Пустота. Пустота и тишина. Тишина, неожиданно разорванная на части водоворотом звуков. Их много, очень много – целый океан… Они наслаиваются друг на друга, так, что сложно отделить один от другого. Рев хищника и стон жертвы. Предсмертный хрип и плач новорожденного. Вздох и смех. Песня и шепот. Шум дождя, стучащего по крыше. Цоканье каблуков по разогретому солнцем асфальту. Шорох песка, бегущего сквозь пальцы детской ладони…
Она слышала их все… Все одновременно. Но… слышала и что-то еще.
Где-то далеко-далеко, на самом краю этого океана зародился долгий и мучительный крик. Странный. Непривычный. ЧУЖЕРОДНЫЙ и потому пугающий.
Он медленно рос, набирал силу, ширился и становился громче. От него уже закладывает уши, а все остальные звуки съеживаются, подобно листьям, брошенным в пламя костра.
Больно! Больно!! БОЛЬНО!!!
Господи, пусть это прекратиться! Скорее назад, в спасительную тишину! Скорее!
********************************************************
А потом она проснулась…
Подушка была мокрой от пота. Или от слез? Когда-то в детстве Светлана частенько плакала во сне, а на утро не помнила, почему и отчего. Это страшно огорчало ее мать, которой почему-то казалось, что именно она – причина этих таинственных слез, и что дочь просто не хочет говорить ей правду. Это было давно. Нет больше матери, нет больше детства… Но, может быть, старая привычка вернулась, пройдя сквозь годы? Кажется, ей снилось что-то тревожное,
СТРАШНОЕ
но вот что именно – она при всем желании так и не могла вспомнить. Как и в детстве… Светлана горько усмехнулась. Она лежала в кромешной темноте и, не мигая, смотрела туда, где должен был быть потолок. Глупо, конечно, так рассуждать. Потолок ведь всегда сверху – таков неписанный закон жизни. Как и то, что уже наступила пятница – последний день рабочей недели. День, который следует как-то продержаться.
Но почему тогда так тихо? И почему так ТЕМНО?
Она пошарила рукой на журнальном столике, стоящем около кровати, нашла будильник и щелкнула кнопкой. Экран зажегся изумрудным глазом.
00.00
Неужели сейчас полночь? Быть такого не может, ведь она отлично помнила, что легла в первом часу. Что-то было не так… Неожиданно она поняла, в чем дело - страшно хотелось пить. Еще минуту назад она и не думала об этом, а теперь жажда навалилась так, словно вокруг была бесплодная пустыня. Светлане даже показалось, что она чувствует скрип песка на зубах. Ощущение было настолько невыносимым, что она нехотя сбросила одеяло и села на кровати. Ноги щекотало холодом, идущим от пола.
Она встала и, не зажигая света, пошла к двери, ведущей в коридор. Зачем свет, если она и так прекрасно ориентируется в комнате, к которой настолько привыкла, что чувствует ее продолжением себя самой? В комнате, которая стала своеобразной раковиной, где можно отдохнуть и спрятаться от окружающего мира.
Светлана зашла в ванную. Свет все же пришлось включить. Открыв холодную воду, она с минуту отрешенно наблюдала, как струя, вытекая из хромированного крана, разбивается на сотни брызг о розовую поверхность ванны. Затем, набрав пригоршню воды, плеснула себе на лицо. Облегчения это не принесло. Она вновь потянулась к крану, но тут же застыла, словно пораженная громом. Застыла, глядя на свои руки, которыми всегда гордилась, и от которых… теперь кусками отваливалось гниющее мясо. Боли не было – просто медленный и необратимый распад.
Она подняла глаза на зеркало, висящее на стене, и закричала от ужаса. Из рамы на нее смотрела маска разлагающегося трупа.
Светлана стояла посреди ванной комнаты, глядела в зеркало и кричала. Кричала не переставая. Кричала, пока было чем кричать. А потом наступила тишина. МЕРТВАЯ тишина.
Над городом взошло солнце. Его теплые лучи коснулись земли, но некому было им радоваться. Они зайчиками отражались от битого стекла, но никто не хотел с ними играть. Они залили улицы, но никто не щурил глаз. В мир пришел свет, но исчезли звуки.
Посередине улицы, чьи ослепшие дома равнодушно уставились в никуда, застыла цепочка празднично разукрашенных машин. Яркие ленточки, цветные бантики, плюшевый медвежонок, закрепленный на бампере одной из них. А сквозь опущенные стекла на мир скалились истлевшие остовы счастливых новобрачных. Интересно, думали ли они, что фраза «Покуда смерть не разлучит вас!» - вовсе не пустой звук?
Он брел по безмолвным улицам опустевшего города. Города, откуда убежала сама Смерть, в испуге закрыв лицо рукавом савана. Смерть естественна, как и жизнь. То, что здесь произошло – не смерть. Кощунство, ересь, Хаос. Называйте, как хотите. Он шел, по щиколотку утопая в серой пыли, и никак не мог согреться. Странно, правда? Зубы стучали от холода, пар валил изо рта, но всего в двух шагах от него асфальт плавился от жары. Сумасшествие! Весь этот мир сошел с ума…
А потом он проснулся…
Страшно болела голова. Кажется, вчера он выпил слишком много. Удалась вечеринка, нечего сказать… Со стоном перевернувшись на спину, Артур пошарил по сторонам, но никого и ничего не обнаружил. Наверное, та эффектная блондинка, с которой он познакомился накануне, уже ушла. Когда же это она успела?
Стояла кромешная тьма, но Артур поначалу не обратил на это никакого внимания, целиком занятый головной болью. Он сжал виски. Боль пульсировала внутри черепной коробки целым оркестром с трубами, барабанами и лихо марширующим тамбурмажором. Аспирин нужен, а еще лучше – пиво…
Он с трудом сел на кровати. Босая нога наступила на что-то твердое. Пошарив по полу, Артур нащупал лежащий там мобильник и поднял его.
Черт, какая же темень стоит! Он нажал на первую попавшуюся кнопку. Экран вспыхнул цифрами 00.00. Ни привычной картинки, ни числа, ни месяца. Он надавил на следующую. Никаких изменений. Наверное, он что-то повредил, когда наступил на корпус.
Ну и черт с ним! Бросив телефон куда-то в сторону подушки, Артур встал и, ежась от холода, побрел на кухню. По пути он нащупал выключатель и щелкнул кнопкой. Вспыхнул свет люстры. Скользнув взглядом по комнате, Артур остановился и озадаченно почесал голову. Удивляться было чему – на полу перед кроватью лежал целый ворох одежды. Часть из нее принадлежала ему, а часть – в том числе и кокетливые черные стринги - явно вчерашней гостье. Джинсы, блузка… Она что же, голышом ушла? Артур хрипло хохотнул.
Нет, что-то здесь явно было не так… В квартире стояла абсолютная тишина – даже с улицы не доносилось ни единого звука, и это тоже казалось каким-то неправильным. Он был один. Где же тогда девушка?
Ему почему-то сделалось жутко. Захотелось закричать что есть мочи, разогнать эту гнетущую могильную тишину, но он с трудом подавил в себе это желание. Глупости какие-то… Если она ушла, то наверняка оставила дверь открытой – ведь у нее нет ключей. В таком виде дальше подъезда она не уйдет – значит искать ее надо там, а потом и разобраться, что за чертовщина тут творится. А для начала следует одеться: два нудиста для одной ночи – это уже многовато.
Артур шагнул к постели и потянулся к скомканной рубашке. Нога по щиколотку провалилась во что-то мягкое и липкое. Что за черт?! Он ошарашено уставился на пол. Паркет пузырился, словно расплавленный гудрон или болотная трясина, лишая опоры, затягивая внутрь себя… Беззвучно разевая рот, Артур попытался высвободить ногу, но сразу же провалился по колени. Выдавив из себя хриплый крик, больше похожий на карканье, он изо всех сил рванулся к кровати – почему-то именно она показалась ему единственным надежным островком в этом кошмарном болоте. Но чем сильнее он дергался, тем плотнее держала жадная трясина. Хрипло ругаясь, Артур, провалившийся уже по пояс, шарил руками по сторонам, надеясь ухватиться за что-то, что помогло бы ему вылезти – руки вязли, а каждое движение затягивало глубже и глубже… По грудь… По шею… «Так вот оно что… Значит девчонка никуда и не уходила! Вот соседи снизу удивятся…» - промелькнула безумная мысль.
Тишину квартиры огласил истерический смех, перешедший в бульканье…
На пыльной дороге, ведущей куда-то за горизонт, встретились двое. Один был достойным сыном минувшего века, другой – пасынком туманного будущего. Некоторое время они шли молча, затем первый нарушил молчание.
- Скажите, сударь, как вам думается – что там впереди?
- Ад… - нехотя буркнул собеседник.
- Почему же сразу Ад?
- Потому, что в Рай нас не пустят.
- Хммм…
Первый достал из кармана серебряную табакерку и без всякого желания, скорее просто по привычке, понюхал щепотку табака. Затем протянул табакерку спутнику. Тот отрицательно покачал головой и достал помятую пачку сигарет
- Как у вас там, в прошлом? – теперь уже он нарушил молчание.
- Неважно, сударь… Кризис, реформы, вот-вот вспыхнет революция. А у вас, в будущем?
- Конец света…
- Вот так-так! Не смейтесь только, но все лучшие умы, с которыми я общался и о которых слышал, в один голос говорили, что именно в будущем и наступит Золотой век…
- Не смешно. Мы же с детства молились на счастливое ПРОШЛОЕ.
- Конец, значит, света… Знаете, а меня это почему-то не удивляет. Сами подумайте – эгоизм и алчность моего времени, жестокость и безысходность вашего… Все это переполнило чашу и… породило Апокалипсис, только без ангельских труб. Мир просто не вытерпел. Он ведь, наверное, тоже…живой.
- Теперь поздно гадать.
И они скрылись за поворотом. За поворотом на дороге, ведущей в Чистилище.
А потом я проснулся…
Теперь сложно сказать, сколько прошло времени. Я просто странник. Одинокий странник в безлюдном мире. В мире, который сошел с ума. Что же произошло в ту роковую ночь? Катастрофа? Конец света? Вторжение марсиан? Какая теперь разница. Лично мне – все равно. Вот только в голову приходят странные мысли. Сколько времени мы издевались над миром? Над Богом? Друг над другом?
Знаете, я видел странные вещи. Видел, как горит вода и ржавеет золото. Видел немых птиц, плетущих гнезда из паутины, и дохлую собаку, которая день за днем, неделя за неделей, слизывает собственную кровь с пыльного крыльца. Видел привидений и ангелов. Много чего видел…
Так о чем это я? Вспоминать все тяжелее… Сколько мы насиловали планету, отравляя реки, вырубая леса, раня взрывами и обжигая радиацией? Сколько мы смеялись над Богом, лицемерно прикрываясь молитвами, в которые до конца не верили? Вдруг… Вдруг мы однажды сделали миру так больно, что он невольно повредился рассудком и выплеснул на нас все страшные сны больного сознания? Вдруг мы свели с ума самого Бога? Не распяли – это уже было – а довели до безумия??? От этих мыслей мне становится еще страшнее…
Мне холодно… Как же холодно этим жарким, душным днем… Я пытался развести костер, но язычки пламени…замерзли, превратившись в рубины прекрасной огранки. Безумие! Везде безумие!
Город ощерился, точно черный скелет. Я чувствую, что дома следят за мной миллионами слепых глаз. Следят с холодным любопытством – сколько я еще протяну? Смешно – полумертвый человек в полумертвом городе. Если – КОГДА – я умру, горд умрет вместе со мной? Возможно, именно по этому он так пристально смотрит – ловит последние минуты своей жизни. А сколько еще таких городов? Вдруг в каждом есть такой одинокий скиталец, думающий о смерти? Чет возьми, ведь надо найти их, собраться, начать жить заново, не совершая прежних ошибок! Нам ведь уже преподали урок, разве нет?! Надо искать остальных… Вот только отдохну немножко… Совсем чуть-чуть…
Когда он уснул, и сердце, скованное холодом, остановилось, пошел дождь. Сначала мелкий, а затем сильнее и сильнее, точно мир, пришедший в себя, пролил слезы над последним из своих непослушных детей. Потому, что он и вправду был ПОСЛЕДНИМ.
А ПОТОМ НАСТУПИЛА МЕРТВАЯ ТИШИНА…