В шторм. Рисунок Елены Владимировны Панкратовой
Предыдущая страница http://www.proza.ru/2013/03/05/1497
5 сентября 1840 года пароход «Геркулес», вся мощь которого заключалась в его гордом имени, взял «Або» на буксир и, извергая огромные клубы чёрного дыма, натужно потащил транспорт до Толбухина маяка. Там вступили под паруса.
Первой портовой стоянкой был Копенгаген. Обычно у датчан покупали недостающие карты, навигационные инструменты, пополняли провизию. От силы это занимало дня три. Юнкер убыл на берег и …пропал.
Бутаков не на шутку обеспокоился. Стали искать капитана на берегу. Следы его нашлись через две недели в самой шикарной гостинице города. О том, как он пировал, и каким оказался щедрым, с восторгом и завистью поведали морякам «Або» офицеры с английского фрегата, которым посчастливилось оказаться с Юнкером в одном ресторане.
Гулять, так гулять! Англичане остались с глубоким убеждением, что у русских любой мичман получает, как английский адмирал.
Весь экипаж скучал на судне. Плавание только начиналось, а от жалования уже осталось меньше половины. С пустыми карманами на берегу делать было нечего, поэтому и торчали на судне.
Наконец объявился не совсем протрезвевший капитан. Он отдал Бутакову приказание выйти в море, а сам удалился в каюту отсыпаться, объявив, что возлагает на Алексея Ивановича свои обязанности. Плавание продолжилось.
10 октября пришли в Портсмут. Северное море крепко потрепало судно, поэтому работ по устранению повреждений от шторма хватило и команде, и портовым служащим.
Провизию поставлял англичанин Джон Кеттлер, незамедлительно объявившийся на судне в день его прихода в гавань. Солидный полный джентльмен предъявил пачку рекомендательных писем от русских капитанов.
Но едва ли стоило их все показывать: некоторые рекомендации написали большие шутники. С крепкими морскими словечками и хорошо знакомыми русскому уху выражениями, они рекомендовали не слишком доверять предъявителю.
Разочаровывать англичанина не стали, советы предшественников учли, и, в свою очередь, оставили не менее красочно изложенное рекомендательное письмо.
В Портсмуте быстро обзавелись знакомствами с англичанками. Лихие портовые девицы не раз побывали на судне, с ловкостью обезьян карабкаясь по штормтрапу (верёвочной лестнице с деревянными ступеньками – прим. автора).
Они оставили массу приятных воспоминаний морякам и много забот судовому лекарю. Всё хорошее рано или поздно заканчивается. Наступила пора расстаться с гостеприимной Англией и её любвеобильными жительницами.
В Портсмуте Юнкер жил в гостинице и проводил время отнюдь не хуже, чем Копенгагене. До Канарских островов дошли без особых приключений.
Но зато по приходе к Тенерифу капитан вновь сорвался с тормозов. Он устраивал на берегу дикие кутежи, по обыкновению заканчивавшиеся грандиозными драками, в которые умело, вовлекал всех присутствовавших.
Так и представляешь себе сцену в салуне из какого-нибудь вестерна. Обеспокоенные местные власти сделали всё от себя зависящее, чтобы незамедлительно вытолкнуть «Або» в море.
Обычно вальяжно-неторопливые испанские чиновники суетились, как ошпаренные тараканы, организуя пополнение запасов воды на транспорте, чтобы только поскорее выпроводить русских моряков. Для закупки свежей провизии денег уже не осталось.
Пятьдесят шесть дней до мыса Доброй Надежды сидели на солонине, разнообразя её горохом. Солонина была из свинины и говядины. Когда открывали бочку, запах, если она начинала портиться, шёл такой, что можно было лишиться сознания.
Если мясо было мягким, значит, оно уже гнило, если твёрдым, то никакой варкой его невозможно было сделать мягким. Некоторые умельцы из твёрдой говяжьей солонины вырезали модели судов и покрывали их лаком. Потом выдавали за красное дерево.
По торжественным случаям открывали консервы с супом и мясом. Консервы представляли собой тяжёлые большие железные банки, покрытые тонким слоем жести. Открывали их с помощью долота и молотка.
Стоили консервы дорого, поскольку их изготавливали тогда на английской фабрике вручную. Вкус был такой, что мы с вами их есть не стали бы. Но в плавании консервы были лакомством, потому их и ели по праздникам.
Сухари и галеты были заражены долгоносиком. Пытаясь как-то очистить продукты от насекомых, клали в бочку с галетами или сухарями пойманную рыбу. Чтобы полакомиться мясом, долгоносики выбирались из своих гнёзд и устремлялись к рыбе, которую потом выбрасывали вместе с любителями поживиться.
Как люди выживали при такой еде и тяжёлой работе на паруснике, только диву даёшься. Юнкер, у которого была нетрадиционная сексуальная ориентация, скрашивал себе жизнь, создав целый гарем из двух унтер-офицеров и матроса.
Один из них постоянно жил у него в каюте. На берегу, капитан не стеснялся гулять в обнимку с кем-нибудь из своих «возлюбленных», селил их вместе с собой в гостиницы. Офицеры кипели от возмущения, но сделать ничего не могли. Любой их протест мог быть истолкован как попытка бунта.
На мысе Доброй Надежды, в Капштадте, Юнкер продолжил береговые оргии с участием своих пассий, и в течение трёх недель не появлялся на судне, пока офицеры под руководством Алексея Бутакова готовили транспорт к переходу через Индийский океан.
Жили впроголодь. Выручала только дешевизна сушёного винограда. Он заменял завтрак, обед и ужин. На солонину не хотелось даже смотреть. 20 февраля 1841 года оставили берега африканского континента.
Индийский океан встретил такими ветрами, что на матросах, работавших на мачтах, рвало рубашки. В последний день марта ночью внезапно налетел шторм. Матросы и офицеры с трудом спустились с мачт, где убирали паруса.
По палубе можно было ходить, только держась за натянутые леера. Транспорт «Або» имел водоизмещение 800 тонн и длину 39 метров. Чем меньше судно, тем больше его болтает.
В этом на себе пришлось однажды убедиться конструкторам КБ, где трудился в военной приёмке автор, и представителю военной приёмки, когда определяли в натурных условиях на Севере, удерживаются ли при штормовой погоде ленты с патронами на стеллажах зенитной артустановки пограничного корабля.
Шторм, в который попал «Або» превратился в ураган. Транспорт несло со скоростью двенадцать с половиной узлов (12,5 миль в час) только за счёт снастей, все паруса были убраны.
Судно содрогалось, казалось, дрожала каждая дощечка в палубе. Вокруг вздымались горы ослепительной белой пены. Только потом моряки поняли, что это светились мириады моллюсков.
Ураган сопровождался сильнейшим ливнем. Под ветром струи воды стали горизонтальными, ослепляя людей. Потом море и небо слились в один непроницаемый мрак, разрываемый фиолетовым светом молний. Раскаты грома не различались в общей какофонии звуков.
И вот здесь раскрылся морской талант Юнкера – он показал себя великолепным моряком. Капитан бесстрашно и уверенно командовал судном. По его приказанию у штурвала поставили двух самых сильных рулевых и по четыре человека с каждого борта на тали, которыми управляют рулём в случае его повреждения.
Только так удавалось удерживать «Або» по курсу. Воды на палубе было по пояс. Несколько раз черпали бортом, вода не успевала стекать в шпигаты, а вкатившийся с кормы вал едва не смёл всех с палубы. Этот ужас длился два с половиной часа.
Рухнула грот-мачта (вторая мачта, считая от носа). Когда она падала, по команде Юнкера успели перерубить удерживавшие её канаты, чтобы судно не перевернуло. Следом за ней на правую сторону упала фор-стеньга (часть носовой мачты), к счастью, никого не убив.
Исчез, будто его и никогда и не было, утлегарь (часть горизонтального дерева, выдающегося с носа судна). Вся команда отчаянно сражалась со стихией за жизнь судна и за свои собственные жизни. Им удалось выстоять.
В шестом часу утра занялась заря, и ветер начал стихать. Транспорт оказался в ужасном состоянии. Поставили из подручного материала временный, или, как его называют моряки, фальшивый рангоут, с помощью которого кое-как дошли до Малазийского архипелага в Сингапур.
В порту Юнкер признался Бутакову, что денег на ремонт судна нет, да и вообще нет ни на что, даже на продовольствие. К русским морякам в городе все сразу утратили всякий интерес.
Русского консула в городе не было, значит, и занять было не у кого. Вот тогда-то офицеры транспорта по-настоящему осознали размер бедствия и поняли, во что их втянул капитан, когда в портовых кабаках небрежно швыряли деньгами в счёт будущего жалованья.
Но, по крайней мере, то были личные, хотя и не совсем законно, раньше времени, полученные деньги, и, всё же, не казенные, которые все успел промотать Юнкер.
Моряки чувствовали и свою вину, понимали, что были косвенными соучастниками преступления, растрачивая то, что им было ещё не положено. Ситуация сложилась дряннее некуда.
Юнкер отсиживался в каюте, о своих намерениях он не ставил в известность Бутакова. Тогда на общем совете офицеров в кают-компании под председательством Бутакова решили, что выход остаётся только один: идти к каким-нибудь близлежащим необитаемым островам, и там вырубить деревья, необходимые для ремонта.
Бутаков доложил это предложение командиру, и Юнкер с облегчением согласился с мнением офицеров. Такими ближайшими к Сингапуру островами оказались Никобарские острова.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/03/07/2180