* * *
В кабинет Прокопия Петровича входит травильщица Самоверова. Она беспрерывно вытирает взмокшие от волнения ладони брезентовым фартуком, проеденный местами серной кислотой до дыр.
- Звали, Про …Пе…? - говорит она с порога, забыв имя-отчество Прокопия Петровича.
- Звал, - отвечает директор. – Ты подходи ближе, садись, не бойся.
Варвара Ивановна, впервые оказавшаяся в кабинете высокого начальника, волнуется. Она неловко садится. И смотрит испуганно, смешно вытянув шею.
- Как дела? – считает необходимым спросить директор.
- Спасибочки вам, работаем, стараемся, - отвечает работница.
- Стараемся, да, видно не очень. Вот, есть информация, что в начале месяца вы допустили передержку на целых десять минут в серной кислоте партии корпусов бензонасоса?
- Чего? Каких корпусов?
- Каких надо, - нервничает Прокопий Петрович.- Факт передержки был или не был?
- Не знаю, не могу сказать.
Прокопий Петрович видит на лице женщины страх, и смягчается:
- Вы не волнуйтесь, Варвара Ивановна. Берегите сердце. Установлено, что ошибку допустил твой сын. Он у тебя работает?
- Ну, да. Но Ваня очень старательный мальчик. Делает всё, как я скажу. Конечно, молодой ещё, ему тяжело.
- Да уж, будь проклята эта война – мы вынуждены брать на работу детей. У тебя муж на фронте?
- А где же ещё?
- Не буду, Варвара Ивановна, ходить вокруг, да около: дело не очень хорошее. Невнимательность твоего сына стала причиной гибели военного самолёта и пилота. Вы понимаете, что это значит?
- Да что вы такое говорите?! – бледнея, улыбается, Варвара Ивановна. – Лётчик погиб из-за моего сына?! Вы, товарищ директор, похоже шутите?
- Какие уж тут шутки! Твой сын, не знаю - умышленно или не умышленно, передержал в серной кислоте партию корпусов бензонасосов, используемых в двигателях самолётов. В результате в корпусах образовались микротрещины, ставшие причиной гибели самолёта. Твой сын – преступник. Он должен понести заслуженное наказание.
- Господи, да он же ребёнок совсем! Как же так? Вы же понимаете, что он сделал это не специально, а по неопытности?
- Мальчика твоего, конечно, жалко. Если попадёт в НКВД - он пропадёт. Это ясно. Но выход есть. Ты должна взять вину на себя, а твой Ваня должен исчезнуть.
- Как это – исчезнуть?
- Я имею в виду - уехать далеко и надолго: скажем, записаться добровольцем на фронт.
- Ой, да кто ж его на фронт пустит?
- Пустят. У меня есть кое-кто в военкомате. Послушай, Варвара Ивановна, если хочешь сберечь сына – нужно сделать так, как я сказал. Звонить военкому?
- Честное слово, я как будто во сне, ничего не соображаю, - говорит Варвара Ивановна. – Коли по-другому нельзя, то я согласная,
Когда Самоверова уходит, Прокопий Петрович достаёт из сейфа, где совсем недавно лежали деньги, много денег, початую бутылку коньяка и пьёт из горла махом всё содержимое. Хмель ожидаемо дурманит голову, Прокопий Петрович опускается на колени и, рыдая, умоляет кого-то о прощении.
- Прости меня, прости! Слаб я, слаб.
Продолжение - http://www.proza.ru/2013/03/08/2025
или
Полный текст повести - http://www.proza.ru/2012/12/13/784