столько, сколько ни один смертный не ведает...

Всегда были и будут те, кто сохраняют легенды и приумножают, делая жизнь любого обывателя интереснее...



ДУБЫ-КОЛДУНЫ


Ранним весенним утром, с первыми лучами Солнца, на мощёную деревянными досками улочку спящего ещё городка Бера на берегу реки Преи, вышел молодой охотник, отрок с тяжёлым луком и стрелами, точёными и быстрыми; на коричневом широком плетёном ремне оберёжном его висел нож с белой костяной рукоятью, утопленной глубоко в ножнах из оленьей кожи. Без спешки, по хозяйски он направился к мощным дубовым воротам. Это был привычный путь для мальчика, надо было только миновать пару улиц, поздороваться с дружинниками, которые именно в это время открывают ворота для того чтобы торговые люди съезжались на ярмарочное место перед княжим двором, затем, ему нужно перейти мост, перекинутый через реку и очень скоро войти в лес. Во владениях Деда Велеса было вольготнее и свободнее духу рыскучего зверя, охранявшего его судьбу, чем в городе, стянутом поясом каменных стен...

В проулке, затянутом утренней дымкой, в его сторону мелькнула лиса. Охотник сразу остановился, взял за рукоять нож, немного присел, приготовился к прыжку, ожидая когда рыжий хищник проявит себя. В пяти шагах тихо шагнув из тумана появилась девочка в лисьей шубке...

- Вот те на, - улыбнулся Ясень, - я уж думал, это лесная плутовка явилась за птицей в чей-то дом. А это ты, дочь Старого Лиса!

- Ясень, здрав будь! Ты в лес идёшь охотиться? -с надеждой в голосе спросила маленькая Венеда отрока, одетого в медвежью громаднейшую для него шапку, надвинутую на глаза.

- Здравствуй, радость утренней звезды! Чего не спишь?

- С тобой в лес хочу пойти!

- Мне Камень зелёный проведать надо, деда Ведобор урок задал, - раскинув густые брови сказал с задором Ясень, - заодно сохатого хочу добыть, тихо добавил Ясень и прикрыл пальцами свои губы. Славяне верили, что нельзя называть своим именем никого, чтобы не спугнуть огнекрылую птицу, приносящую победу в предстоящем предприятии. Если бы дух, оберегающий лес услышал имя того, кого хотел забрать у него молодой охотник, то путь его был бы пуст...

- А меня с собой возьмёшь? Возьми! У меня нож есть, смотри, - девочка достала из тайного места меховой накидки тонкий и острый клинок с чернением, которым славился мастер с их улицы Словен...

- Венеда, ты откуда узнала, что я в этот час здесь пойду? И путь мой в лес лежит...

- Сон пригрезился...

- Сидела бы дома! Зачем тебе в лес? Другие сны досматривала бы. А если отец узнает?

- Не хочу спать! Возьми с собой...

- Без ведома твоих родителей нельзя! - Ясень строго сдвинул брови, проявив на лбу вертикальную складку, говорящую о твёрдом характере.

- Отец знает! С тобой отпускает, - наклонив голову набок и глядя так, что ответить отрицательно никак нельзя было...

- Ладно, лисий хвост, пошли, - улыбнулся Ясень и они вместе зашагали в направлении к городским воротам.

Счастье разлилось светом ярким на лице Венеды...

Венеде только исполнилось восемь лет, но она уже знала кто будет её женихом, когда к ней в дом пришлют сватов. Только Ясеня синеокая маленькая красавица видела в своих снах, только при виде этого взрослого и не по годам серьёзного отрока её сердце замирало. Как перед былинным богатырём в песнях гусляра ворота сказочных городов и входы тайных пещер с сокровищами отворялись, так и её сердце в трепете ожидало того часа, когда войдет Ясень добрым молодцем к ней в горницу и заберёт в свои чертоги, увезя на огнегривом коне, как у дружинников князя Велимира...

...А пока они дети и дружба их ведёт к зелёному камню, где предки разговаривали с богами и писали свои письма для внуков Даждь Бога...


Лес встретил Ясеня и Венеду птичьим песнями и шумом удаляющейся воды в реке, вдоль которой они шли вверх по течению. Ясень словно говорил с каждым деревом и кустиком, понимал язык обитателей чащи и это усиливало восхищение девочки лесным воином, знающим гораздо больше её...

На ведьмином болоте Ясень попросил Венеду собрать сладких корешков и клубней молодых стрелок, чтобы потом поесть на привале...

Через несколько часов они пришли в дубраву. Ясень осмотрелся и показал на следы вепрей, пасшихся недавно на том месте, где сейчас ступала нога человека. Посередине этого колдовского места стояло тысячелетние дерево исполинского роста, видимо, знавшего не мало древних легенд. Его окружали почти такие же сородичи, протянувшие к нему свои корни, будто это были громадные мускулистые руки витязей из бабушкиных сказок. В одном из дубов было дупло, в котором сидел старый филин и дремал, иногда ухая сквозь сон...

- Спит ночной охотник, - прокомментировал Ясень, - не будем ему мешать. Пока садись и отдыхай. Где живёт сова, там нет рядом мышей и змей. А я пока приготовлю те клубни, что ты собрала на болоте...

Ясень принялся чистить корешки остро заточённым ножом, ловко и быстро, будто только этим всегда и занимался...

После еды, они легли на недавно пробившуюся зеленую травку. Венеда, подложив под голову руку, закрыла глаза и тут же заснула, окунувшись в сказочный сон, навеянный духом леса...

Привиделся Венеде дед древний, при этом, что её удивило, с большой бородой без седины, русой, как волосы. Вышел дед с большой волчицей из тысячелетнего дуба, росшего посередине дубравы и поговорив с Ясенем, куда-то с ним ушёл. Волчица осталась около того дуба, словно остерегая вход в неведомые чертоги. К Венеде же выскочили шустрые волчата и принялись с ней играть...

Сова, сидевшая в дупле, вдруг обернулась женщиной. Достала из чрева дуба спящего маленького мальчика и пошла к тому тысячелетнему дереву, с которого слетел огромный чёрный ворон и важно вышагивая начал рассказывать легенды, поведанные с его слов птицей Гамаюн...


ЗЕЛЁНЫЙ КАМЕНЬ


Лучи полуденного Солнца, прыгая быстрыми и улыбающимися зайчиками с листьев молодых дубочков, по цветам и по траве, скользнули к Венеде и нежными поцелуями начали её будить, слизывая мягкими язычками не совсем понятный для девочки сон с её лица. Такие видения для Венеды были не вполне обычны, но помня кто рядом и что поблизости священный Зелёный камень, она предположила, что дальше может быть ещё интереснее...

- Ясень, ты уже собрался в путь? - молвила девочка, как только открыла глаза и увидела лесного охотника, сидевшего рядом, старательно точившего нож гладким камешком...

- Долго ли собираться? Всё своё ношу с собой как воин, - с серьёзным видом ответил Ясень, сделал паузу и улыбнулся, - сейчас уже пойдём, лисий хвост...

- Ты, лесной воин! - с гордостью произнесла Венеда, при этом её уста и как небо голубые глаза засверкали счастьем, - я очень долго спала, Ясень?

- Совсем не много, но достаточно чтобы отдохнуть, набраться сил и дойти до Зелёного камня...

- У меня такие сны были любопытные, даже песню хочется сложить, - задумчиво произнесла Венеда.

- По дороге расскажешь, пойдём, - Ясень положил точильный камень в коричневый мешочек, ногтем щёлкнул по острой кромке лезвия ножа, спрятал его и пружинисто подскочив на недавно появившейся траве, направился в сторону, куда ходил во сне с дедом. Венеда поспешила за ним, предвкушая, наконец, увидеть Зелёный камень, овеянный легендами и песнями кудесников слова...


Над зеркалом Бел-озера по голубому небу плыли куда-то на восток серые облака, унося с собой надежду пролиться дождём на головы Ясеня и Венеды, поднимавшихся в гору. Их ноги упорно ступали на сухую землю в жёсткой траве, оставляя позади чуть видные следы. Не сразу показался тот, которого хотели они увидеть сегодня. Величаво стоял остроконечный Зелёный камень на Медведь горе, напоминавший былинного витязя в шеломе, сложившего свои руки на груди и в задумчивости смотревшего в сторону Венедского залива...

Венеда устала от этого восхождения, но ей не хотелось отставать от Ясеня, её кумира, которому хотелось сейчас пропеть песню, но темп ходьбы не совпадал с ритмом её стихов...

Когда они приблизились к камню, то Венеда начала шептать песню, увеличивая громкость слов...

- Травушка - муравушка, Ты росе утренней матушка, Подари ногам лёгкость, Телу молодому ловкость...

Сглотнув и оглядевшись завороженным взглядом продолжала...

- Земля моя, накорми меня, Семечко хлебное росой напои, Силу возьми от небесного огня, Тайны камня от меня не утаи...

- Эка, как ты складно поёшь, Венеда! Это ты только что сочинила?

- Да, пока поднимались по горочке...

- Дальше будут слова?

- Позже спою, - опустив длинные ресницы молвила Венеда.

- А ты знаешь, что тропа эта не простая, - загадочно и вдохновлённо произнёс Ясень, - тут под каждым камешком, за каждым кусточком сказка предков наших, ещё тех, что с юга пришли, как на камне начертано из города Трои...

- Ясень, голубчик, расскажи мне, несмышлёной, хоть, одну сказку...

Задумался Ясень, взглянул на Зелёный камень и начал свой сказ. Удивил бы, наверное, многих он, всегда молчаливый, тут разговорился. И как...

- Много, много лет с того времени минуло, как пришли сюда, на эти земли, к Венедскому заливу предки наши. Научили здешние племена многому и у них тоже науку приняли. Камень этот им показали, а ведуны прочли письмена на нём. Тут о давнем, совсем давнем прошлом сказано, когда с севера льды наступали, то шли люди к теплу, туда, где огромный конь изверг из себя войско и расколол наш народ на части, чтобы разошлись они по свету и научили других доброму, чтобы знали и другие племена ремёсла и науки. Именно тогда, род красного медведя осел здесь, чтобы Зелёный камень Борея, так звали волхва, оставившего на нём письмена, не утопили глупые иноверцы в Бел-озере раньше срока.

- Ясень, а зачем его топить? Кому это нужно?

- Тем, кто придёт с запада, чтобы разграбить нас, в полон увести, а других прогнать на земли белой реки. Так на камне Борей начертал. Будут наших внуков белыми росами звать... Придут клеветники и будут всем говорить о нас гнусные вещи. В это враньё должны поверить роские люди, чтобы стать Иванами не помнящими родства, оплёвывающими память предков, победивших тех, кто хотел убить детей и внуков... Слава Богам! Не все внуки таковы, не у всех голову обрезало вражеской секирой и не все верят вранью... Так написано Великим провидцем, Бореем...

- Росы белые, как косы дев вендов белые, - мечтательно и грустно пропела Венеда...

Не всё ещё было ясно девочке, мыслящей о ином, такие далёкие вещи, сказанные Ясенем были за гранью её миропонимания. Поэтому Ясень решил рассказать ей одну сказку, услышанную им во сне от старика, жившего в дубовой роще...


Легенда о Ратмире, победившем змея трёхголового


Спой мне песню, птица Гамаюн,
Расскажи о ветрах время гоняющих,
Буду, как знающий все ведун,
Среди стихов ходить сгорающих...


На Медведь-горе камни разной величины были рассыпаны как янтарь на берегах Венедского залива. Некогда белый камень, ветрами морскими обдуваемый, отсвечивал розовым от заката огненно пурпурного, уносящего свет за черту видимой земли. Двое детей, мальчик четырнадцати и девочка девяти лет, сидели около костра и смотрели на пламень, задумчиво и мечтательно перебирая палочками мерцающие угольки. Они росли вместе. Как-то Венеду чуть волк не загрыз, когда она с подружками осенью по грибы в лес ходила. Повалил её серый хищник уже на траву и оголив клыки готов был вонзить в испуганного ребёнка свои зубы. Но на счастье Венеды и её родичей, Ясень лесного разбойника, позарившегося на дитя, стрелой тяжёлой убил. Приведя малютку в дом её отца отдал и шкуру серого родичам её. С тех пор был молодой охотник желанным гостем в доме Старого лиса, отца Венеды. С восхищением и тайной надеждой смотрели на Ясеня мать с отцом Венеды. Ему порой даже неловко было от таких откровенных взглядов. в свои двенадцать он многое понимал, как и знал, что всё следует делать в своё время, в свой, положенный богами час. Приклеилась девчонка к парню так, словно, мёдом лесным его обмазали. О таких любая словенская девушка мечтает с ранних лет, готовясь стать женой...


- Ясень, а здесь гадин ползающих и жалящих, наверное, видимо-невидимо, - с опаской спросила Венеда, - они же под камнями могут жить?

- Может и есть здесь какие гады, но на пути рода Красного медведя теперь нет такой напасти. В страхе, в почтении переждёт пока венд не пройдёт своей дорогой. Разве ты не знаешь легенду о битве Ратмира на Змеиной горке с драконом трёхголовым?

- Есть песня такая, бабушка иной раз поёт:

Трёхголовый пасти разинул,
Когти коварные раздвинул,
В них сердца людей стиснул,
Мысли о любви вынул,
Лебёдушкой по реке я плыла,
Ратмира к себе на пир звала...

- Да, как в той песне. Только в сказке, поведанной мне духом Зелёного камня змей тот человеком был.

- Как так человеком? Не чудовищем?

- Чудовище у него в сердце сидело, управляя желаниями и помыслами. Человеком он был, царём, правившим народом нашим словенским в давние времена. Обманом его поставили править княжествами великими тогда. Купцы и вельможи хотели такого царя, который бы был вроде и за людей простых, но это на словах, а на деле, в поступках всё дела наоборот. Потому и змей трёхголовый, что говорил одно, делал другое, а отчитывался третьим. Как разгадали планы коварные лиходеев, поднялся народ словенский на бой со змием. А он то тоже не лыком шит, силен. Купил дружину богатствами, кровью заставил расписаться в лихих делах, ещё и нанял в подмогу войско поганое. С ним то и воевал воевода Ратибор со своими лесными воинами. И я таким буду, - в задумчивости произнёс Ясень.

- Головы срубал, а на месте одной еще три вырастали, - дополнила повествование Ясеня Венеда.

- Ну а то! Денег наворовали из казны столько, что могли покупать много воинов из других княжеств. Но Ратибор был так умен, что смог совладать со змием. А помог ему дух Красного медведя, который и теперь нашему роду во всём способствует...

- Как же он одолел такую силищу великую, Ратибор, богатырь наш?

- Встретил Ратибор в лесу лешака, попавшего ногой в капкан чей-то, поставленный на косолапого. И помог ему выбраться из него. Не знал он с кем имеет дело. Оказалось с самим лешим, который одарил Ратибора за благородство и доброту духом оберегающим род, того самого Красного медведя, который теперь и нас по дорожке жизни ведёт до самой Молочной реки с кисейными берегами...

Немного помолчав, будто, заглядывая в те давние времена, Ясень продолжил:

- С тех пор, мог Ратибор и его сыны в медведя превращаться. Но это уже в другой сказке об этом говорится. Знаешь, наверное, про "Машу и медведя", - улыбнулся Ясень и хитро прищурился Венеде, потрясённой его речью и новой историей.

Ярко и в красках представляла себе Венеда события, изложенные Ясенем в ином свете, реальном, не в сказочном. Но боялась она лешего очень...


ВЫХОДЯЩИЙ ИЗ КАМНЯ


Слово злое пылью обернись,
Ветер бренное к звёздам подними,
И добром златым ко мне вернись,
Девой красной с любовью обними...


Солнце клонилось к закату, одаривая последними в этот день лучами мир вокруг Ясеня и Венеды. Птицы озорно играли над их головами. Недавно прилетевший соловей вил из звуков причудливые свирели. Сверчки стрекотали и галдели с другими жуками не обращая внимания на двух людей из рода Красного медведя...

- Ясень, расскажи ещё легенду, - с горящими как звёзды синими глазами, заворожённо произнесла Венеда, - о выходящем из камня...

- О Бояне?

- Да...

- Давно это было. Много лет прошло, много русов народилось в роду Красного медведя. Еще не настало время короля, объединившего все рода и княжества великого одного народа в одно царство. Жил на земле нашей Боян, сказывавший былины людям, приходящим к его одинокой землянке у подножия медвежьей горки. Косматый был как лешак. Его с ним иногда путали. Да ещё при нем всегда был медведь громадный и волк со страшными глазами, в которые кто посмотрит без ума век ходить по лесу будет или на болоте кикиморы к себе утянут. Потому, когда к Бояну приходили люди песни послушать, то он накладывал руки свои на их головы и те засыпали мирным сном.

- Ясень, мне страшно, - тихо прошептала Венеда, - Бояна то нет, вдруг звери эти выйдут из леса и посмотрят на нас?

- Не звери это были. Это боги, как и Боян. Только облик принявшие медведя и волка. Боги тех племён, которые жили на земле до нас. Они умели обращаться в разных существ, обитавших на земле или в воде. Они разговаривали с птицей Гамаюн, слушая её песни. Боян вороном восседал рядом с птицей с женской головой и запоминал все её слова.

- Значит, нет их здесь, - робко спросила Венеда. Она, конечно, знала, что с таким воином как Ясень можно быть спокойной, но его рассказы погружали её в сказочный мир, наполненный персонажами не только добрыми, но и враждебно настроенными к людям их мира...

- Слушай дальше... Когда время пришло Бояну уходить в мир богов и предков, то позвал он к себе старших рода Красного медведя и поведал им о грядущем, о радостях и горе, о славе и забвении. Окончив свою последнюю песню, Боян отдал свои гусли младшему сыну князя Одруту и взошел на медвежью горку, где стоял камень красного цвета. Немного постоял возле него, воздел руки к Солнцу и шагнул в камень, будто это врата в хоромы Богов наших. Медведь с волком следом ушли. Камень после этого позеленел и на нем письмена проявились. С тех пор мы их читаем и многое знаем об этом мире и том, где теперь Боян былины свои сказывает другим...

- А когда он выходит из камня?

- Выходит Боян когда совсем тяжко становится, невмоготу. Но уже не дедом тысячелетним, а мужем зрелым. Идёт навстречу человеком. Повернется боком видится волком. Уходит прочь уже медведем. Или во снах является. И непременно все видят как он выходит из камня и заходит обратно.

- Ясень, а теперь он не выйдет?

- Откуда мне знать? Может выйдет глянуть на твою красоту и песню колыбельную спеть, - улыбнулся Ясень.

- У него была жена?

- Жена? Была, конечно. Её имя Морана. В те давние времена ведала она женскую красоту и мудрость. Но её забрал к себе в плен царь Кощун, когда она зайцем в поле скакала, то он коршуном чёрным опустился и схватив, унёс в царство тьмы. Без Мораны женщины теряли голову и становились безумными. Именно тогда появились племена, где были только одни женщины. Они мужчин захватывали в бою живыми и делая их на год мужьями всего племени после рождения девочек убивали, принося жертву богине царства тьмы Гогоне. Без супруги Бояна Мораны на земле воцарился хаос. Чтобы её вызволить из плена, Боян превратился в змея и в таком облике пробрался незамеченным в царство тьмы. Путь его лежал через пещеру, охраняемую медведем. Этот медведь знал его. Медведь узнал в змее Бояна, потому что шипение напомнило ему песни птицы Гамаюн. И помог ему попасть туда, куда стремился Боян. Там он нашёл темницу охраняемую волком и превратившись из змея в лисицу перехитрил его, сказав, что серого зовёт к себе царь Кощун. Не мог лисицей Боян отпереть морану. И превратился он в медведя. Сбив сильными лапами запоры и отодвинув притворы, Боян спас Морану и землю от хаоса. Выведя на свет белый её, он окончил время, когда женщины убивали мужчин, а мужчины не принимали женщин как равных...

- Ясень, а дети у них были?

- Были и дети. Даже внуки. Но об этом как-то потом, ладно?

- Ладно, Ясень...



ВЕНЕДА



Запал в сердце Венеде молодой охотник Ясень, лучше всех мужчин сражавшийся на поле перед городом. С двумя дубинами в руках гонявший всех, настигая и побеждая, кроме воеводы Светояра, он одерживал победу за победой, владел любым оружием мастерски, при этом, спокойно сносил восхищение и похвалы сородичей, слава и успех в ратном деле похоже мало волновали его. Но так могло только показаться стороннему наблюдателю. Он как и все хотел, даже жаждал побед. Большинство его сверстников только этим и бредили днями и ночами, с завистью смотрели в след ловкому и отлично сложенному счастливчику, находящегося под покровительством не одного духа, приходящего в этот мир в облике дикого зверя. Во взглядах разное было, кто-то глядел добрыми и светлыми глазами, желая новых успехов, а кто-то будто резал ножом спину Ясеня завистью лютой, слал стрелы чёрные, холодно глядя на воина...

Со стороны видела это Венеда и шептала оберёги складные на распев, заговаривая дорогу, мысленно освещая путь Ясеня белым солнечным светом и его самого, бросая в воображении перед злыми взорами черепа диких козлов для отвращения от хорошего человека наветов, прося Солнышко светом ярым защитить своего избранника...

- Солнце ясное, Солнце яркое, встало над землёю, перед малою горою, богатырю лицо открыло, глаза повеселило, цветы небу открываются, птицы к небу поднимаются, роса в зелени серебрится, трава водицей умывается, зло змеёй под камень скрывается. Камень не простой, зло не пускай, стой. Человек Божий, избранник судьбы моей, милый, любый, благословясь любовью идёт, зла не знает, беды не ведает, из избы в двери, из ворот в вороты, в чистое поле, на восток,
в восточную сторону, к окиан-морю, где на том святом окиан-море стоит стар муж, и от того святого окиан-моря он дюж, сырой дуб крековастый, старый-престарый тот дуб, и рубит тот  муж своим булатным топором сырой дуб, чтобы построить сруб и как с того сырого дуба щепа летит, так же бы и от богатыря нашего валился на сыру землю борец, добрый ли, худой молодец, или враг пощады не ведающий, ни стрела быстрая, ни нож точёный, ни меч скорый, ни топор тяжёлый, ни копьё острое его не достанут богатыря ни в этом мире, не в ином, по всякий день и по всякий час. И тем моим словам ключ в море, замок на небе, отныне и до века. Солнце ясное, Солнце яркое, Cклонит буйну голову за горой,
чтобы беда прошла стороной…


Ресницы Венеды длинные предлинные прикрывали глаза её синие, как море бездонное, скрывающее в пучинах своих целый мир. Коса её до пят достающая и толстая манила интерес молодых бодричей, возбуждая их фантазии и окрыляющие их мечты, летящие в даль садов божественных там, где чертоги богов легендарных возвышаются над просторами необозримыми...

На руки к Венеде пришёл кот мурлыкая, песни напевая ей одной понятные. Все коты не просто с людьми живут, они в Нави проводниками служат из светлой Её части в тёмную и наоборот...

Глубоко упала серебряная стрела, выпущенная Светлоношей в трепетное сердце Венеды. Все её мысли были о нём и только о нём, единственном на этом свете и том, где Боги встречают воинов как равных себе. Она не раз смотрела в колодец любви, бросая туда лепестки белых цветов, собранных на рассвете в лесу, на тропах, где ступали меховые чуни Ясеня...

Только предстоящая война пугала её. Там всегда гибли лучшие. А Ясень был лучшим...

Узнает ли он о её любви прежде чем погибнет в сече страшной? Благословят ли родичи их на славный путь? Или услышат Боги зов её, исполнят прошение быть женой Ясеня? Тогда отблагодарит она детьми род свой...

На руках Венеды лежал спящий кот. Он видел сны о грядущем, надвигающимся как воздух холодный по осени...



РАДОГОЖ*


Моросил дождь, окропляя Мать сыру землю живительной влагой. Тучи летели огромными серыми гусями в свою сказочную страну, о которой маленьким детям рассказывают бабушки. О чем-то сказки поведают, а о чем сама хозяйка жизнь расскажет в красках и образах, связывая воедино сказку и быль...

В день ухода Богов славян из Яви в Правь к Сваргу и в ночь прихода Богов Нави, Ясень с Яромиром были в дозоре. Над рекой на рассвете поднялся шум, это птицы начали улетать на юг. В этот день начинался праздник урожая. Света становилось все меньше и меньше, а тьма сгущала воздух, наполняя его влагой и хладом. Всем нутром любой человек ощущал приход богини смерти Мары, не принимающей никакие жертвы. Если с Хранителем книги Бытия человека в мире людей можно было договориться, обращая свои песни Сиве, богине жизни, то со старухой, приходящей в образе обнаженной прекрасной юной девы с глазами зияющей бездны ни одно слово не имело силу. Она проглатывала человека целиком, выпивая все его соки, иссушая хладом выходящего из нижнего мира Карачуна. Именно поэтому бодричи предпочитали сжигать тела своих сородичей в специально для этого сделанной лодье, спущенной в реку...

Ясень подошел к костру и подбросил туда ещё поленьев. Огонь был необходим для того чтобы дымом от него подавать сигналы дружине, находящейся на значительном удалении. Да и Мара отступит от языков пламени, дарующей живым благо телесного тепла и познание мира других ветвей мирового дерева Ясеня...

Яромир сидел на поленце и что-то диковинное вырезал из ветки, надломленного в грозу молодого дубочка. Рожденный в пору листопада под покровительством Сварожича, Яромир знал толк в сочинении песен и сказок, делал сам оружие и броню, плетеную из тысяч колец. Каждую вещицу, вышедшую из его умелых рук сородичи ценили как дар богов...

- Яромир, что делаешь, - полюбопытствовал Ясень.

- Карачуна режу, - деловито и с улыбкой ответил тот, - сейчас ноги босые прорезаю. Он у меня топать будет, деткам на потеху...

Конечно, тешиться с Карачуна чудно, но Яромир, видимо, знал, что делает...

В это время им обоим по домам сидеть и кормить огонь в очаге. Но близость саксов и германцев, алкающих земли славян, заставляли бодричей оставить привычную обстановку и взяв в руки оружие ожидать идущих на них завоевателей...

У вендов не было уже прежней единяющей силы в лице мудрого Великого князя, избранного на Вече, как было это прежде лет пятьсот назад. Тогда вся Европа была покорена полками бодричей. С князьями славян мечтали быть в союзе франки, саксы, германцы. Но то время прошло безвозвратно...

Над рекой поднималась огромная стая птиц, выстраиваясь в косяк и направляясь на юг. Впереди летел крупный и сильный самец...



ТАЙНА ВОЛХВОВ ГОРОДА АБДЕРЫ



Под каменными сводами книжного зала родового замка князей Велиграда стоял огромный дубовый стол необыкновенной красоты работы древних мастеров. Множество книг, бумаг, свитков окружали его. Идеально ровная поверхность стола переходила в кельтские узоры, в сюжеты охоты и сражений древних предков, ставших вдохновителями для неизвестного резчика. Много, да и многих повидал этот предмет за пару веков, вобрав в себя дух каждой из эпох, времен жизни князей в этом замке, через общение с правителями этого мира, неотъемлемой частью, которого он был. За столом восседал мужчина на кресле с высокой спинкой. В нем чувствовалась сила и ум. В этом месте он набирался знаний, записанных учеными мужами прошлого. Это был князь Никлот. Под его правой рукой тусклым светом блестел тонкий кинжал с витиеватой рукоятью, для вскрытия писем, которые он ожидал в ближайшее время от его соседей, с которыми он недавно заключил союз. Сейчас он пребывал в глубочайшей задумчивости. Никто из приближенных не смел нарушить его уединение. Стороннему наблюдателю показалось бы, что свет от множества светильников отражал мысли этого человека на стенах, укрытых гобеленами искусной работы...

Иногда пламя иной свечи мерцало и застывший герой из мифа будто бы оживал на гобелене. Наверное, это только казалось. Но только на миг. На одно мгновение казалось, что нимфы в кружении танца сходят со своих мест. Музыка вот вот и будет слышна в этом зале. Только на одно мгновение. И это мгновение было сродни человеческой жизни, сгорающей в огне истории как бабочка, попавшая в пламя. Только легенды, рассказываемые детям, способны удержать в народной памяти происходившее когда-то. Потому центральной фигурой, персонажем народного сказания был великий князь, богатырь, обладавшие сверхестественными способностями. Не всякий из людей способен стать той самой личностью, которая сможет своим именем прославить себя и тех, кого за собой ведет.

Каждое имя человека, получившего титул героя своего времени, вписано в той книге, что оставили после себя волхвы города Абдер много веков назад. Они знали то, что не ведомо другим. Они помнили то, что им завещали их предки, их учителя...

На древнем эпосе своего народа рос и сам князь Никлот. Теперь сам ставший живой легендой...

На столе перед князем Никлотом лежал фолиант из библиотеки волхвов города Абдеры. Больше тысячи лет эту книгу видели только верховные волхвы и правители этого мира, мира, где славяне жили многие поколения...

На первой странице была изображена птица Гамаюн, поющая свои песни двум черным воронам. Рисунки в книге были выполнены неизвестным художником так, что иначе уже представлять себе то что описано здесь и не было возможности...

Дальше в книге говорилось о том, что еще не свершилось. Книга пророчеств на тысячу лет. Как только автор закончил работу над своей рукописью, художник оформил рисунками текст, в мастерской сформировали все это в единое целое, похожее на фолиант, город Абдеры был разрушен...

Все тайны книги волхвов были унесены через подземный ход за час до того как враг вошел в город...

В книге было написано и о конце существования потомков абодритов на северной земле, куда пришли когда-то волхвы города Абдер под охраной дружины князя. Чтобы продлить жизнь написанному в книге пророчеств, каждую страницу выбили в камне и поставили их там, где теперь покоились волхвы. Не всякий мог отыскать и прочитать завещанное абодритам...



КРЕСТОВЫЙ ПОХОД НА СЛАВЯН


«Если крестоносцы пожелают, они могут завоевать самую лучшую страну для поселения. Хотя язычники скверны, их земля богато одарена мясом, мёдом и мукой»...

- Так говорил папа Римский Евгений третий в сороковых годах двенадцатого века, провозгласив лозунг на всех языках Европы:

"Обратить в веру или уничтожить"...



Ученик Бернарда Клервонского Проводил политику, диктуемую глубоким экономическим кризисом Европейских государств, правители которых видели спасение в завоевании новых земель за счет славянских городов и княжеств, ослабевших в силу феодальной раздробленности и разобщенности. Как волки смело бросаются на раненого и больного медведя, так и франки, саксы и германцы, объединив усилия ополчились на славян. С благочестивыми намерениями нести святой крест христов на земли язычников они поклялись на Писании убивать всякого от мала до велика кто будет противиться их божественной миссии...

Не было былого могущества бодричей, объединённых одним сильным  князем, как то было при Мстивом или Годеславе. Почти  четыреста лет они противостояли германцам и саксам.

К тому времени, более трехсот лет славянские племена в лице своих князей знали христианство, как религию и идеологию феодального общества. Все Великие князья приняли символ веры христиан из рук папы Римского. На своих землях строили храмы и монастыри по сути чуждой веры, пришедшей со Средиземноморья, где древний культ убитого и воскресшего Бога был сильнее чем воззрения славян на мир, окружающих их от самого рождения и до смерти.

Только бодричи соблюдали традиции своих предков, хоронясь в неприступных городах-крепостях, нападая на  врага из-за засад...

В 1147 году была издана булла, в которой венды (славяне) назывались язычниками, еретиками и вероотступниками. Все рыцарство Европы было благословлено на священную войну против славян. Воинство христово возглавил Генрих первый Лев и Альбрехт Медведь...

К началу этого похода герцогу Саксонии, сыну Гениха IX Гордого, Генриху Льву исполнилось восемнадцать лет. Он мечтал вернуть отцовский титул герцога Баварии, от которого ему пришлось отказаться в тринадцать лет на съезде князей. В том же году, когда был объявлен поход на вендов Генрих женился на Клеменции, принцессе из дома Церингенов, получив в качестве приданого Баденвайлер в Швабии. Это усилило его положение. Вскоре Генрих уступил Баденвайлер Фридриху Барбароссе, получив взамен некоторые владения в Саксонии, примыкавшие к его наследственным землям.

Принуждение силой было естественным делом в политике Европейских государств.

Каждая битва была кровопролитной. Не было пощады вендам, противостоявшим рыцарям орденов Священного союза, завоевавшего больше числом и коварством, жестокостью и беспощадностью ко всем от мала до велика славянские земли...

Около десяти лет шли постоянные войны с городами вендов, которые не желали объединяться как два столетия до того чтобы отстоять свободу и независимость, свою жизнь, веру и традиции. Князь абодритов Никлот, не провозглашенный, но признанный славянами лидер союза племен и всех земель, решившихся на сопротивление христианской церкви встал на пути великого воинства христова...


НАШЕСТВИЕ

Герцог Генрих Лев и его воинство начинало свой поход на вендов, уничтожая все вокруг городов, которые приступом взять было невозможно. Вооруженный сброд, шедший за наживой в земли язычников, только от вида крепостных стен пускался прочь. Города пока были недоступны для воинов Христа. Потому, надо было действовать так, чтобы города, зависящие от живших в округе крестьян, лишились поставок продуктов. Горожане долго бы не выдержали и сами бы принесли ему ключи от города. Начинать надо было с Велиграда, главного города бодричей, где по мнению папы Римского Бернарда осиное гнездо языческого мира Европы...

ДЕРЕВНЯ СУМЕРЕЧНЫХ ДЕВ

В сумеречное утро крестоносцы герцога Генриха Льва подошли к большому селению вендов на берегу реки. Наступать следовало С первыми лучами солнца на горизонте...

Построившись, лучники выпустили в сторону спящей деревни огненную тучу стрел...

Почти все дома вендов кругом горели. Слышался крик и плачь. Но всё меньше и меньше, потому что смерть, исходящая от копий, топоров и мечей укрощала этот шум. Смерть с собой несли пешие и конные воины с крестами на одеждах и щитах. Их белые одежды были обильно обрызганы кровью тех, кто совсем недавно мирно наслаждался жизнью. Летнее туманное утро только только начинало озаряться первыми лучами солнца, когда отряды герцога Генриха Льва входили в это селение. Казалось в этом пекле никто не мог уцелеть. Датские и саксонские рыцари убивали всех, кто им встречался на пути. Ненависть их к вендам не знала границ. Они не считали их людьми.

- Собакам, собачья смерть! Вперед и только вперед! Это зачтется вам, дети мои, при вратах в Рай, - напутствовал воинов Священник поднявший крест над своей седой головой, покрытой клирой. Алая лента с крестами на шее пастыря Христова по всей её длине развевалась на ветру, словно говоря о реках невинной крови, проливаемой крестоносцами, - все грехи простятся! Все!

Булла папы Римского Бернара освобождала всех участников похода на вендов не только от их грехов, но вместе с тем и от обязанностей относительно их ленных господ...

- Детей, детишек соберите мне в клетку, - обратился он к находившемуся рядом рыцарю в черном со щитом, на котором красовался черный дикий вепрь на красном фоне. На что тот ответил кивком головы Епископу Клеону и направился со своими оруженосцами в деревню. Это было обычным их занятием...

Чтобы продлить свои дни в этом мире Епископ Клеон употреблял печень и сердце младенцев до трех лет от роду. Такое лечение ему прописал его врач Павел Брауншвейский. Хотя он и не забывал про основные методы лечения своей хвори, это молитвы, пост, покаяние. Клеон постоянно каялся, что еще не все еретики и язычники отправлены в ад...

Злоба и неистовая вера в благо, которое они несут этому миру, вели крестоносцев на убой язычников, метавшихся в предсмертной агонии в поисках выхода из этого ада. Окруженные бывалыми воинами люди не имели шансы на то чтобы выжить в этой бойне. Кто-то из мужчин пытался сопротивляться, но погибал в неравной схватке, кто-то молил о пощаде, но жалости у воинов христовых к иноверцам не было. Убивали всех от мала до велика. Никого не жалели они в неистовой охоте на людей...

Валфрик* в погоне за девушкой и юношей, одетых в белые одежды, выскочил на берег реки. Беглецы стояли в лодке, отплывая на другую сторону. Валфрик достал из-за спины арбалет и прицелился. Первый же болт попал в девушку. Она рухнула на руки своему спутнику. Второй болт угодил юноше в шею. Он осел со своей возлюбленной в лодке, будто уснул. Из-за кустов взлетели огненные стрелы, которые зажгли лодку. Это был родной брат Валфрика Рандвалф. Скоро эти двое в лодке скрылись в глубинах реки, где когда-то на Купалу встретили друг друга, обещая друг другу, что даже смерть не сможет разделить их...

После этого заурядного события, после того, как Валфрик убил не один десяток ненавистных вендов, к нему почти каждую ночь во сне приплывали эти двое в белых одеждах, молча глядя своими синими глазами, словно упрекая за что-то...

Валфрик исповедовался и молился, просил Иисуса Христа прогнать нечистую силу, отдал на строительство храма половину из доставшихся серебряных монет, но все было тщетно. Эти двое каждую ночь приходили к нему, показывая на реку. Валфрика неизменно каждый раз охватывал ужас и он просыпался от ощущения падения в черную бездну...

На следующий год, будучи в дозоре на той самой реке со своим братом Рандвалфом**, Валфрик увидел обнаженную девушку, сидящую на крутом берегу. Вожделение завладело им в одно мгновение. Он подошел к обрыву и не обнаружил там никого. И тут земля под ногами провалилась и воин в полном облачении с оружием в руках оказался в реке. Сильное течение увлекло его вместе с комьями земли и потянуло куда-то прочь. Омут захватил его тело как маленькую щепку, стремительно кружа, затягивая на дно бурной весенней реки...

В Библии нет слов описания того речного омута, в котором оказался Валфрик, с искренней верой шедший в крестовый поход на вендов в надежде стать столь же богатым как и умирающие от его копья и болтов язычники. Мечте юного воина не суждено было сбыться. Она утонула вместе с ним в той злополучной реке, где когда-то погибли двое ему неизвестных влюбленных бодричей...

*Валфрик - власть волка (значение имени, сакс.)

**Рандвалф - волк - защитник (значение имени, сакс.)



ВОССТАВШИЙ ИЗ МЕРТВЫХ



Горой возвышался над другими бодричами дядька Боревой. Он намерено встал с молодыми воинами впереди, чтобы поддержать своим присутствием и передать часть настроя на сечу тем, кто не был еще в бою. Кто-то пытался сделать такой же грозный взгляд как у Боревого, кто-то старался думать как он, представляя себя в шкуре медведя, готового к битве с псами охотников, травящих зверя. Первые воины, вступающие в бой чаще всего гибнут, потому и кричат боевой клич "ура", призывая в помощь себе тех, кто уже в ином мире взирает на живых из вечно цветущего сада и готовых прийти к ним, в Ирий в славе ратного человека, умершего с оружием в руках, сопровождаемый Девами небесной красоты Валькириями...

- В сражении погибают все те, кому это суждено, - говорил Боревой, изведавший на своём веку многое, - у кого именно так на роду написано - умереть, на это есть веление судьбы. Сильный ты или слабый, но как оно должно быть, так оно и будет. Не человек решает жить ему или умереть. Жребий бросает тот, кого люди не видят, о ком могут только догадываться, предпочитая тешить себя иллюзией...

Слушая Боревого, молодые люди, держащие оружие и щиты в руках проникались жизненной мудростью и иначе смотрели на приближающуюся конницу противника с крестами и львами на щитах и одеждах...

Отчаяние это или геройство, не будем спорить с теми людьми, которые искренне верили, что смерть это переход в иной мир, похожий на наш, но гораздо лучше. Там сады всегда цветут и благоухают, там нет предательства, подлости, зависти и корысти, нет клеветы и обмана, тех пороков, которые точат сердца людей подобно речной воде, там камни молчаливые и вместе с тем многословные...

Традиционно саксы шли в атаку выставив вперед тяжелых рыцарей на конях, чтобы разбить центр строя противника на двое. Именно поэтому перед собой бодричи сделали множество ловушек, таких как волчьи ямы, например, куда должны были провалиться первые всадники врага...

Преодолевшие ловушки обсыпались ливнем стрел и попадали на первые ряды копейщиков, вооруженных длинными копьями. Над отрядом копейщиков был поставлен воеводой Боревой...

Боревой был живой легендой о восставшем из мёртвых. Авторитет последнего дружинника князя Мстислава умножал силы и ободрял юных бодричей гораздо лучше отвара из трав, собранных в самую короткую ночь года. Когда цветет папоротник, девушки в надеждах своих ожидают суженых, гадают, бросают венки из полевых цветов в реку. Некогда и Боревой поймал такой подарок в водах Одра, отражающего полную Луну...

Его мир был разрушен волею пришедших иноземных рыцарей. Боревой потерял жену и детей при атаке саксов на родное село. С тех пор, он молчал...

Кольчуга, красиво облегающая его огромное тело, сделанная им самим, мощными, трудолюбивыми, умелыми руками из десятков тысяч колец железных, сверкала на утренних лучах восходящего Солнца. Его мускулистые руки по локоть были обернуты кусками медвежей шкуры и крепко перетянуты коричневыми ремнями с бронзовыми бляхами и монетами с изображениями голов римских императоров, тускло отражающими белый свет на своей поверхности. Поверх брони накинут плащ из шерсти коричневого цвета с пряжкой из серебра с полярным символом из двух рун "йер", означающих, что всему своё время и место или пожинай плоды сделанного своими руками...

В ратном деле Боревой знал толк. Уже в четырнадцать лет он сражался в одном строю со взрослыми воинами. Его богатырское сложение было очевидно уже на первых месяцах жизни, когда он с молоком матери впитывал в себя любовь матери, заботу родичей.

- Такие крупные кулаки сломают не одного воина в бою, - самодовольно изрёк его отец Аратар...

- Слава Богам! Слава Богам! Слава Богам, подарившим нам нового витязя, продолжателя рода, - произнес громогласно жрец из каменного храма Свентовита Вердан, находящийся рядом...

Много битв прошел Боревой невредимый, в ожидании того решающего боя, в котором его душу унесут прекрасные девы в Ирий. Но Тем Кто управляет судьбами людей отдалили тот момент даже когда казалось смерть и над Боревым занесла свой кривой меч...

Когда он после боя с германскими рыцарями очнулся от забытья заваленный телами врагов и соратниками и встал в свете огромной белой Луны посреди поля, на котором жены и сестры оплакивали мертвых, в нем уже не было страха перед смертью. И все другие годы он не проронил ни одного слова. Во время боя он только рычал медведем, одним махом сметая двоих или троих вражеских воинов. Наверное, вспоминая жену Ярославу и маленьких дочерей...

Для сражений он сделал себе огромный молот на длинной рукояти из ветки бука росшего на змеиной речке. На поясе висел длинный и толстый кинжал, вид которого пугал многих...

Смотрел Боревой на приближавшегося врага и вспоминал свою жизнь с самых малых лет, когда ещё с деревянными мечами бегал он с другими мальчишками по дикому полю, где проходили судные поединки и изображал сказочных богатырей побеждая вымышленных соперников...

Теперь Боревой уже далеко не мальчик и война не придумана им. Тень смерти склонилась над шкурой оленя, где лежали камни с рунами, говорящими кто будет убит в бою...


БИТВА С КРЕСТОНОСЦАМИ У ЗАКОЛДОВАННОГО ЛЕСА


Барабаны бьют, трубят литавры,
Шумят доспехи, мерцают пики,
Наточены клинки бойцов бритвы,
Нацелены на войско стрел лики...


Из тумана показался первый отряд бородатых воинов в конических шлемах с железными масками и с крестами на одеждах. Они небрежно шли на ощетинившихся копьями ряды вендов. Крестоносцев было гораздо больше и победы над этими дикарями, не принимающими распятого за грехи человечества Бога, уже стали нормой. Сам император Генрих первый благословил их на войну с этими язычниками. Принимать веру во Христа они не хотели, поэтому их следовало уничтожить. Иные и сами уходили сначала в лес, покидая свои жилища, а потом все дальше на восток за Ладогу. Их города и селения тут же занимали переселенцы с запада саксы и германцы, давно желавшие обладать тем, что имели венды...

В пятистах шагах от бодричей тяжелую пехоту саксов обогнали два отряда конницы, которые выстроившись клином устремились вперёд, с целью прорвать стену боевого порядка вендов под прикрытием стрел, следовавших за ними лучниками...



ЛУЧНИКИ СЕВЕРА



Главная сила двух армий готовилась вступить в схватку...

Перед строем копейщиков с обеих сторон, ощетинившихся частоколом длинных копий, готовых встретить тяжелых всадников, быстро высыпали и заняли позиции лучники. Почти у каждого за спиной был большой щит круглой формы, раскрашенный яркими красками, с изображением зверей или птиц.

За лучниками подтягивались арбалетчики. Большие и тяжелые арбалеты обслуживали двое стрелков. Большие машины для убийства пробивали любой доспех небольшой металлической стрелой на двести шагов. Сами луки для таких устройств делали железными, реже из дерева.

Соотношение луков и арбалетов у бодричей было один к двадцати. Это и не мудрено, арбалет гораздо дороже и сложнее чем обычный лук. Это в крепостях и замках механические приспособления проще использовать при осадах. Потому многие города своих воинов и не выставляли, что к ним не одна армия не подойдет без потерь. А наемники Генриха Льва и Альбрехта Медведя умирать не хотели.

Как ветер северный по осени воздух колкий приносит, заливая ливнями землю и грозами ее опаляя так и лучники тучами стрел небо заслоняли, принося с собой страх быть убитым или покалеченным люду ратному, войной теперь живущих, как варяги и викинги. У лесных охотников стрелы тяжелые, не то что болт арбалетчика, но имеющий почти тот же эффект.

Лучниками севера звали венедов, стреляющих быстро, как правило точно, затем, вступающих в бой, как легкая пехота, стремительно наваливаясь на таких же как и они воинов противника. Фехтовали они так же отменно как и рыцари, ловкости в скорости в перемещении по полю было не занимать.

Каждый выстрел лучников севера не сулил противнику ничего хорошего. Не всякая стрела несла смерть на острие наконечника, но многие стрелы, достигая боевых порядков, пробивали плоть воинов, жгли и рвали живых людей, коней и собак...

В вязком как слизь тумане тетива луков саксов стала тяжелой, впитав в себя влагу утра, поэтому стрелы не далеко летели. Эффект стрелков был не тот, что у дротиков вендов, кроме того, метавших еще и камни при помощи кожаных ремней...

Воины смотрели в глаза смерти, зная истину древних, что мёртвые сраму не имеют. Некоторые воины сняли кольчуги и верхние рубахи. Ясень оголил торс и мысленно обратился к Красному медведю, покровителю их рода.

У каждого воина первой линии боевого порядка бодричей были приготовленные заранее небольшие и лёгкие копья, которые они метали из-за своих тяжелых и прочных, поэтому трудно переносимых щитов. Стена, состоящая из двадцати шеренг воинов готова была принять на себя удар тяжёлых рыцарей саксов, прежде осыпав их метательными копьями и стрелами. Также крестоносцев ждали и "волчьи ямы" - ловушки для конницы, вырытые заранее и замаскированные под местный ландшафт. Попав в западню, конные рыцари падали на колья, ломая кости...

Преодолев стрелы и дротики, саксы приблизились к стене копий, ожидавших их бодричей...

Еще одно мгновение и две армии сойдутся в смертельной битве, длящейся с небольшими перерывами около пятисот лет...


БЕРСЕРКИ


Один из вендов вдруг зарычал и издавая нечеловеческие звуки начал грызть свой щит. Даже стоявшие рядом его соплеменники с опаской отодвинулись от него, давая простор выходу силе, способной на то чтобы создать легенду, легенду о богатыре творящем свою песню смерти на языке темной стороны Древа Жизни Ясеня, где человеческое становится иной природы, отличной от того, что люди привыкли видеть ежедневно, от того и наводит страх на живых и мертвых своей мощью...

На рычащем воине не было никакой одежды кроме кожаных старых штанов. В левой руке его был деревянный щит, испорченный его же зубами, в правой руке небольшой топор. С голым торсом венды шли на смерть. Это знали саксонцы и это их не пугало...

Не все способны перейти ту черту, ту грань, которая отделяет их от осознания опасности. Берсерки способны были на безумство, ломающее представление о реальности...

- Этого зверя я первым подниму в небо к его предкам язычникам, - заорал здоровенный саксонский рыцарь Берг в дорогих доспехах, кованных известным мастером оружия Карлом в его родном Тиле. Страшным железным монстром он выступил впереди саксонцев, приближаясь к вендам решительным шагом. В каждом движении этого рыцаря чувствовалась сила гиганта. Глядя ему вслед, его сородичи одобрительно кивали головами, заведомо ликуя и чествуя неминуемую победу над этими варварами, считавшими, что они под покровительством медведя из детских сказок...


Берсерк откинул шит и выхватив из ножен длинный кинжал бросился вперёд, рыча как медведь. Его руки мелькали, сбивая и перехватывая будто неуклюжие удары бывалых рыцарей, не знавших до селе поражения, то резким махом топора, то ловким и невидимым движением кинжала. Его тело вилось в пространстве словно зная наперёд как будет бить саксонец...

Когда Берг настиг этого венда и попытался его поразить сзади, то не смог этого сделать, потому что тот как будто был неуязвим...

Саксонцы наносили удары с замахом, вкладывая всю силу в метал, несущий смерть. Видя это берсерк делал шаг в сторону и навстречу к противнику, сбивая меч топором в сторону и втыкал свой длинный кинжал между пластин доспехов тут же нападал на следующего воина. Раненые саксонцы оседали на землю, истекая кровью.

Берг пытался догнать этого бешеного пса. Ему хотелось во что бы то ни стало порвать его на куски, разрубить своим мечом, вырвав сердце из груди. Но этот полуголый ловкач сражавший одного за другим рыцарей победителей опережал его на пару шагов, что не позволяло Бергу достать его. Сильный и опытный воин не мог совладать с не человеческим буйством мощи и стихии неизведанного, будто и правда сказочный красный медведь хранил его...

Этот берсерк так напугал саксонцев, что они отступили, чтобы перестроиться, изменив свой боевой порядок...


В ГУЩЕ ВРАГА


Спешное отступление крестоносцев, однако, не смогло остановить буйство звероподобных воинов словен, объединённых духом свободы и чем-то ещё не совсем ясным, даже совсем не ясным для германцев и саксов, носящих кресты на своих одеждах...

Ясень охотился на врага, вбегая в гущу неприятеля, подобно хищнику кусающему и рвущему всех кто попадается на пути, он наносил ранения вражеским воинам, но не убивал никого, больше пугая обилием крови и дьявольской неуязвимостью рыцарей. Это было действеннее чем смерти, которыми псов-рыцарей герцога Георга первого Льва не устрашить. Даже при всём желании берсек был не властен над судьбами других людей, лишать жизни было не в его правилах. Жребий - жить кому-то или нет, бросали в ином мире боги, существование которых отрицали крестоносцы, но только не венды, принявшие и Иисуса Христа в свой пантеон богов...

Одерживать победы в поединках, была прерогатива берсерка, одетого в звериную шкуру или оголившего свой торс и откинувшего шелом за ненадобностью в бою, где их судьба могла дать им шанс попасть в вечность с оружием в руках, унеся в Навь недругов.

Движения венда, идущего на смерть, были непредсказуемы. Дух ярости вёл его к смерти, иной участи у берсерка не было. Другой дух, громадный Красный медведь оберегал своего любимца, ведающего многие тайны боя. Смерть следовала за Ясенем по пятам в воплощённом образе рыцаря крестоносцев, но пока не могла догнать его. Каждый шаг и движение Ясеня были губительны для его врагов, моливших Бога о Его праведном гневе в отношении этого варвара, вогнавшего в страх и оцепенение бывалых рубак. Смерть шептала свою песню Ясеню. Только время её ещё не пришло несмотря на горячее желание лучшего саксонского воина из Тиля...

Другое было написано в книге Бытия...

Каждый словен верил, что его жизнь уже записана в книге Бытия всех людей, населявших этот мир. Хранит эту сакральную древнюю книгу старуха Юрген в избе лесной, стоящей на огромном столбе среди болота в лесной засеке. В той избе нет окон и дверей. Только тайный лаз. Многие если не все, иной раз, мечтали бы заглянуть в эту книгу, на ту страницу, где его судьба прописана витиеватой линией жизни, тонкой светящейся нитью связанной с Солнцем. Не всем даже во сне показывают Хранители это место, где старуха Юрген ткёт полотно судьбы, а богиня любви иного мира Морена украшает причудливым узором его. Но тот кто найдёт это убежище знаний, сокрытых в книге, проникнет в избу, не увидит там ничего. И горе тому, кто очутившись там уснёт, погрузив своё сознание в мякиш знаний о мирах недоступных людям. Его сон будет вечным. Старуха Юрген превратит его бренный дух в чёрного кота, которому будет отведён удел в покоях Вершителей судьб людей, чтобы он ловил мышей, грызущих иной раз книгу Бытия, глотая их, при этом, ожидая окончания своего заточения в чертогах Богов...

Всего этого не знали крестоносцы. Их вера была отличной от словенского мифа о мире...

Именно поэтому, он, Берг, лучший воин из ордена рыцарей должен был покончить с бешеным псом, кусающим и рвущим его людей.

- Пусть он себя считает волком или медведем, как у них, этих проклятых вендов заведено, но для меня он пёс, которого следует убить, - думал Берг настигая Ясеня...

Но всего навсего два или три шага отделяли его всё время от этого бешеного зверя, скорость его превосходила возможности саксонца, отягощённого доспехами...

Ясень чувствовал погоню, но у него не было времени на битву "сам-на-сам" с этим здоровяком прицепившемся как репей к рубахе. Прежде всего, надо было выполнить свою основную задачу, своё предназначение в бою...

Навстречу Ясеню бежал высокий саксонский воин с секирой, решивший отобрать славу лучшего рыцаря у Берга, сразив венда. За несколько шагов он замахнулся, показывая удар с правого плеча. Именно в эту сторону Ясень и отклонился, шагнув влево, подставил свой узкий и острый кинжал под руку долговязого. Мощный удар провалил долговязого вперёд. Но венда в том месте уже не было.

Оказавшись за спиной, Ясень закинул свой топорик за плечо и поддел за гордый подбородок саксонца, подняв глаза в небо, ловко опрокинул на землю, пригнувшись и что-то произнеся он тем самым увернулся от дротика, брошенного в него со стороны отступающих саксонцев.

Для Берга всё происходящее было бесчестным...

Встав в полный рост человек, ведущий себя подобно зверю, мелькнул дальше, в сторону от Берга, поранив попутно ещё пару рыцарей...

В следующее мгновение Ясень оказался возле воина вооружённого мечом и щитом, который не сразу успел отреагировать на столь стремительное появление рядом с ним охотника вендов. Повинуясь инстинкту и наработанному раньше навыку он сделал шаг назад, одновременно прикрываясь щитом и занося меч над головой, запуская смертоносное оружие в лихого вояку...

Ясень в ответ поднял топорик, очертив полукруг, обухом сбил удар меча и направил его в сторону от себя, развернулся и порезал не защищённую часть руки, воткнул острие в шею и крутанувшись вокруг своей оси подбил опорную ногу сакса топориком, завершив атаку уколом своего короткого клика в глаз противника...

Ужас и страх начинал охватывать воинов Христа, пришедших с миссией справедливости на землю вендов по воле папы, благословившего рыцарей на этот поход...

Наверное, сейчас старуха Юрген перелистывала книгу Бытия и улыбалась причудливой пляске буков и игре слов...

ВОЛЧЬЯ ХВАТКА

Тем временем, как крестоносцы готовили второю атаку, желая ввести в действие засадный отряд союзных им лютичей князя Оттора, Ясень и его соратники выходили из боя, кто-то будучи уже мёртв, кто-то ранен, кто-то на исходные позиции чтобы продолжить битву. Отдых нужен был всем. Все было еще впереди. Неминуем чей-то триумф. И неизбежно поражение. Но только на кого падет жребий удачи, кого ждет успех, а кого срам и позор, этого пока не знал никто кроме Бога. У каждой из сторон Бог был свой...

По задумке крестоносцев, удар должен был быть решающий и сокрушительный для вендов, имевших меньшую численную силу чем превосходящие их саксонские. Они полагали, что прекрасно вооружённые и обученные воины пересилят ополчение городов, сломят их и разобьют на голову. Герцог Генрих Лев был полон решимости осуществить свои намерения захватить славянские города и за счет именно бодричей стать могущественнее чем другие саксы.

Используя временное смятение среди крестоносцев, Ясень ушёл в близлежащий лес, используя старую военную хитрость. Один из лучников в панике побежал прочь, в страхе перед взбешенным берсерком, боясь его звериную ярость и мелькающего как молния топорика. Преследуя его с криком Ясень растворился в лесу, на радость уставшим от него рыцарям, не имеющим ни какого желания получить даже незначительную рану от этого дикаря, потому что в полевых условиях это могло стоить жизни. Ясеню надо было перевести дух и напитаться сил от дарующего живу древа Ведуна, дубочка, который поможет исполнить воинский долг даруя мощь природы. Предстояла решающая схватка с тем, кто имел личное намерение убить его...

Находясь среди своих истерзанных берсерками рыцарей, Берг негодовал и кипел злобой на венда, бешеного пса, которого следовало порубить на куски и отдать его останки собакам из его личной своры, чтобы знали вкус словенского мяса...

Ясень видел тень зловещего духа, разинувшего пасть и обнажившего острые клыки чтобы поглотить его самого, сородичей... Венеду...

Ещё очень много надо было сделать в этом мире Ясеню, прежде чем оказаться по ту сторону черты, отделяющей людей и Богов...

Встав спиной к молодому дубу молодой воин закрыл глаза и мысленно поднялся ястребом к небесам, расставив широко крылья он облетел кругом и увидел за тем самым леском отряд всадников. Это были лютичи...

- Свои, словене и хотят выступить за крестоносцев? Эх, судьба предателей не милует, - произнес мысленно Ясень, разглядывая следующую свою цель в этом сражении.

Времени на то чтобы предупредить князя или других воевод нет. Надо делать что-то самому. Принимать быстро решения ему помогал опыт лесного охотника, встречающего на своем пути не мало опасностей...

Сделав ещё один круг ястребом, Ясень понял, что надо ему делать, и действовать надо сейчас, именно в данную минуту. Промедление смерти подобно. На войне решения принимаются быстро. Медленный и нерешительный погибает первым...

И опять, как это бывало не раз, Ясень мысленно одел шкуру волка, надвинув на лицо оскалившую большие клыки серую морду зверя, взвыл протяжно и громко, выдернул засапожный нож левой рукой, длинный кинжал, уже напоённый кровью приготовил в правой своей руке, будто это не железные клики, а когти хищника, пригнулся и побежал в сторону коней, оседланных ожидавших сигнала лютичей...

Лошади почуяв зверя, обеспокоенно начали переминаться с ноги на ногу, фыркать и ржать, чем не мало удивили лютичей. Скоро, так скоро что никто из всадников понять не смог, налетел на них вихрь, стихия ярого волка...

Никто из рода или соплеменников Ясеня не учил драться именно так. Он подчинялся своим инстинктам, слушая шепот ветра и шелест листвы леса, где он охотился ещё мальчиком. С малых лет он наблюдал за животными, за их поведением, их жизнью, борьбой и смертью. Он видел победы сильных и трагическое поражение слабых. Ясень делал для себя выводы из всего увиденного и действовал всегда по правилам, начертанным невидимой рукой высших сил, Вершителей судеб этого мира, о которых люди складывали песни, легенды и сказания, часто переходившие в культ и поклонение. Для одних это было мировоззрение, для других идеологией подчинения, способной сделать рабами большинство людей, чтобы властвовать над ними, эксплуатируя и угнетая. Таковы были соседи славян, искренне не понимавшие словенских традиций.

Ясень с детства многое уже понимал, воспитанный на сказаниях и легендах своих предков и в реальностях этого мира. Природа учила его главному жизни, охотиться и воевать, будучи достойным сыном своего рода и носителем искры божьего света, не ограниченного догмами и предрассудками. Каждый его день был словно бой за жизнь, охотой на зверя, вставшего на его пути с одной целью убить его дух, охраняющего Ясеня...

Хранителем его рода, духом судьбы был медведь, хозяин леса. У каждого был свой, связанный с человеком волшебным поясом до самого последнего мгновения...

Ясень видел рядом с собой не только одного медведя. Он не просто знал о их присутствии, он говорил с ними как с друзьями, спрашивая совета, рассказывал обо всем, что происходило в его жизни, слушал их песни и легенды о ушедшем в прошлое бытии предков...

Когда он был ещё отроком в один зимний день в перелеске на него напала стая волков. Ясень видел из далека приближающуюся опасность. Испытание не испугало его, а закалило его пылкий дух, как острый клинок в огне, его характер воина приобрёл новое качество, необходимое в бою, его разум понял гораздо больше чем до того момента, как дюжина хищных клыков оскалилась на юного охотника...

Вожак вёл стаю на маленького человека, стремительно выстраивая рычащих и ощетинившихся зверей в круг, в бешеном движении сжимая спираль в точку. Серые уже не раз брали в своё смертоносное кольцо жертву, делая это в какие-то мгновения, убивая и раздирая любого на их пути...

Откуда-то взялись вороны, вечные спутники Мары, они с любопытством и серьёзностью, наблюдали за разворачивающейся сценой...

У Ясеня был один только нож, заточенная металлическая пластина с кожаным шнуром вместо ручки. Неожиданно для себя мальчик превратился из человека в зверя, извлекающего из себя дикие звуки. Двигаясь за кружащим вокруг него волком вожаком он пытался ударить его ножом. Видя ярость сопротивления другие звери начали отдаляться от спирали смерти, неизвестно ещё против кого в этот момент сжимавшая пространство и время, оставив сражаться двоих...

Подпуская ближе к себе Ясень пытался достать в очередном броске волка. Но тот каждый раз уходил от тусклого железа, прыгая назад и в сторону. Так продолжалось довольно долго пока Ясень не сообразил размотать шнур, служивший рукоятью ножа. Как только его оружие приобрело новое качество, дающее большие возможности чем вытянутая рука, вожак неожиданно для мальчика развернул вспять свою стаю. Как быстро и неожиданно они появились точно так они и удалились, тем самым признав силу человека...

Ясень облегчённо вздохнул и попытался расслабиться, но пока это было сложно сделать. Руки дрожали от напряжения, дыхание было учащённым, мир вокруг ещё был скручен в маленький комок страха, благодаря пляске волков...

Только вдалеке, на линии горизонта, вожак остановился, зло всматриваясь в маленького человека, который смог противостоять ему, тем самым нарушив его авторитет среди сородичей и через несколько минут скрылся с глаз...

Не пожелал юный Ясень узнавать волчью хватку. Но теперь он сам мог сражаться в бою с храбростью волка вожака, как и его дед, владевший силой и мощью медведя...

Ясень чувствовал обиду волка, его злость и желание мщения. Волки мстят за обиду. И месть вожака была скорой, хотя, и роковой для него...

Вожак вернулся. Это был он, имен он, тот, который тогда вел свою стаю на мальчика. Теперь он хотел принять бой один на один...

Но Ясень всегда был готов к бою. Под рукой оказался дротик, приготовленный им на случай встречи со зверем в лесной чаще. Охотник всегда ждёт этот самый момент, когда на пути его возникнет его жертва. Добычей может оказаться и он, если не будет думать о предстоящем и не станет слушать звуки леса и глядеть на окружающий его мир, как на совершённый живой организм, отвечающий на каждую мысль соответственно его устремлениям. Серый хищник был обижен на человека, его гордость лучшего охотника была ущемлена этим мальчиком. Не знал он, что обида ходит по кривым дорожкам, водимая не правдой, а кривдой, потому он был уязвим. Ясень, узрев это, метнул в зверя свой дротик, оборвав его нить жизни одним точным броском. Волк сам не раз убивал, рвал на куски и поедал тех, кому было суждено погибнуть от его острых клыков. Каждый раз он прыгал на жертву, забегая со спины, вонзая свои зубы как кинжалы в тело обреченного существа, прекращая путь в этом мире и провожая в иной. Каждый его прыжок становился больше, всякая атака оканчивалась победой, и в самом длинном своём прыжке на Ясеня он полагал, что будет как всегда, но удар молнии, как ему показалось, отбросила его тело в пропасть, в бесконечную тьму, усеянную звёздами, в одно мгновение ставшую его миром, где тишина музыкой грёз играет таинственные мелодии, нашёптывая ветром песни полюбившиеся старому ворону из словенских сказок в сердцах живых...

Именно тогда, ещё в отроке начал проявляться лесной воин, через годы в битвах наводившего мистический ужас на рыцарей, несших смерть славянам во имя Бога любви и добра...

Таким, сильным, ловким и умным мужчиной его полюбила дочь Рарога Венеда...


ХОЛОДНЫЙ ВЕТЕР


Тревожно было на душе Венеды. Беспокойство, принесший из далека холодный ветер, не давало покоя страстно бьющемуся сердцу. В лесу было спокойно, птицы щебетом своим, песнями о любви отвлекали от страшных мыслей и картин кровавого боя, длящегося уже долгое время у леса Грэдара. Эти образы страшной сечи, появляющихся при одном только воспоминании имени Ясеня, томили неизъяснимым желанием Венеду. Но как она могла помочь мужчинам рода Красного медведя? Наверное, только песней, пробуждающей новые силы в словенских воинах, отстаивающих свою землю и право жить на ней по установленным предками традициям...

Венеда незаметно для себя оказалась на той самой поляне, где из дубочка выходил старец. Тогда, в детские годы, она много чего не понимала...

Венеда отчетливо вспомнила детство, как сюда приходила с Ясенем и уснув наблюдала дивные сценки...

В небе кружил беркут. Огромная птица с неестественным свечением оглядывала все пронизывающим взглядом охотника. На поляне играли три маленьких медвежонка, озорно и ещё по детски нелепо бросаясь в схватку, копируя старших...

Причудливые узоры раскладывал холодный ветер на небе из облаков...


ВРАГИ


Всего один лишь миг
И враг повержен быстрым острием,
Его потухший лик
И взор с покинувшим души огнем
Упали на земь, источая боль,
Играя в пьесе последнюю роль...


Бой завершался победой славян, хотя, не мало вендов полегло на поле брани. Первыми пали берсерки, отчаянно врывавшиеся в строй саксов и германцев. В окружении множества поверженных рыцарей лежал Боревой. Только Ясень был жив и проворен в своей пляске со смертью, будто улыбаясь девам на крылатых конях, ожидавшим убиенных им псов рыцарей чтобы проводить их в иной мир, где нет больше тех страданий, которые одолевают живых...

Может быть каждый из псов-рыцарей и считал себя волком или медведем, а может быть и царственным львом, именно эти звери были нарисованы на многих щитах саксов. Но двигались они прямолинейно как дикие лесные кабаны, пробивая себе дорогу мощью своих тел, облаченных в доспехи. Ясень знал наперед каждый шаг своих соперников, чувствовал их намерения, как зверь на лесной охоте. Не раз вепри в лесу натыкались на длинный кинжал Ясеня, который ловко тот выставлял на пути зверей, отскакивая с пути хищника. Так оно было и в бою бодрича с людьми, ведущими себя подобно свинье...

Громадный саксонский рыцарь Берг по прозвищу Медведь одиночка возвышался каменной крепостной башней над Ясенем, на миг остановившим своё бесконечное движение, словно оценивая ситуацию, как быть...

Ясень будто бы попятился часто перебирая ногами назад и в правую сторону, удерживая достаточную дистанцию чтобы находиться на безопасном удалении от меча саксонца, иногда сбивая по касательной траектории, мерцающий со свистом клинок врага, своим тяжёлым кованным ножом. В какой-то миг направление движения бодрич изменил, чем не мало обескуражил противника, прыгнув влево и проскочив под руку, он топориком рубанул по ноге. Выныривая уже прямо перед сгибающимся телом сакса, Ясень с каким-то звериным задором метнул руку с ножом в горло Берга...

Мир людей перестал существовать в одно мгновение для великана Берга...



 ВСТРЕЧА У СТАРОЙ ГРУШИ

После победы у Заколдованного леса израненного Ясеня посвятили в рыцари. Он был приближен к самому князю Никлоту. Он стал частью той легенды. Эта легенда и ее герои будут будоражить умы и сердца ни одного поколения бодричей, в памяти которых события описываемые здесь будут сохранены и переданы потомкам...

Иногда к Ясеню приходили те, кого не было на белом свете уже многие годы. Приходили они во снах, напоминая о чем-то, приходили они тогда, когда Ясень нуждался в помощи, но не смел просить о том никого из живых. Когда к нему приходила его бабушка травница, водившая его по полям и лесам маленького за собой до той поры как отец его взял на первую охоту, то ему уже взрослому и сильному мужчине, рыцарю великого князя Велиграда Никлота хотелось пожалеть ее, обнять и поцеловать, как когда-то давно, когда она была жива...

- Вера, это когда люди не лгут, это когда люди откровенны перед собой и Богом. Вера наших предков, это вера в потомков, которые не осрамят ни чем память своих предков, - вспоминал он слова Никлота, мудрого правителя его сородичей и опытного воина, победившего не в одной битве на земле и на воде...

Такие сны, где к Ясеню являлись его предки, были для него сигналом к осмыслению происходящего...

Во дворе около дома бабушки, где она жила еще много лет после смерти своего мужа, у старой груши стоял стол с посудой, бабушка как всегда была занята чем-то по хозяйству. Но в один момент она обратилась к своему внуку по имени и чуть не плача, проникновенным голосом произнесла такое от чего Ясень и сам дрогнул, подошел к старой женщине и обнял её плечи, прижав к себе. Сказать ему было нечего...

- В своих делах и заботах они совсем забыли меня, - услышал Ясень и тут же проснулся...

О чем же она говорила Ясеню? Кто они, те, кто забыл про нее, про его любимую бабушку? В голове у Ясеня пока не было ни чего такого, что бы объяснило ее слова...

Ясень быстро собрался и пошел в лес к поминальному камню...



СТАРАЯ КРЕПОСТЬ КНЯЗЯ МСТИСЛАВА



История пишется кровью и чернилами, руками людей и высшими силами, которые не знают пощады к персонажам своих произведений...



ВЫШЕСЛАВ


Не сомкнул глаза Вышеслав до самого утра, всё смотрел вокруг, напряженно сжимая в руках свой боевой топор, заточенный так, что им можно было бы сбрить бороду. Когда-то давно именно с топором он уходил в лес от датчан, пришедших с севера разграбить его деревню и забрать в полон женщин. Если бы не пастушек, огласивший на всю округу в вой рожок о нашествии воров, то может и не жить ему после того утра, как другим его сородичам, замешкавшимся со своим скарбом и потому погибшими от мечей и копий разбойников. Со своей женой Младой и дочками он налегке, прихватив только свой плотницкий топор ушел в лес. Туда, где в дуплах высоких деревьев были его пчелы...

Небывалая тишина не давала покоя старому воину, знавшему цену победы в войнах всех тех, минувших лет, которые для него мелькнули будто один день...

Все события Вышеслав помнил и мог рассказать про любого из воинов, бывших рядом, сражавшихся, погибавших и выживших после смертельной схватки. Испещрённое морщинами лицо венда всегда было задумчиво и чем-то озабочено...

Казалось Вышеславу только одно, что тени старого замка построенного бодричами для своего маркграфа, имя которого они поклялись не упоминать чтобы оно было забыто, как и имя замка разрушенного тогда, когда его дед был мальчишкой, шепчут ему легенды, которые никто из живых знать не мог...

Такое он ощущал только в лесу, который венды называли заколдованным. Именно там саксы потерпели поражение в битве, там были разрушены их мечты о замках и крестьянах бодричах, которые будут безропотно исполнять их прихоти. Но бодричи отстояли своё право на свободу как и двести лет назад при своих великих князьях Вильгане, Дражеке, Славомире, Чедраге...

К Вышеславу часто являлись его погибшие товарищи во снах. Он по долгу говорил с ними и их предками. И иначе он не воспринимал любого человека, как только вместе с его родичами...

Складывалось такое впечатление, что он знает всех в округе. Чуть ли не все бодричи были ему знакомы. Про каждого он мог рассказать как он родился, как жил, кто его родители, деды и прадеды, с кем в родне, чем отмечен в своей судьбе и каково его положение в роду. Про любого бодрича, державшего оружие в руках и сражавшегося на поле брани он мог рассказать такие вещи, которые вероятнее всего не знали и сами персонажи его рассказов...

Отец Вышеслава Годлав воевал под знамёнами прославленного князя Мстислава, штурмуя Гамбург он лишился правой руки, но продолжал драться левой, пока его не подхватили соратники, истекающего кровью и теряющего сознание на одной из башен крепости, окруженного поверженными германцами...

Отважные бодричи всегда поражали врагов своим характером и умением воевать...

И теперь, когда стопятидесятитысячная армия крестоносцев под предводительством блистательных и известных во всей Европе герцогов Георга первого по прозвищу Лев и Албрехта по прозвищу медведь, собиралась смести со своего пути меньшие по численности гарнизоны городов бодричей, и теперь, потомки славянских победителей готовы были сражаться с непримиримым и жестоким врагом...

Молодые его воины, смотревшие на Вышеслава если не как на Бога, то на особу способную на очень многое в этом мире, безмятежно спали, укрывшись козлиными шкурами...

С западных ворот послышался шум и рёв рога, бой барабанов. В щит Вышелава ударила стрела, другая пролетела совсем рядом....


Штурм города


МЕЧИСЛАВ


Не знал старый воин Мечислав, что этот бой в его жизни будет последним. Не знал он и того, что падёт он от стрелы, пущенной молодым рыцарем из лука, сделанного из дерева, что Мечислав посадил много лет назад. На каждое дерево Мечислав накладывал свой наговор. Стихи свои он шептал каждой веточке и желая доброй судьбы, он обращался к Доле и Недоле...

Это дерево было срублено не так давно и пущено на нужды рыцарей Карлом, желавшим отобрать жизни вендов, чтобы самому получить лучшую долю...

Не знал Карл, какое дерево он срубил. Не слышал он стона умирающего дерева и не видел он уже того воина, которого поразила его стрела. Он смотрел на стены крепости бодричей и представлял себе, как он войдет с другими крестоносцами в этот вендский город и возьмет свою долю от общей добычи.

- Пусть же льётся рекой кровь презренных иноверцев, - вскричал мысленно Карл, натянул тетиву своего лука, спевшего свою последнюю песнь Мечиславу несколько мгновений назад...

Но такова была эпоха, эпоха начала расцвета одной цивилизации и конца другой. Своё благосостояние германцы строили на крови и костях вендов. Только бодричи пока держались и давали отпор завоевателям с севера...

Мечеслав многие десятилетия дрался с саксами, германцами и датчанами. Коренастый мужчина с добрыми и чуть грустными глазами в бою превращался в льва, рвущего врага своими клыками. Клыки Мечеслава, это два коротких обоюдоострых меча, которыми сражались его отец и старший брат. Они тоже погибли от стрел, как и он теперь. Такова судьба воина. Это счастливая доля, вожделенная каждым бодричем, из сословия воинов...

Что-то держало душу Мечислава здесь. Наверное, еще не оконченные дела, заботы о детях и внуках...



Метательные машины крестоносцев взметнули в небо, в направлении городских стен каменные снаряды, облитые горящей смолой. Ещё каких-то пол часа и первые штурмовые отряды будут подбираться к стенам Вышеграда, прикрываемые щитоносцами и лучниками...



БЕГЛЕЦ

В каждом человеке есть зверь.
Но нет человека ни в одном звере.

После гибели Никлота, Ясень долго скитался по лесам, гонимый неведомыми преследователями день и ночь. Они не отпускали его ни на шаг. Стоило чуть присесть, как вокруг тут же начиналось движение. Черные тени мелькали между деревьями. На Ясеня охотились как на дикого зверя стрелки, перебившие его отряд на днях. Эти стрелки были умелыми воинами, как, впрочем, и охотниками...

Ясень чувствовал звериный страх, мысль его терялась в обрывках воспоминаний...

Чуть окунувшись в сон, Ясень просыпался от тревоги, наполнявшей все вокруг как утренний туман. Вставал и шел дальше, сжимая в руке топор...

Несколько дней Ясень шел через лес, гонимый преследователями, без сна и еды. Везде где только можно было он утолял жажду и устремлялся в глубь леса, уводя за собой тех, кто хотел его смерти...

В один момент он вконец обессилил и привалившись к стволу какого-то дерева стал ждать тех, кто шел след в след за ним. Время томительно тянулось и не было никого очень долго. В руках и ногах, вообще во всем теле слабость разливалась тяжестью металла, сковывающего все члены. В таком состоянии вести бой нельзя. Именно поэтому его преследователи не отпускали, взяв его след мертвой хваткой...

- И чего они ко мне прицепились, как клещ к собаке, - вопрошал Ясень в неизвестность. Он гнал прочь отчаянье. Надо было еще много сделать. Только он мог спасти тех, кто его ждал все это время, - если бы найти теперь корень девяти жизней и погрызть его, как это делают медведи, вылезшие из берлоги весной...

- А может, это Лишагон меня испытывает, - думал Ясень разглядывая лес вокруг, - если бы кто-то был, то птицы дали бы о том знать, - они после Ясеня успокоились и тишина воцарилась, спокойствие и умиротворение накрыло беглеца у древа. Безмятежный сон отнес его к Венеде, к детям, к родичам...

Венеда молодая, озорная девчонка в лисьей накидке играет с детьми. Тут маленький Доброслав поворачивается к нему и с серьезным видом говорит, что мамы нет. Ее забрали в плен враги. Они теперь с ее младшей сестрой ждут его прихода. И показывает на дом...

Но странное дело, дом его сожжен. Вместо них руины, черные обугленные поленья и что-то еще...

Ясень потянулся к Доброславу чтобы взять его на руки, мальчишка тоже потянулся к нему, молвив, - папа...

Ясень открыл глаза. Сердце ныло и тоска разбирала его глубоко уронив в колодец мрачных мыслей. И тут он увидел рядом лучников в черных одеяниях с накинутыми на головы капюшонами. Лиц их не было видно. Они молча шли мимо Ясеня, совсем не замечая беглеца на фоне огромного древа, некогда, очень давно, может быть тысячу лет назад бывшего священным для далеких предков бодричей...

- Видения! Это плохой знак! Но кто это, - рассматривая темные силуэты думал Ясень...

ЧЕРНЫЕ КАПЮШОНЫ

В поисках беглецов черным капюшонам не было равных. Это был отряд охотников за головами. Они были безжалостны в отношении к врагам. Всегда действовали слаженно и четко. Только с этим вендом никак не получалось пока расправиться. Он как заговоренный, шел и шел в лес, хотя, они не отставали от него, видя его след. Возможно, он знал этот лес и тоже был охотником...

Засада увенчалась успехом. Весь отряд князя Никлота был перебит. Никлот полагал, что он неожиданно нападает со своими воинами на саксов. Однако его там ждала западня...

Только один уцелел в этой резне. Он пропал в лесу. Но не бесследно. Они видели беглеца и его след, но уже который день даже стрелой достать его не было возможности.

- Здесь не обошлось без нечистой силы, - тихо проговорил один из черных капюшонов.

- Это сам Дьявол! Господь Бог испытывает нас! Мы должны убить его!






Продолжение следует...