Душа обязана трудиться!
Наконец-то я нашла подходящее определение для тех чувств, которые испытывала и испытываю ко многим людям, и без которых моя жизнь была бы куда беднее и скучнее.
Слово любовь имет массу оттенков. Но даже те, которые имеются, как-то потеряли свой первоначальный смысл от частого употребления. Любят человека, животных, еду, одежду, обувь, искусство, поэзию, музыку и т.п. И все это любовь, но такая разная.
Сердечная привязанность – совсем другое. Это особенное, только к живому относящееся чувство. Одушевленное. Оно требует душевного, сердечного участия.
Мне всегда хотелось иметь рядом хоть какую-нибудь бабушку. Мамину маму я не видела. Она умерла еще до моего рождения. Молодой. Ей не было и 50-ти, хотя к этому времени она уже успела родить тринадцать детей. В мою детскую душу она не вошла.
А папина – вошла. Но я с ней тоже очень мало была: ребенком – до войны и во время, а потом уже взрослой девушкой, незадолго до ее смерти. В моей памяти и душе она осталась доброй, веселой, чуткой и заботливой.
Я всегда любила старых людей. С одногодками мне было скучно. Может поэтому, в школе у меня практически не было подруг. Я не знала, о чем с ними говорить. «Девчоночьи» разговоры меня не интересовали. С мальчишками я дралась и лазила по заборам. С ними было интереснее. Они были моими друзьями. Мы были на равных. И я очень долго не осознавала разницу между полами: девочки-мальчики.
Ни в детстве, ни в юности я понятия не имела, о чем так таинственно шепчутся девочки. И надолго задумалась, услышав на пляже реплику своей подруги: «Посмотри, какие у него красивые ноги!». Я, конечно, знала, что у мальчиков, юношей, мужчин есть ноги. Ходят же они! Но при чем тут красота?
Только на втором курсе созрела до первого поцелуя. И замуж вышла девочкой, ничего не зная об этой стороне жизни, не понмая в ней ничего. Для меня всегда главным был интерес к человеку, его внутренней жизни, степень общения с ним, возможность поговорить, послушать, получить или передать духовную, интеллектуальную или эмоциональную информацию. Наверное поэтому, мне с детства были интересны старики и дети.
Сама став матерью, я мечтала, чтобы в моем доме жила какая-нибудь Ирина Радионовна. Просто жила, и просто была с моей маленькой дочкой. Любила ее и была с ней доброй.
Моя мама никогда не была доброй: ни со мной, ни с внучками, ни с правнучками.
И я даже радовалась, что она не хочет заниматься ими и довольно редко с ними видится. Стыдно сказать, но я сознательно уводила свою дочку, стараясь, чтобы она как можно реже была с бабушой, оберегая ее от излишних нравоучений. Водила ее в семью своей подруги, где царило любовное и бережное отношение к детям. И плакала, когда ее муж сажал мою дочку на колени, обнимал и целовал, как своих родных детей.
Этим я хоть как-то старалась компенсировать то, чего она не имела дома. В нашей семье была любовь, но было мало тепла и доброты. А я, хоть и понимала, как это необходимо моему ребенку, сама, не наученная в своей семье, не умела этого делать. Всю жизнь у кого могла и как могла училась.
Прошло очень много времени, пока я разобралась, что к чему. Умение любить – это наука. Не так-то просто овладеть этой наукой, если она не унаследована тобой генетически и не передана тебе с молоком матери.
Каждый в той или иной мере способен любить. Я думаю, что это чувство рождается вместе с человеком. Мера эта ему задана изначально, самим фактом его рождения и от него не зависит. Но в силах каждого человека настраивать себя на любовь, учиться любить других, развивать и пестовать в себе Любовь. По крайней мере, мой опыт это подтверждает.