...Ни одной вялой строчки на таком неизмеримом протяжении
всех трудов… – ни одной вялой, безжизненной, плетущейся
строки. Удивительно. Вполне удивительное горение.
Сколько же было «запасено во мне дров», чтобы сложить
такой чудовищный костер.
Розанов
* * *
ЕВА
ЕКАТЕРИНА II
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА
ЖАБОТИНСКИЙ
ЖЕЛЯБОВ
ЖЕМЧУЖНИКОВ
ЖУКОВСКИЙ
ЗАГОСКИН
ЗАНД (САНД) ЖОРЖ
ЗАСУЛИЧ
ЗИНОВЬЕВ
ИВАН ГРОЗНЫЙ
ИВАНОВ-РАЗУМНИК
ИЗГОЕВ
ИЗМАЙЛОВ
ИОАНН ЗЛАТОУСТ
ИОАНН КРОНШТАДСКИЙ
* * *
ЕВА – в Ветхом Завете жена Адама
Что такое ГРУДИ?
– Имя существительное.
Ха-ха-ха... Но может быть, это и глагол?
– Глагол? Не приходило на ум. Но кажется, в самом деле тут есть и оттенок глагола.
Я вижу, вы понимаете: но тогда не найдете ли вы, что это есть и «знак препинания», в особенности если подумать о многоточии?
– Действительно, если они поднимаются, но еще маленькие, то тут есть и многоточие. Также если в брачную ночь муж входит в спальню невесты, то, – конечно, многоточие. Груди есть «;;;;;;;»[13], – какое-то движение и переход из одного состояния в другое состояние.
Но знак восклицания?
– О, конечно: с него начал Адам. Первое слово человеческое было «Ах!» – и оно вырвалось при взгляде на женские груди.
______________________
Мужчина задыхается в сперматозоидах, не знает куда деть, томится, ищет – самец.
* * *
ЕКАТЕРИНА II ВЕЛИКАЯ (1729 - 1796), российская императрица (с 1762).
«Доблесть не лезет из толпы, не жадничает,
не суетится и позволяет забывать о себе».
Екатерина
Екатерининская эпоха. Век разума и благородных чувствований. Не токмо царь, но и отечество, не токмо ирои, но и граждане.
_____________________
В Думе клеветали и клевещут, что «царь был другом помещиков». Нет, именно – мужика. Помещики были «мелочь», как и все прочее. Екатерина II сболтнула: «Скорее я смотрю на помещиков как на полицейских (в смысле местной власти), чем на украшение отечества».
* * *
ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА РОМАНОВА (1709 - 1761\1762), российская императрица
«Я с неприятелем отечества моего никаких
алианцев и корреспонденций не имею».
Елизавета Петровна
Елизаветинская эпоха. Тешем камни после того, как вырваны скалы. “Счастливы жить после Петра”... “при его дщери”. “Ломоносов, Тредиаковский, Сумароков”.
* * *
ЖАБОТИНСКИЙ ЗЕЕВ (ВЛАДИМИР ЕВГЕНЬЕВИЧ) (1880 – 1940), один из лидеров сионистского движения
«Последний человек , которого люди слушают, — это мать ;
или отец , все равно. В каждом поколении повторяется трагедия
отцов и детей, и всегда одна и та же: именно то, что проповедуют
родители , в один прекрасный день , оказывается, детям осточертело,
заодно и родители осточертели. Спасибо, не хочу».
Жаботинский
Что сделалось с добрым Жаботинским, я не знаю. Лет семь тому назад я его встретил за границей. Худенький молоденький еврей, почти мальчик, он был тогда типичным русским ителлигентным евреем, подсмеивавшимся над некоторыми древнееврейскими заветами, составляющими неудобство в быту, в жизни. Его повергало в негодование талмудическое запрещение «варить козленка в молоке его матери». «Помилуйте, из-за этого, - говорил он, - мы не можем, я не могу есть котлеты в масле. Котлета из мяса, положим, телячьего, а масло из молока коровы, может быть, его матери: по этому глупому основанию у нас котлеты пекуться, а не жарятся на масле, и это черт знает какая гадость, которой, я конечно, не стану есть, предпочитая христианские или вообще европейские кушанья. Да и многих других удовольствий мы лишены из-за талмудических суеверий». Ион мне сообщил кое-какие интимности. А на развалинах Колизея в глубокую ночь он упоенно читал из Лермонтова:
Ликует буйный Рим, торжественно гремит…
Мне передавали, что года три после того, как я его впервые встретил в Риме, он был уже вовсе не тот человек: облекшись в длинный сюртук еврейского покроя, приняв всю талмудическую наружность, он даже отказался говорить с русскими по-русски, предлагая выбрать другой «безразличный» язык», бредил древним величием Израиля и, прерывая грубо жестко все темы, говорил, что никто из евреев не вправе ни о чем думать и ничем заниматься, пока льется или грозит пролиться еврейская кровь. Таким образом, мы здесь имеем впечатление подействовашее подобно ушибу. И никакого рассуждения. Жаботинский весь ушел в сионистскую мечту, не замечая, что это – именно мечта, притом литературная, да еще подражательная, подобная «пангерманизму» немцев и «панславизму» старых славянофилов. Тут ничего нет оригинального и еврейского, ни одного слова. Никакой нет еврейской мысли.
* * *
ЖЕЛЯБОВ (1851 - 1881), организатор покушения на Александра II.
"Моя личная задача, цель моей жизни - было служить
общему благу. Долгое время я работал для этой цели путем
мирным и только затем был вынужден перейти к насилию".
Желябов
... А прочие, извините, мерзавчики, искровянившись с Алесандром II, только еще выше задрали нос, и посмотрите, как Желябов мерзавец разговаривал на суде: “Фу ты, ну ты, кто меня превыше? хожу выше леса стоячего”...
Вонючий хам. И какие вы хамы, что на своих вонючих плечах несете эту омерзительную вошь.
___________________________
Желябка (до чего гнусная фамилия, - и, по портрету, самодовольная харя мужиченки, который наконец “выучился”
____________________
Розанов написал книгу "О понимании", и ему можно поверить больше, чем мужичонке, все качества которого заключались в том, что в него была влюблена "генеральша (по отцу) Перовская". Но генеральши иногда и в конюхов влюбляются
* * *
ЖЕМЧУЖНИКОВ АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1821 – 1908), поэт публицист.
«Жарко, дедушка! Вставай-ка!
Ты под солнцем целый день…
Вон прохладная лужайка
И кругом от кленов тень».
Жемчужников
Пора в рассмотрение истории литературы ввести эти категории – «моложавого» и «старого»… задумываясь о каждом: какой возраст в нем бьется пульсом?
…Вопрос о метафизическом возрасте писателя открывает его горизонт.
Дерево растет, и с каждым нарастанием древесины оно становится больше, а верхушка его хоть чуть-чуть выше. Не «лучше» и не «красивее», а больше и выше. Так человек и душа его с каждым годом поднимается: он не делается более истинною, более добродетельною; ей просто открывается с каждым годом новый горизонт, она больше видит, дальше видит, шире видит…
Через каждые 3-4 года, и много-много через десять лет, человеку жизнь представляется совершенно не такою, как он знал ее до этого, - представляется иною в самых своих основаниях, отнюдь, однако, не изменившихся. И происходит это не вследствие начитанности, не от новых знакомств и впечатлений, или не от этого главным образом. Главным образом все зависит от какого-то таинственного перестраивания самого судящего, самого глядящего на жизнь. Медики утверждают, будто через каждые 5-6 лет меняется весь человек, т.е. все клеточки его тела заменяются другими…
…Люди не во все века рождаются «одинаковыми младенцами». Одинакового рождения нет. «Сама утробушка» нация имеет годы, возрасты, молодую или старую душу в себе…
То, что сбивчиво называют «наследственностью», скорее есть именно вот это состарение поколений, расширение их опыта уже до рождения, расширение их зрения, утолщения их зрелости…
И продолжение в сторону не «лучше», а – шире, не добродетельнее, а – виднее.
Это – вообще; и, наконец, как исключение рождаются иногда люди «вперед» или «назад», как выпад из поколения грядущего или, напротив, давно прошедшего. Они или непомерно стары в данном живущем поколении, или непомерно в нем молоды и остаются такими в течении всей жизни. Пример в литературе второго – Жемчужников, который в «Песнях старости», написанных в 70-летнем возрасте, остается «молодым человеком», которому по строю души хоть сейчас жениться. Пример старости в литературе – Лермонтов. Он в возрасте самых юных лет – уже старик; с жалобами на старость, со старческой усталостью, которая редко-редко прорвется бравурными молодыми выходками; но и в них он – кутящий старичок.., с типичным старческим цинизмом, без всякого идеализма молодости. Лермонтова переутомил его возраст, вот этот метафизический возраст, - скоторым он уже родился; и, будучи 24 лет, - чувствовал, мыслил и писал, как столетний, относился ко всему в жизни, как столетний. Что же молодого в тоне «Купца Калашникова», или не суть ли столетние мысли и ощущения в «Выхожу один я на дорогу», - да и везде, почти везде?
* * *
ЖУКОВСКИЙ ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ (1783 – 1852), поэт
Упрямство есть слабость, имеющая вид силы; она происходит
от нарушения равновесия в союзе воли с разумом... Упрямый
держится своего убеждения, но, так сказать, механически;
он не терпит противоречия, ибо слишком ленив, или пристрастен,
чтобы… заменять прежние, ложные, новыми, истинными.
Жуковский
Как хорошо, что и Карамзин, и Жуковский срисовались на портретах с звездой (орденской). Это - идет и нужно. Есть что-то в двух этих писателях, и еще в Державине и Фон-Визине, - несравненно величавое. Они именно были сотрудники царям и украшением царства…
Между тем Розанов, Флоренский и Рцы вполне чтут русского царя. Но мы «вне литературы». Ну, и пускай вне литературы. Мы такой литературе не нужны, и нам такая литература не нужна.
Что же будет? Кто одолеет.
Ах, господа: будем спать, дремать, вытянем ножки и будем храпеть на подушке. Разве вы не знаете, что Бог бережет землю Русскую и что во время нашего сна и глубокой ночи
Белый Ангел тихо пролетел над Россией.
____________________
Жуковский благородный – это тоже сын помещика и пленной турчанки. Благородное на Руси – все от татар.
_______________________
Что касается русской литературы, которая по правде-то начинается всего с Карамзина, потому что только с него и его друга Жуковского начинает биться в нашей словесности пульс какой-то идеи, «своего русского сердца» и «своего русского ума»…
* * *
ЗАГОСКИН МИХАИЛ НИКОЛАЕВИЧ (1789 – 1852), писатель
«Вообрази же: Грибоедов уверяет, что я дурак».
Загоскин
Я даже думаю, что когда Загоскин писал «Юрия Милославского», то он тоже приблизительно думал, как и Тургенев, только в другом направлении: именно, он хотел показатьсовременной ему, немножко развратившейся на иностранщине России, древнего и настоящего «истинно-русского человека».
* * *
ЗАНД (САНД) ЖОРЖ (1804 – 1876), французская писательница
«Можно объяснить другим, почему ты вышла за своего мужа,
но нельзя убедить в этом себя».
Занд
Революция вся была «холостая с девочками» (Богиня Разума, Шарлота Кордэ, М-mе Сталь, Жорж Занд), и этот-то «холостой быт» ее и сообщил ей безнадежность и отчаяние. Пожалуй – и силу, силу именно холостого отчаянного порыва. Революция течет где-то и как-то параллельно хулиганству; революция есть порыв хулигана сыграть роль героя.
* * *
ЗАСУЛИЧ ВЕРА (1849 - 1919), ранила в 1878 петербургского градоначальника Трепова. Суд присяжных оправдал ее.
«В то время слова "сын народа", "вышедший из народа"
внушали совсем иначе, чем теперь; в таком человеке,
в силу одного его происхождения, готовы были допустить,
всевозможные свойства и качества, уже заранее относились
к нему с некоторым почтением».
В. Засулич
...Стояла темная старуха. Большой рот ее, раскрывался при разговоре, обнаруживал совершенное отсутствие верхних зубов, и 2-3 зуба в нижней челюсти... Она была очень спокойна, медлительна, и все в ней было плавно. “Верно, помещица, затесавшаяся в пропаганду”. Была очень скромна: при малейшем движении кого-нибудь - вставала и давала дорогу. Фигура крупная, вся в черном, воротничка нет. “Вот старая игуменья, попала в среду молоденьких. Да кто она?”
______________________________
Что же эта шушера разговаривает? Отчего о шушере столько пишут? Отчего существует их поганая история...
* * *
ЗИНОВЬЕВ ГРИГОРИЙ ЕВСЕЕВИЧ (ОВСЕЙ-ГЕРШ АРОНОВИЧ РАДОМЫСЛЬСКИЙ) (1883 – 1936), один из руководителей большевиков
«Лицом к деревне».
Зиновьев
Конечно, настоящие «мученики и жертвы революции» - это они, беспритязательные и тихие люди, о себе даже не напоминавшие и на место которых моментально вскочили Нахимкисы-Стекловы, Бернштейны-Зиновьевы и Розенфельды-Каменевы.
* * *
ИВАН IV ГРОЗНЫЙ (1530 - 1584), царь всея Руси
«Встречал ли кто-нибудь честного человека,
у которого голубые глаза»?
ИВАН IV
Поразительно, что все жестокие наши государи были именно "в споре": Иван Грозный - с боярами и претендентами, Анна Иоанновна - с Верховным Советом, и тоже - по неясности своих прав; Екатерина II (при случае, - с Новиковым и прочее) тоже по смутности "вошествия на престол". Все это сейчас же замутняет существо и портит лицо.
________________________
... да разве все общество не чихало, не хихикало, когда эти негодяи с пистолетами, ножами и бомбами гонялись за престарелым Государем?
И вот «хоть поздно», но постигаем ноумен и Грозного и Аракчеева.
– Что же с этим отродьем делать, – с тем отродьем, которое называется «человечеством» и смеет кощунственно прибавлять – «крещеное человечество».
____________________________
И не хвастайтесь «государственными идеями» Мирабо. Они меньше идей того юродивого, который подал Грозному – в Пскове – кусок мяса. Тот сказал: «Теперь – пост, я не ем». Он ответил: «А мясо человеческое ешь в пост?» Это короче его 10-томного «Рассуждения о Прусской монархии» и гораздо яснее и полнее.
Да рассуждения Мирабо и не могли быть глубокие, ибо кто не понимает рождения и боли – не может быть в глубине вещей политиком, строителем царств и городов.
Московские цари были глубже французских политиков. Потому что они пели молебны. Даже Иван Грозный «трезвонил». Обманывали, копили деньгу (Калита), все – «по-нашенскому». Так как они были «по-нашенскому», то они роднее, ближе народу, чем франтоватый Мирабо. Мирабо был хлыщ политики, а не мудрец ее.
* * *
ИВАНОВ-РАЗУМНИК (1878 - 1946), литературовед.
«Скучно жить на этом свете, господа» (14 октября 1942г)
Иванов-Разумник
Надо уродиться «Разумником», чтобы до всего доспрашиваться, до всего доискиваться.
__________________________
Есть же такие счастливые имена, нося которые просто нельзя не стать литератором: «Иванов-Разумник!..» В именах есть свой фетишизм: называйся я «Тургеневым» — непременно бы писал хорошим слогом; «Жуковскому» нельзя было не быть нежным, а Карамзину — величественным. Напротив, сколько ни есть «Введенских» — все они явно люди средние, будут полезны современникам и не оставят памяти в потомстве. Имена наши немножко суть наши «боги» и наша «судьба»...
Но я совсем разъязычествовался...
«Иванову-Разумнику» на роду написано: 1) быть литератором, 2) очень рассудительным, почти умным и 3) не иметь ни капли поэтического чувства. Что делать: судьба, имя.
____________________
Скука, холод и гранит — …каким же образом он стал во всяком случае видным писателем? чем в себе он написал 15 томов? и наконец, что его нудило столько стараться, столько работать? говорить, убеждать и прочее? Даже будучи очень уверенным в себе «Разумником», г. Иванов не может не признать, что в подобной оценке что-то не совсем так.
____________________
Он зачем-то пересказывает своими словами всех новейших писателей, - ну, конечно, несколько сокращая. Так, он томах в двух все копался с Михайловским. Конечно, выгоднее купить Михайловского у Разумника за 3 р., чем самого Михайловского за 15 руб.
_______________________
Он неверно множит. Читаю почти 100 страниц о Мережковском. На каждой странице, от верхней строки до нижней, он утверждает, что у Мержковского в душе 0, в таланте 0, в правде 0. Соглашаюсь и множу:
0 х 100 = 0
___________________
Отвертываю обложку: Иванов-Разумник без имени. Просто, с дивана чуть не свалился (читал лежа). Все с именем: Виссарион Белинский, Александр Пушкин, Дмитрий Мережковский, Василий Розанов: почему же один, единственно один во всей русской литературе Иванов-Разумник не зовется ни «Семеном», ни «Петром», никак.
* * *
ИЗГОЕВ АЛЕКСАНДР СОЛОМОНОВИЧ (АРОН СОЛОМОНОВИЧ ЛАНДЕ)(1872 - 1935), публицист
«Бег на левизну» есть бег по кругу, в котором крайняя
левая и крайняя правая точки совпадают».
Изгоев
...да я нахожу лучше стоять полицейским на углу двух улиц, - более "гражданским", более полезным, более благородным и соответствующим человеческому достоинству, - чем сидеть с вами "за интеллигентным завтраком" и обсуждать чванливо, до чего "у нас все дурно" и до чего "мы сами хороши", праведны, честны и "готовы пострадать за истину"...
Боже мой: и мог я несколько лет толкаться среди этих людей. Не задохся, и меня не вырвало.
… Главное, как они "счастливы" и как им "жаль бедную Россию". И икра. И двухрублевый портвейн.
(читая Изгоева о Суворине. "Русская Мысль":
"сын невежественной попадьи и николаевского
Солдата, битого фухтелями"). (Уверен, что этот Изгоев,
почему-то никогда не смотрящий прямо в глаза, знает
дорожку к Цепному мосту*).
_________________________
Уже теперь евреи приняли тон, что русская литература существует для пользы, чести и прославления евреев. «Наша маетность», где «ни гу-гу против нас», «ни-шитка». Какое в самом деле имел основание и право еврей Изгоев выразиться о Суворине, когда еще его не зарыли в землю, что «он был сын битого фухтелями солдата и безграмотной попадьи». Да он. и объяснил дальше: «Да потому, что Суворин проповедовал еврейские погромы». Т. к. Суворин ни в одной собственной строчке и ни в одном номере своей газеты не «проповедовал погромов» (ведь он – не «Земщина» и не «Русское Знамя»), то слова Изгоева выражали ту параллельную себе мысль, что «Суворин держал себя независимо и подозрительно в отношении евреев, и не желал расширения наших прав и вообще уравнения нас с русскими».
Да: не желал в России «уравнять» ненавидящих Россию и вредящих ей, клевещащих за границею на нее, – с любящими Россию и служащими ей трудом, честью и правдою.
Но ведь это же его, Суворина, право: «Не люблю и не доверяю».
За чт; же Изгоев-еврей оскорбил отца и мать Суворина, честного солдата и офицера и честную попадью?
Да «ни за чт;»...
* * *
ИЗМАЙЛОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ (1873 – 1921), писатель и литературный критик.
«Область веры есть область загадок и тайн, противоречий и
противочувствий. Здесь не может быть тех определенных рамок,
точных выводов и неизбежно осуществляющихся предсказаний,
какие возможны в статистике или медицине».
Измайлов
Я с печалью узнал недавно, что А. Измайлов, за критические статьи которого всегда принимался так охотно, как за верную, не обманывающую руководственную нить в чтении, - еще и юморист, сочинитель пародий и даже писатель повестей! Это ужасно! Как бы монах, заглядывающийся на девиц… Хочется надеяться, что эти побочные его дары отомрут со временем.
Критик – монах, который «своего не имеет». Суть критики едва ли не вытекает из редкого сочетания величайшей восприимчивости к слову и «звучным сочетаниям», из величайшей восприимчивости к мысли и ее сочетаниям, - с полным творческим бессилием, немощью, захудалостью. Вот когда одно поднимается до бесконечности, а другое падает до ноля, рождактся великий критик. Он будет переваривать, перекаливать, переплавливать чужое: функция редкая и страшно нужная в обществе, истории, в литературе, на которую почти не рождается мастеров.
* * *
ИОАНН ЗЛАТОУСТ (344/354 – 407), византийский церковный деятель.
«Хотя и Павел – но человек».
Иоанн Златоуст
Кто может отодвинуть Иоанна Златоуста? Одно имя показывает, каков он был в слове.
____________________
Златоуст просветился великим светом во вселенной не через борьбу с Феодорою, а через то, что учил нас, устраивал нашу душу.
* * *
ИОАНН КРОНШТАДСКИЙ (ИОАНН ИЛЬИЧ СЕРГИЕВ) (1829 – 1908), православный проповедник
«В аду демократия. А на небе — царство».
Иоанн Кронштадский
Имя и образ "штатного протоиерея кронштадтского Андреевского собора… поднялись звездою ослепительного блеска над всею церковною нашею историей за XIX век, а в текущие дни его жизни поднялись над всякою славою, успехом, значением, авторитетом. И всякий в те дни, кто только любил славу, силу, талант и дар своего народа, присоединял голос свой к одобрительному народному шуму, и еще, и еще выше поднимал имя этого священника. Так выросла громадная волна народной молвы, народного сочувствия, народной любви и доверия около этого имени и лица. Ничего подобного никогда не было на Руси…
Мы были зрителями чрезвычайно редкого процесса, как "сотворяется история", как сотворяется "имя" в истории, как сотворяется в ней власть, авторитет духовный, не вещественный. Возьмите цивилизацию, возьмите Россию: вся она стоит и держится на глубоком почитании народом нескольких, - говоря языком мифологии, - фетишей, знаков, символов, имен, понятий. Их очень немного, - 3 - 4, 5 - 6 этих имен и звуков, - но они известны и равно чтутся в курной избе вологодского крестьянина и во дворце, чтутся и признаются последнею умственною темнотою и первым умственным светом своей страны. На них все и держится, ими все и стоит. Во имя молчаливого согласия на этих именах и звуках, устроились согласное повиновение в стране, согласное, единообразные действия в ней, явилась готовность к единообразным жертвам:
- Умираем за веру, Царя и отечество...
И кончено. И нет поворота. И невозможно сопротивление. Весь Запад и Восток, как бы он ни был жаден и корыстолюбив, как бы он ни ненавидел и презирал нас, отхлынет испуганно назад, услышав этот рев народный:
____________________
Личное впечатление, производимое Иоанном Кронштадтским, было источником всего, что мы о нем знаем и что он совершил. Это впечатление было необыкновенно; точнее - это было что-то необыкновенное в обыкновенном; иначе нельзя формулировать, а эта формула обнимает все в нем. Начну с передачи личного ощущения. В одном богатом доме, где я был случайно, он был приглашен отслужить напутственный молебен, "благословить" и "помолиться о здоровье". Я не знал об этом заранее, а когда узнал, быстро прошел на молебен. Он стоял перед божницею и служил, - обыкновенная русская служба. Движимый любопытством увидеть человека, которого так трудно было увидеть вблизи, я продвинулся вперед и, наконец, стал совсем рядом около него, но боком и так, что было видно все лицо его. Ему было тогда 72 года. Но он не был не только "старик", но и не был очень стар; вид у него был только "пожилого", "немолодого" священника, - не больше! И это при труде невероятном, почти не допускавшем отдыха, при жизни, когда считана была каждая минута! Сон и деятельность, краткий сон и длинная, притом кипучая деятельность - вот весь Иоанн Кронштадтский!
Небольшого, среднего роста, весь как-то пропорциональный, гармоничный, он давал впечатление необыкновенной свежести! Точно он был чисто, крепко вымыт, и притом недавно. Стоял он не так, как стоят всегда священники на служении: что-то грузное и осевшее, чему трудно переставить ногу, или что-то притворно-изнеможенное, что повело даже к древнему обычаю поддерживать архиереев "под ручки" на богослужении. Обычай, отмененный "Регламентом" Петра Великого.
Слышавшие молитвы его над больными удивлялись: он точно требует у Бога исцеления, слова: Ты должен, Боже, Ты не можешь не исцелить его, - так и сыплются. Это необычайно. Между тем, это глубоко вытекало из его личности: в нем не было строгой и официальной церковности, не было богослужебной торжественности, он молился, звал и требовал как человек-священник. Недолгая семинарская наука куда-то провалилась, он чрезмерно перерос ее своею личностью, и, чувствуя, что он - простой человек, - непременно исцелил бы болящего, помог бы человеку в несчастии, звал, требовал, настаивал, чтобы подобное же совершил всемогущий Бог, совершил непременно! Молитва его, - что не отмечено никем, - была, говоря языком истории религий, глубоко антропоморфна, т.е. она вытекала из глубоко антропоморфических представлений о Боге, точнее - чувства Бога. И эта особенность и дала первый толчок к превращению его самого в религиозный фетиш. "Он просит у Бога не как митрофорный протоиерей Андреевского собора; тут что-то другое, прислушайтесь: он просит у Бога как близкий Его, как друг Его, точно он сын Его. Он требует, он настаивает! Тут вовсе не митрофорный протоиерей, в смиренном сане священника молится кто-то другой. Так произошло это смешение, это недоразумение, где величайшая народная темнота встретилась с глубокою простотою религиозных понятий "митрофорного протоиерея", простотою в смысле элементарности, первобытности. Острая, пылкая личная жизнь и, самое главное, ежедневное трение около народа, ежедневное общение с народными страданиями как бы стерли в Иоанне Кронштадтском все, чему он учился о Боге в семинарии, и он вернулся или впал в первобытный религиозный антропоморфизм, с которого всякий народ начинает свою религию. И вдруг народ почувствовал в этом одном священнике что-то "свое", "родное", тысячелетне-древнее, "рюриковское", и через все новые учреждения, через голову Синода и пышной словесной иерархии протянул руки к нему и понес его на руках, своего и "любимого батюшку".
__________________
Из дневника Иоанна Кронштадского (15 Августа 1908)
Господи, повели Суворину поместить мой ответ ругателю святыни Розанову в газете "Новое время".
Господи. Запечатлей уста и изсуши пишущую руку у В. Розанова, глаголящего неправильную хулу на Всероссийский Киевский съезд миссионеров.