Вы видели глаза животного (да и человека), которое боится? Это далеко не хрестоматийно-животный страх. В нем собрано все: и мольба, и надежда, и апелляция к невиновности, и достоинство даже…, в общем, ровно все то, что, наверное, испытывал Достоевский перед казнью. Мне-то до кумира моего (точнее, одного из моих кумиров) далековато, но кой-что могу сказать.
Природа страха сложна, и тот, который считает такое простым инстинктом – простой дурак. Страх, являясь основой, парадигмой всего сущего на земле не может быть чувством простым в понимании. Даже в ощущении он настолько многогранен, неодинаков, цветист. Все это месиво, со всею очевидностью, зависит от самого индивида. Это ж, понимаете вы, «коня и трепетную лань…». Никто даже вкуса одних и тех же артишоков не услышит одинаково, а тут такое. Страх липкий, страх тошнотный, страх с тяжелыми пальцами, страх с зудом в животе, страх с оглядкою, страх с надеждою, страх безумный, страх беспечный, страх поскорей бы, страх да пускай хоть вечно, страх… Страх, страх, страх…. Страх, как дивные пальцы огранщика гранит нашу жизнь, делая ее цветистее, переливнее на божьем свету… Как странно, что ни один из охранников какого-нибудь «освенцима» не стал философом… Или стал?.. Наблюдать страх важнее для науки, нежели наблюдать жизнь. Что делает писатель, художник, композитор, как если не исследует боль, страх боли и боль страха? Каюсь, стащил фразу у Достоевского, но… не он ли есть первейший певец страха на земле? Идите, перечтите от «Бедных людей» до «Подростка», от Макара Алексеевича до Аркадия Макаровича… М-да. Только теперь понял, что все творчество Достоевского есть путь от отца к сыну…, от боли к страху… От боли к страху…