Немногие собрались на вершине небольшой горы, окруженной заросшим оврагом. Только те, кто мог вот так вот лицом к лицу встретить погибель. Они знали - конец рядом. Летний день выдался на редкость теплым и свежим, так что при других обстоятельствах я был бы не прочь прогуляться. Хотя, если бы не эти самые обстоятельства, я бы этого и не заметил. Солнце, словно скромный художник, выглядывало из-за горизонта и окрашивало облака нежно-алыми лучами. Внизу, немного вдалеке, вид, как на ладони: грязная речушка, вытекающая из канализационной трубы, густые заросли деревьев, закрывающие весь овраг, где, я знал, везде на земле валяются шприцы, а зимой дети катаются на своих ледянках. А вокруг разлегся город, начинающийся ветхими трех-этажками сразу за оврагом и заканчивающийся деловыми небоскребами где-то в непроглядной дали. Боже, только теперь, только здесь я заметил, как это красиво, особенно под лучами закатного солнца!
Я спокоен. Здесь все спокойны. Кто-то лежит и просто смотрит ввысь, кто-то стоит на смотровой площадке и пьют кофе из бумажных чашек, кто-то напоследок совокупляется, но здесь все спокойны, здесь собрались только те, кто знает, что паниковать уже поздно. Вся паника в городе. Отсюда не видно, но я знаю - там город совершает настоящий акт сумасшествия.
Я не боялся увидеть финиш, но не потому, что я сделал в этой жизни все, что хотел, а потому, что я знал - я этого уже не сделаю. Через десять, двадцать лет я буду заниматься тем же, чем и сейчас, с той лишь разницей, что я буду старее и потасканней. Так чего же бояться? Даже не знаю, что страшнее: такая жизнь или смерть. Остались считанные секунды. Надо что-то вспомнить напоследок, но всё теперь неважно. Всё, что было – суета.
Время не ждёт. Тик-так, тик-так, тик-так.
Взрыв. Время для меня стало двигаться медленно, словно давая насладиться последними мгновениями жизни. Вот движется взрывная волна, поглощающая все на своем пути. Огромная, величественная сила сметает тысячи жизней. Скоро она сожрет и меня, даже не обратив внимания на такую мелочь и я стану частью этой великой силы. В следующий миг вырос и огромный огненный гриб - монстр показал свое лицо. Гигантская волна неслась, снося деревья, уравнивая гниющие холупы и деловые многоэтажки, волна накрыла всё и вся, и вот, она пожаловала по мою душу.
Мгновение – и меня нет. Я всё ещё знаю, что происходит – тело испепелено, но разум ещё не погас. Я не вижу горящей пустоши, города, стёртого в песок, пыли, закрывающей солнце, так что всё вокруг превращается в блёклые силуэты, но я чувствую – странное ощущение. Перед тем, как окончательно отправиться в никуда, я подумал - что я потерял: каждодневное вкалывание за какие-то эфемерные цели, цикличная жизнь и саморазрушение – и так до конца дней. Теперь я свободен, я пришёл к финишу раньше, чем путь свёл меня с ума. Плохо ли это?
Не один я мерцал на этой уже сгоревшей земле, сотни людей, тысячи были в радиусе моего восприятия. Я чувствовал их эмоции, улавливал бесконечный страх, меланхолию, душевную боль, досаду о потерянном будущем и всё это окутывало бурей , сдавливало и одновременно несло в неизвестном человеку направлении. А что же в этой буре было от меня? Катарсис. Это был катарсис, испытываемый зрителем, и в то же время актёром второго плана, отыгравшего свою короткую и незаметную роль в этом вселенском театре.
Последняя искра моего разума уже почти погасла, а вместе с тем и гаснет вся мою сущность. Что меня ждёт? Я гасну, так что, скорее всего небытие и вечный покой. Тот мир, который я покидаю, существовал в пределах моего сознания, так что он погибает вместе со мной. А что есть жизнь – ходьба из ниоткуда в никуда.