Крылов Юрий
Помните рассказ Вальки про злополучное окно? И про ту встречу Нового Года? Я знаю о ней со слов Сашки. Раньше, ещё до женитьбы, «суаре», как мы называли наши совместные возлияния, проходили при непременном моём участии. Но... женитьба, клиника, возраст - главным образом, конечно, женитьба - нас как-то отдалили. И теперь мне приходится довольствоваться пересказами кого-либо из них.
Они - это Валёк, с которым учились на одном курсе и даже в одной группе, Сашка, владелец небольшой малогабаритной квартирки в хрущёвском доме (именно там и организовывались «суаре») и Серёга - мы росли с ним в одном дворе. Всех их я очень люблю, знаю их достоинства и маленькие слабости. К примеру, Сержик последнее время увлекается «будоражищими» напитками, а наши замечания игнорирует, заявляя:
- Старички, не беспокойтесь. Я свою норму знаю.
Мы б и не беспокоились, если б пару раз не пришлось его доставлять домой на руках. Валька по-прежнему отчаянный женолюб, и разрыв с Лолой ничему его не научил. Наконец, Сашка - Александр, как он себя называет - анахоретствует и всё больше погружается в «сегодня», практически, не вспоминая славную эру «директорствования» и принадлежность к элите в пору «удачного» супружества. Ну а я? Заурядный, хотя и остепенённый, врач-офтальмолог.
Учёба в институте, заодно с чудными воспоминаниями о студенческой жизни, подарила знание всяких ужасов, грозящих стареющему индивиду. Почему-то самым кошмарным представляется поражение интеллекта, типа болезни Альцгеймера, начисто стирающей прошлое и исключающей восприятие настоящего. Хотя какой уж такой «интеллект» у знатока «хирургической коррекции близорукости» - согласно Козьме Пруткову, «узкий специалист подобен флюсу». Но пока, слава Богу (не плохо звучит в устах записного атеиста), всё помню и более того, не хочу забывать. Свободного времени, увы, мало, зафиксировать на бумаге (как сказал бы Сашка - «на бумажных носителях») приятной занозой сидящее в голове не получается. А поделиться с кем-нибудь хочется до зуда в языке.
Вот Сержик, после школы сразу же поступивший в МАДИ. Так выперли его из института за историю, которую старожилы помнят до сих пор. На третьем курсе завис он на сопромате. Раза два-три ходил пересдавать и всё бестолку. Финальная часть: некто доцент Гусев в очередной раз принимает у него, привычно плавающего, пересдачу. Перед экзаменатором, понятно, сильно раздражённым почти полным отсутствием знаний у студента, лежит зачётка. Задав очередной вопрос и получив в ответ «молчание», упомянутый доцент неосторожно говорит:
- Ну и дурак же Вы Сергиевский.
На что Серёга , который не страдает малорослостью и миниатюрными габаритами, перегибается через стол, хватает зачётку из под носа экзаминатора, кричит во весь голос:
- Сам ты дурак!!!
и уходит. После этого поведение нерадивого студента рассматривалось на заседании деканата, где было принято решение «отчислить».
Добавлю, история вышла боком «доценту» тоже: ему постоянно громко шептали в след «Сам ты дурак». Говорят, Гусев не выдержал «травли» и куда-то свалил. А Серёга позже гордился сделанным, уверяя, что мы - "Эс-Эс" (Сергей Сергиевский) , с нами лучше не связываться. На высшее образование он плюнул и стал классным автомехаником, к услугам которого все мы постоянно прибегаем.
А вот Валька.... Был хохмач и приколист, закачаешься (кстати, таким и остаётся). Второй курс, кафедра биохимии. Наша группа сдает «ферменты». Большинство не «сдало» даже предыдущий раздел - «белки». Зачет принимает Лариса Ивановна Кокина - страшненькая и "пожилая" (лет 28-30; нам - по 18-19). У нее за столом сидит Валентин и чего-то мямлит. Крайне возмущенная преподавательница являет своё раздражение:
- Дёмичев, Вы у меня никогда зачет не получите!,
- Почему? Я Вам не нравлюсь?, - последовало гневное и односложное
- Нет!,- на что Валёк, медленно поднимаясь со стула и отвернув голову в нашу сторону, многозначительно и достаточно громко произносит:
- Значит, любит!
От смеха мы попадали, а Кокина, страшно покраснев, схватила тетрадки и пулей вылетела из комнаты. Добавлю, Валька и до этого был известен эдакими «перлами» и прикалывался (мы говорили «врал») напропалую и по любому поводу, не пытаясь, изначально было понятно, извлечь ни малейшей выгоды из своих конфабуляций*.
- Просто, люблю, - как он утверждал, - хохмы .
Вот и я однажды (наверное, не «однажды») попался. Счастливый студент 1-ого курса - поступил(!), сажусь как-то в самом начале сентября в троллейбус и вижу знакомое по первому собранию студентов лицо. «Лицо» украшают мощнодиоптрийные очки и очень яркие - будто накрашенные - пухлые, как у негра, губы. Сверху - ёжик. Покоится оно (лицо то бишь) на крупном мясистом торсе. Всё вместе - ёжик, лицо, торс - под метр восемьдесят. Словом, внешность запоминающаяся. Подсаживаюсь.
- Привет,
- Привет,
- А я тебя знаю. Ты со второго потока. Я - Юра, а ты?
- Валентин! Ты, наверное, местный,
- Ну да,
- А я из Коломны,
- А сейчас куда?,
- На тренировку по баскетболу,
- Так ведь и я туда ... Слушай, а как же ты в таких очках играешь?,
- Привык. Уже год ношу,
- Как год?
-Да, понимаешь, - оглядывается по сторонам и продолжает шёпотом,
-Учился в секретной школе КГБ. Вдруг пожар. Ну, пришлось спасать документы. Глаза, вот, повредил.
У меня челюсть отвисает: «Ничего себе, - думаю, - ай да парень». Через несколько дней разговорился с однокурсниками, оказавшимися земляками Демичева. Выясняется, какая там «секретная школа КГБ». Закончил, как и все, обычную десятилетку, а очки носит с детства. При очередной встрече, с упрёком:
- Ты чего ж врал-то? КГБ... документы спасал... роговицу спалил...
Больше, чем враньё, поразила меня реакция на разоблачение: нимало не смутившись Валёк заявляет:
- А чё, хохма! Ты ж, прям, заелозил, а?
Ладно бы я один попался и стал жертвой своей доверчивости и детской наивности. В активе Вальки имеется мистификация, затронувшая весь наш курс. Целый год все были уверены, что Демичев, «как бог», играет на саксофоне, а его брат на этом инструменте чуть ли не солирует в джазе Эдди Рознера.
-Мы прям утром встаём, берём саксы и... «Летят перелётные птицы..., - при этом движениями и голосом он колоритно показывал, как они с братом «лабают» этих самых «перелётных птиц». На втором курсе перевёлся к нам некий Слава Рыков - классный кларнетист и начал организовывать ВИА («джаз»! - по нашему).
- Саксафониста бы, - ну мы сразу закричали, что есть ... есть такой. И тут-то потрясающая новость: Валька, образно говоря, не знает, с какого конца дуть в саксофон - собрался играть без трости, а ведь без неё сакс, кларнет, гобой - просто «деревяшки». Насчёт «брата», солировавшего в оркестре Рознера, не врал. Брат был, возможно, не один. Только не его - это были чужие братья. Ну, как такое можно забыть!
По-настоящему мы сдружились - и на всю жизнь - позже. «Хохмы», «враньё» кончились, по крайней мере, с нами. А жаль. Правда, действительность «играла» с ним не редко, так что ему ничего и «выдумывать» не надо. Взять хотя бы злополучную комиссию, искавшую 1-го января «зайцев» в женском общежитии, жертвой которой чуть было не стал Валюха, к тому времени аспирант то ли первого, то ли второго года. «Жертвой» по его мнению он стал - женился на Лоле, заподозрившей гибель любимого и оттого свалившейся в обморок.
Сейчас по прошествии многих лет почти уверен, что «жертвою» следует считать как раз Лолу, обмороком доказавшую свою любовь к этому далеко не однолюбу. Ушла она, подозревая, что муж таки, действительно, «неоднолюб». Валька продолжает уверять, мол, повода для подозрений не давал. И, поднимая вверх указательный палец, многозначительно говорит:
-Женская интуициия, чёрт бы её побрал.
Вот что он рассказал:
- Прошёл год, как мы поженились. Я - ну ей богу - ни-ни, ни одной интрижки. Даже забывать стал, как это делается. А тут Лолка на пару дней к родителям в Курск подалась. Ага, думаю, надо попользоваться, а то ведь недолго и «квалификацию» потерять. Вы помните, снимал я тогда маленькую квартирку, так что «площадь» была - это, вам, не общежитие. Прибрался, пыль вытер, бельё чистое постелил и пошёл на «охоту». Куда? - В кино. Ну а куда в то время-то... Ночных клубов, чай, не было. Познакомился с девицей. То, сё... Про искусство... Живопись, Музыку... Заинтересовалась. Говорю:
- Счас, извините, надо бежать, а приходите ко мне часика через 2-3 - я вам свою коллекцию граммпластинок покажу, - и даю адрес. Берёт, обещает придти. Я мчусь домой, по дороге покупаю бутылку портвейна, сыр, шпроты, хлеб. Прибегаю - всё на стол. Оценивающе поглядел - жидковато, одна скатерть и видна. Включил газ и положил вариться аж 6 яиц (все, что были). Освободил тумбочку, водрузил патефончик, проверил, работает ли - нормалёк. Естественно, никакой «коллекции» граммпластинок... Хозяева оставили десяток: «Риорита», «В парке чаир...», «Брызги шампанского». Для знатока - не очень, а потрястись можно. Прокручиваю в голове план: значит, винца, потом на гитарке минут 10 побренчу, потом потанцуем, а там, как получится... И мыслишка, я её старательно гоню - а вдруг не придёт...
Пришла. Ровно, как договаривались. По джентльменски помогаю снять пальтишко. Прошу в комнату. Давайте я Вам квартиру покажу. Здесь у меня кухня, здесь, кхм..., «все удобства», а это спальня,
- Да, вижу я, - и как-то деловито, без улыбки. Присели к столу. Я за бутылку,
- Вот тут у меня закусочка... Извините. Что успел,
- Да, ладно, - и опять без улыбки и не глядя на меня.
Выпили. Нанизала она на вилку пару рыбинок и молчит. Я лихорадочно ищу тему для разговра, ощущаю некую неловкость - за год отвык обольщать, раньше-то само собой получалось, а тут... За гитару. Игрок из меня... Думаю, Галич, Визбор, Высоцкий выручат. Молчит. Поймал пару каких-то непонятных взгядов. Вроде оценивающих, а вроде оценивших и потому полупрезрительных. Смущаюсь (никогда со мной такого не было), откладываю гитару, говорю:
-Давайте, это, потанцуем...,
- Да ну...
Не дослушав ответа, врубаю «Риориту» хватаю её за талию и начинаю в такт музыке сначала топтаться на месте, а потом мелкими шажками приближаться к спальне. Она тоже двигается, хотя, не скажу, чтоб активно. Между тем, постель уже близко. Якобы не ловко повернувшись, роняю туда даму и падаю на неё...
Примерно через полчаса, вытирая ладошкой пот с моего лба и заглядывая в глаза она говорит, притом всё так же нехотя и цедя слова:
-А я, было, подумала, что ты какой-то не такой, как все... Танцы, вон, зачем-то затеял...
Лола приехала утром. Портвейн, шпроты и яйца оставались на столе, а рюмки я удачно - не помню, когда - убрал. Тем не менее, убедить жену, что «пировал» один не сумел. Видимо, чистое бельё на постели помешало. Ну и вы знаете, чем всё кончилось» Мы только и сказали:
- Эх, паря, драть тебя некому .
Это о Валюхе. Да и то малая толика. А ведь есть ещё и Сашка, да и про Сергуню за жизнь накопилось не мало интересного. Было б время, роман накатать легко. Но нету его - времени. Вот выйду на пенсию... Только бы не Альцгеймер**!
Память на прошлое тем отчётливее, чем дальше прошлое отдвигается. Именно этим, думаю, объясняется значимо убыстряющееся с возрастом течение жизни - «извилины» фиксируют всё меньше подробностей тех или иных событий, а затем и самих событий. И ежегодная "книжечка-дневник" становится всё тоньше. А затем, глядишь, и Альцгеймер (тьфу, тьфу, тьфу, не дай бог).
-------
*Конфабуляция - от лат. confabulari - болтать, рассказывать, в том числе о событиях, никогда не имевших места в действительности.
**Болезнь Альцгеймера - наиболее распространённая форма старческого слабоумия; проявляется расстройством памяти и постепенным затуханием сознания.