Роксана была старенькой, когда у нас поселился российский иммигрант, Улан. Через границу был он провезён в спортивной сумке, кою он делил со своей сестрой, и так нелегально оказался в Америке. Документы у него, тем не менее, были, от питерского собачьего клуба, и в добавок к ним была приложена маленькая книжка, брошюра почти, "Русская псовая борзая".
Написана она была на детском уровне, для людей не только полностью незнакомых с борзыми, но и собаками вообще. Но дареному коню в зубы не смотрят, и в квартире оказался, вместе с книжечкой и спортивной сумкой, молодой пёсик Улан, который тут же был немедленно переименован в Lancer, что значит на английском то же самое, улан.
Был он на редкость серьёзным щенком, и несмотря на врождённую у борзых способность быть клоунами, держался степенно и к старушке Роксане относился с уважением и почти преклонением.
Ибо она была царицей, правительницей всего окружающего мира, а Улан маленьким щенком. Роксана его не приголубила, но и не рявкнула на Улана, и строгие её нравы он впитал в себя навеки.
Когда молодой, растущий организм одолевало желание размять всё более удлиняющиеся ноги, он норовил присоединиться ко мне при исполнении моих обязанностей как главного "выносителя помойки".
Тогда он осторожно выходил в длинный коридор, в конце которого находилась помоечная комнатушка , ждал, пока я до неё дойду, и срывался с места мощным прыжком в воздух. На повороте его заносило на ковровом покрытии, он выравнивался, и гнал впед.
В самом конце коридора жила Миссис Эллис, исполнявшая роль секретарши при правлении дома, и она иногда, услышав страшный топот, открывала дверь в коридор, чтобы узнать его причину. Улан пытался тормозить, скользил по ковру, умудрялся повернуться, и оглядываясь назад, давал гону в обратную сторону, смешно раскидывая не совсем послушные ещё ноги, и где, тяжело дыша, ждал меня перед дверью в нашу квартиру. Без вмешательства Миссис Эллис он мог так гонять по коридору хорошие пол часа. После чего пил много воды, валился спать, и смешно посапывал носом.
Когда он подрос, мы переехали на новую квартиру, рядом с Центральным Парком, и там Улан обнаружил невиданный дотоле простор для гонок, новых друзей и восхищённых туристов. Держал он себя взросло и ответственно, и когда Роксана сильно состарилась, охранял её от нападок агрессивных псов. Иными словами, вёл себя, как молодой рыцарь.
Когда Роксана умерла, она разбила мне сердце. Мы прошли вместе все круги Ада, она всегда рядом, моя подруга, опора и безграничная любовь. Я не уверен, что я бы выжил без неё. Ей было 15 лет.
Я решил, что впредь буду держать только кобелей. Улану было 2 года. К тому времени стало ясно, что тоскливо борзым жить в одиночку. Нужен был ещё один кобель.
К тому времени мы уже достаточно были знакомы с местной борзо-публикой, и вскоре выяснилось, что есть молодой помёт, и что хозяин его, Ральф, готов поговорить с нами.
Он оказался на поверку весёлым, добрым мужичком, преподавателем математики в школе, и абсолютно, до мозга своих костей, ненормальным борзятником.
Пригласил он нас на встречу к его приятельнице, Эриал, в доме на природе. Народу там собралось немало, все со своими псами, а Ральф привёз не только толпу щенков, но и их родителя, здоровенного и несколько смутного кобеля. По полной наивности мы тоже привезли с собой Улана, дабы ему кто-то понравился из щенков. В продолжении той же дурости мы его запустили в загон с псятами, ознакомиться. Улан скосил на них панический глаз, и недолго думая сиганул через ограду загона. Больше мы его не мучили. Лучшего щена нам Ральф не продал, и вообще никого не хотел продавать, но поддержанные мощным женским большинством борзятниц, мы сумели уговорить его, и оказались владельцами маленького белого щена и нарекли его Зевсом, ибо требовалось что-то греческое.
В течении всего дальнего пути домой испуганный щен орал в машине дурным голосом и старался на заднем сидении забраться под тёплый живот Улана, чем приводил несчастного пса в состояние невероятного стресса. Пришлось взять Зевса на переднее сидение, где он продолжал орать уже на коленях моей жены. Как ни верти, "доброго дядьки" из Улана не получалось. Будучи воспитан в железных традициях, установленных Роксаной, он не позволял к себе никакого панибратства, и материнский инстинкт у него отсутствовал начисто.
Зевс рос быстро, и превратился в огромного, красивого кобеля с детским обидчивым характером. На других собак он никогда сам не нападал, но если замечал агрессию, направленную на него или на Улана, зверел, и был страшен. С Уланом они подружились, при том, что Улан был безусловно Альфа-самец, несмотря на меньший рост, и Зевс это положение вещей признавал и уважал.
Мы шли семьёй через Парк, поутру, по школьным дням, и дойдя до 5 Авеню, я с псами разворачивался, и мы шли на собачью площадку, а жена отводила детей в школу.
Улан и Зевс были правителями этой собачьей своры. Все остальные собаки бежали к ним поздороваться и выразить им своё почтение и бесконечную любовь. Немецкие овчарки и ротвеллеры завистливо держались в стороне.
А как они гоняли по лугам, почти по горло в ослепительно сияющем снегу, играя друг с другом в вечном, нерушимом танце дружбы!
Мои друзья, мои друзья навеки.