Начну, пожалуй, с конца.
- Десять суток ареста! - орал ротный с такой силой, что ударная волна из его уст долетала до нас, и нам приходилось держаться друг за друга, чтобы не упасть.
В далёком июне 1991-го года, Родина призвала меня на защиту своих рубежей. На сборном пункте в славном городе Казань, меня и ещё четырнадцать мОлодцев, погрузили пьяных в автобус, и со словами «Я вас, собаки, научу Родину (ту самую, которая призвала) любить!», прапорщик Черторицкий, закрыл вопрос «служить - не служить». Дальше было всё как у всех военнообязанных. Карантин, присяга, рота…
Минул с той поры год, и наш призыв повысили до «черпаков». О том, как это происходило как - нибудь в другой раз, сейчас история о моём друге Жидяевском Сергее. Чем-то он заслужил отпуск, и на 9-ое мая 1992 года, уехал к себе в маленький городок - Камское устье. Расположен он в том месте, где мутные воды реки Кама впадают в реку-мать, городов русских - Волгу, что и явилось его названием. Скажу сразу, что с Серым мы с первого дня нашли общий язык, как впрочем, и ещё с двумя моими земляками: Нижнекамский - Олег Стрижаков и Альметьевский - Серёга Журавлёв. Был у нас и ещё один друг, Бугульминский «Жук», имя его я не помню, так как его все и всегда, даже отцы-командиры называли Жук, просто Жук. Но я опять отвлёкся…
Отпуск у солдата обычно десять суток, поэтому, когда прошло больше двух месяцев и «Жид» не вернулся, командование забило тревогу. Мол «где это так долго рядовой Жидяевский отдыхает, и не случилось-ли чего?» Смею напомнить, что это было за время. В стране назревала революция, в армии был полнейший развал, к нам в Самару выводили части ГСВГ из Германии, процветала коррупция, подпитываемая безнаказанностью, и при полном попустительстве высшего руководства страны. Короче все занимались коммерцией, и когда Жид не вернулся в положенное время, сначала не обратили внимания, да и не обратили бы, если нашему ротному, вдруг не приспичило съездить на родину в Башкирию, навестить близких. А тут такой удобный случай. Утром 1-го августа капитан Осинников вызвал меня к себе в канцелярию и на «хромой козе» стал подъезжать ко мне по поводу «не могу-ли я с ним прокатиться до Камского устья за рядовым Жидяевским?» «Ты же с Татарии, поехали, быстро управимся, может, домой заскочишь!» Тогда я не знал про его планы, под этим предлогом сгонять на малую Родину. Я дал своё согласие, те более, что с ротным у меня сложились отличные отношения. В конце нашего разговора он мне сказал, чтобы я взял с собой «гражданку» - «мало-ли, пригодится».
Второго августа мой профессиональный праздник, и мы с товарищем капитаном, в прекрасный, летний день, вышли в Казани на Ж/Д вокзале. Тут-то и вскрылись коварные планы нашего ротного.
- Слушай Сань, ты давай, иди, переоденься в гражданку, - начал он с нескрываемым смущением. Вот тебе проездные документы, суточные, короче у меня через двадцать минут поезд на Уфу, ты давай, забери Жидяевского и встретимся тут пятого числа, билеты я оставлю у себя, буду вас ждать возле входа ровно в пятнадцать ноль-ноль.
Я удивлённо посмотрел на него, но как в армии говорят: «подальше от начальства…».
- Есть! Товарищ капитан, - отдал честь я, предвкушая три дня внезапно свалившегося на меня отпуска.
Тут наши пути и разошлись. Он схватил свою суму и побежал обратно на перрон, а я со своим дохлым «сидором» поплёлся через площадь в сторону остановки.
Светило солнце, в воздухе стояла духота и запах привокзальной торговли. Обойдя ряды бойко торгующих бабулек, я через небольшой скверик, расположенный напротив вокзала, степенно прогуливался, лузгая семечки. Моё внимание привлёк визг тормозов и четверо бегущих в мою сторону стражей порядка. Стоит отметить, что милиционерам совсем недавно стали выдавать резиновые дубинки, и они на радостях всегда пускали их в ход по поводу и без такового, как это обычно и бывает на 1/6 суши: выдать - выдали, а в каких случаях применять не объяснили. И они, как малые дети, игрались этими палками (страшно представить, что они с ними дома вытворяли). И вот я, стою под палящими лучами и наблюдаю, как наряд с криками «Стой! Стрелять будем!», бежит в мою сторону. Я ещё обернулся, посмотрел, нет-ли кого за спиной, думаю: «куда же так несутся, кого ловить, там кроме бабушек с семечками вроде и нет никого?» Ответы на свои вопросы я получил через несколько секунд.
На первый удар я успел среагировать, нагнулся, и дубина просвистела в сантиметре над моей головой. Второй мент, двумя руками, как штыком, ткнул мне в живот. В ту пору я был отчаянный хлопец, и не в таких передрягах побывал, поэтому я решил не стоять просто так, а дать отпор обнаглевшим мусорам. Я сделал шаг в сторону, схватил «идущего в штыковую» правой рукой за ворот, и броском через спину, отправил его на газон. Армейская подготовка давала мне возможность применить на практике навыки рукопашного боя, тем более что до армии, я уже имел 1-ый взрослый разряд по JUDO. Вокруг собралась толпа, бабушки кричали на ментов: «Мол, что вы изверги делаете? За что солдатика бьёте?» Минут пять продолжалась борьба, но всё же численный перевес сделал своё дело. Когда я с разбитым лицом, в порванной форме, и в наручниках оказался перед запыхавшимися милиционерами, самого здравого из них посетила мысль.
- Слышь, ты чё, в натуре солдат? - начал он, сплёвывая кровь.
- Нет бля, - балерина! Видишь пуанты, - я поднял ногу в берцах.
- А чё, и документы есть? - спросил другой, согнувшись и тяжело дыша.
- «Уши, хвост - вот мои документы!» - бросил я сквозь зубы. Есть, конечно, - в сумке. Билеты, суточные, всё как полагается. А вы, какого хрена на меня напали?
Они присели рядом со мной на скамейку, сняли «браслеты» и стали оправдываться.
- Да ты понимаешь брат, - выдавил сержант и торопливо продолжил: - На колхозном рынке, десантура только что, лаврушек помяла, нам сообщили, что они в сторону вокзала направились.
Тут он посмотрел на меня, видимо понял, что накасячил, и решил побыстрее закончить со мной объясняться.
- Ну, мы видим, ты в берете, думали один из них, а ты сопротивляться, ну ясно пьяный!
Тут он сказал своим напарникам:
- Идите в машину, я сам разберусь.
Люди негодовали, сыпали проклятия на ментов, и троица горе - служителей закона поплелись через толпу людей, приводя в порядок серую форму.
«Как побитые мыши» - подумалось мне.
- Ну ты, в общем, прости, нам надо на вызов, ты давай брат, не обессудь… - провякал он и смылся.
Я же, утешаемый старушками, стал переодевать порванную форму. В этот момент ко мне подошла молодая девица в фартуке и нарукавниках. Её тёмные волосы были собраны в пучок, вздёрнутый носик, на лице выделялась яркая помада. Красивые, восточные глаза уставились на меня, и она с лукавством лисицы повела свою речь:
- Послушай солдатик, ну куда ты в таком виде поедешь? Сейчас за мной придёт машина, айда ко мне, помоешься, форму в порядок приведёшь. Мне Гульнара зовут, я здесь в Дербышках живу, поехали.
Ну скажите, какой солдат, отслуживший год, в самую пору полового созревания устоит? Я прикинул все «за» и «против», махнул рукой, и согласился. Вскоре подъехал бортовой КамАЗ, из него выскочили два «лица кавказкой национальности», закидали арбузы, которыми торговала Гульнара, и мы отправились в Дербышки. Это оказался посёлок в пригороде Казани. После меня отмыли, переодели и усадили за стол. В ту пору в ходу был спирт Royal, или Major. Короче, окунувшись в алкогольно-сексуальное рабство, я и забыл про долг Родине. Вспомнил я о нём через три дня, когда пришло время встречи с ротным. Я не буду сейчас говорить, в каких формах и, какими выражениями пыталась остановить меня Гульнара, упомяну только, что я клятвенно обещал вернуться к ней «через две, через две зимы…». В конце-концов смахнув слезу прощания, она посадила меня на речной трамвайчик, и я отчалил в Камское устье. Прибыв на место, я сразу нашёл адрес, по которому проживал мой пропавший друг. Дома я его не застал, но его любезная матушка, намекнула мне, где его найти. С её разрешения, я оставил вещи, и отправился на поиски. Долго искать не пришлось, мой сослуживец мирно спал на груди пышногрудой блондинки. Скажу честно, я бы тоже от такой не спешил в армию. Мой приезд никак не омрачил настроения Сергея, а наоборот, добавил ему сил и желания поскорей вернуться в родное расположение роты. Значит два дня мы пили за мой приезд и три за наш отъезд, и того уже пять суток, я считался «бойцом, самовольно оставившим расположение части», а проще сказать «лыжником» - так их называли на солдатском жаргоне. Ещё через сутки мы предстали перед капитаном Осинниковым.
- Десять суток ареста! - орал ротный с такой силой, что ударная волна из его уст долетала до нас, и нам приходилось держаться друг за друга, чтобы не упасть.
Вот так мне за два года, первый раз удалось побывать в «отпуске». Был и второй, но это совсем другая история…
Теперь же 2-го августа я из раза в раз рассказываю эту историю своим служакам. Случалось мне её слыхивать и от других людей, но уже не от моего лица и с небольшими доработками, якобы всё случилось на Украине... Короче, вот так и рождаются солдатские байки.
За ошибки простите, писал на работе.