Мы слишком долго ходили по тоненькой ниточке, связывающей наши миры. Мы всеми силами, со всем присущим нам мастерством, пытались удержать друг друга от падения в мир людей, где даже малейшее упоминание о наших чувствах было так наказуемо.
Я красила губы красной помадой, рисовала на глазах угольно-черные стрелки, стригла челку на косой пробор. Он носил смешные, серые в белую полоску шорты. Носил весной, летом, осенью и даже зимой, так как в это время года совершенно не выходил из дома. Я писала картины. Он играл. На нервах. Иногда - в шахматы. Я мечтала поступить в литературный, Он - купить аквариум. Я хотела завести детей, Он - пираний. Я строила планы на будущее, Он - карточные домики. Я была немногим старше его кошки, а Его дочь - была на восемь лет младше меня.
Мы скрывали наши чувства. От всех. На людях сердца наши замирали от ужаса, а мы - забывали дышать. Превращаясь в мраморные статуи, мы пытливо всматривались в лица окружающих, пытаясь понять, знают о нас или нет.
Мы знали, что совсем скоро нашей тайне придет конец. Знали, что рано или поздно придется всем все рассказать. И мы клялись друг другу в том, что мужественно и с достоинством выдержим нападки окружающих. Словом, мы были счастливы.
И вдруг однажды кто-то перерезал тоненькую нить, связывающую наши миры. Перерезал как раз в тот момент, когда мы оба находились на ее середине. И мы повисли над пропастью, ухватившись за один и тот же конец этой нити. Почему - то вопреки данным друг другу обещаниям, вместо того, чтобы помочь друг другу взобраться наверх, мы пытались столкнуть друг друга вниз. Руками, ногами, словами, взглядом. Мы ненавидели друг друга. Главным образом на нашу любовь, обрекшую нас на отвратительные сплетни и осуждение.
И в этой чертовой борьбе победила я. Он упал. Упал и разбился. Насмерть. Наступило то великое отчуждение, которое так наказуемо.