МАТВЕЕВЫ
Дядя Коля Матвеев в прошлом рабочий Путиловского завода, революционер, участник штурма Зимнего Дворца, в войну работал в Смольном.
Его сын ушел добровольцем и пропал без вести в первые дни войны.
Жил дядя Коля с женой – Ядвигой Станиславовной.
Занимали две комнаты в нашей коммунальной квартире.
По тем временам – это была роскошь. Но комнату никем не заселяли - она ждала сына.
По выходным дням к Матвеевым приходила семья родственников с сыном, моим ровесником.
Мы весело проводили время. В большой коммунальной квартире было, где
покататься на велосипеде и поиграть в прятки.
Ядвига Станиславовна делала нам «пирожные» - угощала булкой с маслом.
Масло было шоколадное – тоже большая роскошь того времени.
Она смотрела, как мы радостно уплетаем «пирожные», и начинала плакать.
Дядя Коля уводил жену - свою «Ядушку». Капал в ложечку лекарство.
Просил нас не шуметь и обещал скоро вернуться.
Возвращался действительно скоро.
Предлагал тихую игру - посмотреть, как вылетит птичка.
Это означало приготовление к волшебству фотографии.
Мы знали что делать – тащили стулья, усаживались сидеть "смирно".
Дядя Коля Матвеев – он крайний слева на фото – делает этот снимок.
Мы сидим в коммунальной квартире в ожидании фокуса – "вылета птички".
Именно этот рабочий обучал тонкостям фотографии всех в квартире, кто имел любознательность к делу.
Он считал - мы живем в интересное время и все надо фотографировать, каждую мелочь.
Маленькая кладовка, примыкавшая к его комнате была, оборудована под фотолабораторию.
В банках хранились химикаты, в бутылках с детскими сосками в качестве пробок - растворы.
Проявитель, закрепитель – все готовилось по таинственным рецептам на аптекарских весах.
Я часто наблюдал и старался понять – как дядя Коля узнает, что и сколько надо брать из той или иной баночки.
«Рецепт» надо знать – говорил дядя Коля – скажу, когда вырастишь.
Здесь зародились мои первые кулинарные навыки и любовь к рецептам.
Однажды я решил сделать манную кашу вкуснее – добавил в нее порошок какао.
Был сильно удивлен – каша стала горькой. Желая исправить блюдо, добавил варенья из черной смородины.
Каша не стала лучше.
Ничего не оставалось, как выкинуть ее в окно с третьего этажа, что я и сделал.
Снизу раздались вопли удивления, переходящие в страшные угрозы для жизни.
Помниться, я очень испугался и решил переждать события под кроватью,
подобно Временному Правительству, о котором рассказывал дядя Коля отцу.
- Вот мы готовились взять власть в свои руки, штурмовали Зимний Дворец.
Сейчас пишут – «бескровная революция», всего несколько убитых.
А мы бежали на пулеметы!
Я слушал эти рассказы, запоминал, но понимал тогда не все.
Много позднее, в музее Революции, экскурсоводы называли разные цифры погибших
при штурме Зимнего Дворца. В чем дело? – спросил я у одного из них.
На что мне осторожно ответили – есть официальная цифра, которой мы должны придерживаться.
Но некоторые исследователи имеют особое мнение.
Например, в штурме участвовало несколько красногвардейских дружин от разных районов города.
А каждая дружина – это была не толпа, а военный отряд, в котором были даже свои санитарные команды.
После штурма санитары забирали своих раненых и убитых.
А кого не признали – оставили на площади.
Их число и стало официальной цифрой убитых при штурме Зимнего Дворца.
И сами военные отряды не сразу стали красногвардейскими.
Это собственники заводов в дни двоевластия и беспорядков в работе всех служб города организовали опытных рабочих в отряды для охраны предприятий. Раздали оружие.
Это были просто частные охранники, которые сегодня есть в каждой сберкассе.
Дядя Коля говорил, что они с мастером-лекальщиком еще требовали с хозяина оплату на
уровне своей квалификации за дежурство, а тот не хотел платить – говорил - разорят предприятие – все окажемся на улице.
Потом пришли агитаторы и все разъяснили про Советскую Власть – фабрики отойдут рабочим!
Без фабрики в городе хлеба с маслом не заработаешь. Это не на земле трудиться.
С отцом мы ходили на демонстрации первого мая. Он показывал следы от пуль
на решетках Зимнего Дворца. Довольно кучно стреляли.
Сейчас следы революции не ищите – решетки отреставрировали.
Очень долго в моей голове образ РАБОЧЕГО был связан с дядей Колей.
Его рассказы я хорошо помнил с детства.
Это были рабочие с интересами, занимавшиеся самообразованием,
уважающие в себе обширные знания технологических приемов и практические умения.
Им и их внукам нужны были Дворцы Культуры, и они их получили от своей власти.
Дяде Коле - революционеру Матвееву - дали ордер на отдельную квартиру в новом доме.
Улучшила жилищные условия одна семья, две другие перебрались из бараков в их комнаты.
Семья молодого рабочего-штамповщика дяди Саши с двумя детьми - 4 человека и вдова с тремя взрослыми детьми из Рязани. Уехали два человека – въехало семь.
Правда, тихий парень из Рязани - Валентин вскоре попал в тюрьму на два года – украл лыжи на вокзале. Город восстанавливали после войны приезжие люди.
Вскоре улучшили жилищные условия еще одной семье из двух человек – въехала семья из
4-х человек. Потом еще. Так постепенно наша коммунальная квартира стала жить плотнее и
утратила атмосферу взаимной симпатии и дружбы.
Я думаю, причина была не в тесноте.
Это были ДРУГИЕ РАБОЧИЕ.
В части мяса, картошки и масла, они жили лучше - у них оставались родственники в деревне.
Труднее всего им давался досуг. Казалось, они не знали, куда себя деть.
Выпивали, курили на кухне, бурно реагировали на замечания соседей, бранились с женами.
Кто-то из старых соседей неосторожно заметил - надо воспитывать детей, играть с ними.
И они, подвыпив, стали проверять дневники, играть в прятки по-взрослому - ломились в двери к соседям с ремнем в поисках любимых объектов порки.
Похоже, другого воспитания они и сами не знали.
Коммунальные квартиры стали проклятием войны - жилищный фонд был основательно разрушен.
Восстановление жилого фонда не поспевало за ростом населения и требованием кадров
для вводимых предприятий. Это был позорный просчет руководства города.
В правительстве города, похоже, нет даже группы настоящих математиков, способных решать
задачи сложнее, чем встреча паровозов, движущихся навстречу друг другу.
Целевая программа «Расселение коммунальных квартир в Санкт-Петербурге»
была запущена с 2007 года. Прошло 6 лет, но и сегодня наш город славен "коммуналками».
Не решена одна задача - во весь рост встает другая - как проехать по городу?
Не пора ли восстанавливать электрический общественный транспорт или это время уже давно наступило? А что делать с мусором, чистой водой и выхлопными газами?
А что будет с пенсией у тех, кто сегодня работает? Как рассчитать?
Проблем у города много, но есть ли спрос на математиков?
Сколько их работает в аппарате Правительства города сегодня?
Международные банки признают - стоит сегодня математику сделать ошибку, не учесть
какую-нибудь малую зависимость в своих расчетах - мировой кризис обеспечен.
В хорошем зарубежном банке держат супер компьютер в подвале и пол сотни КВАНТОВ -
талантливых математиков для решения задач, обеспечивающих стабильное развитие клиентов.
А сколько супер компьютеров в Правительстве города и сколько математиков,
обслуживают принятие решений в интересах такого мегаполиса как Санкт-Петербург?
Примечание:
(Из газет)
Коммунальные квартиры остаются одной из главных проблем Санкт-Петербурга, с которой власти борются уже двадцать лет. В Северной столице насчитывается более 105 тысяч коммуналок, в которых сейчас проживает 660 тысяч горожан.
На 2013 год городские власти обещают выделить на бюджетные выплаты рекордную за все время действия программы сумму – 2 млрд руб. На эти деньги планируется предоставить социальные выплаты 3 394 семьям и расселить 2 160 коммунальных квартир. То есть почти столько же, сколько и за пять лет. С учетом всех механизмов программы в будущем году планируется расселить 3 960 коммунальных квартир.
При этом в Смольном признают: несмотря на двойное увеличение объемов финансирования программы, кардинального прорыва в деле борьбы с коммунальным наследием города не случится. Хотя маховик конкурсного расселения раскрутят еще сильней.