Придя из школы, Антон заметил, что мама как-то нехорошо выглядит.
— Мамочка, ты чего такая невеселая? -спросил он.
— Не знаю, сынок, что-то голова кружится. Устала, наверное.
К вечеру маме стало хуже, она выпила таблетку от головной боли и легла спать пораньше. А ночью Антона разбудили стоны, доносившиеся из маминой спальни. Мальчик ворвался в комнату:
— Мама, мама, что с тобой?
Но мама не отвечала. Она стонала, не открывая глаз, лицо раскраснелось, на лбу выступили капельки пота. Руки судорожно сжимали край одеяла.
Антон опрометью бросился к телефону, дрожащими руками набрал номер «Скорой» и каким-то чужим, писклявым голосом умоляюще прокричал в трубку:
— Скорее приезжайте, моей маме очень плохо! Спасите ее!
Сбиваясь, он продиктовал адрес, положил трубку и помчался к маме. Он гладил ее руки, волосы, приговаривая:
— Все будет хорошо, сейчас нам помогут. Все будет хорошо, правда, мамочка?
Время, казалось, остановилось. «Скорая» все не ехала, и Антоша совсем было запаниковал, но взглянув на часы, понял, что прошло-то всего несколько минут. Наконец, в дверь позвонили. На пороге стоял широкоплечий доктор с чемоданчиком и молоденькая медсестра. Антона выгнали из комнаты, чтобы не мешал, и он присел на табурет в коридоре, прислушиваясь к доносившимся из спальни голосам.
Вскоре из спальни вышла медсестра и обратилась к Антону:
— Мальчик, а есть в доме еще кто-нибудь из взрослых? Твои папа или бабушка?
— Нет, папа в командировке, а бабушка далеко живет. А что?
— Ничего, ты уже большой, сам справишься. Понимаешь, придется нам твою маму в больницу забрать. Ты поможешь ей собрать необходимые вещи?
Антон растерянно кивнул. Он, словно во сне, открывал шкаф, складывал в пакет халат, тапочки и прочие вещи, перечисленные медсестрой, а сам все никак не мог осознать, что же происходит. Неужели маму сейчас увезут? Что с ней? А вдруг… вдруг она умрет?
Эта мысль ужасно напугала мальчика, и он просто застыл на месте. Медсестра подхватила пакет с вещами, что-то успокаивающее прощебетала Антону, оставила записку с адресом больницы, захлопнула дверь за санитарами с носилками — а мальчик так и не пошевелился.
Наступила тишина. Квартира опустела, а за окнами чернело ночное небо. И даже звезд не было видно: погода стояла пасмурная. Антон почувствовал себя страшно одиноким. Он включил телевизор и сел в кресло с пультом. На одних каналах люди хохотали, на других — дрались или убивали друг друга. Нет, это вовсе не утешало. Антону стало еще хуже, и он раздраженно выключил «ящик».
Вернувшись в свою комнату, мальчик сел на кровать и задумался. На душе было так тяжело! Очень хотелось как-то помочь мамочке, но что он мог сделать?
Случайно взгляд остановился на иконе, висевшей на стене. Это была старинная Владимирская икона Богоматери. Антону она досталась от бабушки, которая до самой смерти молилась всегда перед этим образом. Бабушка что-то рассказывала внуку и о самой Богородице, и о ее иконах, но мальчик уже ничего не помнил — мал был тогда, да и слушал не очень внимательно. Сейчас он увидел икону словно в первый раз, и ему захотелось рассмотреть ее поподробнее. Подойдя ближе, он долго смотрел на лик Богородицы с такими скорбными и мудрыми глазами, на Христа-младенца, так нежно обнимающего маму за шею… Антон вдруг почувствовал, что они живые, слышат его, понимают и могут помочь. Он упал на колени и стал молиться. То есть, он не думал о том, что делает — просто изливал свое горе перед Богоматерью, рассказывал о своей единственной любимой мамочке, умолял спасти ее…
Мальчик и не заметил, сколько прошло времени, только выплакался и постепенно успокоился. На душе полегчало и непонятно почему появилась уверенность, что все обойдется. Бросив взгляд на часы, Антон удивился: было уже три часа ночи. Он быстренько нырнул под одеяло и провалился в сон.
На следующий день в школу Антошка не пошел. Наскоро проглотив пару бутербродов, он помчался в больницу. В хирургическое отделение его не пустили, попросив подождать в приемном покое, пока выйдет лечащий врач. Антон устроился на низеньком диванчике и нетерпеливо ждал, повторяя про себя: «Господи, помоги! Господи, ну пусть все будет хорошо, пожалуйста!»
Лечащий врач пришел минут через десять. Доктор оказался веселым и разговорчивым.
— Ага, вот и наш герой! — приветствовал он Антона. — Молодец, парень, вовремя «скорую» вызвал.
— Что с мамой? — тихо спросил Антон.
— Аппендицит. Но я это не сразу понял. Сложный случай: процесс гнойный, а отросток спрятался, как партизан. Оперировать надо срочно, а мы с коллегами диагноз поставить не можем, представляешь? — врач явно наслаждался возможностью поговорить на любимую тему. Антон слушал внимательно, и доктор радостно продолжал:
— Решили мы, короче говоря, до утра подождать. Утро-то вечера, как говорится, мудренее, верно? И тут, представляешь, наш главный хирург, — ни с того ни с сего, — решает посреди ночи дополнительный обход сделать. Мы его, знаешь, очень уважаем: хирург от Бога! Так вот, в три часа ночи он делает обход и особенно интересуется новенькими. Осмотрел мамку-то твою — и давай на нас шуметь: «Срочно на стол! Это же аппендицит, а не колики, утром перитонит получите!». Короче, оказался и вправду аппендицит, причем еще бы пара часов — и… Врач осекся, увидев испуганное, побледневшее лицо мальчика, и скороговоркой закончил:
— Операция прошла хорошо, главный сам контролировал.
— А можно мне к маме?
— Сегодня не пустят: она после операции должна в реанимационном отделении побыть. А завтра-послезавтра мы ее в обычную палату переведем, тогда и посетить можно будет.
Антон уже поблагодарил веселого доктора, распрощался и вышел из больницы, а в мыслях все переваривал услышанное. Значит, мама могла умереть? Ее спас случайный осмотр опытного врача, который в три часа ночи…
— Стоп! Три часа ночи! — вслух воскликнул Антон. На него удивленно оглянулась проходившая мимо старушка, и он замолчал.
Неужели случайно получилось так, что маму спасли именно тогда, когда он молился и просил об этом? Значит, Бог по-настоящему услышал и помог? Да ведь это так поразительно!
Антон был в каком-то радостном потрясении. Он прибежал домой и снова бросился к иконе со слезами. Только теперь он плакал от счастья и молитва была не просьбой, а благодарением и хвалой. Словно камень свалился с души!
После школы к Антону забежала Настя — узнать, почему не был на уроках и передать задания на дом.
— Ты что, заболел?
— Да не я, мама у меня в больнице, — уныло сообщил Антон.
— Ой, почему?
Мальчик рассказал, что случилось с мамой, но об иконе, молитве и чуде промолчал: это показалось слишком личным делом. Поделиться ему хотелось только с мамой. Скорее бы она вернулась домой!
— А что ты будешь вечером один-то дома делать? — спросила Настя.
Антошка пожал плечами. Чем заняться, он не представлял. Ничего не хотелось. Настя предложила:
— Слушай, пойдём к нам! Родители будут рады. Поужинаешь с нами, если захочешь — можешь и заночевать. Уроки сделаем, голубятню посмотришь. А главное — давай вместе помолимся за твою маму. Сегодня будний день, всенощной службы в нашем храме не будет, к сожалению. Зато мой папа свободен — и он с радостью отслужит молебен о здравии Ирины Александровны.
Мальчик подумал немного и согласился. Конечно, он немножко стеснялся, но было так приятно, что о нём и о маме искренне переживают и заботятся: словно Настя и её семья — антошкины родственники.
Прежде всего Настя привела Антошу в церковь. Храм был совсем пустой и какой-то таинственный от тишины и предзакатного золотисто-розового освещения. Настя перекрестилась, поцеловала икону, лежащую на небольшом наклонном столике в центре храма. Антон ещё не знал, как и что тут называется. А потом девочка куда-то исчезла, пообещав скоро возвратиться, и оставила приятеля одного.
Антон присел на скамью у стены и медленно огляделся. Необычное место, особенное. Тишина-то какая… Пылинки в золотом луче танцуют. Вокруг лица, лица, спокойно смотрящие с икон, мудрые глаза, благословляющие руки. «Совсем не похоже на музей, — подумал Антон, — где я смотрю на картины. Тут смотрят на меня.». Он почувствовал внезапно, что не один здесь. Скользнул глазами по храму — никого нет. Но чувство присутствия — живого, близкого — только усилилось. Антон запрокинул голову — и встретил кроткий взгляд огромных глаз. Под куполом изображён был Христос с раскрытой книгой в руке. «Аз есмь свет миру» — с трудом разобрал Антошка непривычные буквы.
***
Через два дня Антон навестил маму в больнице. Оказалось, что больше всего мама беспокоилась о нём:
— Как же ты один, сынок? Тебе не страшно? Что ж ты кушаешь? Как…
— Ну, мама, что ты так волнуешься, — Антон даже слегка обиделся, — я давно уже не малыш в памперсах. Всё у меня хорошо, я себе бутеры готовлю и чай. И даже посуду мою, — похвастался, не удержавшись.
— «Бутеры»… — грустно улыбнулась мама. Да разве можно ребёнку на одних бутербродах сидеть? Давай я соседке записку напишу, попрошу готовить хоть супчик тебе, а?
— Не, не надо. Я у Насти обедаю. И на ужин мне её мама, тётя Александра, всегда передаёт кучу еды. А бутеры у меня на завтрак идут или с собой, в школу.
— Это какая Настя?
— Светлова. Ну, священника дочка. А папа её, отец Георгий, такой классный! Он всегда забавные истории рассказывает, в шахматы мы с ним резались…
— Значит, ты не скучаешь, не голодаешь? Над тобой шефство взяли? — задумчиво проговорила мама. — Как хорошо, что есть на свете добрые люди! Ты им передай, что я очень, очень благодарна.
Знаешь, сынок, я тут сон видела. Приснилась мне твоя бабушка. А я испугалась ужасно: слышала, что мёртвые не к добру снятся, к себе могут позвать. Я и шепчу ей с перепугу: «Мам, ты только ничего мне не говори, мне помирать нельзя, Антошку жалко». А она кивает, улыбается и так ласково на меня смотрит… И мне стало почему-то спокойно: и операция пройдёт без осложнений, и здоровье восстановится — я как-то в этом уверена сейчас. Как думаешь, глупости это всё или нет?
Антон серьёзно ответил:
— Точно не глупости. Ты послушай, что я тебе расскажу.
И он подробно описал события последних дней. Ирина Александровна помолчала.
— Мама, бабушка-то твоя, богомольная была, верующая. В церковь ходила, молилась всё… А я как-то совсем и не задумывалась об этом. Всегда находятся более срочные насущные дела. Говоришь, можно в храм зайти, свечку поставить?
— Да я там теперь каждый день бываю, уже привыкать стал. И тебе всё покажу, когда придёшь. Настя говорит, как выйдешь из больницы, отец Георгий благодарственный молебен отслужит.
— Да? Ну что ж, значит, надо пойти, — согласилась мама.