Он хорошо помнил их первую встречу: после третьего курса у них была , до конца июля, полигонная практика, а она приехала поступать на первый курс. Они с другом, коротким путём – через дворы, шли на пляж когда увидели двух девушек с учебниками в руках,на скамейке под раскидистым каштаном. Они пытались с ними заговорить, пытались шутить, рассмешить, но те сидели как воробышки нахохлившись, не доверяя незнакомцам, так и не произнеся ни одного слова. И только один раз, на мгновение Она на него и, он готов был покляться, что какая – то искра, какой – то разряд пробил между ними; он его почувствовал мягким ударом в сердце, но в ту же минуту мысленно посмеялся над собой – какие стрелы Амура! – всё выдумки. Но, тем не менее, за эти пару минут он успел разглядеть что Она идеально красива, что это был истинный шедевр Творца,- его лебединая песня. Мимо такой красоты нельзя пройти равнодушно – она завораживает, притягивает и , вместе с тем, пугает чем – то не земным, недосягаемым, небесным .
Позже, в институтской сутолоке, он несколько раз, издалека, видел Её, но подойти и заговорить возможности не было,- Она всегда была не одна. И только перед его уходом на дипломное проектирование их, всё же, свёл случай, а точнее, каток во дворе общежития. Впереди него упала на лёд не уверенно державшаяся на коньках девушка – он остановился помочь – перед ним была Она,- смущённая и растерянная. Весь вечер, держась за руки, они кружили по шумному ледяному кольцу и говорили, и говорили.
На распределении он, с высокими баллами, был третий по списку и без труда взял направление в её родной город, в который было только одно место. Идея эта родилась спонтанно- сама по себе,- уверенности в том, что это правильно, у него не было. Ведь у неё были поклонники, были друзья, был свой круг общения и надежды на особые отношения с ней были почти не реальны.
Город его встретил радушно, в те времена молодых специалистов ценили; приняли на штатную должность, дали комнату в уютном, двухэтажном общежитии и поставили на льготную очередь на получение квартиры.
В это лето она не стала записываться в стройотряд – ей надо было быть дома, ей надо было отыскать его,- она знала что он в её городе. Встреча была радостной; встретить в чужом месте знакомого – всегда удача, а здесь,- это была Она – его восторгу не было предела. Они стали встречаться каждый день. Она его знакомила с городом. Куда она его только не водила! Театр, кино, праздник искусств на стадионе, сольные концерты гастролёров. От впечатлений у него кружилась голова, а, впрочем, нет, наверное, голова кружилась от Неё, от её красоты, от её внимания к нему, от нескрываемой любви в её глазах.
Она познакомила его с родителями – врачами в пятом поколении. Мать с ним долго беседовала, рассказывая о дарованиях дочери: она играет на пианино, она чудесно рисует акварелью,- учится на отлично,- она тонкая, творческая натура,- её нельзя обижать, у неё повышенное восприятие на всё – и на плохое, и на хорошее, её надо беречь, ценить и главное понимать. Он со всем соглашался, он сам видел что она необыкновенная натура, что она не похожа на всех. Он вспомнил как они в кинотеатре повторного фильма, смотрели « Собор парижской Богоматери» и как на неё подействовал трагический финал,- как она плакала, как долго не могла успокоиться – ранимое и ничем не защищённое создание.
Каникулы прошли как один день, как праздник, как карнавал. Да, и у них был пикник: он купил бутылку сухого вина, сыра, булочек, шоколада – и они «пировали» на пляже. Как им было весело, как она заливисто смеялась над анекдотами, которые он ей рассказывал, входя в роль то Петьки, то Чапаева. И тогда она сказала что ей страшно, что человек не может быть так счастлив как сейчас счастлива она – этого счастья могло бы хватить на сто, на тысячу человек, а всё досталось только ей одной. Он успокаивал её,- утверждал что когда на неё счастливую смотрят другие они улыбаются, им становится хорошо и значит ты с ними своим счастьем делишься.
В мелодии августа зазвучали осенние мотивы. Неизбежность разлуки пугала: они вспоминали всё,- они собирали в общий альбом проведённого вместе времени, все картинки, все нюансы, все листочки календаря. Он спрашивал помнит ли она их первую встречу и она раскрыла секрет, что она её никогда не смогла бы забыть ещё и потому, что той далёкой ночью, после встречи, он ей приснился, что во сне их венчали в каком – то сияющем храме, что они клялись в верности и что они целовались. Только , вот почему – то , в это время в храме звучал реквием Моцарта и хор, на латыни, пел о трубах Страшного Суда. А потом она всё время ждала когда он к ней подойдёт, и их встреча на катке не была случайной. И он признавался что каждый день, в студенческой толпе, он её искал глазами и все три года думал о ней, и всё никак не решался подойти,- всё боялся потерять свой шанс на знакомство – потерять вдруг, навсегда, безвозвратно; и он берёг его,- всё это время берёг,- в душе, надеясь на какое – то чудо.
Он провожал её на вокзале. Она плакала, она рыдала и сквозь слёзы, твердила только одно- что не хочет уезжать. Это НЕ ХОЧУ и сейчас живёт в нём. Так, как она плакала, не плачут ни на каких кладбищах – она умирала в плаче. К ним подошёл дежурный милиционер и они вдвоём, кое – как её успокоили. Он долго бежал за вагоном,- бежал уже и за платформой, по насыпи, бежал пока состав не скрылся за поворотом.
В вагоне проходящего поезда было душно и многолюдно,- в купе негде было приютиться и она стояла, и стояла в коридоре у окна. И ей стало казаться что это не пассажирский поезд, а вражеский эшелон и её везут на запад как узницу в какой – то концлагерь, и всех везут в концлагерь,- и всем надо бежать, надо на ходу прыгать, но, почему – то, никто не прыгает, почему – то все смирились со своей участью. Ей стало плохо – туалеты были закрыты и её стошнило в коридоре. Проводницы подняли шум; что – то кричали, кого – то вызывали и, в итоге, отвели её в служебное купе, где она заснула тяжёлым, нездоровым сном.
По прибытии поезда, на перроне, её встретил наряд милиции – отвезли в вытрезвитель. Она ничего не понимала. Она пришла в себя, когда увидела что её хотят остричь наголо. Возмущение, отвращение, страх – всё смешалось, всё её существо взбунтовалось. Как она могла позволить прикасаться к ней чужим рукам,- её тела мог касаться только Он, Он и никто больше. Её мозг мобилизовал все силы на сопротивление – она напряглась как стальная пружина, она отбивалась от этих палачей, она кричала, она вырывалась из рук, но силы были неравны. Тело не могло вырваться, а мозг лихорадочно работал, душа ещё была жива – чистая, ничем не запятнанная и, что бы её сохранить, мозг принял решение остановить сердце. Мозг диктовал, мозг отключил инстинкт самосохранения, спазмами перекрыл дыхание, а , затем, блокировал удары сердца – вот они реже, реже и затихли. Тело обмякло. Наконец – то наступила свобода.
Теперь её душа может лететь к нему, быть с ним на земле целых сорок дней, а потом у них будет встреча на небесах и там Бог соединит их души навсегда… Разбилась драгоценная ваза, уничтожено элитное зёрнышко Мира, над селекцией которого Природа работала целые тысячелетия – Земля осиротела. Холодный августовский дождь рыдал за окном – наступила осень.