Рукотворное море.
Наступила новая рабочая неделя и, как всегда бывает, когда этого не надо у Саши появилось много срочной работы: требовался выпуск чертежей на модификацию двигателя. Люди были в отпусках, и Саше пришлось всю неделю сидеть вечерами, чтобы успеть выполнить задание в срок и не работать в субботу, на которую была запланирована поездка к Ларисе Сергеевне. Съездить на дачу к семье времени не было, хорошо, что в город по своим школьным делам в середине недели приехала Надежда Ивановна, и сообщила, что на даче все в порядке. Когда в пятницу после обеда все чертежи были, наконец, выпущены, он вздохнул свободно. После работы Саша даже хотел приехать на дачу, на пару часов повидаться с семьей, но Надежда Ивановна отговорила его.
- Зачем тебе ездить, я завтра туда поеду, а ты приедешь ведь завтра же вечером, лучше отдохни, а то будут одни дороги.
Однако просто сидеть в городе было скучно, тем более, что погода наживалась, и Саша, позвонил Коле Литвякову и предложил покататься на лодке.
- Поедем, покатаемся, заодно выкупаемся, вода, наверное, нагрелась.
- Поехали, а то ты все на даче пропадаешь.
От автора. Есть что-то неповторимое при поездке на весельной лодке. Человек ощущает некое единство с лодкой и водой: с каждым гребком лодка проходит по воде путь пропорциональный приложенной к веслам силе. Можно грести очень быстро – тогда разогнавшись, ты едва успеваешь погрузить весла в воду, а надо снова делать энергичный резкий гребок, и так снова и снова, все мускулы напряжены, человек работает, как хорошо отлаженная машина и внутренне гордится собой, что у него так хорошо получается. Можно грести спокойно и, войдя в ритм движения, смотреть по сторонам, любуясь рекой и своей подругой, сидящей напротив. Можно, наконец, просто удерживать лодку на месте или сообщать ей небольшое движение. И во всех случаях человек находится наедине с природой: он слышит плеск воды, крики чаек, гудки теплоходов, крики купающейся ребятни; лодка качается на речной волне; пахнет речной свежестью, чуть-чуть соляркой – это рядом прошел теплоход, с берега тянет дымком костра.
Мне, да впрочем, наверное, любому из нас, нравится летним вечером сесть в весельную лодку, раздеться до пояса и подставить ласковому и уже нежаркому солнцу свое тело, затем, сняв обувь, ощутить ступнями тепло лодочного настила.
Звенит отвязанная цепочка, журчит вода под днищем лодки, и тут, оттолкнувшись веслом от причала, ты вдруг ощущаешь свободу, течение сносит лодку, поэтому надо быстро сесть за весла и, развернувшись отправиться в плавание по реке.
Встретившись с Николаем на лодочной станции, Саша залюбовался его фигурой, и, конечно, позавидовал ему: давно ли во время учебы в техникуме это был высокий, худощавый чуть сутулый юноша, сейчас это был прекрасно, гармонично сложенный молодой человек с накаченными мускулами и гордой осанкой.
- Я всё завидую тебе.
- Занимайся спортом, гантельками по утрам зарядочку сделай, в спортзал ходи – штангу повыжимай, километра по три каждый день пробежку делай, и таким же будешь, - посоветовал Николай. - Только делай это регулярно и не для рекордов, а для здоровья.
Саша и Коля, как всегда, взяли двух парную весельную лодку и, отчалив от мостков и войдя в ритм движения, быстро переплыли Волгу.
- Идем к электростанции!
Вода водохранилища, пройдя турбины ГЭС и отдав им свою мощь, попадая в Волгу, создавала сильное течение, справиться с которым было трудно. Друзья со всей силы налегали на весла, а лодка почти не двигалась с места.
- Раз, раз, раз! - командовали они сами себе.
Лодка рывками уверенно поднималась вверх по течению, но на повороте напор воды прижимал ее почти к самому берегу, так, что весла почти касались глинистого крутого обрыва.
- Гребем чуть-чуть речнее!
Несколько резких гребков - и лодка отошла метров на десять от берега.
- Молодцы ребята! – крикнул им с берега старичок-рыболов.
С полчаса лодка с ребятами поднималась по реке, борясь с течением и, наконец, вошла в устье небольшого ручья, впадавшего в реку недалеко от электростанции.
- Ну, теперь, давай выкупаемся!
От автора. Приятно после интенсивной работы веслами вдруг ощутить необычную легкость в движении и, вступив на мокрый, прибрежный песок, твердость земли, а затем, повернувшись к солнцу почувствовать его тепло, чтобы через мгновение погрузиться с головой в прохладную речную воду!
Выкупавшись, ребята, решили немного пройтись по берегу метров двести до старого русла реки, уходить дальше, тем более подниматься на плотину они не решились, опасаясь за сохранность взятой на прокат лодки.
- Как у тебя жизнь, как семья, как сын?
- Да все хорошо, ждем теперь второго, а ты всё один?
- Все один, никого не встретил.
Саша знал, что Николай ранее был женат, но что явилось причиной развода оставалось для него неизвестным, а спрашивать самому об этом считал неэтичным.
Чайки кружились над водой, вылавливая оглушенную турбинами рыбу, громадное здание электростанции бросало тень на берега, солнце клонилось к закату.
- Саша, я знаешь, завидую тебе: у тебя есть семья, а я один, родителям уж надоело со мной на эту тему говорить, – неожиданно начал Николай. – Я ведь не то, что ее забыть не могу, простить ей не могу, да и сам я виноват. Послушай меня, мне может выговориться надо, много в себе держу. Я все с юности хотел себя испытать, себе трудности создать: в техникум поступил туда, где конкурс побольше. В «колхозе», в техникуме, тогда, помнишь, мешки вызвался с деревенскими мужиками таскать, за молоком по утрам ходил за три километра каждый день, курсовые в техникуме первый сдавал, «красный» диплом получил, но в родном городе не остался. Извини, я к тебе претензий не имею, а мне все хотелось быть самостоятельным и все в жизни попробовать, всему научиться. После первого курса института призвали меня осенью в армию, и попал я в ВВС фотографом, сидел в каптерке и фотографии печатал, которые летчики делали во время полетов и учений. Часть наша рядом с областным городом была расположена, в соседней с нами области, сам себе хозяин, все ко мне бегают за личными фотографиями, офицеры домой приглашают детей и семью сфотографировать, но все это не то, нет трудностей, которые преодолевать надо. Поговорил я с командиром, обозвал он меня, но и похвалил, перевели меня в авиационные техники, только я там освоился, пришла команда выделить специалистов для части, расположенной в Закавказье. Ну, я, конечно, сам туда попросился. Прямо скажу, в этой части половина местных, за взятки – у них и такса была установлена, сколько тысяч дать, чтобы в своей республике остаться, сколько, чтобы рядом с ней служить, сколько в Союзе остаться и, конечно, чтобы совсем не служить. Конечно, какие из них солдаты: папаши на «Волгах» в выходные дни приедут, руководству части в подарок каждый пару бутылок коньяку привезет, и свое чадо с собой на побывку возьмет. Некоторые из их умудрялись, служа в армии, в институтах учиться и сессии сдавать. Все на нас нескольких русских техниках и держалось, пытался я однажды одному местному объяснить, что гайку на трубопроводах надо контрить, так ведь не понимает, говорит: «На автомобиле нет контровок и тут не надо!» Начал я понимать, что как не старайся, а все равно за всех всей работы не сделаешь, но службу все же дотянул, и аварий у нас в части не было. После армии вернулся я домой, работать устроился в родной техникум мастером в токарную мастерскую - ребятам практику проводить, старый то преподаватель, как его – Евгений Петрович - на пенсию ушел, и, по совместительству, - лаборантом сборки. Восстановился в институте, проучился два года, скучно мне стало, всё одно и тоже каждый день. В отпуск поехал я по тур. путевке в Теберду и там познакомился с одним геологом. Увлек он меня на Север, взял я опять академический и поехал в Тундру. Вели мы там разведку месторождений при помощи взрывов: заложат в одном месте взрывчатку, и рванут, а потом по датчикам смотрят, есть там, что или нет - это целая методика. Ну, конечно, рыбу заодно на озерах глушили, ягод там клюквы, морошки – видимо, не видимо! Но быт, извини меня: после получки покупают ящик водки и пьют до, сам понимаешь до чего. Наблюют в зимовье прямо в комнате, где живут – вонь страшная, и всем хоть бы что! Я-то после того, как тогда в техникуме на вечере набрался, почти не выпивал, а тут, если не пьешь, значит не наш! Я стал приспосабливаться, выпью первый стакан со всеми, а потом из дома смотаюсь, хорошо, если мороз небольшой, возьму лыжи и часа на три кружок сделаю, потом снова домой приеду, и так раза три катался, пока все не упьются. Сначала противно мне было среди этой блевотины жить, убирал я за ними, а потом вижу, стали они на меня как на слугу смотреть, ну думаю и черт с вами, не я блевал, не мне и убирать! Сам понимаешь, долго я там работать не мог, на следующий год получил расчет – деньги довольно приличные, поставил этой братии ящик водки и вернулся домой.
С разговором ребята дошли до основания плотины и остановились. В старом русле реки было тихо, плескалась рыба, несколько рыболовов сидели с удочками на берегу. Отсюда, от подножья плотины, ощущалось, что строителями электростанции был выполнен громадный гигантский труд, перед которым меркнет одно из семи чудес света - Египетские пирамиды.
От автора. В самом деле, что значат для нас эти сложенные из камня четырехгранники, возвеличивающие владык древней страны после их смерти? Разве стал народ Древнего Египта жить лучше, построив эти могильные памятники, разве они обезопасили страну от неурожаев, голода, наводнений, болезней и нашествий иноплеменников? И вот стоят они уже тысячи лет, как символы абсолютно напрасно затраченных сил и человеческих жизней, удивляя быстротекущее Время и меняющиеся людские поколения. Нет, не боится их Время, мудрое Время смеется над глупостью их создателей и сохраняет их, как пример расточительности человеческих сил.
- Саша, у меня дед здесь на строительстве работал, в лагере сидел, тут он и умер, не знаем, где его могила, – Коля замолчал, и погладил рукой один из камней, уложенных по откосу плотины. - Может быть, этот камень касались его руки. Ты меня подожди, я поднимусь наверх плотины.
- Ну, а я пойду к лодке.
Отойдя метров на сто от плотины, Саша оглянулся: издали казавшейся совсем маленькой фигура Николая была видна на самом верху плотины. Саша представил себе, что тот сейчас видит вокруг себя: на север по плотине уходит шоссе, теряющиеся потом в бесконечных лесах с редкими селами и деревнями, и заканчивающиеся полным бездорожьем. На востоке у подножья плотины расположены коллективные сады, за ними шоссе, ведущее в город, а дальше поля, деревни, небольшие леса, километрах в десяти за полосой леса видна новая даль, синеющая у самого горизонта. На юге, за Волгой раскинулся город: вдоль набережной зеленеют деревья парка, белеет колокольня собора, множество домов издали кажутся одной громадной безликой массой, дымят трубы заводов и издали видно, как громадный купол загрязненного воздуха стоит над городом. Чуть западнее видно массивное, построенное в стиле сталинского классицизма здание электростанции – от него идут линии высоковольтных передач. А на западе среди поросших лесом берегов вытянулся километров на десять залив водохранилища. Когда-то, до постройки водохранилища, здесь было русло крупного волжского притока с множеством поворотов и стариц, с берегами, поросшими ивняком и черемухой. Сейчас клонящееся к закату солнце отражается в воде залива, плещется волна о бетонные стенки плотины. Кажется, так было всегда, и будто бы не было с древности заселенной человеком земли с заливными лугами, сосновыми борами на возвышенностях, с множеством деревень и сел, небольших городков. Кажется, что и не было никогда весенних разливов, не было запахов трав на заливных лугах, не было пыльных проселков, не было ржания лошадей в ночном, не было песен на деревенских праздниках, не было старинных дворянских усадьб, не было колокольного звона. Из истории Человечества безжалостно вырвана одна из страниц, и никакой реставратор ее не в силах восстановить.
Саша так и не решил, не разобрался, чем явилось создание водохранилища: благом или ошибкой. Конечно, электростанция, хоть и не очень мощная, дает электроэнергию, энергию практически очень дешевую и по сути дела даровую. Создан надежный водный путь в верховьях Волги; исключена возможность катастрофических весенних паводков; в жаркие сухие, летние месяцы воды водохранилища постепенно сбрасываются, поддерживая уровень воды по всему нижнему течению Волги. Это несомненные, весомые доводы в пользу создания водохранилища. Родители рассказывали Саше, что раньше, до создания водохранилища Волга была настолько мелкой, что ее местами переходили вброд или переезжали на лошадях – ясно, что ни о каком надежном водном сообщении, тем более о перевозке значительных грузов по Волге, не могло быть и речи. Кроме того, весной при одновременном таянии снега на Волге и притоках вода в иные годы поднималась метров на пять, заливая низинные места не только всего междуречья, где теперь расположено водохранилище, но и все ниже лежащее по течению пространство: в такое время по улицам Верхневолжска местами ездили на лодках.
К несомненным недостаткам существования водохранилища относится, то обстоятельство, что затоплена громадная, гигантская площадь земли (как не вспомнишь Голландию, где землю наоборот отвоевывают у моря!), на которой было множество прекрасных заливных лугов, лесов, росли даже редкие в этих северных местах дубы. Изменился климат окружающей местности: теперь по весне требуется значительное количество солнечного тепла для таяния снега и льда, а также для нагрева массы воды, в результате лето стало наступать позднее. А осенью, наоборот нагретая за лето вода долго отдает свое тепло, которое к этому позднему времени уже никому не нужно, в результате в ноябре и начале декабря долго бывает сыро и зима скоро не устанавливается.
Особо, отдельно от экономических и практических доводов стоит нравственная проблема навсегда переселенных в другие места жителей скрытых водой городов и селений, разрушенных монастырей и церквей, оставленных под водой кладбищ и погостов. Нет, это не ушедший под воду, чтобы скрыться от врагов град Китеж, это утопленная и сейчас мертвая земля. За прошедшие годы водой вынесены на берега пни и коряги – остатки некогда в спешке сведенных лесов; всплыли многовековые торфяные болота – эти плавучие острова долго скитались по водной поверхности, мешая судоходству, пока не приткнулись, наконец, к берегам и мелководью, где и поросли кустарником. В результате водной эрозии во время жестоких осенних штормов рушатся песчаные берега, засоряя судоходные фарватеры; где-то под толщей воды течение уже давно размыло бывшие здесь когда-то и луга, и пашни, и фундаменты бывших построек, и проложенные дороги, и кладбища. Дольше всех сохранились остатки взорванных храмов – кое-где выступают из воды фрагменты их стен; давно исчезли под дождями и снегами покрывающие стены росписи; волны разрушили остатки алтарей, но почему-то в тихую солнечную погоду кажется, что стоит над оставленными поруганными храмами призрачная радуга – это, несмотря на все беды, никуда не уходят ангелы и стерегут святые места, и плачут в осенние штормы, и надеются на возрождение каждой новой весной.
Саша иногда думал, как надо было поступить, тогда в далекие тридцатые годы, чтобы получить и несомненную выгоду и избежать явных недостатков при создании водохранилища – и не находил ответа. Одно взаимно исключало другое! Допустим, проблему судоходства можно было решить, создав систему каналов и шлюзов, в этом случае было бы затоплено совсем немного земли, но как быть с весенними наводнениями? Опять для их устранения требовалось построить плотину, регулирующую лишь сброс весенних паводковых вод, и не строить ГЭС, но это опять вело к весеннему затоплению междуречья на один-два месяца! Можно было построить не столь высокую плотину и не столь мощную по тем временам ГЭС, создав судоходный путь, но это опять требовало подтопления земель и необходимости переноса большей части городов и селений, расположенных вдоль рек. При этом, правда, пришлось бы копать каналы на дне водохранилища для обеспечения судоходства и потом регулярно их чистить.
«Вот и плещется в своих берегах рукотворное пресноводное море, созданное человеком, созданное и его смелой оригинальной мыслью, и каторжным трудом, вызывающее и восхищение и горькие слезы! Нам, нынешнему поколению не решить, как быть, с ним дальше, но и будущие поколения поломают над этой задачей головы», – думал Саша.
Скоро вернулся Николай, друзья сели на берегу.
- Ну, как там?
- Понимаешь, когда я туда прихожу всегда деда вспоминаю, это ему лучший памятник.
Саша не стал спорить с Николаем, наверное, это было действительно так.
- Посадили его за колоски, да не за то, что с поля после жатвы собирал и домой к себе их тащил, а за то, что организовал их уборку школьниками.
- Как это так?
- Отец говорил, что осень в тот год было сырая, хлеб убирали под дождем, много оставили, и дедушка, а он был бригадиром, организовал школьников на уборку колосков. Школьники все поля обошли, собрали все остатки с полей и положили их под навес, сушится. Дедушка в ту осень совсем замотался с сушкой зерна, оно прямо в снопах прорастать стало. Днем и ночью зерно сушили, молотили, веяли, чтобы оно не загорелось, ты помнишь, тогда в 65 году мы тоже в колхозе зерно через веялку без конца гоняли, а оно все равно было горячее. Забыл он совсем, что колосками то никто не занимается, да может быть, и забыли бы про них, не до них было, а дедушка сам вспомнил и велел везти их на сушилку. Приехали, а там, на соломе озимь уже выросла. Ну, кто-то и стукнул, что дедушка сгноил зерно. Дедушка, как это случилось, отцу потом говорил, что лучше бы сам поехал за этими колосками, взял бы да все в овраг свез, может быть, никто и не вспомнил, и не узнал. Забрали его, пять лет дали, и попал сюда на стройку, тут и пропал. А ведь такой труженик был, первый в колхоз записался, хоть и жил до этого хорошо. В партию после смерти Ленина вступил, верил в справедливость, работал больше других, строго спрашивал - наверное, кому-то насолил своей требовательностью, вот на него и донесли. Жалко, конечно, что так получилось. Вот я только, к сожалению, здесь редко бываю, живу в городе совсем в другой стороне, а отец у меня на родительскую субботу приезжает сюда каждый раз, здесь поминает деда.
- А я часто бывал здесь: приезжал сюда на велосипеде вместе с Женькой Рудаковым, а потом он уехал учиться в Москву. Ну, рассказывай, что у тебя было дальше.
- Дальше, а дальше я опять восстановился в институте, а работать устроился на одно «веселое» место - мастером участка на газопроводе. Сам себе хозяин, «газик» в моем распоряжении, сначала шофера мне дали, а скоро я сам на права сдал. Ездил я по всему своему участку, проверял как дела на контрольных станциях. Каких либо серьезных замечаний у нас не было, народ подобрался ответственный, чуть что выгонят, но и снабжение у нас было специальное, орсовское, магазинчик был, где отоваривали только наших. Пообвык я, со всеми познакомился, в курс дела вник, разобрался, где требуется чаще появляться, а где и так все в порядке: все-таки житье в Тундре многому научило, как надо себя с начальством и подчиненными держать. Времени свободного много, в институте опять курсовые стал раньше всех сдавать, хоть и не всегда на занятиях появлялся. Машина сломается – в гараже починят, бензина - сколько хочешь! Иногда поедешь на водохранилище к рыбакам, а там за канистру бензина тебе рыбы рюкзак наложат, а то прямо скажут: «Бери, сколько хочешь!»
Год я там проработал, начальство за ответственность меня ценить стало, говорили, мол, институт закончить – на повышение пойдешь. Однажды летом, после сдачи экзаменов, собралась наша группа у одной женщины на даче, да это же рядом, отсюда в двух километрах за заливом. Прекрасно надо сказать, отдохнули: и песен попели, и шашлычки сделали, я рыбки привез – уху сварили. Случайно познакомился я там с младшей сестрой своей однокурсницы, совсем еще девочкой, ей лет восемнадцать тогда было, в художественном училище в Неровске, километрах в шестидесяти от Старославля училась. Заинтересовалась она мной: я и про то, как служил, рассказывал, и как в Тундре жил. Поскольку выпили мы тогда, остался я у них ночевать, все-таки за руль выпивши я никогда не садился. Утром пошли мы, кто остался ночевать, на водохранилище купаться, а потом домой я собрался, а эта девочка и говорит: «Мне вечером надо экзамены сдавать в училище, не возьмете ли с собой в город, я там, на московский автобус сяду», а я ей и говорю: «Зачем в город, я Вас до самого порога училища вечером и довезу». Короче говоря, еще полдня мы были с ней, а у меня, понимаешь, ни с кем ничего не было, ну и увлекся я Аленькой. Спросил я ее, когда надо быть на экзамене и часика за три поехали. Она все волновалась, мол, не успеем, но я за два часа ее на место привез, она даже на квартиру к себе зашла. Дождался я до конца экзамена, поздравил ее и с шиком перед ее однокурсниками до квартиры довез. Предлагал домой в Верхневолжск к родителям отвести, но она отказалась. Увлекся я девочкой… - Николай задумался, вероятно, решая, стоит ли все рассказывать Саше.
На берегу за спиной ребят раздались голоса - к воде спускалась компания людей, вероятно, из числа местных садоводов коллективного сада, решивших выкупаться и отдохнуть: двое мужчин, лет под пятьдесят, с женами, молодой человек, чуть старше Саши и Николая, вероятно, сын одного из них, Саша где-то его видал в городе. За ними шли три женщины: одна пожилая, похоже, мать одного из мужчин, другая, молодая вела за руку пятилетнего мальчишку, наверное, сына, а за ними, чуть отстав, высокая девушка семнадцати - восемнадцатилетняя лет в скромном коротеньком платьице с распушенными длинными светлыми волосами в веночке из ромашек.
Компания отошла от ребят метров на десять и расположилась на берегу. Мужчины быстро выкупались, женщины присели на лежащее, на берегу бревнышко и разговорились, а маленький мальчишка стал, смеясь, бегать по песку и воде вдоль берега, пока не решился влезть в вытащенную на песок лодку.
« Конечно, ему интересно посидеть в лодке, пускай поиграет», – подумал Саша, вспоминая, как он сам в таком же возрасте, убежав вместе с соседскими мальчишками на Волгу, тоже впервые сел в чью-то лодку.
- Олежка, нельзя, сейчас же вылезай! - девушка в веночке подошла к лодке.
- Если хотите, мы вас можем недалеко покатать на лодке, - предложил Николай.
- Ну, разве только недалеко от берега. Мама, можно мы прокатимся на лодке? - крикнула девушка и, получив одобрительный ответ, села в лодку.
Ребята отплыли от берега и сделали небольшой кружок в сторону старого русла. Мальчишка с интересом совал ручки в воду и вертел головой, девушка молчала. Саша невольно залюбовался ею:
« У нее сейчас период расцвета, из угловатого рослого подростка она превращается в хорошенькую девушку. У нее еще все впереди: первая любовь, первые свидания, первые поцелуи. В таком возрасте была Таня, когда мы с ней стали встречаться».
Лодка причалила к берегу, девушка сказала: «Спасибо» и, подхватив мальчишку, пошла к своим.
- Ну, пора домой!
Несколько дружных гребков и сильное течение подхватило лодку. Быстро стал удаляться берег, девушка на прощание махнула ребятам рукой.
- Хорошая девушка, - сказал Николай. - Она так похожа на мою Аленьку, только у той волосы были темные и вьющиеся, а так очень-очень похожа.
Река быстро, за какие-то несколько минут донесла ребят до впадения в Волгу, и теперь на расстоянии километра еле угадывалась и устье ручья, где останавливались ребята, и пришедшая туда компания. Однако переплыть Волгу в этот раз быстро не удалось: сначала снизу прошли один за другим три трехпалубных теплохода, потом сверху два сухогруза, а затем опять снизу прошел местный водный трамвайчик. Ребята удерживали лодку на месте, пропуская теплоходы.
- Коля, смотри, что к нам принесло! - на воде плыл венок из ромашек. - Кто знает, может быть, эта девочка его отправила в путешествие?
- Похоже. Пускай плывет!
- А может это она для тебя, его в воду отпустила, - пошутил Саша, - ясно не для меня – у меня кольцо на руке, да и ты у нас каков красавец-мужчина!
- А что может быть, не все же тебе, ты теперь человек женатый, а раньше ты, небось, ей и свидание бы назначил.
- Такой вариант, безусловно, был не исключен…
Чтобы быстрее переплыть Волгу решили подняться немного повыше, и приплыть прямо к лодочной станции. Фарватер Волги здесь был осень узкий, и теплоходы могли проходить его только по очереди в одну сторону, пропуская друг друга. В одном месте лодка даже задела дно.
- Да тут сплошь мели! Если вода маленькая, то можно пол - Волги по колено пройти.
Знакомый причал. Ребята сдают лодку. Солнце совсем склонилось к закату и громадным бордовым шаром совсем незаметно идет по небу. Солнечное тепло напитало и воздух, и землю, и воду. Тени от домов и деревьев, кажется, застыли на месте. Городской воздух пахнет пылью и асфальтом, выхлопом автомашин и какими-то терпкими цветами, наверное, неприхотливыми бархатцами. Иногда легкий ветер приносит с Волги свежесть воды, но через минуту снова окружают тебя запахи нагретых кирпичных стен, автомобильной резины, откуда-то тянет масляной краской – вероятно, кто-то решил, пользуясь наступившей хорошей погодой, сделать ремонт. Из рядом расположенной столовой распространяется целый «букет» запахов: пахнет жареными «столовскими» котлетами, кислыми щами, суррогатным кофе – так пахнут столовые по всей нашей стране. Пустеют улицы, только группки молодежи потянулись к городскому скверу на танцы. Какой то «меломан» выставил на открытое окно магнитофон и «угощает» публику песнями Высоцкого, жить которому остается считанные дни. Летят куда-то над пропастью кони, летит наше время…
- Ну, чем у тебя все кончилось?
- Стал я к ней ездить и через месяц сделал предложение. Оба были глупые, ну ладно она, а я-то должен бы понимать, что не дело молодым жить отдельно, да еще в разных городах!
Дали мне отпуск на три недели, съездили мы с ней в Прибалтику: Даугавпилс, Сигулда, Юрмала. Стал я чувствовать, что староват для нее, нет не в том смысле, а пойдем мы на танцы, она танцует, а я по-новому, и танцевать не умею. К ней молодые «клеятся», забывает она, что замужем, на ребят – ровесников заглядывается. Не перебесилась еще, может быть, встретились бы мы через четыре-пять лет, не было бы у нас таких возрастных проблем. Так-то она умная, толковая, рассудительная девочка, талант к живописи есть… Ну, а там я стою в сторонке, а к меня бабенки моего возраста на белые танцы приглашают, прижимаются – у них свое на уме. Ничего, прошло свадебное путешествие без скандалов, хотя хотелось кое-кому морду начистить – уж больно к Аллочке приставали, но как поймут, что она моя жена, сразу на попятную.
- Конечно, с твоим ростом и твоими кулаками трудно разговаривать!
- Вернулись мы домой, и началась у нас супружеская жизнь: то она на выходные домой приедет, то я на неделе к ней вырвусь! Летом еще ничего: родители и ее и мои в выходные на дачи уезжали, а осенью где ночевать? У нас однокомнатная квартира, у ее родителей хоть и трех комнатная, но сестра с мужем и ребенком с ними живут. Поговорил я с начальством: дали мне комнатку в общежитии – все свой угол!
От автора. Многое в дальнейшей жизни молодоженов зависит от того, как они проживут первый год, а особенно медовый месяц: ведь по сути дела в этот период времени они еще друг для друга чужие люди, и им надо приглядеться и освоиться в отношениях, понять друг друга и притереться. Лучше, если они сами во всем разберутся и поймут друг друга. У каждого отдельно взятого человека полным-полно недостатков, которые часто видны только со стороны, а при создании новой семьи количество их, казалось бы, должно удвоится, но тут происходит, я не побоюсь сказать чудо. Супруги, создав семью, переходят в другое качество, и часто совершенно неожиданно даже для самих себя расстаются со своими недостатками. Я затрудняюсь сказать, что является причинами этого явления: толи стремление и желание жить «как все», то есть приходить после работы домой и проводить свободное время в кругу семьи, толи рождение ребенка и связанные с этим заботы, толи стремление улучшить свои бытовые условия - рай в шалаше хорош только для влюбленных. Возможно, конечно, и то и другое и все вместе, и еще масса других причин. Я знаю несколько случаев, когда люди создав семью, сумели отказаться от вечных человеческих пороков. Пьяница становился толковым уважающим себя и соседями хозяином, а девчонка, согрешившая в шестнадцать лет (а то раньше) и менявшая мужиков чуть ли не каждый месяц, неожиданно для самой себя, выйдя замуж, становится хорошей женой и отличной матерью, да еще такой, что, никто из посторонних, не знавших ее прошлого, о ней плохого и подумать не может. Все бывает в жизни! Жать только, что таких примеров с годами становится все меньше и меньше.
- Ну, стали жить в общаге, - комната в трех комнатной квартире, народ там подобрался хороший, грех жаловаться, по крайней мере, спи спокойно, не бойся, что кто-то придет. Но тут как на грех, случилась в начале октября авария у соседей на нефтепроводе, хоть и другая контора, но помогать надо! Я там недели две проторчал, не то, что к Аллочке приехать, домой в город вырваться не мог, только по телефону ей и звонил. Наконец, устранили мы там аварию, поехал я домой, помылся, переоделся и вечером, к Аллочке! Лучше бы мне дома поспать, а то вот что получилось: еду я и чувствую, что засыпаю. Я в таких случаях всегда на обочину съезжал и спал полчаса - час, а потом со свежей головой в дорогу.
- Ну, совсем как Штирлиц.
- Да, у него и пример взял. Так же и здесь сделал, сплю, вдруг сквозь сон слышу скрип тормозов и сильный удар. Проснулся я уже в кювете: в меня «Волга» врезалась со всего маха. Вылез я из машины, а из «Волги» какой-то сопляк на меня орет, матерится и ручонками машет. Пришлось ему монтажку показать. Гаишники приехали, разбираться стали. Короче говоря, вот что получилось: гулял этот щенок с приятелем и подружками на папиной даче, ну, набрались хорошо, а затем выдумали, на ночь, глядя, покататься, вот в меня и въехали. Папаша то у него шишка довольно большая, понятно, сынка выгораживать стал, хорошо, что я на месте стоял, а то бы и виноват был. Ведь даже то, что я монтажку вынул, к делу приплели! Гаишники все мерили расстояние от обочины, мол, я на проезжей части стоял, но ничего не вышло. Тут до моего начальства эта история дошла, и на мое счастье заступились за меня. Да надо сказать, я всех их рыбой обеспечивал, даже в министерство возил. Завертелись шестеренки в обратную сторону: мое начальство позвонило в Москву, оттуда в область, из области в ГАИ! Кроме того, ущерб «Газику» нанесен, а это уже гос. собственность, подход другой. Выкрутился я, но без машины временно остался, правда, прикрепили временно к приятелю, но у него свои заботы, свой район, много не наездишься, а к Аллочке вообще нет возможности съездить.
Приедешь к ней, а она сидит грустная, упреками донимает: «Почему не приехал?» Ну, погуляем с ней по городку Неровску, там старины полно: она мне рассказывает, ей интересно, а я этим всем никогда не интересовался, мне все равно какого века церковь, лишь бы красивой была, но слушаю внимательно. Сходим с ней в местный ресторан, он в бывших княжеских палатах находится, там посидим, друг другу в глаза поглядим, руки ее подержу, и домой к ней на квартиру. Какая может быть ночь с молодой женой, если она на квартире живет! Да, из–за этого ресторанчика все и началось! Ты, наверное, ездил в этот город на экскурсии?
- Конечно, и не один раз.
- Там, всегда туристы обедают, интерьер под старину, уютно, не то, что у нас в городе.
- Ну, и что же?
- Ходили мы с Аллочкой туда каждый раз и стал я замечать, что один такой джинсовый мальчик на нее глаза пялит, да и она на него поглядывает. Волосы длинные под Битлов, сидит один, сухонькое винцо потягивает. Как-то неприятно мне, но ведь не задирается, не разговаривает, а только за соседним столиком сидит и смотрит. Ну, хоть бы слово сказал, я бы прицепился, а то нет. А как мы пойдем, тоже уходит. Уезжаю, а на душе нехорошо, жена молодая, доверчивая.
- Да уж тут действительно будешь волноваться.
- В январе морозы сильные тогда стояли, приятель у меня заболел и я за него остался, а тут как на грех опять авария, кроме того, экзамены в институте сдавать надо, в общем, не приехал я к жене, не был у нее две недели. Зато потом, уже в начале марта обрадовало меня начальство – новый «Газик» дали. Тут у кого-то в министерстве юбилей был, и меня со свежей рыбой туда отправили, проезжал я по дороге в Москву мимо Неровска, где жена жила, хотел заехать, но подумал, днем она учиться, а к вечеру я вернусь из Москвы. Еду, душа радуется: дорога прекрасная, солнышко пригревает, лес стоит уже коричневый, живой, не то, что зимой. Сдал я рыбку, мне даже в качестве подарка пару бутылок коньяка армянского дали: одну говорят, руководству отдай, пусть выпьют за здоровье юбиляра, а другую мне. Заехал я на Калининский проспект, там всегда можно, что нибудь купить в гастрономе, а, кроме того, торты там всегда хорошие были. Затоварился я в четыре часа и домой поехал, нет, не тороплюсь, дорога хорошая, снега нет, темнеет, звезды загораются. Вот и в родную область приехал, зашел в кафе, крепкого чая выпил и снова в дорогу, сердце так и стучит, думаю, обрадуется Аля, что я теперь снова на своем «коне». Наконец, въезжаю в Неровск, и к дому жены. Смотрю, в окне света нет, ну ничего, еще не ночь, может в училище в библиотеке сидит. А у меня ключ от ее квартиры был, сделал я на всякий случай, правда, хозяйке не говорил. Поднимаюсь по лестнице, торты в руке. Дверь открыл, ну а дальше, сам понимаешь, что увидел. Сгреб я хахаля и не помню, как на улицу выкинул, вроде бы так на руках или на плече вниз по лестнице со второго этажа и снес, а в дверях на землю поставил и пинка дал. Его одежонку в окошко выкинул, но не бил, нет, как то видать подсознательно понимал, после той аварии, что нельзя бить… Впрочем, сейчас думаю, наверное, надо бы! Вошел в комнату, а жена одеялом прикрылась, в углу стоит и плачет. Не железный же я, жалко, ребенок она по сравнению со мной. Хлопнул я дверью и ушел, – Николай замолчал.
- Ну, вот и до дома ты меня проводил, может, зайдешь? – предложил Саша, что бы успокоить друга и сразу не расставаться после такого рассказа.
- Пожалуй, но ненадолго.
В квартире после катания на лодке и прогулки по городу казалось тесно и душно. Саша открыл балкон – чуть повеяло свежим воздухом.
- Может, по стопочке выпьем?
- По стопочке можно. А потом давай чайку выпьем.
Саша достал стопки и бутылку из холодильника
- Нет, нет, мне бы поменьше стопочку, а неполную пить неудобно, говорят, жизнь будет неполная.
Саша поискал в серванте и достал совсем маленькие стопочки.
- Вот это в самый раз.
- Пусть все плохое останется в прошлом, будем здоровы!
Коля посмотрел на стопку и выпил не закусывая.
- Вот теперь по - легче мне стало, спасибо, что догадался меня и пригласил на лодке покататься, а я бы сам и не собрался.
Солнце еще не село, а только спряталось за крышу соседнего дома, внизу на улице слышались чьи-то шаги, пророкотал мотоцикл…
- Давай, Коля, теперь чайку попьем! Семья у меня на даче, а я даже съездить к ним на неделе не смог, грустно без них…- Саша представил себе, как сейчас Катя уложила Платона спать, тесть сидит на веранде и, чтобы не беспокоить внука, смотрит телевизор без звукового сопровождения. В низине, у ручья начинает собираться туман. Саше захотелось вдруг сейчас очутиться там: погладить сына по головке и обнять жену.
- Чай у тебя какой-то необычный: наваристый и очень вкусный.
- Все просто – я воду из деревни привез, она, ключевая, совсем не то, что из крана, и не портится долго.
- А у меня тогда…- Николай подумал и продолжил, - вышел я из квартиры, не помню как за руль сел, но тут сразу успокоился, привычка видать сказывается. Поворачиваю за угол, вижу – этот «друг» одежонку натягивает. Домой я в этот раз быстро приехал, стал вылезать – смотрю, на сидении торты стоят. Как я их в машину принес - не помню, самому потом смешно стало – взял я их в руки и хохочу, вероятно, нервы … Ну ладно, с родителями посидели, бутылку коньяку выпили, чаю с тортом… Рассказал я им все… Мать, как узнала, что произошло - в слезы, жалела она Алю, нравилась она ей. Отец кулаки сжал, говорит: «Что ты ему морду не набил?»
Через неделю к нам Алина мать пришла прощения за дочку просить, а я чувствую, что Аленька где-то рядом у нашего подъезда находится. Но я говорю: «Нет».
Подал я на развод, на суде Аля плакала, прощенья просила, но все бесполезно. Вот так все у меня нескладно получилось.
- Жалеешь?
- Конечно, и ее и себя жалко. Вот не случись бы тогда этой аварии, все было бы хорошо.
- Где она сейчас?
- На электрозаводе в группе производственной эстетики работает, на досуге картины пишет – я случайно, когда в кино ваш Дворец культуры пошел, на ее выставку попал, понравилось мне. Несколько картин городок, где она училась, изображают: улочки, дома старые, церкви, озеро – очень, очень похоже. А на одной картине девочка или девушка изображена: стоит она в осеннем пустом поле, а над ней клин улетающих на юг журавлей, а небо синее, синее… Ну, ладно. Спасибо, что выслушал меня, а то тяжело на сердце было, родителям всего не расскажешь: ведь не хотелось их расстраивать, да не все они поймут – сейчас жизнь все-таки другая, чем у них.
- Заходи всегда я рад тебе, звони – может, когда еще на лодке покатаемся, а то на дачу приезжай!
- Знаешь, - Николай остановился в дверях, - тогда давно это Таня меня попросила письмо тебе написать, видать любила она тебя!
- Наверное… Тоже видишь, как получилось.
- До свидания.
Заснул Саша быстро: мелькнула перед глазами Волга, здание электростанции, заходящее солнце и, почему-то, девушка в венке из ромашек на осеннем поле.