Сказка с неожиданно добрым концом.
Казус.
Иван Иванович считал себя честным человеком.
И ладно бы...
Мало ли людей считают себя честными...
Каждый день, в новостях, мы видим пронзительной пустоты глаза министров и депутатов,
которые искренне считают себя людьми кристальной честности, потому что не берут откатов
больше положенных сорока процентов; жестоко расправляются с бесчестными недочеловеками,
посмевшими брать больше этого предела, или берущих взятки вне очередности вертикали власти;
принимают пышущие праведным гневом законы против тех, кто зарывается в дебри неупорядоченной
коррупции или, что гораздо хуже, вообще не берет ни откатов, ни взяток ...
Иван Иванович смотрел в эти, наполненные пустой искренностью, глаза и ему было отчаянно стыдно.
Пару лет назад он увидел на земле пятьдесят рублей и поднял их.
Приятность находки очень скоро нивелировалась жуткими мыслями, что купюра, возможно, была утеряна
старушкой-пенсионеркой, которая, впоследствии, вполне могла скончаться от голодной смерти в ожидании
пенсии в стране победившего либерализма в плане возможности выбора способа смерти на размер пенсии.
Перед его глазами стояла страшная картина: пенсионерка в магазине просит булку хлеба и кило сахара,
мечтательно жмурясь от предвкушения вечернего чаепития горячей сладкой воды с хлебом, а в кармане
нащупывает лишь огромную дыру.
А до пенсии еще четыре долгих, как блокада Ленинграда, дня...
При мыслях о горючих старушечьих слезах воображение Иван Ивановича давало сбой и он сам начинал
усиленно шмыгать носом и тереть глаза, объясняя коллегам, что "соринка в глаз попала".
В каждую зарплату он теперь носил на место находки скомканную пятидесятирублевку и оставлял там,
втайне надеясь, что старушка выжила и рано-поздно найдет потерянную купюру по дороге в магазин...
Дело в том, что Иван Иванович не просто считал себя честным человеком, но и был им.
А главная печаль его существования заключалась в его профессии...
Он был врач...
Не считал себя врачом, как министр здравоохранения.
Не хидромудрил в пластической хирургии или гомеопатии, хотя и эти малопочтенные профессии проходят
в Трудовом Кодексе по графе "врачебная специальность".
Не сидел в теплом кабинете на должности крайне узкого специалиста "по правой гланде", споро отваживая
любые болезни, кроме болячек любимой гланды справа.
Он был простым врачом...
Честный врач достаточно проблемная специализация для выживания в нашей стране, но Иван Иванович
справедливо решил, что трудно всем, или почти всем, а кому-то надо лечить людей и в трудные времена
широкой востребованности пластической хирургии, шарлатанской гомеопатии и узкоспециализированного
наблюдения за страданиями.
Исходом его профессиональной деятельности стали, по очереди: внезапно подошедший по размеру костюм
с выпускного вечера в школе, выглядевший не в пример лучше парадной нынешней пары "свитер-штаны"
из повседневного набора Ивана Ивановича;
- развод с привычно-нелюбимой супругой Клавдией, которой, из-за ее нервической худобы, диетические
мероприятия семьи не добавляли ни радостного оптимизма, ни терпения к профессии супруга;
- непривычное отупение Ивана Ивановича к любым проблемам вне его профессии, будь то нелепые митинги
в столицах пластической хирургии, или гомеопатические коррупционные выверты узкоспециализированных
воров-министров, или цифры в квитанциях ЖКХ, приближающиеся в сумме к размеру его зарплаты.
Вся система нынешнего устройства страны и представляла собой мощнейший аппарат по принуждению
человека к апатической отрешенности к любым проблемам бытия, кроме инстинктивного желания дотянуть
до следующего утра.
Как бонусная программа развивалась пенсионная реформа, имевшая конечной целью добровольное согласие
индивида на эвтаназию при выходе на пенсию.
Так бы и прожил Иван Иванович до пенсии или незаметной смерти, но случился казус...
Вернее, два казуса...
Первый казус прошел мимо Ивана Ивановича почти незамеченным.
На экране телевизора стал часто мелькать Павел Асхатов, ранее - мультимедийный Бэтмен-Судья, а ныне
ставший Пикачу-Омбудсменом по защите прав любых животных, кроме высших приматов.
Он с такой энергией защищал всех живых существ, что невольно становилось немного боязно не только за
дальнейшую судьбу отдельно защищаемого животного, но и за судьбу всего его вида в целом.
И все бы ничего...
Но в квартире Ивана Ивановича произошел второй казус.
Однажды утром, включив на кухне свет, он обнаружил на полу мертвого таракана.
Пожал плечами, выкинул в мусорное ведро и забыл о происшедшем.
На следующее утро тараканов было семь штук.
Иван Иванович долго смотрел на них, но понять что-либо не смог.
Вечером спросил у соседки про тараканов.
Та, лениво поведя плечами, расправила мощный бюст, нацелив его в печальные глаза соседа, и рассказала,
что от проклятых тараканов житья не стало - скоро холодильник смогут унести.
- Если хотите, зайдите, я вам рецепт отравы дам, - добавила она, проводя языком по влажным губам.
Иван Иванович поблагодарил, но от рецепта отравы отказался - ему, скорее, пригодилась бы "живая вода"
для сих животных, но таковой в природе не существовало, по причине многочисленности тараканьего племени
и крайней нелюбви к ним высших приматов.
На третье утро весь пол кухни был укрыт тараканьими телами...
Тут не выдержал даже флегматичный доктор ...
"Наверное, какой-то яд. Так и самому недолго на кухне загнуться".
И с таким мыслями позвонил в санэпидстанцию.
Приехали быстро, смели тараканов в черный пластиковый мешок и умчались на машине с логотипом компании
"Животные - наше всё!!!" и фотографией улыбающегося Павла Асхатова.
Следующие три дня он привычно подметал утром мертвых тараканов и ждал звонка от "Животных - наше всё!!!".
На четвертое утро, в шесть часов, раздался звонок в дверь...
Иван Иванович уже побрился и пил кофе; глянул на часы, хмыкнул и открыл дверь.
С криком:
- Всем оставаться на своих местах!!!
в квартиру ворвался сам Асхатов, три человека в противочумных костюмах и пять омоновцев с полной выкладкой.
Ивана Ивановича скрутили, прижали лицом к полу в прихожей и споро обыскали квартиру.
Надев наручники, его усадили на стуле в кухне и предъявили ордер на обыск и арест.
Оказалось, что все тараканы не были отравлены или умерщвлены насильно - все они умерли от банального
голода.
Через два часа ситуация полностью разъяснилась...
В квартире Ивана Ивановича имелось отверстие клапанного типа - внутрь тараканы попасть могли, а выйти -
- никак.
Диетические эманации честного доктора не оставили тараканам ни малейшего шанса выжить –
Иван Иванович, как потом выразился Павел Асхатов на суде, пошел на поводу своих низменных
инстинктов, съедая все продукты в квартире, ставшей ловушкой для ничего не подозревающих,
но оттого еще более невинных, живых существ, обрекая их тем самым на неминуемую смерть
в страшных муках.
Иван Иванович сидел в клетке, рассеянно моргал на блики фото- и телекамер (Асхатов привез с собой целый
эшелон прессы из столицы, сделав процесс показательным), робко пытался протестовать, за что получил три
штрафа от судьи, превысившие его трехмесячную зарплату, -
- потом притих и до конца процесса просто смотрел в окно, ожидая приговора в привычном ступоре бытия.
Приговор оказался, на удивление, мягким...
Иван Ивановичу дали три года условно, штраф в пятьдесят тысяч рублей, обязали ликвидировать ловушку
клапанного типа и покупать из зарплаты специальный корм для забредших тараканов в течении десяти лет с
проверкой участковым полицейским качества покупаемого корма не реже раза в неделю.
Придя домой после суда, Иван Иванович долго сидел на разрушенной во время обыска кухне, курил и думал.
Кто-то может подумать, что он думал за нелепость и абсурдность этой жизни, где Павел Асхатов считается в
прогрессивных столичных гей-кругах милым, умным и добрым человеком, а тараканья жизнь ценится чуть
больше проблемы выживания человека, - но...
Нет, я же говорил, что Иван Иванович был честным человеком, да еще и врачом.
По нынешней жизни - почти диагноз ...
Он думал, как выкроить из зарплаты денег на покупку специального корма для тараканов.
Фу-у-у...
И правда - больной...
Ничего так и не придумав, он расширил отверстие для прохода тараканов в его квартиру, создав все условия
для входа и выхода, и лег спать, не найдя сил ни вымыть засохшую за эти дни посуду, ни убрать мусор после
принудительного "ремонта".
Иван Иванович был еще и крайне законопослушным человеком...
Ведь не его беда, что его воспитали в почтении к Законам Великой Страны, а жить приходилось во времена
обострения страсти к написанию дурацких законов для жизнедеятельности непонятной общности территории.
Утром, выйдя на кухню, Иван Иванович...
Гм-м...
Тут эмоций не опишешь...
Лучше описать "картину маслом"...
Посреди вылизанной до блеска кухни стоял запечатанный пакет корма для тараканов с наклейкой "Элитный".
Рядом лежала записка...
Иван Иванович мотнул головой, пошел к двери и проверил закрытый замок, вернулся на кухню, сел и развернул
записку.
Кургузым тараканьим почерком было выведено:
"Посуду вымыли, порядок навели.
Ты, братан, на тараканов обиду не держи.
Мы тех лохов, что к тебе полезли и сами бы на счетчик поставили.
Их счастье, шо сдохли.
Нешто мы не люди, не понимаем, что ли, - квартира врача - зона запретная для воровства еды.
Будем приносить раз в неделю пакет с кормом - шоб ты вертухаю предъявлял.
И к Пашке-Адвокату у нас самих претензиев выше крышки унитаза.
Пора предъяву кидать.
Ты это... того... не обижайся на нас...
Если надо еды - маякни, принесем, что захочешь, под заказ.
Мы у тебя, как бы, в долгу.
ЗЫ. Кстати, мы и крысам попутно вломили, чтобы дорогу к твоему этажу забыли.
И еще...
Гм-м...
Мы же не виноваты, что некоторые из нас живут в ваших головах, согласись, братан.
Будет скучно, зови - коньяк у тебя в шкафу знатный.
Мы хоть академиев не кончали, но за жисть поговорить, завсегда...
Закусь с нас!!!"
Иван Иванович читал и улыбался своим, неведомым нам и тараканам, мыслям...
Вот такая сказка со вполне счастливым концом ...