– Ты с чем здесь? – спросил он, обращаясь ко мне, когда оба мы сидели на балконе нашей больничной палаты. – Замена клапанов? Шунтирование? А, всего лишь центура! Ну, тогда ты новичок тут. Молодой ещё! А я здесь, можно сказать, обжился. Считай, дом мой теперь тут.
– Представляешь, я же в этой больнице ещё ребенком лежал. Еле спасли меня тогда – воспаление лёгких. Ты заметил, какие длинные здесь коридоры? Когда в детстве мне довелось здесь побывать, то мы с другими детьми всё фантазировали насчёт этого коридора. Он нам тогда казался очень таинственным. Мы рассказывали разные небылицы друг другу о таинственных существах, обитающих в этом коридоре, и чудесах, что в нём творятся... Я пробовал проверить, кто же там на самом деле живёт и что там происходит, но ночью нас не выпускали из палаты, а если я убегал, то меня ловили всегда на середине. Тогда с этим строго было... Детское отделение теперь в отдельном корпусе. Дети там, наверное, так же фантазируют, как и мы, чтоб скучно не было. А здесь всё те же длинные коридоры, в которых так легко запутаться или даже затеряться. Но ты не поверишь, чудо со мной случилось именно здесь. Правда, совсем не из тех, о которых фантазируют дети.
– Это было, когда я уже взрослым стал. Я тогда от воспаления лёгких умирал, а все думали, что у меня грипп, ну и лечили соответственно. В общем, вместо того, чтобы лечить, меня ещё и травили всякими лекарствами. Я тогда уже вообще ни на что не реагировал. А её увидел – и снова как будто свеча в душе у меня зажглась. Это она мне точный диагноз поставила – считай, спасла. Я её из своей палаты увидел, когда она по этому коридору шла. Она тогда ещё студенткой была и в этой больнице ординатуру проходила. Когда я выкарабкался наконец, нашел её. Весна была, а она в то время институт заканчивала. С красным дипломом закончила – отличницей была! А красивая как сама весна! Вдобавок умная и добрая очень. Но это всё так, к слову... Ну, а в тот день я ей подарил белые тюльпаны.
– Откуда ты узнал, что я люблю именно белые тюльпаны?! – удивилась она, широко раскрыв глаза. Ах, какие у нее глаза! Как небо – если радуется. А если печалится, то как море.
– А встретил я её именно здесь! Теперь вот снова здесь. И помру здесь. Всё здесь! Интересное совпадение, правда? Самые яркие впечатления моей жизни связаны с этой больницей.
– Пойдём, я тебе кое-что покажу.
Мы вышли из палаты.
– Вот этот коридор, – сказал он мне, помолчал и снова заговорил. – Она придёт, обязательно придёт и ты сам всё поймёшь. Я потому и живу, что хочу её увидеть. Мне очень нужно её увидеть. Не умру, пока не увижу!.. Когда придёт? Если бы я знал, когда она придёт! Вот, жду её тут. Но придёт обязательно! Не веришь? Ты можешь не верить, но я-то знаю. Откуда? Да не всё ли равно? Знаю, и всё. Это же необычное место, я тебе уже говорил. Здесь иногда происходят чудеса. Значит, она появится.
– Давно ли расстались? Давно. За это время дети успели вырасти, внуки – родиться. У меня? Нет. Почему? Да так... Зачем вообще? Чтобы не выделяться, быть таким же, как все? Только потому, что так принято у людей? Не хотел я и боялся ещё жизни загубить своей нелюбовью. Кто мне виноват в том, что её потерял?.. «Ты меня больше никогда не увидишь», – так сказала она мне в момент нашей последней встречи. Сказала и сдержала своё слово... Потом я долго пытался её отыскать – считай, всю жизнь. Но только всё бестолку. Её телефон превратился для меня в набор бессмыссленных цифр; дом, где она жила, опустел, а потом туда вселились чужие люди. Бесполезно искать её в социальных сетях – у неё другая фамилия, а может, даже имя. Все эти годы я вспоминал её, когда мне было плохо. Теперь я часто вижу её во сне. Одно время мне снилось, что вот мы на разных берегах стоим, а потом оказывается, что это вовсе не вода между нами, а бездонная пропасть. И я всё пытаюсь дотянуться до неё, тянусь изо всех сил, думаю, как же мне эту пропасть бездонную миновать... А однажды ночью, во сне, вдруг почувствовал, как что-то внутри меня будто оборвалось. С тех пор я в этой больнице частым гостем был. Я ведь по натуре оптимист, а может авантюрист, не знаю. Сколько мне этих центур уже делали! Я даже шутил по этому поводу, что каждый раз как новенький... Пока мне сердце не заменили на искусственное... Это ноу-хау нашей медицины: вместо сердца в тебя вставляют часовой механизм с самозаводом с кучей всяких датчиков, которые регулируют давление и всякие разные процессы в организме. Живи да радуйся. Только наши светилы допустили один просчёт: слишком быстро бегут эти часы, приближая мою старость и смерть. Поначалу я радовался: новое сердце, новая жизнь, новый отсчёт... А получилась та же гонка, по тем же правилам. Обогнать мои часы невозможно, остановить – нельзя. Можно лишь попытаться и успеть: сделать, если есть силы, сказать недосказанное, если уж совсем времени не осталось. Это как бомба с часовым механизмом. Я так ясно это ощущаю, только не могу на часы посмотреть, чтоб узнать, сколько же мне ещё осталось. Но она придёт, должна прийти... Откуда знаю? Интуиция мне подсказывает, сердца уже нет давно...
– Почему расстались, если такая любовь? Ну, это обычная история. Я ведь из богатой семьи, можно сказать, из аристократической. Родился с золотой ложкой во рту, как это принято называть. Помню своё детство: только птичьего молока в нашем доме не было. А она была простушка, как её мои родители окрестили, из села. «Тебе не пара», – говорили в один голос отец, мать и все наши многочисленные родичи. Но я упёрся: женюсь и всё. К тому времени я уже институт заканчивал. У родителей я единственный сын был, да ещё поздний ребёнок. Они всю жизнь надо мной тряслись, и я знал, что после института хорошую должность получу при должностях и связях родителей. А моё решение им придётся принять. Так я думал тогда. Но родители хитрее оказались: отец как-то договорился обо мне в институте, и вместо аспирантуры я улетел за океан делать докторат. В общем, купился я на красивую жизнь. «Через три года вернусь, всё у нас будет, и мы поженимся», – говорил ей я, улетая. Она не плакала, не просила. Только и сказала: «Ты ведь не вернёшься». А я стал убеждать её, что обязательно вернусь, что так лучше для нас обоих, и что нужно только немного потерпеть и перед нами откроются большие перспективы. Что так везёт одному на миллион, и что таким шансом грех не воспользоваться... «Тебе нужно так много?», – спросила она тогда. «Я хочу всё!» – сказал я. Это была единственная правдивая фраза, которую я сказал за целый вечер. Да, мне хотелось всего и всё было мало: успеха, красивой жизни и – что греха таить – женщин тоже. Любовь – хорошо. Но жизнь ведь гораздо многообразней, в ней столько удовольствий!.. А самое главное, она слишком коротка, эта жизнь, и можно не успеть взять от неё всего сполна... Честно говоря, тяжело мне было с её бескорыстием и скромностью. Да и хотелось взять от жизни всё. Молодой я был и жадный до жизни. Сколько мне сейчас? Пятьдесят шесть. Что, выгляжу старше? Старым я уже не буду никогда. Вот уж с кем мы точно разминулись, так это со старостью! Перехитрил я её. И всех своих кредиторов тоже. Ловко я их с носом всех оставил, а? Только что мне от этого радости? Мне бы мою любовь увидеть... «У меня есть только любовь, –сказала она, – решай, что тебе нужно». Я улетел за океан. Перед самым нашим расставанием она и сказала мне те слова: «Больше ты никогда меня не увидишь». Спокойно так сказал, без слёз, без истерик. Сказала и сдержала своё слово. Ну, а дальше всё получилось как в индийской мелодраме или как в сказке о золотой рыбке... Когда в стране всё рухнуло, отец умер, а всё наше состояние превратилось в ничто. Поэтому после защиты доктората я решил не возвращаться домой, тем более, что передо мной открывались блестящие перспективы. Работой я был доволен, но друзья детства предложили мне войти в долю на заправочной. Вариант казался мне совершенно беспроигрышным, я вернулся, вложил в это предприятие всё, что у меня было и ещё осталось после отца. Мать к тому времени тоже уже умерла. А ещё через год я сгорел: бизнес оказался мне не по зубам, и я вдруг оказался всем должен до гробовой доски. Слава Богу, работа для меня всегда есть. Самое приятное во всей этой истории то, что всех своих кредиторов я скоро оставлю с носом. Адвокаты кредиторов звонят мне два раза в неделю: в понедельник и четверг. Беспокоятся, сколько я ещё проживу. Забавно!..
– Почему мне так важно увидеть её? Да всё из-за этого механизма, будь он неладен! Знал бы, не соглашался на замену сердца. Мало того, что работает совсем не так, как мне обещали, ещё и холодно мне всё время. Это ведь всё искусственное, не живое... Вот, когда её вспоминаю, так вот горячей волной обдаёт, и я согреваюсь. Потому и увидеть хочу. Холодно умирать. И действительно, по ночам он всё ворочался, укрывался кучей одеял, хотя было совсем не холодно, а спал очень мало. Сам даже в шутку называл себя терминатором.
Через два дня после этого разговора у него случился приступ, он не то бредил, не то просто нёс какую-то ахинею, называл уже несуществующие адреса, торопился и кричал всё время, что опаздывает. Ему делали какие-то уколы, ставили капельницы, он пришёл в себя и ночью спал как младенец.
Потом я вдруг увидел его несущимся по коридору посреди ночи.
– Куда ты?! – удивился я. – Ты несёшься так, что молодые и здоровые позавидуют тебе! Неужели она пришла?!
В ответ он лишь весело улыбнулся и бегом скрылся в коридоре.
Сон казался мне настолько реальным, что я даже не поверил в то, что спал и все это мне привиделось.
Отодвинув занавес, разделявший наши больничные койки, я увидел незнакомого пожилого человека.
– Здравствуйте, – сказал я.
В ответ он поздоровался и внимательно посмотрел на меня.
– А где?
– Тут только два варианта, – усмехнувшись, ответил мой новый сосед. – Либо он вернулся домой, либо переселился туда, откуда не возвращаются. Хотя, может быть, и задержался временно в реанимации...
– Вы не знаете, что произошло ночью с моим соседом по палате? Я так крепко спал...
– Ночью он вышел в коридор, и ему стало плохо, – ответила медсестра, не вдаваясь в подробности. – Говорил, что ему нужно срочно с кем-то встретиться. Ну вот...
– Можно только попытаться успеть, – вспомнил я его слова.