Первая брачная ночь во втором браке, и не только..

   
Как всегда, 31 декабря днём прилёг поспать, понимая, что ночь предстоит бессонная. Разбудил меня телефонный звонок, и Сержик с обычным для него напором спросил, во сколько приходить?
- Позвони Вальке, договорись и давай... Думаю, часам к 9-ти будет в самый раз. Проводим Старый , встретим Новый, поговорим... Считай, полгода не виделись,
- Лады. До встречи.
В трубке что-то щёлкнуло, и тишина. Пришлось вставать, убирать постель, осмотреться, увидеть ожидаемый бардак. С тех пор, как развёлся, уборка и её необходимость вызывала у меня отвращение. Однако парням о сём знать совершенно не обязательно. Оба они тоже холостяки, но не в пример мне, дважды женатому, "брошены" лишь одной женой. Каждый.
"Значит, - подумалось - в сумме два развода, то есть, как у меня. Так чего расстраиваться...".  Раньше нас - холостяков - было больше, но жизнь течёт, и сегодня, как и год назад, мы встретим 1-ое января  втроём. 
Под эти мысли вытерлась пыль, а вещички, разбросанные по комнатам - их у меня две, запиханы в шкафы.
Проверены запасы продуктов, втиснутые в холодильник: сыр, колбаса, яйца, неумело состряпанный традиционный  оливье , счастливо купленная по случаю  сёмга  и даже баночка красной икры. На балконе призывно стояли три бутылки водки, ритуальное Шампанское (Валентин настоял - «ведь Новый Год») и 12 банок пива («залакировать» - Серёга). «Должно хватить. А если не хватит, пусть пеняют на себя. На картошечку и хлебушек надо нажимать».  О, ещё ж селедка не разделана. Хотя ею пусть Валька займется, «Что , один я пахать должен?». Стол, пожалуй, накрою в комнате. В кухне как-то привычней, но ... Новый Год! Особо торжественное событие - всего то одна ночь из предстоящих 365-ти. 
  Началась беготня с посудой , но  всё я успел и ровно в 9 пошёл открывать, зная, что  гости, наверняка, топчутся у двери. Так оно и оказалось. Без каких-либо церемоний (ну, там, "Привет!" иль "Здравствуй!") оба привычно прошли на кухню и, не увидев  накрытого стола, разочарованно переглянулись.
-Будьте добренькие в гостиную, - голосом ресторанного зазывалы произнёс я, - Сегодня вам не просто пьянка, а Торжество! Так что прошу соответствовать.
Прошли, придирчиво оглядели стол, опять переглянулись, но теперь уже с удовлетворением.
-А водки сколько? - это Серёга, - Три!
- А залакировать, - Валентин, подмигнув приятелю, - 12 банок!
- Ну ладно, вот тебе ещё пара бутылок, ну и пивка полдюжины. А то где мы ночью отоваримся .
Оба  задвигали стульями.
-Стоп! Валька, давай на кухню, там тебя сельдь дожидается, и лучок почисть. Я режу сыр, колбаску, а ты, Серж, переноси всё это в комнату. И икру открой.
- Ого! у тебя и икорка есть?  Похоже, водки не хватит. А вот и мандаринчики под шампанское. У тебя ваза-то для фруктов имеется, лишенец?
    Минут через 15 стол "ломился", рюмки наполнились, на тарелках дымилась сваренная в мундире картошечка, ложка, торчащая в миске с оливье, манила страждущих, призывно пахла селёдочка, и Валька, не дожидаясь приглашения, провозгласил «Со свиданьицем».
Почти одновременно все мы бросили водку в рот, склонились над тарелками, не забыв предварительно понюхать корочку чёрного хлеба, заранее заготовленную. Пиршество разгоралось. Тот же Валька, сказав, что отсроченная вторая рюмка есть оскорбление первой (он всегда это говорит), не дав как следует её - первую - заесть, настоял на второй. После пятой, а может шестой замаячил перерывчик, коего, выяснилось, ждали все, включая Серёгу - он обычно перерывов не делает. Видимо, очень уж хотелось ему поделиться воспоминанием, навеянным встречей с нашим общим приятелем:
-Тут такое дело. Иду, значит, вчера с работы, смотрю - Юрон. Остановились. Он спросил: -На лыжах катаешься...
Но тут вмешивается Валька:
- Слушай, брось, всё мы знаем про твои "лыжи"! Лично меня давно интересует, куда подевалась Сашкина вторая жена?
- А чо, мне тоже интересно, - это Серёга. И мне: - Ну чего молчишь, нехорошо от корешей таиться.

   Я не очень охотно вспоминаю тот период своей жизни, но выпитое сказалось:
-Никуда она не "девалась", всё у неё хорошо. В отличие от меня, коему "первая брачная ночь во втором браке" не предвещала ничего хорошего, а скорее, его - брака - печальный конец. Эх, если б  умели мы правильно трактовать "знаки судьбы"!
Свадьбы в обычном понимании не было, просто,
Однажды в декабре к ЗАГСу подкатила машина.
Из неё вышел 42-х летний жених т.е.- я, помятый после вчерашнего мальчишника и выглядевший на фоне 24-х летней элегантной невесты несколько обескураживающе.  На бракосочетании присутствовали помимо "брачующихся", давным-давно разведённые "невестины" родители, возрастом чуть старше жениха. Вы их знаете - папаша-то,  знаменит на всю Москву.  После окольцовывания мы с ними и свидетелями, то бишь все  шестеро, направились в "Савой" (тогда он, вроде, назывался "Берлин") 
В непринуждённо-натянутой обстановке, подпитываемой "ейными" предками (многие годы находящимися в состоянии почти вооружённого конфликта), посидели полчасика, чего-то съели и отбыли'c.  Кто куда.
Однако ж новообращённые "невеста и жених" не просто сами поехали домой - в однокомнатную квартиру на первом этаже, но высоко от земли (впрочем, вы ж там бывали) - но и свидетелей захватили. Надо же с кем-то опустошить или хотя бы уполовинить предусмотрительно заготовленный ящик шампанского.
Действующих лиц описывать воздержусь. Разве только свидетелей .
Со стороны "жениха" таковым выступал приятель и подчинённый (завотдела на предприятии, где я директорствовал), милейший Борис Семёнович.  Он - мой ровесник, за 100 кг и на голову выше ростом. В добрачный период был "другом семьи" (Директора!), оказывая всяческие хозяйственные услуги, до которых моя вторая жена была большая охотница.
Со стороны "невесты" - школьная подруга. Внешность в памяти не удержалась, помню лишь, что сильно хромала (ноги имели разную длину). Возбуждённо-радостные все ввалились в обитель и за бутылки.
Сколько мы тогда опустошили, точно не скажу, но уполовинили ящик - это наверняка. Пришло время расставаться: как ни говори, а ночь-то официально "первая"! Наши гости чинно проследовали в коридор и ...не тут-то было. Замок двери подъезда намертво заклинило. Перед оной, галдя и возмущаясь, толпилась какая-то компания - человек 5-6. "Свидетели" легко вписались в толпу и галдёж  ещё более усилился, что, впрочем, на дверь никакого влияния не оказало.
Как любезный хозяин, пусть и новоиспечённый, я предложил "толпе" воспользоваться окном в квартире.
Предложение было принято с воодушевлением, и один за другим парни и девицы выпархивали с подоконника на тротуар. Дошла очередь до Бориса. Он тоже "выпорхнул", забыв  про свои 100 кг, (сказалось шампанское) и, как говорил Коровьев, нога "хрусть и пополам". Какие уж тут шутки.
Вылез и я, спустил стул, с трудом усадил пострадавшего, жена вызвала "скорую помощь".
"Помощь" - это похоже, а то, что "скорая" - издевательство, так как бригада приехала часа через полтора.
  Бориса увезли, и он потом почти 2 месяца ходил в гипсе, вызывая у директора - у меня, значит - угрызения совести.
А время, между тем, к полуночи. А ночь-то "первая". А в квартире, окромя новобрачных, посторонняя женщина, да ещё и с сильно выраженной хромотой, под предлогом которой "порхать" с подоконника отказалась наотрез. Её не соблазнили даже объятия жениха, выстроившегося под окном с целью поймать "дорогую". И правильно сделала, ибо чего, там, объятия. События развернулись так, что она с ним разделила ложе. С ним и с новобрачной. Кровать - она же диван - наличествовала в единственном числе. Не стоя же спать школьной подруге? Посему у стенки легла свидетельница, в середине новобрачная, с краю (дабы не мог дотянуться до свидетельницы) жених.
Завершающий штришок: у свидетельницы быть чего-либо свидетелем не получилось, потому как "чего-либо" не было.
Как в старом еврейском анекдоте: "Мы так смеялись!"
Ну, а спустя два года мы с женой расстались, оформив официальный развод лишь ещё года через три - мне как «номенклатуре» нельзя было каждые два года «жениться-разводиться».
Валентин:
-Чёрт-те что! Мрачноватая история, несмотря на желание рассказчика, - кивок в мою сторону, - повеселить. Надо выпить, а то, прям, в горле пересохло от такой "первой брачной"...
Налили, выпили. Серёга, под шумок перехвативший пару лишних рюмок и успевший даже «залакироваться», вдруг завопил:
-Ну дайте мне-то рассказать. Я ж уже начал ...В общем, лыжи...
Но Валя опять его перебил:
-Откуда в тебе это упорство, -  во всем, включая выпить? Благо не до упаду. Блюдёшь, значит, наш девиз «Умеренность во всём», слизанный у пана Залевски - ты, кстати «Три товарища» Ремарка осилил?  Помнишь, что этот "пан", несмотря на свой девиз, однажды так напился, что умер!?
Произнеся эти слова с уже налитой рюмкой и сказав «За упорство», водку проглотил.
Снова встрял обиженный Серёга:
-А пускай Валька сам чего-нибудь вспомнит, а то сидит тут, пьёт, жрёт, мне, вон, рот затыкает... Давай рассказывай - у нас халява не проходит. Сам послушал - дай другому!
- Да у меня, вроде, ничего такого подходящего в памяти нетучки.
- Не прибедняйся и, главное, не стесняйся. Все ж свои, давай, чо-нибудь весёленькое. Ты ж из нас один в ВУЗе трудишься, а у вас там девчоночки ого-го...
Валентин, нехотя: -Да водка ж скиснет.
Я глянул на часы: - Минут 15 есть!   Давай, Валёк, чеши, только не очень длинно.
Серёга: - Сашк, не мешай. Давай, Валь. Но чтоб с девочками .

И Валя начал:
-Было это давно. Я - аспирант первого года, хороводился с Лолитой, кстати, моей будущей женой, а ныне счастливо живущей с новым мужем. А тогда ввиду, так сказать, стеснённых жилищных условий, встречались у неё в общежитии. И вот однажды милуемся мы с ней, а дело происходит вечером 1 января - подружки разошлись по другим комнатам и компаниям, чтобы дать нам возможность побыть вдвоём, и у нас впереди целая ночь  - в коридоре раздаётся топот и шум. Я, слегка приоткрыв дверь, с ужасом вижу, что к нашему «гнёздышку» неумолимо приближается группа людей во главе- кошмар -с деканом! Комиссия, блин, с проверкой.  Кто-то, наверное стуканул, что после праздника легко отловить посторонних - зайцев, значит, повадившихся окучивать институтский цветник.
Я грубовато бросил Лоле: -Одевайся и запрись .
Накинув халатик, она с готовностью приоткрыла дверцу шкафа, где, честно говоря, я вполне мог бы поместиться.
-Ты что, ненормальная? Они же первым делом туда и полезут!
Вообще-то, больше спрятаться было негде. Разве только выброситься из окна. Без всяких, между прочим, шансов уцелеть - всё-таки пятый этаж! От безысходности, тупо всматриваясь в открывающуюся из окна прекрасную перспективу и ожидая неминуемого краха карьеры - «моральное разложение», «поступок, несовместимый с обликом советского аспиранта» (Лоле, само собой, тоже кранты) - вдруг замечаю, что  прям под ним - окном - проходит сравнительно широкий, ногу поставить можно, карниз. Не долго думая, хватаю  куртку, шопотом ору любимой, чтоб помалкивала, и под громкий стук в дверь, оказываюсь на этом самом карнизе. Лола прикрыла окно и пошла к двери. А я...
Доложу вам, стоять зимой на высоте пятого этажа в куртке и... трусах (брюки-то одеть не успел) удовольствие не из больших. Между тем, «высокая комиссия», заглянув в шкаф и под кровати (больше, вроде, некуда), решила-таки отметиться в окне. Лола замерла: «Ну, всё! Что теперь будет...». Додумать она не успела, поскольку Степан Фёдорович - декан - разочарованно сказал: «Никого» и тут же повернулся, привлечённый неожиданным грохотом: это Лола, услышав роковое «никого», рухнула в обморок от мысли, что я навернулся. Так-то вот.
-Погоди, - очнулся Серёга, - а ты-то куда делся?
Валька хитренько эдак оглядел нас обоих и сказал, что пробрался по упомянутому карнизу к соседней комнате, напугав девчонок  не столько неожиданным стуком в окно и появлением, сколько трусами в сочетании с курткой.
-Ну и что потом?
- А женился, потому как ни до того, ни после никто из-за меня в обморок не падал.   
Между тем, Серж,  успев, втихаря, принять на грудь, снова возник со своими "лыжами":
-Дайте сказать немому! От Ваших окон и каррр... каррнизов я офигеваю... А вот мои "лыжжи"...
Тут уж я вмешался:
-Ну что ты здесь «Декамерон»  разыгрываешь - от каждого по «новелле»?!
-Да он, по моему, наклюкался, а нам ещё сидеть и сидеть, - заметил малость отошедший от будоражащих воспоминаний Валька.
Пристыженный Серёга вдруг закричал:
-Парни, на время посмотрите!
Действительно, без двух минут 12. Быстро открыли бутылку шампанского, наполнили стоящие наготове фужеры  и вместе с диктором заорали «С Новым Годом»!
 Про остальную часть ночи, вроде бы, и рассказать нечего, упомяну лишь, что Серёге мы так и не дали поведать "про лыжи".
Не помню, всё ли мы выпили, а вот съели абсолютно всё. И утром, точнее, в первый день нового года, очень болела голова.
Теперь, глядя издалека, - по времени-больше двадцати лет прошло, и по расстоянию - тысячи километров от Москвы! - могу лишь с сожалением  вздохнуть –  ведь "Были когда-то и мы рысаками"!