Продолжение. Начало - http://proza.ru/2013/03/01/1406
Мы приехали затемно, и нужно было уже думать о ночлеге. Но очень хотелось пить. Мы увидели чайхану и подошли к ней без всякой надежды: в Средней Азии с наступлением темноты всё закрывается, транспорт перестаёт ходить, и жизнь перемещается во внутренние дворики домов, за высокие глиняные заборы. Но в этой чайхане горел свет. Посетителей не было, только за одним столиком восседал огромный жирный мужчина и, не спеша, пил чай из красивой пиалы, да русская женщина остервенело драила шваброй пол. Она была столь худа и выглядела столь измождённой, что вполне могла бы без всякого грима играть узницу Бухенвальда.
- Завтра приходи в четыре утра! – важно процедил ей жирный.
Мы поняли, что это – хозяин. Да-а, вот она – эксплуатация! Ведь уже был десятый час!
- Нельзя ли у Вас попить чаю? – вежливо спросил я. – Мы только что приехали и очень хотим пить.
- Откуда? – с трудом повернулся он к нам.
- Из Ленинграда.
Это всегда действовало безотказно.
- Принеси чаю! – крикнул он, не оборачиваясь, «рабыне». Та, не сполоснув руки после швабры и тряпки, сходила на кухню и вернулась с чайником и двумя пиалами.
В Средней Азии иные представления о гигиене и эстетике. В горах чабан, пригласивший нас в гости в хижину, сложенную из камней, не скреплённых никаким раствором, окружённую слоем овечьего помёта, с тряпкой вместо двери, без какой-либо мебели, сел, скрестив ноги, на расстеленное одеяло, смахнул заскорузлой ладонью с куска полиэтилена, служившего скатертью, мышиный помёт, насыпал из мешка муку, в ямку посередине плеснул воды, перемешал – и вот уже готово тесто для лепёшек! Раскатав комок теста палкой, он шлёпнул заготовку на дно раскалённого казана, стоящего на очаге, и через пятнадцать минут лепёшка была готова. Он разломал её на куски, разложил на полиэтилен и жестом предложил нам приступать к трапезе…
Жирному было скучно, и он завёл разговор. Оказалось, ему всего двадцать пять лет! Я бы ему дал не меньше сорока. И у него уже пятеро детей!
Напившись, мы вышли в темноту южной ночи. Где же переночевать? Дойдя до какого-то парка, мы свернули в его аллеи. Красивые незнакомые южные деревья окружали нас. Между ними рядами торчали кустики больших ярких цветов.
Отойдя подальше, мы сошли с аллеи в цветочные ряды, там между рядов постелили полиэтилен, на него – спальники, и постель готова! Ведь дождей там не бывает!
Мы улеглись и уже задремали, утомлённые событиями насыщенного дня, но вдруг неподалёку послышались голоса. Они приближались, и я увидел сквозь цветы трёх парней, идущих прямо на нас. Мы притаились, надеясь, что нас не заметят, но проклятые парни шли прямо по нашим бороздам. Подойдя метра на два, они вдруг упёрлись в нас взглядами и в замешательстве замолчали.
- Что это? – испуганно произнёс один из них.
Я понял, что таиться бесполезно, и встал. Парни в первый момент испуганно отшатнулись, но я объяснил, что мы – туристы из Ленинграда и нам негде ночевать.
- У-ух! – облегчённо вздохнули они, - А мы думали – трупы! Пошли с нами! Мы вас устроим!
Мы покидали спальники в рюкзаки и пошли за парнями. В глубине парка оказался маленький домик, а в нём – старик зловещего вида. Парни что-то сказали ему по-своему, и он молча указал нам на стулья. Они ещё немного потарабарили, потом кинули нам: «Мы сейчас придём!» - и вышли.
- По-моему, надо сматываться отсюда, - шепнула мне Нина.
Я и сам об этом думал. Всё это выглядело очень подозрительно. Подождав, пока старик отвернётся, мы схватили рюкзаки и выбежали.
Снова мы слонялись по городу, проклиная парней, которые шлялись в темноте по парку, вместо того, чтобы сидеть дома, и испортили нам ночлег. Наконец, наткнулись на другой парк, тоже с красивыми деревьями и цветами. Где в городе ещё переночуешь, кроме парка? Мы снова нашли укромное местечко в междурядьях цветов и улеглись. Уж на этот-то раз на нас никто не наткнётся?
Я проснулся от того, что меня трясла Нина:
- Вставай! Вставай! Нас заливает!
Я ничего не понимал спросонья. Но в Средней Азии с наступлением ночи (чтобы вода зря не испарялась) разбивают кетменями глиняные плотинки арыков, и потоки из них устремляются в поля и сады, спланированные так ровно, что вода растекается в междурядьях посадок по всему полю. Когда я узнал об этом впервые, меня это поразило: какой это труд – так выровнять огромные хлопковые поля, чтобы вода оросила каждый кустик!
Но, устраиваясь в парке на ночлег, я не сообразил, что цветы тоже поливаются. И вот сейчас мы убегаем по щиколотки в воде, подхватив мокрые спальники.
Было уже около полуночи, и я чувствовал себя неуютно на пустынных тёмных улицах. Я знал, что это небезопасно: можно нарваться на бродяг, подавшихся «на юга» к тёплым ночам и дешёвой еде.
Мы решили вернуться к вокзалу. Хотя вокруг них и концентрируется всякий сброд, но там хоть патрули, милиция…
Вокзал был весь завален телами спящих, спали даже в туалете. Мы вышли на улицу и пошли вдоль платформы. Дойдя до конца освещённого пространства, я заметил впереди какие-то заросли. Мы пошли туда, еле волоча ноги от усталости. Нам уже было всё равно, и, с трудом найдя площадочку, не загаженную людьми и собаками, мы раскинули наши верные полиэтилены и уснули мёртвым сном.
Окончание http://proza.ru/2013/03/12/1005