Я родилась уж после войны, в августе 45-го. Мама не очень-то рассказывала про войну. Жизнь после этих страшных лет постепенно налаживалась. И люди не хотели продолжать переживать горести, потери, ужасы даже в воспоминаниях. Особенно женщины, которым досталось всего, не менее мужчин и в тылу, и на войне. Прошедшую войну я начала ощущать сама и очень рано. Я помню, как мы с мамой выходили с Пионерской улицы на Большой проспект Петроградской стороны, заходили в разные магазины, что-то покупали простенькое, дешевенькое. Были рады и счастливы любым приобретениям. Так жили все.
Однако, я с самого начала своих впечатлений помнила невероятное послевоенное явление. Вдоль проспекта, в разных его местах, сидели, полулежали, как-то сложно передвигались, лежали на подстилках без рук и ног, просто привалившиеся к стене дома, слепые, с проломленные вмятинами головы, обожженные - люди-калеки. Это стало страшно для меня сразу. Еще не понимая причины их искалеченности, испытывала нестерпимую жалость от их страшных ран, неестественных поз, их мученических глаз. Многие из них были на самодельных досках с колесами. Перед ними лежали какие-то баночки или коробочки. Я спросила маму: «зачем эти баночки и коробочки?». «Для денег» – сказала мама. И всякий раз, выходя с мамой на Большой проспект, я боялась снова увидеть этот страшный ряд калек, и тогда ещё не понимала весь ужас происходящего. А только чувствовала, видела, что это какое-то страшное несчастье у людей, с которым они приходят на улицу. Я всякий раз просила у мамы копейки, и не бросала, а аккуратно клала в баночку. Несчастный поднимал глаза, которые запоминались надолго, и кивал. Помню ещё какую-то свою беспомощность: хотела пожалеть, но стеснялась. Боялась, что они будут тогда меня ждать. А это уже обязательство. Конечно, в таком малом возрасте я не могла логично объяснить своё отношение к этому, но это воспоминание до сих пор обострено моей ранней памятью.
А потом, их вдруг не стало. Никто не знал, куда могли исчезнуть эти люди буквально за сутки. В 1950 году Сталин приказал очистить города от нищих и инвалидов. Он хотел восстанавливать города, новую жизнь, а нищие-калеки – это было уже прошлое и стыдное явление для большой и могучей страны. Возможно, настало время как-то определить этих несчастных людей в одно конкретное социальное условие, где ни они, ни им не мешали бы жить. Рождалось новое поколение, и нельзя было ввергать его в прошлые ужасы войны и послевоенного времени. И в разных храмах, скитах и церковных слободах, в основном в северных регионах страны, были созданы спец-интернаты закрытого типа для инвалидов войны. Особыми отрядами милиции Ленинграда за две ночи собрали несколько тысяч инвалидов и нищих, и на плавсредствах увезли на остров Валаам, отвоёванный у Финляндии в 1940 году, уникальный по своей истории и природной красоте. В Карелии и на её островах оставались храмы и скиты, которые за неимением средств и беспечного отношения, пришли в упадок и нищету. На обеспечение инвалидов дали мизерные деньги, и всю заботу о них свалили на монахов и оставшихся прихожан. Там они доживали свой век в более не менее приемлемых для того времени и места условиях.
Прошли годы. Мне было 16 лет. Я тогда работала токарем-револьверщиком на заводе, на который меня устроил мамин знакомый в обход закона о приеме на завод с 17-ти лет. В цеху нашем было очень много молодёжи. Летом, когда открывалась навигация для малых судов, на остров Валаам организовывались экскурсии и ночные прогулочные рейсы. Однажды меня пригласили в такую прогулку. Но, сопровождая приглашение, мне рассказали, что на острове можно увидеть калек войны в ските, в котором они жили. Тогда я впервые узнала о том, куда исчезли эти люди. И я не поехала. И никогда там не бывала. Мне было страшно снова увидеть этих несчастных. Я уверена, что этот интерес к зрелищу был весьма избирателен. Но желание даже одного человека к подобному развлечению отрезало мне путь на остров навсегда. Известно было также, что и сами инвалиды, кто как мог, добирались до причала, куда приходили рабочие и прогулочные суда. Они ждали людей как с другого конца света, желали посмотреть на новых, в поколении почти незнакомых людей, пообщаться с ними. Бедовали так, что просили рабочих приплывающих судов привезти элементарную еду и, для душевного равновесия, водочку и пиво. Они понимали, что нет возврата в реальную жизнь. Многие из них почти сразу погибали. И нет большинства их могил. Они исчезли совсем с лица земли.
Сам остров представляет собой край с северной необычайно красивой природой с многочисленными озерами, лесами, и покоем. Славится забытым уникальным карельским и русским северным зодчеством с множественными скитами и храмами. И многие приезжие из других районов страны посещали остров, конечно не затем, чтобы увидеть этих несчастных людей. Посетив этот скит, многие люди и организации жертвовали свои средства, помогали чем могли, видя полную нищету и заброшенность этого, так называемого, инвалидного дома. А в 1974 году художник Геннадий Добров сделал потрясающую галерею обитателей Дома инвалидов на Валааме. Эти рисунки только недавно опубликовали в интернете. Они свидетельство прошлой трагедии. Нашлись критики этих рисунков, не согласные с фактом единственных в такой форме документов, выискивая причины, как и зачем были выполнены эти рисунки. Очевидно, эти люди не хотели видеть действительное, не желали признавать, что это так страшно, желали, чтобы все выглядело по их представлению, прилично.
Сегодня, когда прошло столько лет после войны, я думаю, что и Валаамский скит, и рисунки могли бы служить монументом, но не героическим, не пышным, как возвеличивают героев. А как вечное предупреждение о том, что можно сотворить с живым человеком, его душой, его судьбой, его молодостью, силой, мечтами. Можно убить его смолоду так страшно, и безвозвратно. Всякий раз, когда мне доводилось видеть результат наших героических побед, я, вспоминала глаза этих отверженных судьбой. Мне мне было страшно за них, мне было невыносимо понимать невероятное сочетание жизни без жизни.
октябрь, 2012г.
Сайты рисунков
http://runo-lj.livejournal.com/227175.html
http://poltora-bobra.livejournal.com/72746.html
октябрь, 2012г.