Федька вышел на балкон к деду. Тот сидел за своим верстаком и что-то вырезал стамесками из липового чурбака. Дед мельком взглянул на него и продолжил свое занятие. Оба молчали. Федька некоторое время с интересом наблюдал за его работой, а потом неожиданно спросил:
- Деда, а почему меня назвали Федором?
- А что тебе не нравится в своем имени? По-моему очень даже хорошее имя.
- Да нет, ничего. Только оно какое-то старинное, - с некоторым разочарованием сказал Федька.
- Эх, дружок! Это самое настоящее русское имя, - ответил дед. – Не то что там всякие Роберты, Никосы…. А назвали тебя так в честь твоего прапрадеда, моего отца. Я же по отчеству Федорович, как ты знаешь.
- Ну да. А расскажи про него, какой он был?
Дед отложил стамески в сторону, сгреб рукой стружки в картонную коробку и внимательно, с любопытством взглянул на своего правнука. Ему понравилось, что Федька заинтересовался своими корнями, пусть даже, может быть, и неосознанно.
- Это же замечательно, Федя, что тебя это интересует. Просто здорово! Ай, молодца! – похвалил он своего любимца. – Конечно, расскажу. Ты знаешь, Федюня, я вот сейчас локти грызу, что в свое время совсем мало интересовался своими предками, ядрен корень. Да и как-то не принято это было в те времена. А жаль! Очень жаль! Поэтому о своих дедушках и бабушках почти ничего не знаю. К большому сожалению. Да…. А вот о своем отце – твоем прапрадедушке, с удовольствием тебе поведаю. Молодец! – еще раз похвалил он Федьку. Видно было, что вопрос правнука взволновал его и обрадовал. Та система, в которой он родился и прожил большую часть своей жизни, взращивала и воспитывала «Иванов, родства не помнящих». Вот и он оказался в их числе. И теперь он с радостью приветствовал заинтересованность Федьки.
- Ишь ты, ядрен корень, с чего же начать-то? – он, не торопясь, набил свою трубку душистым табаком. – А начну-ка я, пожалуй, со знакомства со своим отцом, - дед помолчал некоторое время, раскуривая трубку. – Да, да. Именно со знакомства, - видя недоумение во взгляде Федьки, продолжил. – Не удивляйся. Родился-то я в апреле сорок второго года, а отец с августа сорок первого сражался на фронтах Отечественной войны с фашистами. А знакомство наше состоялось….
Жили мы с мамой в Бобровском Затоне, в Барнауле. Мама работала в Ремонтно-эксплуатационной базе. Мне было три с небольшим года, когда в июле тысяча девятьсот сорок пятого года мама оформила отпуск, и мы с ней и бабушкой приехали в село Аллак, что не далеко от города Камень-на-Оби, в бабушкин дом. Из писем отца мама знала, что он вот-вот должен вернуться с фронта, и мы каждый день выходили встречать его за околицу. В один из таких дней видим, идет по пыльной дороге солдат, в выгоревшей на солнце гимнастерке. За плечами скатка и вещмешок. На груди в два ряда блестят медали и ордена. Это шел мой отец, усталый, пропыленный. Мама радостно, с плачем бросилась ему навстречу и повисла на его плечах. Я босиком топал за ней по пыльной дороге. Они обнялись, расцеловались. Потом очередь дошла и до меня. Отец поднял меня вверх над собой и, глядя снизу на меня, почему-то смеялся. Он знал о моем существовании из писем мамы и вот теперь увидел воочию и от этого и от того, что кончились эти тяжкие, долгие четыре года, и он снова дома, с семьей, радость переполняла его. Так на руках и донес меня до самого дома.
Дома, приведя себя в порядок после долгого пути, помывшись в бане и побрившись, развязал свой вещмешок и стал раздавать подарки. Не помню, чем он одарил маму и бабушку, но мне подарил красивую, блестящую губную гармошку. Я тут же залез на печь и стал с большим интересом, внимательно исследовать, как же и кто издает эти звуки. Первым делом, ядрен корень, конечно же, разобрал ее. Снял с обеих сторон блестящие крышки и увидел много каких-то маленьких, тоненьких, разного размера, железных пластинок. Подул в дырки – играет. «Ага, - думаю, - значит, кто-то внутри сидит». И стал по очереди отгибать эти пластинки. Но внутри опять ничего и никого не обнаружил, а гармошка оказалась безнадежно испорченной. От обиды и огорчения, что гармошка уже не играет, я разревелся. Узнав в чем дело, мама, естественно, стала меня ругать, что я такой-сякой испортил папин подарок. Я еще больше в рев. Тогда отец посадил меня к себе на колени и обращаясь к маме: «Ну что ты, мать, ругаешь его? Все правильно он сделал. Гармошка-то фашистская, а всем фашистам, как известно, каюк. – И ко мне, - не реви, сынок, не стоит она твоих слез, Мы тебе другую, новую гармошку купим». И хоть мне было всего-то три года, но я очень четко запомнил встречу отца и его подарок на всю жизнь. Таково, дружок, было наше первое знакомство: отца с сыном, сына с отцом.
Вечером, по обыкновению, собрали на стол что могли. А что в то время могли? Картошка, соленая капуста, огурцы, лук, домашний каравай хлеба. Вот и все. Пришли земляки-фронтовики и потекли воспоминания: о боях, товарищах – оставшихся навеки на полях сражений, о командирах, о ранениях – в общем, обо всем, о чем говорят в таких случаях.
Мой отец прошел, считай, всю войну в составе различных частей Южного, Степного, Воронежского, второго Украинского фронтов под командованием Р.Я.Малиновского. С августа сорок первого по июль сорок пятого года. Начал рядовым, закончил гвардии старшим сержантом, в должностях: сначала командиром отделения, а впоследствии, помощником командира взвода 2-ой саперной роты 55-го отдельного гвардейского саперного батальона 2-го гвардейского механизированного Николаевского корпуса в составе 2-ой гвардейской армии, а впоследствии, 2-го Украинского фронта под командованием маршала Р.Я.Малиновского. В 1944-ом году вступил в ряды ВКП(б). Награжден орденами: «Красной Звезды», «Отечественной войны 2-й степени» и медалями: «За боевые заслуги», «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За взятие Будапешта», «За взятие Вены», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945г.г.», нагрудным знаком «Гвардия» и еще десять благодарностей от Верховного Главнокомандующего. В более зрелом возрасте я не раз пересматривал эти награды и с горечью сожалел о том, что не расспрашивал в свое время о его военных годах. Да и то подумать, мне было одиннадцать лет, когда он погиб, мальчишкой еще был и интересы были другие. А он сам о войне не любил рассказывать, о своих подвигах тем более. На расспросы мужиков всегда отделывался шуткой или двумя-тремя общими фразами. Вернулся он с фронта дважды раненый, в 1943 году при обороне Сталинграда получил контузию. Оставшийся осколок в ноге, постоянно напоминал о себе, особенно в ненастную погоду. Донимали частые головные боли – последствия контузии. Но он никогда не унывал и не жаловался. До войны они с мамой жили и работали в Бобровском Затоне. Он работал сначала грузчиком в речном порту, потом матросом и рулевым на пассажирском пароходе, мама там же матросом. После возвращения с фронта отец снова работал грузчиком до сорок восьмого года. Потом год проработал матросом на буксире. За этот год окончил курсы вождения судов и был назначен шкипером на лихтер.
Внешне был он невысокого роста, коренастый, крепкого телосложения. Казалось, весь был соткан из одних только мышц. Природа одарила его недюжинной силой – печную кочергу в палец толщиной он запросто завязывал в узел, а потом так же развязывал. По натуре был крут. Нетерпимо относился к несправедливости, унижениям и оскорблениям. И, как всякий сильный человек, был добр к другим и отзывчивым, если с кем-либо случалась беда. Более слабых старался защитить, помогал им как мог. Отца многие знали и уважали.
Помню, как у одного товарища случилась беда: очень сильно заболела дочь, надо было срочно везти ее в больницу, в Томск. Дело было зимой. Жили мы тогда уже в Моряковском Затоне. Единственную дорогу, что вела в город, перемело, никакие машины не могли пробиться. Машину то ему выделили, а что толку? Тогда отец пошел в поссовет и с руганью, но добился, чтобы выделили трактор для сопровождения. Девочку спасли. Вовремя сделали операцию. Они потом с тем мужиком на радостях два дня «обмывали» это дело.
В нашу квартиру по вечерам и в выходные дни постоянно приходили люди. Женщины судачили промеж себя, а мужики играли в лото. Дым коромыслом от самокруток с махоркой. Шутки, смех. Мама беззлобно, скорее, для порядка, ворчит, а папа тихонько посмеивается: «Это хорошо, мать, что к нам люди ходят. Значит, им у нас нравится». В те послевоенные годы, как-то принято было все праздники и значимые события отмечать сообща, всей улицей. В Моряковке мы проживали тогда на улице Октябрьской, в доме №6. И, вот, помню как 7-го Ноября или в Новый год у нас собирались человек тридцать, а то и больше. Приносили, кто что мог: квашеную капусту, огурцы соленые, грибы маринованные, картошку, пироги и другую разную стряпню. Называлось это – «вскладчину». Мама к тому моменту изготавливала бражку в бочонке. И начиналось общее веселье. Непременно с гармошкой, песнями и плясками. Жили тогда очень дружно, нараспашку, не то, что сейчас. Народ был добрее и проще. В воспитании детей принимали участие, как правило, все соседи и знакомые. И не дай бог, как говорится, если кто-нибудь пожалуется, что ты там что-то натворил или не поздоровался – получишь крепкую взбучку.
С окончания навигации и до начала следующей работал в РЭБ, сначала в Бобровке, а с 1952-го года в Моряковке, ремонтируя и подготавливая к очередной навигации свой лихтер. Работал плотником на строительстве двухэтажных домов для плавсостава. Некоторые из них до сих пор стоят, почерневшие от времени, но, тем не менее, жилые. Для дома смастерил всю домашнюю мебель: стол, стулья, шкафы, комод. Он любил работать с деревом. Сколько я помню, постоянно что-то пилил, строгал, резал. А я очень любил валяться в ворохе стружек, вдыхать ее ароматные, смолистые запахи. Как умел, старался помогать ему. А уж когда он доверял мне строгать рубанком доски – был на седьмом небе от счастья и очень гордился. Любовь к дереву, видимо, передалась и мне. Любо-дорого было смотреть на него во время работы, раздетого до пояса. Бугры мышц волнами перекатывались по спине, груди, животу. Я любил своего отца, восхищался его силой и безмерно гордился им, хотя и старался не показывать это внешне. «Сынок, - говаривал он мне иногда, как бы в назидание. – Самое главное в человеке – честность, порядочность, не причинения зла кому-либо. Будь таким и неси нашу фамилию с честью». И этот его наказ я старался выполнять всю жизнь. Вот так-то, Федор. И этот его наказ передаю тебе. Помни об этом. Теперь понял в честь кого тебе дали это имя? Ты двойной его тезка – Федор Сотников.
- Да, деда, – кивнул Федька. – А когда он родился, прапрадед мой?
- А разве я не сказал? Ах, ты, боже мой, забыл! Родился то он в 1915-ом году в станице Грязи, Воронежской области, в семье Платона Сотникова – крепкого хозяйственного мужика-крестьянина. Был вторым ребенком. Старшим был Иван, а младшей – дочь, Анна. Позже переехали в село Аллак, Алтайского края. В годы коллективизации сдал свое хозяйство в колхоз, дабы не быть сосланным, поскольку считался «середняком», а таких раскулачивали и ссылали. Хозяйство после этого пришло в упадок, и в тридцать пятом году он умер от сердечного приступа. В этот же год отец с мамой и уехали из села.
- Деда, а как погиб прапрадедушка Федор? – спросил Федька.
- Это была трагическая случайность, друг мой. Была поздняя осень, холодно, палуба заледенела, а леера не поставлены. Он поскользнулся и упал за борт и попал в шалман между баржами. Искали его почти сутки, но так и не нашли – утонул.
- Да, жалко его. Деда, а его награды сохранились? Вот бы посмотреть!
- Нет, к большому сожалению, не сохранились. Маму обманули какие-то мошенники. Сказали, что открывается музей боевой славы, и они хотели бы, чтобы его награды хранились в этом музее. Мама доверилась им и отдала. И с концом – ни музея, ни наград. Рассказала мне об этом моя сестра. Знал бы такое дело, забрал бы себе. А вот недавно племянница нашей бабушки, которая живет в Красноярске, разыскала в архивах описание его подвигов и документы на награждение его орденом «Красная Звезда» и медалью «За боевые заслуги». И сообщила мне, за что я ей очень благодарен. Я их записал в тетрадочку дословно. Хочешь, зачитаю?
- Ой, деда, конечно, почитай! – с радостью согласился Федька.
- Сейчас, сейчас…. Найду только ее, эту тетрадь, - дед покопался в своем хозяйстве и вытащил тоненькую тетрадочку. – Вот она. Сейчас я тебе прочту, слушай.
«Гвардии сержант Сотников за время летних боев отлично выполнял все боевые задачи. Будучи в обороне в разъезде Квашино, где прорвались немецкие танки и автоматчики, дерзко и смело держался до конца, пока часть не была сменена пехотой, при этом проявил себя хладнокровным и стойким бойцом. Достоин правительственной награды – медали «За боевые заслуги».
Приказ от 10 октября 1943 года. Подпись
Гвардии генерал- лейтенант СВИРИДОВ»
«ПРИКАЗ ПО 2-МУ ГВАРДЕЙСКОМУ МЕХАНИЗИРОВАННОМУ КОРПУСУ
От «31» декабря 1944 года №65/н Действующая Амия
От имени президиума Верховного Совета Союза ССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество НАГРАЖДАЮ:
Орденом «Красная Звезда»
9. Гвардии старшего сержанта Сотникова Федора Платоновича – Помощник командира взвода, 2-ой саперной роты 55-го отдельного гвардейского саперного батальона 2-го гвардейского механизированного Николаевского корпуса.
Гвардии генерал-лейтенант СВИРИДОВ»
Выдержка из представления к награде: ордена «Красная Звезда»
«В ночь с 30 на 31.10.44г. в районе гор. Кечкемет противник перешел в контратаку, открыл ураганный огонь с целью прикрытия наступающих танков: рискнул жизнью гвардии старший сержант Сотников, с группой сапер в весьма короткий срок заминировал участок, расстоянием в 500 метров, где при попытке преодоления минного поля подорвался один танк. Сотников автоматным огнем и гранатами уничтожил четырех гитлеровцев, пытавшихся обезвредить поставленные мины. 4.11.44г. лично заминировал дорогу Сельшепокон – Лиал – Черле по которой двигались немецкие танки, и несмотря на ураганный артиллерийский и минометный огонь противника, минное поле было установлено в установленный командованием срок. 5.11.44г. участвовал в отражении атаки пехоты и танков противника в районе Лиал – Черле. За образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленную при этом отвагу и мужество достоин правительственной награды – ордена «Красная Звезда».
- Ух, здорово! – Федька не мог скрыть своего восхищения. – Да он просто герой! Да, деда?
- Да, мужик он был героический. Это точно! Так что гордись своим прапрадедом и своим именем, - заключил дед.
Г.Ф.Сотников, г. Миасс, июль 2012г. .