Сергей Александрович, что же не спится
Вашей смятенной душе?
Неужто вы впрямь самоубийца,
И вашей душе в мятеже
Теперь навсегда находиться?
Не смогли вас понять
Ни отец, ни родимая мать,
Зачем вам "ненужный и глупый стих".
Могли бы степенно землю пахать
И дожить до волос седых.
Ваши глаза васильковые
Засосала небесная синь,
Лишь на Руси по покойнику
Могут бабы песнь голосить.
Вас оплакали избы крестьянские,
Голубые луга и поля,
И дороги в ухабах рязанские,
Звонко чахли в глуши тополя.
Извините, любезный, но все же,
Позвольте поинтересоваться,
Кому дозволено в вашей душе
Бесцеремонно копаться,
В цилиндре и черной крылатке
Выворачивая до изнанки?
Ах, это вы сами и есть,
Александр Сергеевич только,
Наоборот то есть,
Он ваша совесть и честь,
И пред ним вам страшно и горько.
Он великим поэтом слывет
В толпе поэтов поплоше,
Этим вы с ним похожи,
А в остальном же наоборот...
Цвета ржаной соломы волосы ваши,
У него же чернее сажи.
На пистолях он дрался по-светски,
На кулачках - вы по-деревенски.
Но вас обоих любили женщины,
До поэтов они шибко падки,
Стихами любовными обольщены,
Пребывали в грезах сладких.
Чем же вы, буян и повеса,
Айседору взяли, Дуньку заморскую,
Ведь по-русски она ни бельмеса,
( O' my god ! )"захмелевший в доску?"
Вами одна беззаветно любима,
Сарафанная Голубень,
На чужбине до боли тоскливо,
И по ней лебединая песнь.
А ее под знамена кровавые
Повели, да под лживые лозунги
Без суда чинили расправы,
Намотав на кулак косоньки.
"Шарлатан, убийца и злодей"
Поле русское косой косили,
"Как под горло режут лебедей",
Алой кровью землю оросили.
Да об стену вас мордой -Хрясь!
Хулигана и богомольца,
За решетку в тюремную грязь
Для острастки, как водится.
Не легка судьба Поэтов на Руси,
Тех, кто душу дьяволу не продал,
Перед сильными не лебезил,
Не писал кому-либо в угоду.