Схватившись за ручку двери, я никак не могла её открыть. Наконец наш дворецкий отворил двери, очень удивившись моему виду.
-Где они, - это всё, что я смогла произнести.
-В библиотеке, мисс. Что случилось? - хотел спросить он, но я уже мчалась в библиотеку.
-Мама, отец! Мне надо срочно с вами поговорить! Генрих, Генрих… он не тот за кого себя выдаёт!
-Да неужели, дорогая, - произнёс Генрих, встав так, чтобы я его увидела.
От неожиданности услышав его голос, я вскрикнула и попятилась назад.
-Нет, только не это! - проносилось в моём сознании.
-Что ж, - обратился он к моему отцу. - Если вы поведёте себя правильно, никто не пострадает. Его пистолет был направлен на мою маму. А сзади мне в спину упирался нож. Мне не хватило духу даже посмотреть, кто за мной стоял.
-Что вы конкретно хотите, - спросил мой отец, прямо и без нервозности, как мне показалось, посмотрел в глаза Генриху.
Я же от страха начала икать. Взгляд лихорадочно метался в попытке что-нибудь придумать.
-Я хочу, чтобы вы переписали всё своё состояние на меня, как мужа своей дочери. Всё! Все фабрики. Я не приму одну как подачку.
Я ахнула. Мужа?! Нет!
-Но вы ещё не муж моей дочери, - произнёс отец, глядя на меня, - Ведь так Дженивьева, вы же ещё не расписались?
-Нет, папа…
- У меня с собой специальное разрешение, где нужно только расписаться будущим мужу и жене, и брак будет законным. Так что, дорогая, прошу, распишитесь, - подмигнул он мне, указывая на стол, где положил специальное разрешение.
Отец попытался схватить этот документ, но был отброшен назад выстрелом в руку.
- Нет, - крикнули мы одновременно с мамой.
- В следующий раз, это будет сердце. Не злите меня, - произнес Генрих, - а ну иди сюда немедленно, - крикнул он мне.
Сзади меня толкнули прямо в руки к Генриху. Не сразу удалось взять ручку и расписаться. Руки были влажные, глаза заволокли слёзы. Моя подпись была размазана.
-Ну вот, старик, теперь она моя жена! Пиши, что ты передаёшь мне полную власть и управление над всеми фабриками, - говорил он, до боли сжимая мою талию. Я находилась на грани обморока.
Отец уселся за стол и уже трясущейся рукой писал, как говорил Генрих. Прошло несколько томительных минут. Было слышно, как всхлипывает мама.
-Всё, готово, - проговорил отец, но скажите, за что вы поступаете так с нами? Ведь, в конце концов, в скором будущем вам бы достались фабрики? Зачем так?
-А ты приглядись получше, старик. Не узнаешь? Десять лет назад ты не был так щепетилен, когда хотел натравить на нас полисменов!
-Что.… О, так это вы?! Теперь я понимаю, - отец опустил голову, и казалось, был ошарашен, что его так провели, что он не узнал того, кого уволил практически со скандалом десять лет назад. Ведь за многие годы, ни одно увольнение не было таким громким. Были украдены большие суммы денег, впоследствии были уличены еще несколько работников, которых им удалось склонить на преступный путь в погоне за лёгкими деньгами. Да, зря он не сдал их полисменам. Ему казалось, что когда была возвращена половина суммы, увольнения без рекомендаций почти десяти человек, среди которых был и Генрих, было достаточным наказанием для тех, кому уже навряд ли предложат хорошую работу в этом городе.
Генрих схватил написанный отцом документ и стал лихорадочно читать. Я видела, как блестели его глаза, которые теперь мне хотелось лишь выцарапать.
-Я сделал, как ты просил. Прошу отпусти мою семью. Мы никому ничего не расскажем.
- Это уж точно, - хохотнул Генрих. И сделал знак рукой. Тот час возле мамы возник высокий амбал, и сделал резкое движение. Она упала на диван без чувств. От увиденного я почувствовала дикое головокружение, и, не успев вскрикнуть, провалилась во тьму. Почувствовав, как Дженивьева обмякла в его руках, Генрих встряхнул её со своей руки на пол.
-А теперь твой черёд, - произнёс он, возведя курок в направлении отца.
***
Я очнулась в кровати. Балдахин, свисавший сверху, не давал света. Я попыталась встать. И тут с ужасом обнаружила, что одна моя рука привязана к кровати.
-Наконец ты очнулась. А ведь пропустила самое интересное, - произнес знакомый голос, и тут на край кровати опустился Генрих со стаканом в руке.
- С сегодняшнего дня ты стала сиротой, дорогая. Жаль, не правда ли? К вечеру все будут знать о страшной трагедии, что преступники проникли в дом с целью ограбления, где встретили сопротивление и убили всю твою семью. А потом подожгли дом. Пожарные не успели спасти никого. Они приехали слишком поздно, к тому времени тела уже успели обгореть!
-Ты…Ты, животное! Я тебя ненавижу! - я дергала руку и пыталась схватить его за волосы, если бы только дотянуться до его лица. Я знаю, что скоро умру, но перед этим мне хотелось причинить и ему, пусть по меркам не сравнить с моей, но боль.
-Дорогая, ты должна мне быть благодарна. Ведь ты так вовремя оказалась в это время у меня в гостях. Так сразу тебе нельзя уходить со сцены. Выпейка это, - он схватил меня за волосы и попытался влить жидкость. Я отбивалась, как могла, но всё же большая часть этой жидкости попала мне в горло.
-Так - то лучше. А сейчас отдыхай, милая. У нас уже был доктор. Он скажет, что известие подкосило твоё здоровье, и пока ты не сможешь никого принять.
Встав, Генрих бросил стакан на пол, но он не разбился. Громко хлопнула дверь, я услышала поворот ключа.
- О нет, моя семья! - чем больше я думала о произошедшем, тем хуже себя чувствовала. Я находилась на грани беспамятства. Я всё ещё отказывалась верить, что их нет. Самый счастливый день в моей жизни стал самым чёрным и последним для моей семьи. Голова упала на подушку. Но недолго удалось мне пролежать, казалось, в мгновение подступила жуткая тошнота. Повернувшись на бок, попыталась встать, насколько позволяла привязанная рука. Встала почти вовремя, еще немного и меня вырвало.
-Может это так действует жидкость, которую мне дал Генрих? Полусидя на полу, я увидела валявшийся стакан. Почему бы и нет, - подумала я и попыталась схватить стакан. Немного подтянувшись, зацепила его ногой, и вот он в руках. Подошла к кровати и со всего маху ударила по спинке. Стакан разбился, образовав осколки с рваными краями. Схватила один и принялась перерезать верёвку. Не знаю, сколько ушло времени, но каждый раз вздрагивала, заслышав шаги возле двери. Но никто не входил. Наконец верёвка порвалась от моих усилий. Оторвала кусок материи от простыни и перебинтовала руку, которую порезала осколком. Не раздумывая, подошла к окну.
- Хорошо, что в саду растут и высокие деревья, а не только сирень, и так близко к дому, - подумала я, открывая створки окна и хватаясь за ветку.
Слезла я с трудом. Это было просто везение, что никто этого не увидел. Когда мои ноги коснулись земли, я крадучись вышла за калитку, предварительно закрыв её за собою. И чтобы не привлекать внимание, некоторое время шла не бежав. Но сердце моё колотилось от страха, и казалось, ещё немного, и любой звук заставит меня рвануть стрелой.
Я остановилась недалеко от того места, которое ещё несколько часов назад было моим домом. Сейчас это было полусгоревшее строение. Толпа любопытных и полисменов окутала дом со всех сторон. Я, было, рванулась через дорогу к дому, к полисменам. Я хотела им всё рассказать, и даже не заметила, как попала практически под колёса быстро появившегося экипажа. Первая двойка лошадей, задев меня с боку, оттолкнула назад, да так, что я упала, и, стукнувшись головой, потеряла сознание.
-Стой, а ну стой, - понукал животных кучер.
-Что случилось, Эдвард? Что это ты так резко затормозил? – послышался голос с глубины кареты.
-Э… сэр. Я, кажется, сбил девушку…
-Что?! – человек уже практически выпрыгивал из кареты, хотя никто не мог ожидать такой прыти от пожилого за шестьдесят лет человека.
-Эдвард, как ты мог?
-Сэр, она выскочила прямиком перед нами. До этого её не было на дороге.
Пожилой мужчина склонился над девушкой, пощупал пульс на руке.
-Жива, хорошо, что жива.
Как - то странно она выглядит. Рука замотана, в крови, прическа вся растрёпана….
-Эдвард, давай помоги, перенести её в карету. Раз мы натворили делов, надо исправлять. Отвезу её к себе и вызову врача. Пусть посмотрит.
Продолжение следует...