Начало лета девяностых. Стоим в Росте в судоремонтном заводе. На причале раскинут брезент. На нём остатки прошлогодней картошки, вытащенные продовольственниками из корабельных кладовых. Это уже не картошка, а что попало. Если по-хорошему, то её просто выбросить надо. Но свежей ещё нет, да и будет она нескоро. Поэтому матросы из расходного подразделения после отбоя уныло выбирают из кучи те картошины, которые ещё можно почистить и пустить на доброе дело. Работёнка ещё та!
Будучи дежурным по кораблю, смотрю я с площадки правого трапа на эту картину и вспоминаю боевую службу. Тоже лето, но средиземное. Стоим в точке. Тут и там неподалёку остальные наши корабли на якорях красуются. Сила! В нескольких кабельтовых от нас сухогруз, пришедший накануне.
В кормовой части полётной палубы крейсера небольшой ажиотаж – корабельным вертолётом перегружаем картошку с этого сухогруза на «Киев». Вертолёт, как неугомонный, мотается туда - сюда. Картошки на нашей полётке всё больше и больше.
Картошка в сетках итальянская: крупная, чистая и оскорбительно ухоженная – просто отборная. Хоть в вазу ставь! Наши офицеры и мичманы берут аккуратные сетки от картошки для изготовления мочалок. Гляжу я на эту итальянскую картошку, а сам думаю: «Наша, всё равно, лучше!»