Ничего не могу подарить одиноким сердцам. Ну, хоть надежду...
На рабочем месте всё должно быть на своих местах. Протянул руку, не глядя, взял, что надо. Время экономится, нервы, энергия. У офисных работников особенно. Замечали, как вскипает кровь, когда кто-то уволок папку, а вернуть на место забыл?
А если папки нет вообще? Ладно, если и не было. Но если был, но не стало! Только не надо мне делать замечание, что намудрил что-то с полом. Сам знаю, что папка для бумаг – это (она моя) женский род. А вот папка для пацана (он хоть и не мой) – это пол абсолютно мужской. При наличии. При отсутствии у него мамка за двоих. И какая бы она ни была замечательная, но без папки фигово.
Никогда бы об этом не задумался, если бы не случай.
Падение без греха
Знобило с утра, а к вечеру совсем худо стало. Холодильник приветливо распахнулся, предъявил содержимое засунутой туда аптечки. Ага! Готовь аспирин летом, а ватно-марлевые повязки (на случай пожаров) зимой. Хоть бы какой-нибудь завалящий аспирин отобранный у пса. Хоть бы терафлюшка… Нет, плюшка подсохшая – пожалуйста. А ведь были. Куда подевались? Угораздило же простыть в начале весны. Придется ползти в дежурную аптеку. Хорошо еще, что не далеко.
Дубленка. Надо одеться потеплее, днем подтаяло, к вечеру подморозило. Скользко. Обую зимние ботинки. Наклониться, чтобы молнию застегнуть или ногу поднять? Башка кружится. Попробую на одной ноге устоять. Получилось. Теперь вторую. Ух, ты. Чуть не грохнулся. Ладно, уговорили, наклонюсь. Вот у нормальных людей в прихожей лавочка стоит. Но это же в нормальных квартирах. В моей однушке весь «холл» два с половиной квадрата. От них старый хозяин кусочек отщипнул для подставки под обувь. Узенькая, сантиметров тридцать, икеевская под орех. Как раз справа от двери в простенок до входа в совмещенный санузел. Сумку на нее поставить, ключи кинуть. Куртку снять и в зеркальный шкаф-купе, который слева сховать. Удобно. Дверь налево – это в комнату. Ту самую, которая и зал, и спальня, и рабочий кабинет. А мимо санузла по метровому коридорчику – это в кухню. С кухней все нормально. Восемь метров. Есть где гостей встретить, напоить, уложить… Правда, какие у меня гости… иногда…
Всё. Одет и обут. Кепка на голове. Оценим внешний вид. Так себе, прямо скажем, картина. Бывало и получше. Причем намного. Попикаем, поставим квартиру на охрану. Всё. Вперед! Штормит-то как, господи…
Во дворе стало легче. Руки – а перчатки взять не судьба – в карманы. И дворами, мелкими перебежками по ледяным торосам, мимо машин-подснежников, сокращая путь по скользкой тропинке. Справа садик, возле него семейка лиственниц. Слева пустая детская площадка. Никто не шлифует попами пластиковый красный каток. Время не детское. Все нормальные люди уже поужинали и к ящику припали, только всякие сопливые и ненормальные бродят. Вот. На пути возникли две фигуры. Большая и малая.
- Дай мне рюкзак, - сказала женщина.
- Я сам!
- Хлопнешься в снег, поднимать не буду.
- Не хлопнусь… - и тут же ноги уехали вперед. Пацан припечатался к дорожке своей пятой точкой и лапами Мауса на школьном рюкзаке. Что они в них носят? Для меня загадка. Кажется, что я, уходя в горы на несколько дней, в поход меньше беру.
- Вот видишь!
- Помочь? – спросил я.
- Сам, - сердито ответил пострадавший, переворачиваясь на живот. Он подтянул колени, встал на четвереньки, но при попытке выпрямиться и стать человеком прямостоящим опять превратился в человека плосколежащего. Это его почему-то не разозлило, а рассмешило. Он фыркнул, хрюкнул, расхохотался.
Глядя на него улыбнулась мамаша. Мне было не до смеха. Временное облегчение прошло. Мутит-штормит… Наклонился, взял мальчугана под мышки.
- Встаем! – командую, и чувствую, что сам валюсь. Сгруппировался. Оттолкнулся в сторону. Не придавил. Спрашиваю. – Может быть, лучше и не вставать?
- Далеко ползти, - отвечает.
Я оперся грязной рукой на клен, поднялся на колено, помог товарищу по несчастью, закрепился на двух и сам.
- Вытрите руки, - протянула мне женщина носовой платок.
- Спасибо.
- Можно вам вопрос задать? – спрашивает она у меня.
- Не уверен, что смогу ответить, но можно.
Парень исподлобья посмотрел на мать, на меня, сделал пару шагов. Оглянулся.
- Мы пойдем или тут до утра будем?
- Иди, я догоню.
Женщина переложила пакет с продуктами из руки в руку. Махнула мальчишке, чтобы шагал. Поправила челку. Испытующе посмотрела мне в глаза.
- Вы только не удивляйтесь.
- Меня трудно удивить.
- Скажите. Я могу понравиться мужчине?
- На всякий товар покупатель найдется, - бухнул я, не подумав.
- Я не всякая. Вот вам, например, я могла бы понравиться? Только откровенно.
- Вы – да. А вот ваш запах – нет.
- Вам не нравятся мои духи?
- Меня не устраивает запах пива.
- Это шампанское, – возразила она. – Сегодня же седьмое марта!
- Это не повод шататься в подпитии.
- Вы тоже шатаетесь и даже падаете. Можно подумать, никогда не выпиваете!
- Можно считать, да, - оборвал я разговор, отдал платок и ушел.
Уличный музыкант
Дня через три оклемался, вышел подышать. Субботнее утро порадовало капелью. Не по-московски голубое небо, яркое солнце, пересвист каких-то птах, хорошее состояние, припухшая от получки пластиковая карточка. Жизнь-то потихонечку налаживается!
У подъезда меня встретил давешний знакомый.
- Вас как зовут?
- Дядя Саша.
- А полностью?
- Александр Викторович.
- Классно! А вы противогаз надевать умеете?
- Каждый нормальный мужик умеет, я тоже. Только объясни, что тут классного.
- Да к нам вчера военрук приходил, учил противогазы надевать. Его так же зовут, и он так же сказал… - и без перехода. - У вас минут десять есть?
- Найдется, самого-то как кличут?
- Сергей.
- Это слишком официально. Может быть, лучше Серёга?
- Серега? – нахмурился парень. – Серегой можно, а Сережкой – нет!
- Почему?
- Ясно почему. Сережка – это украшение в ушах или маленький Сергей, а я уже не маленький и не цацка.
- Да ты филолог, – удивился я.
- Не… я еще учусь только. Во втором классе, - уточнил собеседник. – Вы меня подождите, я мигом.
Он скрылся в подъезде и вернулся через три минуты с двухрядкой в руках. Честно говоря, я думал, что такие музыкальные инструменты давно вышли из обихода, уступив место плеерам и наушникам. Кто сейчас играет? Все слушают.
- Сейчас я вам песню спою, - озадачил меня новоиспеченный знакомый.
- Валяй…
Мы отошли к детской площадке, и слегка привирая в аккомпанементе, он выдал «Комбата» группы Любэ.
- А еще что можешь?
- Да я много чего знаю. Нормально или нет?
- Я не знаток, нормально, хотя кое-где врешь, - решил не лакировать действительность.
- Так я же на слух подбираю. Лучше бы по нотам, но это в музыкалку надо.
- Правильно рассуждаешь.
- А вы умеете? – тряхнул он гармошкой.
- Только на нервах и знаю четыре аккорда на гитаре, - признался я.
- В общем, если вы на мамке женитесь, то я научу, - пообещал Сергей.
- Не уверен, что это мне надо, - осторожно начал я. – И почему ты думаешь, что это возможно.
- Пацаны сказали, что вы один живете, у меня папки нет, у мамки нет мужа. Всё сходится, - заявил он.
- Я тебе не обещаю ничего.
- Я и не тороплю. Она еще молодая… До свидания.
- Пока!
Не грех без падения
На женщин все равно смотришь, даже если разойдешься во второй раз. Правда ожидание счастья меняется на предвкушение неприятности. Пуганая ворона дует на молоко. Или как там? Обжегшись на воде, дуют на куст!
Время хороший эскулап. Ранка на сердце подернулась корочкой как прорубь ледком. Холостяцкие вечера заполнялись книгами. Телевизор включался редко. Однажды попробовал засветить экран, чтобы посмотреть программу со своим участием, так пришлось включать вручную. Батарейка в пульте села.
Иногда открывал крышку на древнем проигрывателе. Виниловый диск занимал свое место. Уютный диван. Стереонаушники родом из восьмидесятых. Потрескивание иголки. Алексей Козлов и его Арсенал. Бессмертные мелодии.
Чем не жизнь?
В этот вечер вытащил конверт с Расторгуевым. Разбередил мальчишка память. Не успел поставить - звонок. Открыл входную дверь, на пороге возник Сергей.
- Вы пельмени любите?
- Разумеется.
- Тогда пойдемте.
- Куда?
- К нам в гости, куда же еще! – удивился гонец.
- Это ты приглашаешь или мама?
- Я, но она пЕрдупреждена, - сбился он.
- Ты её пЕрдупредил, а меня забыл, - говорю.
- Я хотел сюрприз вам устроить.
- У тебя получилось, только имей ввиду, я их много ем.
- Я тоже! Но мы можем еще раз поставить. Если бульон не съедать, то быстро сварится.
- Это верно, - пришлось мне согласиться с фактом. – Но ведь я мог поесть.
- Вы только что пришли, я в окно видел, - отверг сват мой аргумент.
- Заходи, я сейчас умоюсь и переоденусь. Поужинать – это не грех.
Пельмени, судя по запаху были вкусные. В любом другом продукте я мог бы сомневаться, но в этом толк знаю. Серега деловито нырнул в холодильник, переместил на стол уксус, сметану, горчицу. Поразмышлял секунду у раскрытой дверки:
- Еще майонез есть.
- Не надо, сметана лучше.
- Это правильно!
Шестиметровая кухня, согласитесь, это очень мало. Вдвоем еще туда-сюда, но втроем… Серега сел к столику с длинной стороны, я пристроился на краю возле двери, оставил хозяйке место в углу у окна. Дискомфортно и тесно, а куда денешься.
- Вам сколько? – спросила хозяйка спокойно, как будто такие гости не в диковинку.
- Сначала Сергею. Сколько он хочет, остальное поровну.
Но парень рассудил по-своему:
- Мам! Ты сначала себе, а потом между нами без бульона подели. Если мало будет, еще раз поставим.
- Я много сварила, - улыбнулась она.
- Тогда мне штук, - сын призадумался, с прищуром посмотрел на синюю эмалированную кастрюлю, - штук двадцать червячка заморить.
- И мне так же.
- С бульоном?
- Да, - в голос согласились мы.
Самый близкий путь к сердцу мужчины лежит не через желудок. Чепуха. Он лежит через кастрюльку, в которой варится то, что попадет в желудок мужчины.
Я пока ничего не решил. Но кто-то же должен наводить порядок в доме, если там не хватает папки…