Эпилог.
От автора. Сюжет большей части этой книги был в основных чертах обдуман мною осенью 2005 года. Тогда ясными сентябрьскими вечерами изумительно прекрасной и сухой осени я любил стоять под открытым небом за городом, в деревне, у себя на даче. Было тепло и тихо. Постепенно темнело, неяркая заря быстро блекла, и скоро только чуть более светлое место на горизонте показывало, куда ушло спать солнце. Через час становилось уже совсем темно, и в небе широкой белой полосой горели звезды Млечного пути, быстро приближалась полночь, но мне совсем не хотелось спать и, тем более, уходить домой из этого огромного мира, крышей которого был темный купол, покрытый мириадами звезд. Можете мне поверить – содержание книги рождалось как бы само собой: в моем воображении возникали события, герои жили своей жизнью, говорили друг с другом, а я только повторял шепотом за ними их диалоги, и видел как будто со стороны их действия. Как жаль, что у меня не было со мной магнитофона – я тогда пересказывал сам себе содержание тогда еще ненаписанной книги намного живее и интереснее, чем оно у меня потом получилось. Так продолжалось несколько вечеров, и затем я только вспоминал и записывал, что придумал раньше, правда, при этом некоторые действия героев книги получили дальнейшее развитие, появилось множество эпизодов, уточняющих их характеры и взаимоотношения, но главное, основное, было создано именно так.
Решив, чем завершить действие книги, я, конечно, стал прикидывать в общих чертах судьбы основных действующих лиц. Признаюсь, наметки судеб главных героев были давно уже придуманы, но как всегда бывает, некоторые образы увлекают, и хочется дать им более широкое развитие, дать большее место их действиям и показать подробнее их жизнь. Так, к примеру, получилось с образом Вероники, который сначала был задуман, как проходной персонаж – интересная, умная и к тому же красивая девочка, с которой Саша Тихонов просто проводит отпуск, но потом, спустя пару написанных страниц, я, честно говоря, сам заинтересовался ею и поэтому её образ получил такое развитие.
… И так каким-то неведомым мне доселе путем рождалось содержание книги, возможно, это все проходило ранее через мое сознание в течение моей жизни, но изложить на бумаге я решился только сейчас, когда уже давно отгорели зарницы моей молодости и старость, увы, оказалась уже совсем рядом.
А тогда, той прошедшей осенью, в лесу, на другой стороне реки, горели костры – это работники лыжной базы, расположенной неподалеку, сжигали сучья и деревья после чистки леса, на месте лыжных трасс. Скажу честно, мне совсем не нравится, что лес после этого превратился по сути дела в парк. При этом исчезла присущая любому лесу таинственность, когда буквально из-под ног неожиданно взлетала лесная птица, не стало укромных уголков, в которых водились зайцы и лисицы, не стало и незаметных, и известных одному мне, полян, на которых всегда можно было найти красноголовые подосиновики. Кроме того был уничтожен не только весь лесной кустарник: крушина, черемуха, жимолость, орешник, ива, смородина – их теперь в этом лесу уже нет, но и молодые деревца елей, вязов, осин и берез. Я думаю, что можно было ограничиться расчисткой леса на расстоянии пяти метров вдоль лыжной трассы и оставить в неприкосновенности остальной лес, но что сделано, то сделано и мне сейчас грустно оттого, что лес, который поднялся и вырос в течение моей жизни, так резко изменился.
И сейчас я снова и снова вспоминаю, как стоял ночами той прошедшей осенью под звездным небом. Порой мне тогда казалось, что у костров кто-то находится, кто-то подбрасывает в огонь хворост, хотя я знал, что рабочие оставляют костры без присмотра и уходят домой.
И вот однажды, уже после захода солнца, в начале сумерек я спустился по полю, перешел мелкую из-за засушливого лета речку, а затем пошел к последнему костру, еще горевшему в лесной темноте. В долине реки было уже темно, мне с трудом пришлось пробираться через заросли крапивы, ивняка и черной смородины, порой нога попадала в промоину, хлюпала болотина, но я не жалел, что пошел в такую неожиданную прогулку - на склоне горел костер и манил меня своим красноватым светом. Выйдя, наконец, из болотины, я вступил на тропку на месте лыжной трассы, но теперь костер стал мне невиден – его закрывала крутизна склона. Я стал подниматься вверх, по этой тропочке, такой знакомой мне по зимним лыжным прогулкам, и такой незнакомой сейчас, этим осенним вечером. Прямой путь к костру мне неожиданно преградил овражек, и я остановился, думая, как его перейти в наступившей темноте. До костра оставалось по прямой метров двадцать, и, я видел, что у него никого нет, просто положенные раньше сырые сучья подсохли в пламени костра, и теперь загорались, создавая иллюзию, что костер кто-то поддерживает, впрочем, я конечно, так и думал. И тут мне вдруг не захотелось подходить к костру, нет, я совсем не жалел времени на обход овражка, и тем более я не боялся темноты, просто мне не захотелось разрушать пришедшую в голову мысль. Я придумал, что сейчас у этого костра собрались все действующие лица моей книги. Я стоял, прижавшись к еще сохранившему дневное тепло стволу старой березы, и, казалось, слышал их разговоры и видел, вновь видел их все вместе, таких разных и порой незнакомых друг другу людей.
«Как же мне поступить дальше, что писать о судьбах моих героев - думал я, - ведь жизнь каждого человека – это целый мир, полый забот, печалей, радостей и надежд, как мне рассказать все это? Неужели один раз, встречающийся в книге персонаж менее интересен, чем главный герой Саша Тихонов, неужели он не жил вместе со мной на этой планете в этой стране?»
Я смотрел на красное пламя догорающего костра, и мне было жаль, что наша человеческая жизнь так коротка, что невозможно прожить ее несколько раз, и тем более изменить прошлое. Я думал не о себе, хотя и у меня в жизни было полно ошибок и ненужных хлопот, которых я бы мог избежать. Вот, если бы мы могли все предвидеть заранее! Но в том и величие жизни, что надо ценить каждую ее минуту.
…Но вновь подсохли лежащие рядом с костром ветки, и он снова разгорелся, и тут мне показалось, что у костра послышался женский голос, которого я раньше не слышал.
«Почему автор ничего не рассказал обо мне»? - спросила женщина.
«Кто же это»? – удивился я.
Я подошел чуть ближе к костру и присел на пень, стоявший на самом краю оврага, свесив ноги в его казавшуюся загадочной темноту, и прислушался. Нет, конечно, никого нет у костра, но неужели сейчас я не могу придумать новый персонаж книги, о жизни которого потом расскажу читателю.
«Конечно, могу», - подумал я.
И тогда я решил ввести в книгу маленький эпизод, в котором рассказывается о совсем молоденькой матери, у которой в середине апреля родился хорошенький мальчишка, причем его отец об этом даже не знал.
А костер уже догорал, все реже в нем вспыхивали ветки, а я глядел в окружающую меня темноту осеннего вечера и опять как-то само собой родился у меня в голове образ моей современницы и история ее жизни. Кто знает, может быть, я однажды видел ее?
Я, наконец, собрался идти домой, но теперь в наступившей полной темноте возвращаться прежним путем сейчас стало не только трудно, но и не безопасно: можно было подвернуть ногу на речных камнях или споткнуться о лежащие на земле ветки. Чтобы не рисковать, я решил идти длинным путем в основном по тропке лыжной трассы. Эта дорога была намного длинней, но по ней я безо всяких препятствий сначала шел в гору, потом выходил на поле у соседней деревни, и уже затем спускался по знакомой тропе к мосту через речку, ну, а там оставалось только подняться в горку, и я был дома. Поднимаясь наверх, я обнаружил, что овраг, отделяющий меня от костра, скоро кончился, и тут мне стало жалко отгоревшего костра, от которого уже остались одни угли, и я спустился к нему, сгреб оставшиеся ветки, валяющиеся вокруг него, и дождался, когда он снова разгорелся. Мое воображение опять окружило меня героями моей книги – все они были рядом: и мой знакомый Саша Тихонов, и прекрасная Вероника, и милая Катя. Здесь же сидели на бревне Сашины друзья - туристы - я даже слышал гитару. Чуть в стороне стоял вместе со своим отцом Сашин тесть Николай Платонович, а дальше виделись лица людей, когда-то мной упомянутых. Таня держала за руку какого-то незнакомого мне мужчину, вероятно, своего мужа. Почти рядом со мной стояли Сергей, Наташа и Лариса Сергеевна, здесь же была Ольга и преподаватели института, здесь были Сашины друзья по поездкам в «колхоз», а также Аннушка, председатель колхоза… Как много людей окружило меня! Я слышал, я чувствовал их мысли, все они мне были знакомы…
Мне уже хотелось спать и я, уставший от хождения по ночному лесу, наконец, пошел домой, а костер, вновь зажженный мною, продолжал гореть в темноте осенней ночи и я шел вверх по тропинке, часто оглядываясь на костер – мне так хотелось, чтобы он горел как можно дольше…
В небе светились звезды, пролетали, мигая огнями далекие самолеты, падали, чиркнув по небесной темноте, метеориты, спутники неслись среди звезд над нашей вечной Землей.
После прогулки я, наконец, пришел домой, в свой старенький дом, где прошли лучшие месяцы моей жизни – здесь я жил с детства каждое лето, здесь мне все знакомо, здесь многое сделано своими руками, в дом, который является частью моей жизни.
Я лег спать, но странно, теперь я не мог уснуть: все пережитое мной вновь и вновь проходило в моем сознании. Я решил пойти в светелку, чтобы успокоиться, и, поднявшись по лесенке, сел у открытого окна. Было очень тихо, так, что слышалось, как журчит на камнях совсем обмелевшая река, над дальним темным лесом всходили Плеяды, поле за деревней в свете звезд казалось большим серым пятном, а в лесу за рекой всё еще горел костер, возрожденный мной…
Рыбинск – Демино. 2005-2007 г.